скачать книгу бесплатно
Николай ткнул дежурного пальцем в грудь:
– Вот это, Саня, ты попал точно в десятку! Ныне лучше держать язык за зубами! Отсидел смену и домой, под бочок к жене. Без лишних базаров. Тогда в почете будешь. Но да ладно со службой. Лайба моя готова?
– Готова! Головко уже ждет!
Горшков вышел из здания РОВД. Тут же подъехал «УАЗ». Николай сел на переднее сиденье.
Старшина спросил:
– Сразу в деревню или еще куда заедем?
– А ты что, домой не спешишь?
– Успею! Так как?
Николай, подумав, махнул рукой:
– Давай сначала в магазин круглосуточный! Обычные еще не открылись!
– Как скажешь!
Головко повел милицейский вездеход к единственному в райцентре круглосуточно работающему магазину смешанных товаров, носящему гордое и совершенно незаслуженное название «Супермаркет», где Горшков затарился водкой, сигаретами, колбасой, вырезкой, сосисками, еще кое-какой лабудой, которая с трудом вместилась в три объемных пакета. Это не считая спиртного. Ящик «Столичной» встал в багажник отдельной тарой. Увидев покупки, а также бумажник, полный долларовыми и отечественными купюрами, Головко присвистнул:
– Ты че, Колян, свадьбу сыграть решил? Столько добра всякого набрал?
Николай, прикурив сигарету, ответил:
– А хрен его, Степа, знает! Может, и женюсь!
– Это же сколько ты бабок в супермаркете оставил?
– Какая тебе разница? Главное, свои, кровные!
– Да жалко! Что, в Семенихе своего самогона нет? И самопала качественного и дешевого? Зачем тут тратился?
– Стоп! Отвали, а? Свои деньги жалей! А мои считать нечего!
– Видать, где-то ты неплохо подзаработал, Коля!
– Угадал. На шабашке одной! Но все, поехали.
Горшков сел в машину. Рядом устроился Степан, продолжавший укоризненно ныть по поводу бесшабашности сослуживца. Пытаясь выведать, где же в действительности лейтенант заработал столько денег? Но не мог же Горшков сказать, что Шах в Чечне на прощанье и за выполненное задание по уничтожению кровавого полевого командира Теймураза-Костолома выделил Николаю, Ветрову и Гольдину по 15 000 баксов. Данное признание вызвало бы целое цунами вопросов старшины, и пришлось бы Николаю рассказывать Головко о всех приключениях бывших бойцов пятой роты во главе с ним, с Горшковым, в Чечне. Что в дальнейшем вызвало бы не меньшее количество всевозможных слухов. И сразу после того как Головко вернулся бы к себе домой и пересказал историю Николая жене Ларисе, которая бы вмиг все перевернула и разнесла по всему Кантарску, к Николаю возникло бы много вопросов. В том числе и у нового начальника РОВД. Поэтому Горшков благоразумно решил помалкивать, предоставив старшине мучиться догадками. Так оно спокойней будет!
В Семениху прибыли в 8.20.
Головко остановил «УАЗ» у забора усадьбы Горшковых, возле калитки. Николай выгрузил покупки прямо у забора.
На крыльце сразу же появилась Анастасия Петровна.
– Коля! Сынок! – Она обессиленно присела на скамейку, заплакав, вздрагивая укутанными в пуховый платок плечами.
Головко, видя такое дело, сказал:
– Ну, все, Коль, погнал я обратно! Сегодня уже здесь не появлюсь, завтра наведаюсь.
– Давай!
Николай подобрал сумку, вошел во двор, прошел к крыльцу, присел рядом с матерью, обняв ее.
– Ну, что ты, мама? Все же хорошо?! Как обещал, вернулся, живой и невредимый!
Анастасия Петровна положила голову на плечо сына:
– Знал бы, сколько лет отняла у меня эта проклятая неделя. Спать не могла, все снилось, в плену ты, распятым, как Христос, на кресте висишь, а бородатые, грязные мужики в халатах длинными ножами кожу на груди у тебя на ленты режут. И кровь, кровь, кровь везде! Днем как оглушенная ходила. Пошла в сельмаг, встала у прилавка, а зачем пришла, не помню. Как вообще оказалась в магазине, понять не могла. Так и пошла назад.
Николай почесал затылок:
– Мам! Ну чего ты так волновалась? Ведь вернулся же? И пойми, не мог я по-другому. Вот ты неделю сна не знала, а меня пять лет мучили кошмары. Ребят своих погибших чуть ли не каждую ночь видел, бой тот страшный. Оторванные руки, головы, сгоревшие трупы. И боевики, бандиты, валящие толпой из ущелья. Не было им конца. А я стреляю. Костя кричит. Доронин без ног, горящие на земле обломки вертолетов, боевые машины. Огненный смерч. Морды бандитов. Потом поселок Звездный, зверства в нем наемников. И вновь ими командовал проклятый Теймураз, что и роту нашу атаковал. Помнишь, как он в камеру, усмехаясь, говорил? Мочить всех вас русских, к чертовой матери, будем, если не уберетесь с Кавказа. Сначала с Кавказа, потом откуда? Вообще из России, которую они будут уничтожать, вытаптывать своими натовскими ботинками? Разве я мог не пойти на эту тварь, Костолома, ребят наших загубившего, поселок расстрелявшего? Нет, мам, не мог. Иначе не было бы мне оправдания. А кошмары так и продолжали бы, если не с большей силой, мучить меня. Сейчас, может, успокоюсь.
Анастасия Петровна, промокнув глаза, спросила:
– Поймали, что ли, этого бандита главного?
– Поймали, мам! Но мы с Ветровым и Гольдиным опоздали. Шах его накрыл! Как раз за день до нашего появления в Чечне. Так что мне толком и повоевать не пришлось. Напрасны были твои опасения.
Лейтенант лгал. Именно он сцепился с Теймуразом Башаевым в последней, кровавой схватке, и именно он убил главаря головорезов. Лично, но случайно, в пылу, отрубив ему голову. Но лгал, дабы успокоить мать. Знал, не верит, но хочет верить, а значит, поверит со временем. Главное, сын рядом, такой же, как и прежде, здоровый, немного, правда, печальный. Но это с устатку.
Анастасия Петровна проговорила:
– Так Костя тоже с тобой на Кавказ ездил?
– Конечно! И Костя, и Миша Гольдин!
– Как же Костя семью-то молодую оставил? Димку? Лену?
– Мама! Костя, как я и Гольдин, выполнял свой долг перед теми, кто полег на высотах у Косых ворот! Иначе и быть не могло. Лена это поняла. А Димка? Он еще маленький, но уже сейчас может гордиться и отцом своим, и дедом родным! А это многое значит!
Постепенно Анастасия Петровна успокоилась.
– Ну и ладно! Главное – живой.
Николай спросил:
– А где отец? Что-то пахана не видно? Ушел, что ли, куда? Или приболел?
– Да нет, был дома!
Словно услышав то, что разговор пошел о нем, из хаты вышел Иван Степанович. Был он слегка подшофе. Увидев сына, воскликнул удивленно и радостно:
– Колька, мать твою за ногу?! Вернулся, бродяга?!
Иван Степанович повернулся к супруге:
– Настя, а я чего гутарил тебе? Наш Колька нигде не пропадет, потому как парень он геройский, отчаянный. Такие не пропадают. И своего добиваются. Землю, камень грызут, а добиваются. Весь в меня пошел! Дай-ка я, сын, обниму тебя, что ли?
Отец обнял сына, повернулся к Анастасии Петровне:
– Мать, ну чего ты хлюпаешь? Радость в доме, а ты в слезах. Давай-ка лучше стол собери, отметим возвращение нашего героического Коляна.
Горшков обратился к отцу:
– Отметить возвращение, батя, не помешает! Там за забором водка и деликатесы разные, вы готовьтесь, а мне прогуляться по деревне надо.
– Но хоть по стопарику дернем, Коль?
– По-моему, ты уже дернул, и не стопарик!
– Пустое, Коль. Стакан и проглотил всего, да и то час назад. Все уж выветрилось на хрен!
Николай согласился:
– Ладно! Выпьем! Но сначала пакеты с ящиком в дом занесем.
Покупками родители Николая, особенно отец, были довольны. А деньги, что выложил Горшков на стол, около шести тысяч рублей, изумили Ивана Степановича:
– Ни черта себе?! Где ж ты успел за неделю набить столько? Или в Чечне заплатили?
– Да какая разница? Главное, деньги «чистые», честно заработанные. И это не все, еще есть, но это на машину. Пора нам и своей собственной тачкой обзавестись.
Отец не скрывал восторга:
– Вот это я понимаю. Кормилец!
И добавил неожиданно:
– А к нам, Коля, как ты уехал, дружки твои милиционеры приезжали. На черной «Волге» к усадьбе подкатили. Старшим у них майор был. Фамилию назвал, да я забыл.
Горшков насторожился, переспросил:
– Милиционеры, говоришь? И что им надо было?
– Да кассеты, что ты за иконы положил.
– Кассеты?
– Ну да! Старшой с ходу и сказал, что ты рыбалку с Тихоном снимал, должен был передать пленку, но исчез. Я им сказал, что ты уехал. Они переглянулись, а майор к кассетам вернулся и вежливо так попросил, не мог бы я передать ему эту пленку? Ну, что, я и отдал кассеты эти! Они уехали довольные, пузырь оставили!
Николай сплюнул на траву возле крыльца:
– Так ты отдал кассеты?
– Отдал, Коля, а что?
– Да ничего! Кто тебя просил лезть не в свои дела? Ты их прятал, чтобы отдавать?
– Не надоть было?
– Эх, батя, батя! Ну кто тебя просил…
– А че, в них что-то важное было?
Колян махнул рукой:
– Теперь уже об этом говорить нечего! И ведь хотел у Тихона спрятать, но посчитал, дома надежней будет. Вот и вышло надежней! Ладно, чего теперь об этом?
Закурив, Горшков вышел из дома. Направился к Тихонку. Проходя мимо усадьбы Володина, увидел жену Карасика.
Та ухмыльнулась, поклонившись:
– С возвращением, участковый, глаза б мои тебя не видели!
Николай остановился:
– Ты чего рычишь, Нинка?
– Да ничего! Подвел мужа под монастырь? А ведь я ему говорила, не связывайся с Коляном, коварный он человек! Как змея коварный. Не послушался. Хорошо, хоть потом допер, что к чему.
– Ты это о чем, Нина?
– Ни о чем! Дураком-то не прикидывайся.
Во двор вышел Карась, спросил супругу, не глядя на улицу:
– Ты чего, сама с собой гутаришь, что ли? Крыша поехала?
– Ага, поехала! С нашим Коляном не только крыша поедет, но и все остальное!
Володин повернулся к Горшкову. Тот поздоровался:
– Привет, Мишка!
– А?! Ты? Объявился? Здорово, коль не шутишь!
Николай предложил:
– Ты бы вышел на улицу.
Карасик согласился:
