скачать книгу бесплатно
Прошли две недели. Однажды – помню, тогда еще шел дождь – я пошла спать. Моя комната была рядом с кабинетом Леонида на втором этаже. Приняла душ, разделась, легла. Двери в доме никогда и нигде не запирались, не считая входных. Начала уже засыпать, как в спальню в домашнем халате вошел Абрамов. Я возмутилась было, но он велел мне молчать и слушать. Я испугалась. А он, мол, с завтрашнего дня ты будешь получать сто тысяч рублей в месяц. Я спросила, за что? Леонид похотливо усмехнулся и открыто сказал: «За то, что мы с тобой дважды в день будем заниматься сексом». Я не успела ничего ответить, как он сбросил халат и навалился на меня. – Женщина замолчала.
Уланов воспользовался паузой и спросил:
– И вы не закричали? Не стали сопротивляться?
– Я не хотела, чтобы услышала Елена Анатольевна.
– Понятно, пожалели ее.
– Да.
– Почему не ушли из дома на следующий день?
– Потому, что я потеряла бы не только зарплату, но и работу, не устроилась бы больше нигде в Балаеве. А оставить мать не могла, у нее тоже здоровье частенько давало сбои. Отца я не помню, мы жили вдвоем. Наш дом, куда сейчас мама повела Витю, недалеко от площади. Городок маленький, здесь все рядом.
Но к теме. Я стала жить с Абрамовым и не могла смотреть в глаза Елене Анатольевне. Как-то вечером она сказала, что знает о наших отношениях и не осуждает ни меня, ни его. «Он мужчина, ему нужна женщина, а ты не могла отказать. Посоветую тебе одно, Надя. После моей смерти не выходи замуж за Леонида, иначе ты потом горько пожалеешь об этом». И все. Она закрыла глаза, я, сгорая от стыда, ушла к себе. А там Абрамов. Я сказала ему о разговоре с Еленой Анатольевной. Он усмехнулся и заявил, что так, пожалуй, будет даже лучше.
А потом, несмотря на все ухищрения, я забеременела. Хотела ребенка и боялась, что Абрамов заставит меня сделать аборт. Но… Леонид воспринял эту новость неожиданно спокойно, даже, как мне показалось, обрадовался.
Через неделю умерла Елена Анатольевна, а спустя сорок дней я стала женой Абрамова. Вскоре родился Виктор. Тогда мне казалось, что у нас семья, хотя никаких чувств я к Абрамову не испытывала, да и он ко мне тоже. Не обижал до того, пока у него не появилась молодая помощница, она же любовница. Прошел в областную думу, а потом стал главой администрации. Почти все свое имущество, движимое и недвижимое завещал сыну от Елены Анатольевны и лишь какую-то мизерную долю – Виктору. Он сам мне показывал это завещание. Я решила уйти от него. Лучше уж быть матерью-одиночкой, чем замужем за таким человеком. Хотела объявить ему о своем решении после праздников. А тут… убийство. Вот почему я так спокойна. Как человека, мне, конечно, жаль Абрамова, как мужа – нет. Я все сделаю, как положено, имею в виду похороны, траур, но в дом уже не вернусь. Будем с Витей жить у мамы. Пойду на прежнюю работу… – Она посмотрела в глаза Уланова. – До сих пор не могу понять, почему решилась на откровенный разговор с вами, совершенно чужим человеком?
– Вам просто надо было выговориться, не важно кому. Раньше у вас не было такой возможности. Маму расстраивать не хотели, а других слушателей не нашли. Все просто. Так часто бывает.
– А вы счастливы в браке?
– Да!
– Я вам по-хорошему завидую.
– И у вас начинается новая жизнь. Вы молоды, красивы, будет, как говорится, и на вашей улице праздник.
– Не знаю!
– Будет. Я знаю!
– Спасибо.
– Да не за что. Позвольте, Надя, несколько вопросов. Они вряд ли будут приятны для вас, но я опять-таки ни на чем не настаиваю. Не захотите отвечать, не надо, я пойму.
Женщина откинулась на спинку лавки, машинально поправила прическу и сказала:
– Спрашивайте.
– У вашего мужа были конфликты с кем-нибудь из начальства района?
– Ну а как же. Бывший глава администрации господин Огурцов Алексей Михайлович, который не сомневался в своей победе на выборах, просто ненавидел Леонида.
– А до выборов какие у них были отношения?
– Не сказать, что дружеские, но и не враждебные. Я бы сказала, ровные, спокойные.
– Их объединяло какое-то дело?
– Было что-то общее, но точно не знаю. Я не влезала в дела мужа.
– В последнее время Леониду Владимировичу кто-нибудь угрожал?
– При мне нет, а так… когда он был на работе, не знаю.
– Но это можно было заметить по изменению в настроении, например.
– Можно. В нормальной семье. Со мной Леонид был всегда одинаково повелителен, требователен и часто груб. Если не считать самого начала нашей семейной жизни.
– Значит, у него была любовница.
– И не одна. Не только помощница. У него появилась и секретарша. Он тоже делил с ней постель, что не скрывал.
– Что, вот так прямо и говорил, мол, Надя, я сегодня сплю с помощницей, завтра с секретаршей, а потом…
– До этого не доходило. Обычно это выглядело так: «Извини, Надежда, у меня дела, сегодня не жди».
– Отчего вы так уверены были в связи мужа с этими женщинами? Ведь у него действительно могли быть дела.
– Телефон. Ведь он звонил им, говорил с ними при мне, даже не выходил из-за стола, договаривался о встречах. Но я не хочу об этом вспоминать.
К лавочке вышел Гарин.
– Вот ты где, Улан, а я набегался… Надежда Алексеевна? – Он заметил и вдову Абрамова. – …И о чем вы здесь, если не секрет, беседуете?
Женщина поднялась и проговорила:
– Если ваш друг, Борис Борисович, пожелает, то он передаст вам суть нашей беседы. Я не против. А теперь мне пора идти. Как я понимаю, убийцу вы не поймали?
– Нет! Но вам ничего не грозит.
– Как бы не грозило сыну.
– И ему не грозит. Но за вашим домом присмотрят.
– Я живу у матери!
– В каком смысле? – с удивлением спросил Гарин.
– В прямом, Борис Борисович. Мы с сыном переедем к маме. Если я и загляну в дом покойного мужа, то лишь затем, чтобы забрать личные вещи.
– Дело ваше, конечно, но…
– До свидания, господа сыщики, – сказала женщина и быстро пошла в обход памятника и трибуны.
Гарин взглянул на Уланова и осведомился:
– И что все это значит, Рома?
– Ты хотел, чтобы я помог тебе?
– Да, я и сейчас прошу тебя об этом.
– Вот я и помогаю. Да ты присядь, в ногах правды нет.
Начальник РОВД устроился рядом с Улановым.
– Ну и?..
– Что?
– О чем ты так мило беседовал с вдовой Абрамова, как вообще вошел в контакт с ней?
– Обещай, что не будешь перебивать и задавать глупых вопросов.
– Ну, конечно, это только ты задаешь умные вопросы, но… обещаю. И слушаю тебя очень внимательно.
Уланов чуть помолчал и спросил:
– План «Перехват», как я понимаю, не дал результатов?
– «Сирена», – машинально ответил подполковник.
– Что, «Сирена»?
– Был введен план «Сирена». Он, как ты правильно понял, пока не дал никаких результатов.
– Еще есть надежда?
Гарин махнул рукой и заявил:
– Какая надежда? Глухо все, как в танке!
– Труп парня?
Гарин вздохнул.
– Рома, я, по-моему, сказал, что готов слушать твой рассказ о беседе с вдовой, а получается что? Я должен отвечать на твои вопросы?
– Это ненадолго. Мне надо знать обстановку.
– Хреновая обстановка. По убитому парню. Он не местный, никогда не проживал в Балаеве. Я сделал запрос в Переславль. Оттуда тоже ничего. И будь добр, расскажи о беседе с Абрамовой.
– Конечно, Боря.
Уланов передал начальнику РОВД суть разговора с Абрамовой.
Гарин выслушал его и не без удивления спросил:
– А что это она открылась тебе? Надежда Алексеевна ведет замкнутый образ жизни. У нее по сути и подруг нет. Дом, сын, иногда мать. На различных публичных мероприятиях не появляется, хотя дала бы фору многим женам местных чиновников. А тут вдруг такая откровенность?
– Ей надо было выговориться. А тут я под рукой оказался, тот человек, которого она считает спасителем себя самой и своего сына. Ведь я уложил их на пол, когда снайпер вбил пулю в голову ее мужа. А на местной тусовке она, наверное, не показывается как раз потому, что даст фору многим женам из здешней верхушки. А они этого очень не любят.
Гарин кивнул.
– Скорее всего так.
– А что за дела были у Абрамова и Огурцова? – спросил Уланов.
– Я в это не влезал. Теперь придется.
– Чтобы с этим разобраться, следует поговорить с любовницами Абрамова. Кстати, а сколько ему было лет?
– Пятьдесят восемь.
– Пора бы и угомониться.
– Ну это кому как. Да, помощницу и секретаршу допрашивать придется, хотя сомневаюсь, что они расскажут что-нибудь важное для следствия, даже если и знают. Зачем им лишние проблемы?
– Тут ты прав. Я, наверное, домой поеду. Сегодня моя помощь здесь не потребуется. Понаедет областное начальство, тебе не до того будет. Как ситуация успокоится, позвони, подскачу.
– Может, у меня остановишься? Начальство, понятно, скоро заявится, но что ему тут делать? На похоронах, это да, а сегодня?
– Нет уж, спасибо. К тебе не поеду. Я домой. Вот после похорон и позвони. Может, что и прояснится.
– Ладно, но погоди. Город оцеплен постами. Ты прямиком на Переславль?
– А куда еще?
– Сейчас! – Гарин достал радиостанцию, вызвал кого-то из своих подчиненных, сообщил ему марку и номер машины Уланова и приказал пропустить ее беспрепятственно. – После этого он пожал руку Романа и заявил: – Ну, давай, езжай к молодой жене. А мне тут… Но ладно. Работа есть работа.
– Вот тебе и тихий Балаев.
– Был тихим.
– А в тихом омуте, Боря, как известно, черти водятся. Не зря народ так говорит.
– Езжай! До связи!
– До связи!
Уланов без проблем выехал из районного центра и к вечеру воскресенья, 4 сентября, был уже в Переславле. Машину он оставил у торговой палатки, принадлежащей кавказцам, которые с готовностью «приняли» ее под охрану. Роман прошел домой, где тут же попал в объятия Людмилы.
Глава третья
