Судьба гнева и пламени

скачать книгу бесплатно

– Итак, что теперь?

Его внимание приковано к чему-то вдалеке.

– Стража и слуги, которые сопровождали тебя из Ибариса, уже наказаны за свою измену. Ты мало чего пропустила. Это было быстро и, осмелюсь сказать, милосердно.

Зандер сам провел эту казнь? Или просто приказал? Смотрел ли?

Я съеживаюсь от ужасных картин, появляющихся у меня в голове: дрова, собранные в кучи в ожидании спички, кремня или чего-то еще, что здесь используют; запах горелой плоти в воздухе.

– Кажется, ты расстроена из-за людей, которых не помнишь.

Я поднимаю голову и вижу, что он наблюдает за мной. Мой ужас, должно быть, отразился на лице.

– Как можно назвать милосердным сжигание людей заживо?

Крики длятся так долго, что едва ли подобное можно считать гуманным.

– К тому моменту они были едва живы. – Его челюсть сжимается. – И это гораздо лучше, чем отравление.

Я не травила твоих родителей! – хочется закричать мне, но это бесполезно. Как принцесса Ромерия сделала это? Что она использовала? Рицин? Цианид? Сибирскую язву? Они вообще существуют здесь? Она подсыпала яд им в напитки? В еду? Они подавились своими обедами? Случилось ли это в присутствии Зандера?

Многое из того, что он сказал мне в камере башни о моем предполагаемом двуличии, до сих пор остается туманным. Фрагменты, которые я помню, не дают никаких конкретных подсказок. Но сейчас я не осмеливаюсь просить ответов. Если заставить его заново пережить свое горе, это может только сильнее разозлить его, если это возможно. Впрочем, неважно. Важно лишь то, что он верит, будто я их убила.

– Завтра король и королева будут погребены, как и подобает их статусу, – он сглатывает, выражая единственный признак того, что ему трудно говорить о смерти родителей, – и тогда Илор двинется вперед, и мы никогда больше не будем заключать союз с твоим видом.

Моим видом. Он имеет в виду этих ибарисанцев.

Мои мысли возвращаются к голубоглазой девушке с вьющимися белокурыми локонами.

– А Анника?

– Твоя постоянная забота о моей сестре сбивает меня с толку. – Зандер качает головой. – Анника предала меня, и все же, если бы не она, по моему городу бегал бы дэйнар. Вред был бы неописуемым. Я еще не решил, как ее наказать.

Я заставляю себя спросить:

– А как же я?

– Как же ты… – Он тянется, чтобы разгладить кисточки на оконной занавеске. – Каким-то образом тебе удалось разрушить и спасти Цирилею за одну ночь, и ты утверждаешь, будто не знаешь, как тебе это удалось. – Он тяжело вздыхает. – Люди считают тебя мертвой. Я пока не чувствую необходимости их исправлять. И то, что будущая королева Ибариса находится в плену, может принести мне гораздо больше пользы, чем ее казнь.

Итак, заключение. Не то же самое, что план Анники по моему освобождению, но все же гораздо лучше, ведь выбора у меня нет.

Я позволяю себе слабый вздох облегчения. Уголок рта Зандера изгибается, будто он это заметил.

– Не хочу больше смотреть на тебя или думать о тебе ни минуты после сегодняшнего дня.

Взаимно.

– Ты останешься в этих комнатах одна, теперь, когда все твои слуги мертвы. Я окажу тебе милость и позволю жрице обработать твои раны, чтобы они не гноились, хотя ее таланты лучше использовать в другом месте. Впрочем, большего от меня не жди. Ты проведешь свои дни здесь, без друзей, без союзников. Тебе не на кого рассчитывать.

Хм, одна и не на кого рассчитывать – я справлюсь. Я делала это годами.

– Надолго?

– Как я скажу. Конечно, до тех пор, пока ты не перестанешь изображать из себя жертву, прикрываться удобным беспамятством, которое, как ты утверждаешь, на тебя напало, не зная, кто ты и что сделала. – Зандер отходит от двери, чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Он останавливает на мне суровый взгляд. – Или пока ты не сделаешь какую-нибудь глупость, и я не решу, что больше не стоит тебя удерживать. Площадь для казни никуда не денется.

В воздухе повисает угроза. На площади меня будет ждать костер, который Зандер разожжет на всякий случай.

Он продолжает тем же холодным, резким тоном:

– Ты не доставишь проблем. Не будешь ничего замышлять против Илора. А если когда-нибудь тронешь хоть один волос на голове любого илорианца, я сам тебя убью. И обещаю – я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не вернулась. – Его взгляд скользит по моей шее и плечу, а затем по спальне. – Надеюсь, тебе понравится комната. Ты будешь проводить в ней много времени.

Пока Зандер идет к дверям, я смотрю ему вслед, делая размеренные глубокие вдохи в попытке успокоить бешено бьющееся сердце.

Бессрочный тюремный срок. Сколько он будет длиться? Недели? Месяцы? Что-то сказанное Софи внезапно всплывает у меня в голове, и я чувствую, как бремя ее слов ослабевает. Зандер может держать меня здесь как свою пленницу многие годы. Но, по крайней мере, не похоже, что он собирается отправить меня в ту ужасную клетку в башне.

Каким бы ненадежным ни было мое положение, оно намного лучше, чем то, в котором я оказалась три ночи назад. Король может презирать меня, может по-прежнему желать мне смерти, но, судя по всему, не казнит меня, если я не дам ему повода.

Это прогресс.

11

Колокола только-только умолкают, возвещая полдень, когда дверь в будуар со скрипом открывается и приближается знакомое шарканье ног.

– Изволите обедать в опочивальне или здесь?

Обедать в опочивальне или будуаре. Это единственный выбор, который мне предоставляется каждый божий день. Думаю, я и в самом деле могла бы выбрать третий вариант и насильно пропихнуть еду в желудок, сидя в медной ванне.

Я бросаю скучающий взгляд в окно, приветствуя Коррин. Наглая служанка стоит в дверях с подносом с едой. Даже не глядя на него, я знаю, что там: кружка разбавленного вина, миска постного рагу, ломтик черствого хлеба и то ли яблоко, то ли груша. Каждый прием пищи одинаков, разница только в соотношении кашеобразных овощей и смеси трав.

– Здесь. Спасибо.

Коррин входит, чтобы поставить мой обед на маленький письменный стол в углу, ее темно-синяя юбка шуршит в такт быстрым шагам. Если не считать коротких ежедневных визитов Вэнделин для лечения моих ран, эта служанка была моим единственным компаньоном. Если можно так назвать женщину, которая доставляет еду и свежую одежду и смотрит на меня с неприкрытой злобой.

Коррин была назначена ко мне из-за «доброты» короля, о коей она заявила, придя в свой первый день, чтобы принести еду и собрать грязные полотенца, – ее лицо сморщилось, будто учуяв какой-то неприятный запах. Затем служанка продолжила перечислять все, что она не будет делать для меня: помогать мне одеваться, ухаживать, купаться. В общем, все, с чем мне и не нужна была никакая помощь, даже учитывая мои травмы. Пока Коррин все это называла, вид у нее был весьма самодовольный, словно она зачитывала послание от всего служебного персонала, говорившее: «Да пошла ты, падшая принцесса».

Интересно, чем она заслужила эту неприятную обязанность.

Мое облегчение от того, что я осталась в живых, за последние три недели постепенно исчезло. Стены могли быть украшены красивыми узорами и лепниной, но это по-прежнему была моя тюрьма. У меня имелась спальня для сна и переодевания, будуар, где я бродила, и маленькая комната с ванной, которой я не могла понять, как управлять. Примитивный на вид унитаз чудесным образом смывал отходы вихрем воды, когда я дергала за цепь. Полагаю, мне стоило быть благодарной, что я не застряла в месте, подсвечиваемом фонарями, где пришлось бы использовать ночной горшок.

Моя дверь заперта снаружи и круглосуточно охраняется. Я знаю это, потому что лежала на полу перед ней, наблюдая сквозь щель, как мелькают сапоги. Дневной страж делает восемь шагов в каждую сторону и волочит за собой левую ногу. Ночной страж делает десять, слегка пружиня шаг. Одни и те же стражи каждый день.

В первые дни, когда все еще была прикована к постели после нападения дэйнара, я проводила время, представляя все места, где могли бы скрываться секретные коридоры, ведущие прочь из моих покоев. Но я обыскала каждую стенную панель, каждую половицу, порылась под каждым ковриком, и либо они хорошо спрятали их, либо, что более вероятно, заперли меня в комнате без выхода.

Я пленница, которая даже не догадывается, где ее держат, и не имеет возможности собрать хоть какую-то информацию, ведь, согласно заявлению короля, никто не смеет потакать моему фарсу с амнезией, отвечая на вопросы, под угрозой сурового наказания. Вэнделин сообщила мне об этом, когда я спросила ее о манжетах на моих запястьях.

Таким образом, я остаюсь в полном неведении относительно того, что меня окружает, снова и снова мысленно прокручивая в голове несколько фрагментов, которые уже выучила, лишь бы не забыть. Если и есть хоть что-то положительное во всем этом, так это то, что последние недели позволили мне смириться с поразительной истиной – демоны и магия существуют.

Вот только теперь мне намного больше не терпится узнать, что еще есть в этом странном мире. Мире, который, как я подозреваю, совсем не мой, причем в самых глубинных смыслах.

– Я вернусь сегодня вечером, чтобы наполнить ванну и принести свежее платье. – Коррин бросает многозначительный взгляд на мою ночную рубашку, ее глаза полны осуждения. В последнее время я стараюсь не менять ее. Свободный прозрачный хлопок намного легче и удобнее, чем тяжелые многослойные шелка и парча. И вообще, какая разница, что я ношу? Мне все равно некуда ходить. – Еще что-нибудь?

Она замирает. Коррин постоянно спрашивает меня, будет ли что-то еще, и всегда задерживает дыхание, словно молится, чтобы этого не случилось.

И отчего я так переживаю?

– Можно, пожалуйста, открыть окно? Хотя бы одно? После обеда здесь становится жарко, и хотелось бы немного свежего воздуха.

Если я не хожу взад-вперед, то смотрю в окна на верхушки деревьев, а вдалеке – на возможные леса и холмы. Стеклянные двери, ведущие на балкон, заперты, а ставни на больших окнах, которые, кажется, способны открываться, заперты, хотя я не могу понять, как и почему. Мои покои, должно быть, на несколько этажей выше – слишком высоко, чтобы с них можно было спуститься. Снизу до меня доносятся звуки смеха, лязг металла – мечей, как я поняла, – однако источников шума я не наблюдаю.

– Я передам вашу просьбу, Ваше Высочество. – Таков ее стандартный ответ каждый раз, когда я просила что-то: книгу, бумагу и карандаш для рисования, выход на балкон, другую еду. И все же ни книги, ни бумаги не прислали, балконная дверь остается запертой, а я глотаю очередную порцию пресной овощной похлебки.

Коррин собирается уйти.

– Не могли бы вы также узнать, сможет ли Анника навестить меня? – Мне нечего терять, если я спрошу, но отчаянно хочется снова поговорить с принцессой. Даже если она не испытывает ко мне ничего, кроме презрения, однако, скорее всего, сможет пойти против указа короля и просветит меня.

Хмурый вид Коррин нельзя спутать ни с чем.

– Принцесса заточена в своем крыле, пока отбывает наказание за помощь вам.

Итак, Зандер все-таки наказал свою сестру. Как долго она пробудет взаперти? Не так долго, как я, это точно.

Дверь в мои покои распахивается, и входит Вэнделин, неся банку мази. Затем появляется рука, облаченная в цвета Цирилеи – черный и золотой, – и закрывает за ней дверь. Я никогда не видела лиц своих стражей. Единственная причина, по которой мне известно, что они мужчины, это их голоса. У одного приятный акцент.

– Если это все, Ваше Высочество.

И, прежде чем я успеваю хоть что-то добавить, Коррин разворачивается на каблуках и уходит, едва делая реверанс в сторону Вэнделин – так торопится сбежать.

– Каким-то образом она заставляет эти два слова звучать как плевок мне в лицо.

Брови жрицы вопросительно изгибаются.

– Что же обидело ее сегодня, Ваше Высочество?

– Я посмела попросить открыть окно, чтобы подышать свежим воздухом.

Она понимающе хмыкает.

– Постарайтесь не принимать ее отношение на свой счет. Просто для нее будет безопаснее, если она станет держать вас на расстоянии вытянутой руки.

Потому что так считает король. Почти никакого человеческого общения. Никакого свежего воздуха. Никаких книг. Никакой информации о мире, в котором я заперта. Ни телевизора, ни Интернета, ни телефона, ведь кажется, всего этого здесь не существует.

Зандер не понимает, насколько ужасно его наказание. Я не боялась остаться одна. Я была одинока в течение многих лет. Но в такой ловушке, без возможности выйти наружу, просто невыносимо. В последнее время мне хочется запрокинуть голову и кричать во всю глотку.

– Я думаю, она искренне ненавидит меня. Не удивляйтесь, если однажды Коррин отравит мое рагу.

Губы Вэнделин поджимаются, и я почти слышу слова, готовые слететь с ее языка: «Это будет довольно оригинальный конец, учитывая то, в чем тебя обвиняют».

Несмотря на то, что видимся мы нечасто и практически не разговариваем, я прониклась теплом к лечащей меня заклинательнице. В ее присутствии я чувствую себя спокойнее. И самое главное – если она и желает мне смерти, то очень хорошо это скрывает. Я с нетерпением жду ее ежедневных визитов.

Каждый раз при виде нее наружу грозится вырваться столько вопросов. Она родилась со своей силой, или ее научили магии? Как это работает? У кого еще есть такой дар? Что она может делать?

Однако я держу язык за зубами. Приказ короля не позволит ей ответить, и я опасаюсь, что мое непреодолимое любопытство и невежество каким-то образом зародят подозрение, что я самозванка.

– Как ваши раны сегодня? – спрашивает Вэнделин.

– Так же. Кажется.

Саднят и болят. Хотя они значительно зажили, с прошлой недели не было никаких заметных улучшений.

Не обращая внимания на поднос с едой, хотя желудок и урчит, я подхожу к стулу, на котором обычно сижу. Он расположен у стеклянных дверей, где, по мнению Вэнделин, лучше освещение.

– Здесь действительно жарковато, – бормочет она, ставя банку на ближайший стол.

– Если бы только двери и окна открывались. – Мой голос сочится сарказмом. Я расстегиваю пуговицы на ночной рубашке и оголяю одну сторону тела. Моя скромность, пока я рядом с Вэнделин, давно испарилась.

Легкая веселая улыбка касается ее губ.

– Возможно, ваша просьба будет удовлетворена.

– Она даже не собирается спрашивать.

– Король требует, чтобы мы сообщали о любых ваших просьбах, а Коррин не настолько глупа, чтобы скрывать что-то от него назло.

– Он хочет знать, о чем я прошу? Почему? – Чтобы испытать удовлетворение от того, что я не получу желаемого?

– Он король. И никому ничего не объясняет. Но вы и ваши планы по свержению его с трона остаются особенно важными.

Как же Зандер не хочет, чтобы я вообще задумывалась над чем-то.

– Но я уже потерпела неудачу в этом, не так ли?

Вэнделин убирает мои волосы набок и проверяет две тусклые серебряные точки на яремной вене.