скачать книгу бесплатно
– Да ладно вам, – Рогов попытался всех успокоить. – Все будет нормально.
Сам он, конечно, нервничал сильно. Хоть они с Симой уже и жили как взрослые, и она всегда отвечала взаимностью, и говорила что любит, Рогов очень боялся что что-то пойдет не, так и Сима откажется. Еще больше он боялся что Сима разозлится. В конце концов он залез на коня, принял трясущимися руками от Мойши букет цветов и тронулся в путь.
– Улыбайся, чай не на похороны едешь, – сказал ему Кузьмич.
– Неизвестно еще что лучше было бы, – прошептал Рогов, но улыбнуться попытался. Получилось не очень, поэтому вид у него был слегка придурковатый.
Серафима возилась по хозяйству, когда услышала какой-то гам на улице. Она вышла на крыльцо посмотреть что происходит. По дороге, на белом коне ехал Рогов. Позади него с улюлюканьем бежала ватага деревенских детишек. Чуть позади медленно катился Степкин газик. В нем сидел Кузьмич и Мойша.
Вся эта церемония подъехала к дому. Рогов попытался лихо, по гусарски соскочить с коня, но, то ли от нервов, то ли от того что просто не умел этого, он зацепился сапогом за стремя и рухнул прямо в дорожную пыль лицом. При это он еще умудрился подмять под собой букет цветов. Сима подлетела к нему, словно орлица к детенышам.
– Ты живой, не расшибся?
Рогов поднял испачканное лицо, улыбнулся и спросил:
– Серафима, ты выйдешь за меня замуж? – он вытащил из-под себя букет протянул Симе. Конечно, он сильно пострадал, все лепестки и бутоны отпали и сдался только веник из стеблей.
– Мне еще никто не дарил такой красивый букет, – ответила Сима. Она подолом вытерла Рогову лицо и поцеловала. – Конечно же я выйду за тебя. Ты же без меня пропадешь.
На свадьбу приехали родители и сестра Кеши. По началу они были против такого союза. Все таки он сын филолога, а она дочь кузнеца. Как им казалось совсем несовместимые понятия. Однако после знакомства с Серафимой, их мнение координально поменялось. Папа разомлел сразу как только увидел ее. А когда она представилась, он выпал в осадок. Серафима – старинное русское имя. Для филолога как бальзам на душу. Маме понравилось ее хозяйственность и отношение к алкоголю. А Елизавета была без ума от отношения Симы к мужчинам.
По началу празднество шло как-то скучно, оно и понятно, без спиртного всегда так. Но потом, Сима встала и сделала объявление:
– Ну что, родные мои, загрустили? Не время еще грустить. Мы тут посовещались и я решила, что когда у Кеши закончится отработка, мы уедем вместе жить в город.
У народа на свадьбе отвисли челюсти от неожиданного поворота.
– Ааа! – раздался чей-то крик.
– Заткните там ему рот, – шикнул на крикуна Кузьмич, чтобы Сима не услышала. – Рано еще так радоваться.
– Ну не стоит так убиваться по этому поводу, – продолжила Серафима. – Всей душой я постоянно буду с вами и постараюсь почаще приезжать. Поэтому поводу разрешаю по сто грамм всем желающим.
Но народ не сильно то и рвался воспользоваться разрешением. Сама новость об отъезде Симы из деревни означала, что молитвы некоторых все же дошли до адресата и теперь они получили ответ. Народ веселился так, что об этой свадьбе еще долго ходили слухи по всей области, как о невиданном чуде. Порванных баянов никто даже не считал. Мужики дрались с таким остервенением, а потом с таким же обнимались и распевали песни. И все это почти на «сухую».
Провожали Симу и Рогова всей деревней. Председатель даже пустил слезу. Он долго пытался отговорить Серафиму от переезда, но безрезультатно. У председателя, конечно же, были свои мотивы. Он очень переживал, что колхоз опять скатиться в яму беспробудного пьянства и работать будет никому. Серафима пообещала что поговорит с людьми и попросит их по-хорошему. В связи с этим в день отъезда все жители собрались на площади перед правлением. Ну почти все. Продавщица сельпо, напевая под нос песенку про счастье, расставляла бутылки на полках, перетаскивала ящики залежавшегося товара поближе к прилавку. В ее голове звучал манящий и ласкающий звук шуршания банкнот и звона монет.
Тут открылась дверь и в магазин заглянул Мойша.
– А ты чего здесь? – спросил он у продавщицы. – Сейчас Серафима речь будет говорить, чтоб я так жил, а ты здесь сидишь.
– А что мне ее речь? Плевать я на нее хотела. Наконец-то мое время вернется.
В те времена продавец в сельпо был самым уважаемым человеком. Его боготворили, носили на руках. Ведь этот небожитель решал судьбы людей. Когда открыть магазин, кому дать бутылку, а кого и прогнать взашей, все было во власти этого человека. А уж его долговую книжечку боялись и обожали практически все. Обожали, когда им давали товар в долг и боялись, когда нужно было платить по долгам.
– Короче, – Мойша поманил продавщицу пальцем, – если не хочешь проблем, лучше сходи сама. А то Серафима решит перед отъездом к тебе вдруг заглянуть.
– Ой, – бутылка выскользнула из рук продавщицам и разбилась, расплескав горючую жидкость по полу и аромат беды в воздухе.
– Вот-вот, и я о том же, чтоб я так жил, – покивал Мойша. – И совет, когда пойдешь на площадь съешь чего-нибудь кислого, чтобы рожа не такая довольная была.
Голова Мойши исчезла за дверью. Продавщица, посмотрев на полные полки и стоящие рядом ящики, представила как в дверь входит Серафима. Через две минуты она стояла в толпе с другими жителями и слушала речь Серафимы. После куска хрена, который она успела прожевать, выглядела она как… Ну как человек, сожравший кусок хрена. Слезы из глаз, сопли пузырями, сразу было видно, что она очень болезненно переживает отъезд дорогого человека. Мойша, увидев ее в таком виде, подмигнул ей и показал большой палец вверх. Продавщица в ответ прошептала только губами:
– Пошел ты.
– Ну что, родные мои, – начала Сима. – Вот и пришел этот день. Не надо слез, чай не в последний путь провожаете.
– Как же мы без тебя? – запричитали некоторые женщины.
– Не переживайте, все будет хорошо. Жизнь продолжается. Не подводите председателя и меня, продолжайте работать ударно. Наши результаты не должны падать, а только расти. Смотрите, чтобы в семьях был порядок и достаток. А я обещаю почаще вас навещать. Вот может через месяцок уже и загляну к вам.
Народ стал было роптать, но Кузьмич быстро остановил их.
– Ну что ты, дочка, что ты, – ответил он Симе. – Ты там не торопись, не надо торопиться. Обживись как следует. Город, столько интересного, неизведанного. Вы молодая семья, себя береги и за Кешей присматривай. А мы, что ж нам еще поделать, конечно будем скучать. – Кузьмич сделал движение рукой как будто смахнул слезу.
– Да ладно тебе, Кузьмич, – усмехнулась Серафима. – Что ж, по-твоему, я с городом не справлюсь? Не переживай, старый, все будет нормально.
– Я нисколечко не сомневаюсь, – кивнул Кузьмич.
– Ну все, вроде все сказала, пора и в путь. Рогов!
– Все уже готово, – откликнулся Кеша. -Все вещи загрузили еще вчера, так что можем ехать.
– Ну и славно!
В толпе началось оживление от предвкушения. Но они забыли, что это ни кто-то там, а Серафима.
– Вот еще что хотела сказать, да чуть не забыла, вы тут про сухой закон то не забывайте. И чтобы вам было легче контролировать себя, я оставила здесь, среди вас своего человека, который будет мне обо всем докладывать. Конечно же, я не скажу вам кто это. Ну а когда я приеду, так сказать, проведать вас, то все виновные лица получат по роже. И это как минимум. Ну вот теперь все, пока.
На площади воцарилась гробовая тишина. Лишь только тихие всхлипы, сидящей на обочине, продавщицы нарушали ее. Можете представить немую сцену из «Ревизора» в исполнении народного ансамбля Надежды Бабкиной? Такой засады не ждал никто. Машина с Симой и Роговым отъехала от площади, но никто не стал уходить. Только через пару минут, когда мальчишки принесли весть, что машина выехала из деревни, толпа зашевелилась. Но никаких радостных криков, никакого ликования не было. Никто не рванул бегом в сельпо за живительным нектаром. Все смотрели друг на друга с подозрением и медленно расходились по своим делам.
– Ну, что думаешь? – спросил Кузьмич у Мойши.
– Вот это женщина! – восхищено ответил тот. – Наполеон в юбке, чтоб я так жил.
– Да, – согласился Кузьмич. – И что теперь делать?
– С чем?
– Не с чем, а с кам. Как нам найти этого человека? Вот ведь озадачила. Мойша, случаем это не ты?
– Ты что, Кузьмич? Белены объелся. С чего бы это был я? Скорее это ты! – возмутился Мойша.
– А чего это я? Ты совсем из ума выжил? Сейчас приложу тебе палкой меж лопаток, чтобы не болтал ерунды.
– Ты же сам первый начал, – Мойша сделал вид что обиделся. – Вот, делай после это добро людям, чтоб я так жил.
– Ладно, не обижайся. Я это так, от нервов ляпнул. Вот же Сима, ну удружила, – усмехнулся Кузьмич. – Все пошли, надо послушать о чем народ шепчется. Может что и прояснится.
Но народ не особо делился своими мыслями и идеями. Все были на подозрении и никто не хотел оказаться в списке виновных лиц.
– Ну ты Симочка, молодец. Как ты их! Это же опасно. Он же теперь, как разведчик в тылу врага.
– О чем ты Кеша?
– Ну кого ты следить то за всеми поставила?
– Никого.
– Как это? – Рогов недоуменно посмотрел на жену.– Как никого? Но ты же сказала…
– Да, сказала. Это будет поддерживать порядок в деревне. Пусть ищут, все равно не найдут. А это еще больше будет их беспокоить.
– Ну Сима, ты извини, конечно, но это жестоко даже для тебя.
– Рогов, много ты понимаешь. Жестоко будет, когда я приеду назад и узнаю, что моим советам не вняли. А сейчас это просто так, чтобы булки не расслабляли.
Часть 4
Они поселились в квартире, которая осталась после бабушки и дедушки. Дед в свое время был каким-то партийным работником и квартира была большой, трехкомнатной. Там уже жила Елизавета, но места для Симы с Роговым было предостаточно. Тем более, что никто, ну или почти никто, не был против. А кто по началу был против, мог идти жить к своим животным. Рогов сразу по приезду, с помощью связей мама, открыл кооператив – ветеринарную клинику. И полностью погрузился в работу. Найти же работу кузнецу в городе конечно сложно. Поэтому Сима решила изучить какую-нибудь новую профессию и сейчас находилась в творческом поиске себя (Черт бы побрал все эти современные журналы). Город принял Симу почти сразу. Нет, конечно не все устраивало Симу в городе, и по началу она хотела изменить это. Но трезво оценив масштабы противостоящей ей силе, Сима отступила. Отступила, но не сдалась. Она решила действовать постепенно, шаг за шагом.
Она достаточно быстро перезнакомилась с жильцами их дома и с некоторыми даже успела подружиться. Завела парочку врагов, в общем обживалась по полной. Бабульки ее любили. Сима могла и сумки им донести, и часами сидеть с бабушками у подъезда, лузгать семечки и обсуждать последние сплетни. Подруги водили Симу по магазинам, прививали ей, так сказать, хороший вкус.
Мужики во дворе первое время все доставали Рогова, называя его подкаблучником и недомужиком. Но после одного случая все прекратилось.
В очередной раз, когда мужики сидели во дворе и, попивая пивко, обсуждали футбольный матч, Рогов решил пройти мимо, чтобы его не заметили.
– Эй, Кеша, – все-таки заметили его соседи, – иди к нам. Посидим, пивка выпьем.
– Не, не могу. Мне некогда, – отмахнулся Рогов.
– Кто бы сомневался. Мамочка поди заждалась.– заржали мужики.
– Да пошли вы, – у Рогова не было настроения связываться с ними.
– Нет, ты постой, не спеши, – мужики преградили ему путь. – Ты нас не уважаешь что ли?
– Вот скажи нам, Кеша, ты мужик? У тебя яйца на месте?
– Все у меня на месте, отстаньте, – Рогов попытался протиснуться.
– Ну если на мести, то значит не все потеряно. Значит еще можешь стать настоящим мужиком, – продолжали донимать его соседи.
– А с чего вы взяли, что я не мужик?
– А с того, что ты бабу свою боишься, – заржали мужики.
– Ну и что? – спросил Рогов. – Не боюсь, а уважаю. И вам советую. Она у меня не такая терпеливая, как я, вмиг вас в травматологию определит.
– Да ладно? – мужики заржали еще сильнее.
– Ладно, понял что вас не убедить словами. Вот смотрите, – Рогов вытащил и протянул им советский рубль. Он был сложен пополам.– Видели? – спросил он. Потом он достал другой целый рубль и протянул мужикам.– Ну, кто также сможет?
Те, немного растерявшись, взяли рубль и по очереди начали его гнуть. Но, как бы они не пытались, никто не смог.
– Блин, да это не возможно, – воскликнул кто-то из них. – Хочешь сказать ты сам так можешь? Давай, покажи, – он вернул рубль Рогову.
– Не, я тоже не могу, – а потом махнул всем рукой, чтобы те придвинулись поближе к нему и шепотом сказал: – А вот Серафима может.
После он положил рубль в карман и пошел дальше. Мужики какое-то время еще стояли пытаясь переварить услышанное.
– Да нет, не может быть.
– Точно, врет собака.
– Я видел как то у нас на заводе был мужик один старой закалки, вот он гнул на спор. Но чтоб женщина, не может быть.
С этими разговорами они вернулись на скамейку, разлили по стаканам пиво, но никто не торопился пить. Все продолжали размышлять. Тут к ним подошел Семёныч, самый пожилой из присутствующих и самый рассудительный. Он в свое время прошел лагеря, так что знал цену слову.
– Чего это с вами, мужики? – спросил он у соседей. – Как будто приведение увидели.
– Здорово Семёныч. Да тут дело такое, даже не знаем как тебе сказать.
– Как есть говорите, чего кота за яйца тянуть.
– Короче не верим мы ему, – подытожил рассказ о происшедшем один из мужиков.
– Не верите? – переспросил Семёныч. – Ну и зря. Серафима – женщина особенная. Я таких не встречал. А чтобы сомнения ваши исчезли, расскажу вам один случай. Было это на прошлой неделе, – начал свое повествование Семёныч. – Тогда дети мои привезли внука на ночевку ко мне. Ну вот значит, все, как обычно, сидим смотрим мультик. Тут внук гулять запросился. Ну мы и вышли во двор. Мелкий к пацанам сразу побежал, я со стариками козла забивать. Минут через десять прибегают ко мне пацанята и зовут куда-то. Все что-то орут, руками машут, ни хрена непонятно. Короче пошел я с ними. Смотрю, а мой пострел и еще пару таких же мелких дебилов сидят возле забора, ну того, который нас от школы отгораживает. Значит сидят и не шевелятся шалопаи. Я подхожу и вижу, что они свои тупые бошки в решетку засунули, а обратно вытащить не могут. Морды зареванные, сопли текут. Меня увидели и давай еще сильнее орать. Подошел, потрогал решетку. На славу сделали, не схалтурили. Прутья толстые, с два пальца, металл крепкий, не согнуть. Смотрю мужики мимо идут, толи электрики, толи сантехники. Попросил помочь. Они вдвоем корячились, корячились, ни хрена. Ни на дюйм не сдвинулась. «Надо, – говорят, – слесаря вызывать. Он болгаркой срежет прутья, по-другому никак. Только он бесплатно не работает, да и за решетку придется платить». Ну думаю, приехали. Я им что миллионщик какой. А сам уже злой как собака. А мелкие не унимаются, орут. Вот сейчас я вам покажу, думаю. «Ну что, доигрались? – спрашиваю. -Сейчас я ваши задницы то надеру». Они давай извиваться, пытаются вылезти. Но куда там, застряли намертво. Снимаю ремень. Он у меня крепкий из свинячьей кожи сделан. Замахиваюсь, рааааз. Глядь, а ремня нет в руке. Не понял, смотрю на мужиков, в у тех челюсти отвисли. Оглядываюсь, смотрю Серафима стоит. “ Ты чего это буянишь, Семёныч? – спрашивает.-Пьяный что ли?». А ремень мой в руке держит и помахивает так легонько. Я ей: «А тебе какое дело? Чай своего воспитываю». Она: «Не люблю когда детей обижают», и берет мой ремень второй рукой. Рааааз! И пополам его! Я так и сел на задницу. Сказать ничего не могу, как рыба ртом только шамкаю. Хорошо мужики быстрее меня отошли от увиденного. Объяснили ей все, рассказали про слесаря. Она послушала, сказала им спасибо и повернулась ко мне. «Ну ты чего, Семёныч, сам не мог объяснить все?» -спрашивает. А я ей: «Так я дар речи потерял когда ты мой ремень словно нитку порвала». «Ладно, -говорит, – пошли спасать твоих сорванцов». «Так надо слесаря вызывать, -говорю». А Серафима: «Обойдемся». Подошла она к решетке, схватилась за прутья и давай их раздвигать. Я было посмеяться хотел, а потом гляжу, а прутья то расходятся. «Тащи этого, – кричит». Я хвать мелкого, и на себя, башка и проскочила. Она на руки поплевала и за второго взялась. Так в общем всех и освободили. Хотел им поддать, но Серафима с меня слова взяла, что не обижу. Пришлось дать. Потом пошли почаевничали. Душевная женщина, скажу я вам. Повезло Кеше с ней. Вот как то так.
