скачать книгу бесплатно
– То есть он сделал фото и подсунул снимки прессе? – спросил папа.
– Это же смешно, – буркнула Пенелопа.
Я раздраженно пялился на них.
– Только не говорите, что вы удивлены, – возмутился я, наехав на родных сильнее, чем хотел. – Все во дворце работают на дядю Оскара. Вас не смущает, что на фото я один? Нигде нет Эванджелины! Фотографии нашей семьи часто появляются в желтой прессе. На них только мы! И снимки, конечно же, могли быть сделаны лишь телохранителями или дворцовым персоналом.
– Мне тоже не нравится охрана во дворце, – вставила Елена и принялась грызть ногти, покрытые темным лаком. – Секьюрити постоянно крутятся вокруг нас.
– Они просто делают свою работу, вот и все, – возразила Пенелопа, как всегда, прагматично.
– А я считаю, что они шпионят за нами ради дяди Оскара, – не согласилась с сестрой Елена.
– Кроме того, в этом есть смысл, – мрачно заметил я. – Оскару выгодно представить нас перед народом не в лучшем свете. – Я стиснул челюсти, а Пенелопа с папой одновременно закатили глаза.
– Пока не выяснится, кто займет престол, мы должны участвовать в игре, – устало сказал отец. – Это касается и телохранителей.
Я скрестил руки на груди.
– Тогда мне нужен охранник, не работающий на дядю Оскара, – решительно объявил я. – Хочу доверять своему личному телохранителю.
– Желаю удачи! На всей территории Канады ты не сыщешь ни одного человека, который не был бы подкуплен Оскаром, – вмешалась Пенелопа.
Я злобно сверкнул глазами.
– Что-нибудь придумаю.
Пенелопа приподняла бровь.
– Неужели ты знаешь охранное агентство, способное без высочайшего разрешения предоставить тебе секьюрити? Да еще и неподкупного?
– Нет, – признался я, почесывая подбородок. Мне никогда не приходилось иметь дело с чем-то подобным. У меня внезапно появилась куча серьезных проблем, с которыми прежде не доводилось сталкиваться. Но, наверное, так оно и случается, если вдруг нужно научиться нести ответственность.
– Хотя, возможно, я знаю того, кто мог бы помочь, – переиграл я.
– Кто же он? – пробурчала Елена.
Я колебался.
– Кузен Алекс. Он рассказывал мне о каком-то крутом телохранителе. Алекс учится в университете и…
– Хватит, Прескот, – перебил меня папа, привычно поправляя очки. – Сейчас ты ничего не сделаешь. У вас все готово? Рейс в Ванкувер – через два часа. Плотный график трещит по швам. Парламент собирается через несколько дней – и вы нужны мне. – Он укоризненно посмотрел на меня.
– Я упаковала необходимые вещи еще три дня назад, – сказала Пенелопа.
– А я сегодня собралась, – добавила Елена, что-то печатая в телефоне.
Отец не отводил от меня взгляда.
– Я… я уже иду собираться, – пробормотал я и провел рукой по волосам.
– У тебя один час, Прескот! – крикнул мне вслед папа.
Я махнул рукой в знак того, что услышал его. Возможно, мне удастся подкупить горничную, чтобы она собрала мои чемоданы, пока я прилягу.
Прескот
Дворец королевской семьи с незапамятных времен являлся собственностью Блумсбери. Здание, построенное из светлого песчаника, было мне настолько знакомо, что я давно запомнил местонахождение любой из вмятин. Некоторые были оставлены мною, когда я, будучи трехлетним ребенком, катался на велосипеде и порой врезался в стену. Я мог сказать, в каких трещинах запрятан косячок. И мне было известно, что люстра на втором этаже – дешевая копия, а оригинал… ну, злополучным образом разбился, что нужно было поскорее скрыть.
Тем не менее во дворце никогда не царила домашняя атмосфера, как, впрочем, и в семейном владении в Ванкувере. Но я слишком долго жил в интернате в Великобритании и, возможно, мог преувеличивать. Те годы до сих пор преследуют меня как кошмар, который всегда начинался заново, когда я возвращался в Англию из Новой Шотландии или Ванкувера по окончании летних каникул.
После двенадцати лет ада в интернате я недолго лелеял надежду начать новую жизнь – ту, которая нравилась мне. Жизнь, в которой я любил себя, участвовал в клубных мероприятиях в университете Ванкувера и жил в общежитии. Однако блаженствовать мне довелось всего лишь полгода. Потом умер дедушка – и с тех пор существование свелось к обязанностям и принуждениям, которые следовали за мной, как тени медленно обвивающие и сдавливающие мою шею.
Я глубоко вздохнул, освобождаясь от чувства опустошенности: оно нахлынуло в связи с тем, что я до сих пор не нашел места в этом мире.
Мои апартаменты находились на третьем этаже. Несмотря на это, я всегда избегал древнего, почти уже античного скрипучего лифта и предпочитал лестницу. С тех пор как я в шестилетнем возрасте застрял в кабине… и после происшествия в интернате… в общем, я боялся до одури тесных пространств.
У лестничной балюстрады меня «встретили» портреты, на которых были изображены десять поколений моей семьи. Предки смотрели на меня одинаковыми взглядами. Прежде всего, прапрадедушка Фридолин: он выглядел так, будто сильно разочаровался во мне.
– Не надо меня смущать. Я тоже ничего не могу поделать с тем, что в нашей стране царит политическая разруха. Кстати, ты делал вещи и похуже, чем просто оголялся на публике.
Да, во времена Фридолина было по-другому. Страна процветала из-за добычи золота, люди купались в богатстве. Конечно, деньги не делали людей счастливее, зато населению обеспечили определенную стабильность. А она сильно пошатнулась в тот момент, когда внезапно Новая Шотландия осталась почти ни с чем.
Вот почему, находясь уже столько десятилетий под властью британского монарха, Канада поспешила оказать нам щедрую помощь, разумеется, ценой определенного влияния на политическую ситуацию в Новой Шотландии. Надо сказать, что это влияние особенно хорошо ощущалось после смерти моего деда.
Изменения, наскоро внесенные в завещание, привели к еще большим спорам и расхождениям во мнениях. Никто уже не мог мирно решить вопрос о престолонаследии. В стране начались раздоры: отца поддерживало либерально настроенное население, а дядю – консерваторы. В случае разногласий внутри королевства, Канада, как всегда, настояла на предоставлении своего права голоса, и будущее новой Шотландии теперь зависело от решения независимого парламента, который должен был решить, является ли завещание законным или нет. По крайней мере, в теории. На деле же вопрос стоял только в том, сколько денег отвалит дядя Оскар.
– Дашь нам хороший совет, Фридолин? – спросил я у мужчины на портрете, но предок продолжал высокомерно глазеть на меня. Вздохнув, я пошел дальше.
Я пробрался к своим апартаментам, которые находились в конце темного коридора, устланного уродским ковром в зеленовато-фиолетовую клетку: вот вам еще одно напоминание о национальных цветах Новой Шотландии. Застыв перед громоздкими двойными дверями, я быстро нашел номер кузена в телефоне и покосился на рыцарские доспехи: между ними красовался развернутый стяг с гербом Новой Шотландии – двумя скрещенными руками над чертополохом.
Пока я смотрел на доспехи, гудки в телефоне прервались.
В динамике послышался голос:
– Привет, это Алекс. Не беспокойте меня, если причина для звонка не является важной. Если вы настаиваете на разговоре, то причина должна быть суперважной. Если это ты, мама, то я занят и не могу прийти.
Фыркнув, я дождался звукового сигнала и пробурчал:
– Черт возьми, Алекс, ты где? Я несколько дней пробую дозвониться! Нет, на самом деле несколько недель. Понимаю, что ты стрессуешь из-за учебы, но было бы здорово удостовериться, что ты не валяешься в канаве с проломленным затылком. Слушай, мне срочно нужна помощь. Ты рассказывал мне о каком-то крутом телохранителе… Как думаешь, он мог бы посодействовать мне и через свои каналы подыскать для меня охранника? Или… ах, трудно объяснить. Ответь мне скорее, иначе я позвоню твоей маме. Кстати, это кузен Прескот.
Я дал отбой, толчком открыл дверь в комнату, борясь внутри себя с паранойей. Просто я совершенно не доверял телохранителям, которых нанимал дядя. Возможно, я питал болезненную неприязнь ко всему, что связано с Оскаром. Скорее день превратится в ночь, чем я поверю, что он нанимал охрану действительно для того, чтобы нас защищать.
И если Оскар не дает мне нанять телохранителя, которому я доверяю, то мне придется искать того, кто работал бы на меня под прикрытием. Нечто вроде тайного агента, который следил бы за моим официальным «надзирателем». О боже, гребаная жизнь!
Что за день выдался! Мне хотелось завалиться в кровать и…
– Ваше высочество! – раздался писклявый голосок.
– Черт возьми, Карла! Не пугай меня!
Мы с горничной одновременно отпрыгнули назад, а Карла вдобавок ко всему так сильно вздрогнула, что у нее из рук выпала стопка свежевыстиранных рубашек, которые с шорохом разлетелись по темно-синему ковру.
– Что ты здесь делаешь? – выдавил я, прижав руку к груди, чтобы отложить приближающийся сердечный приступ. Пенелопа права, мне следовало завязывать с «Нутеллой».
Карла покраснела и, заикаясь, промямлила:
– Ваше высочество, извините, я услышала только… и подумала, что вам, возможно, понадобится помощь в сборах. Вы пробудете в Ванкувере какое-то время, поэтому я решила, что смогу быстро вам помочь.
Смущенный тем, что дворцовый персонал, очевидно, слишком хорошо осведомлен о моих планах, я откашлялся.
– Очень мило с твоей стороны. Но если хочешь оказать услугу, то прекрати постоянно обращаться ко мне на «вы». И никаких «ваше высочество». Во-первых, мы давно друг друга знаем, во-вторых, когда ты так говоришь, я чувствую себя ужасно старым…
– Но, по правилам, вы – ва…
– …я Прескот! – строго напомнил я.
Карла покраснела.
– Мистер Прескот, – пробормотал она, явно страдая.
Я тихо рассмеялся.
– Уже лучше. Если мы еще уберем «мистер»… – сказал я, помогая ей собрать рубашки.
Карла уже притащила мои чемоданы. С ума сойти!
Я сложил одежду как можно тщательнее и начал укладывать ее в чемодан.
– Вам не нужно ничего делать, мистер Прескот. Вы выглядите уставшим. Лягте и отдохните немного, – прошептала Карла, и ее щеки залились алым румянцем, когда я улыбнулся горничной.
– Но, Карла, именно я должен собирать вещи, а не ты. Отец хочет, чтобы мы были самостоятельными, и он прав. Если все слуги будут чрезмерно баловать меня, то в какой-то момент я буду уже не в состоянии самостоятельно завязывать шнурки, – пояснил я, подмигнув Карле, и она улыбнулась.
– Я с удовольствием помогу, – решительно сказала она, хлопоча лишь о том, чтобы принести целую охапку дорогих костюмов.
Пока мы упаковывали вещи, ненадолго воцарилась тишина, причем, казалось, Карла определенно лучше меня знала, что нужно взять. Я бы, наверное, забыл и трусы, и зубную щетку. Когда мы почти все собрали, я уставился на Карлу.
– Карла, можно тебя кое о чем спросить? – внезапно спросил я.
– К-конечно, мистер Прескот, – еле слышно прошептала она, и наши пальцы мимолетно соприкоснулись, когда я взял у Карлы последнюю пару штанов и аккуратно ее сложил.
– Дворцовый персонал нанял мой дядя? – уточнил я, осторожно прощупывая почву.
Она бросила на меня встревоженный взгляд, прежде чем кивнула.
– После смерти вашего деда, я имею в виду короля Леопольда Второго, прислуга была почти полностью заменена. Только тем сотрудникам, с которыми были доверительные отношения, разрешалось остаться. Как, например, моей маме и мне.
– Может, я задам странный вопрос сейчас, но должен ли персонал отчитываться перед Оскаром?
Я заметил, что Карла сразу прикусила нижнюю губу и начала украдкой озираться по сторонам.
– Я…
– Ты можешь не говорить, – быстро успокоил я горничную.
– Нет, все в порядке, – ответила Карла и сделала глубокий вдох, прежде чем внимательно посмотреть на меня. – Слуги, должны отчитываться раз в неделю. Иногда нам даже задают вопросы, а иногда – нет. Телохранители докладывают обо всем ежедневно, – прошептала она.
Я почувствовал, как напряглись мои плечи, но одновременно ощутил облегчение и внутренне расслабился. Значит, давние подозрения подтвердились: телохранители и прислуга постоянно шпионили за нами.
Я старался сохранять нейтральное выражение лица, улыбаясь Карле.
– Интересно. Спасибо за честность.
– Не стоит.
Она занервничала, выпрямилась и отряхнула фартук.
– Ваши вещи собраны, мистер Прескот. Оставлю вас одного. Душ пойдет вам на пользу, – пробормотала она, похоже, подавив ухмылку, в то время как я старался не нюхать свои подмышки, что было бы совершенно неприлично.
– Спасибо, Карла, – смущенно ответил я.
Она усмехнулась и, шелестя платьем, покинула комнату, а я действительно решил принять душ.
Примерно через час, я – свежевыбритый и в синем костюме – плюхнулся на одно из кожаных кресел кремового цвета, которыми был оснащен частный самолет королевской семьи Новой Шотландии. Закрыв глаза, я провалился в беспамятство.
– Пристегнись, Скотти, – настойчиво попросила меня Пенелопа.
Я заворчал и едва успел что-то сообразить, как мы взлетели. Полет до Ванкувера продлится восемь часов. Наконец-то можно выспаться с похмелья. Я вставил беруши в уши и вздохнул. Тишина, покой… какое счастье.
С тех пор как в семье начал царить кавардак, я слишком мало спал, а если и удавалось вздремнуть, то только с чувством тревоги. Я снова задумался о том, как сильно мне не хватало учебы в большом городе и ощущения себя обычным человеком. Или хотя бы почти обычным. Далеко не весь мир интересуется вами, если у вас есть дворянский титул. Когда благодаря дедушке мой отец стал потенциальным наследником престола, абсолютно каждый ни с того ни с сего принялся нас осуждать.
Я уже начал засыпать, но вдруг почувствовал, как мое лицо что-то щекочет. Сделав вдох, я открыл один глаз и увидел чертовски страшную морщинистую морду с выпученными глазищами и розовой диадемой на макушке.
И это чудище пялилось на меня.
– Проклятье! – От испуга я чуть не свалился с кресла, в то время как безобразная собачка с вытаращенными глазами радостно завиляла хвостом.
– Сэр Генри, зачем ты пристаешь к Прескоту? – раздался высокий девичий голос, который я из-за полета воспринимал как приглушенный.
Самый уродливый мопс в мире, фыркая, закрутился вокруг своей оси и захрюкал. Пес не лаял, а издавал такие звуки, будто задыхался.
– Ах, Прескот. Ты проснулся?
Когда я вынул затычки из ушей и поднял взгляд, то обнаружил, что на том месте, где, фактически, должна была сидеть Елена, устроилась кузина Эванджелина. Она просто сияла. Темные, как ночное небо, волосы густыми прядями обрамляли сердцевидное личико. Губы, накрашенные ярко-красной помадой и делавшие ее похожей на Белоснежку, изогнулись в улыбке.
– Эванджелина, – выдохнул я и устало откинул голову на спинку кресла. – Скажи, а что ты, собственно, здесь делаешь? А как же школа? – добавил я, сон улетучился, пока я осматривался вокруг.
Куда же подевалась Елена, когда нужно, чтобы она находилась рядом? Я заметил ее золотисто-русую шевелюру: похоже, сестра заняла место в хвосте самолета и теперь мило беседовала с бортпроводником. Я закатил глаза.
