Дело пахнет нафталином…

Таисия Куркина

Дело пахнет нафталином…

Глава 1

Глава 1. Воплощение Души

… Громким криком во всю силу лёгких я возвестила миру о своём приходе! Пусть знают все! Врач, принимавший у моей мамы роды, успокаивающе произнёс:

– Певицей будет! Вон какой голосище!

Предсказание, наверное, меня бы порадовало, если бы не одно но… Я абсолютно забыла всё, что мне говорили Духи Рода! Как отрезало! Махнув рукой или сразу двумя, я раскричалась так громко и отчаянно, что бедные родители не знали, чем бы меня заткнуть! Легче, наверное, было придушить… Но тут вмешалась бабушка – мой земной Ангел-Хранитель. Она забрала бедное орущее дитятко к себе в комнату и как-то успокоила. Всем на радость я наконец дала лёгким передышку и уснула безмятежным сном, предварительно путём титанических усилий освободив руки от тугих пелёнок. Свобода превыше всего! Так началось моё новое воплощение, о чём, понятное дело, родившись, я пока не догадывалась.

Местом, куда меня забросили Духи Рода, был ничем не примечательный город. Да, Высшие силы вместе с Духами Рода явно решили пошутить! Я сама, наверное, предпочла бы что-нибудь экзотическое: джунгли, например, в Африке, или остров в Атлантическом океане, или старинный замок на берегу Средиземного моря…

А тут что? Провинциальный город, характерный для средней полосы России, узкая улица, по которой раз в час проезжала машина или телега, в которую были запряжены лошади. скромный двухэтажный дом, с обшарпанной штукатуркой и печным отоплением. Жилище не поражало ни внешним видом, ни удобствами, потому что было типичным для послевоенного времени. И не мудрено! Прошло только пять лет после одержанной трудной Победы над сильным, коварным врагом. Город еще не успел зализать раны, оставшиеся после немецкой оккупации. И люди радовались тому, что имели хоть какое-то жильё.

Бабушка и дедушка имели двухкомнатную квартиру, в которой людей было как в банке огурцов: двое сыновей и нас трое: папа, мама, я – итого семь человек! Как все размещались – не представляю! И главное, ссор практически не было, благодаря крутому нраву бабули.

По замыслу Высших Сил, моими родителями стали бывшие фронтовики, вкусившие по чём фунт лиха. Отец ушёл в семнадцать лет на фронт и встретил День Победы в Праге, не получив ни царапины. Судьба хранила, видимо! Он должен был выполнить своё предназначение – дать жизнь Душе! И не одной! Мама тоже в числе добровольцев-фронтовиков сначала рыла окопы, устанавливала противотанковые ежи для защиты Москвы, а затем напрямую участвовала в боях с фашистами в составе зенитного батальона под Москвой и под Минском. Она была в бригаде прожектористов, которые высвечивали в небе вражеские самолёты, чаще всего бомбардировщики, и вели их до тех пор, пока зенитчики не выполняли свою работу. О потерях мама никогда не говорила: не любила вспоминать. И тем не менее, даже повзрослев, я страшно пугалась, заслышав звук низко летящего самолёта. Думаю, это мамин страх передался мне на генетическом уровне. Интересно, а как бы этот феномен объяснили мне Духи Рода?

Детство девчонок и пацанов проходило, как водится, во дворе дома. Во что играли? Ну, конечно, в войну! Во что же ещё?! Строили «штабы», ходили с санитарными сумками, сшитыми из старых простыней, «лечили» раненых, ползали по грязи… Дома получали, естественно, ремня по пятой точке… Время для детворы, как и для взрослых, было суровое! Не забалуешь! Но всё это было гораздо позже.

Пока я подрастала, домочадцы так или иначе принимали участие в моей жизни, особенно когда я осталась на попечении бабушки и дедушки без родителей. Папу (ну и маму вместе с ним) отправили на западную Украину бороться с бандеровцами. Мне на тот момент было всего два года. Молодые дяди затевали со мной разные игры, чаще всего в жмурки или в прятки. Однажды кто-то закрыл меня на ключ в гардеробе во время игры… Кромешная тьма так напугала меня, что я заорала на весь дом. Бабушка поспешила освободить бедную внучку из заточения, отругав взрослых сыновей за «издевательства над малышкой».

Что же так испугало меня в темноте? Может быть, она напомнила страшный момент выхода души из тела в неизвестность? И откуда в мозгу двухлетнего ребёнка появилось слово «крыса», хотя он их сроду не видел? Эх, жаль, что рядом не оказалось Духа Рода! Возможно, тогда не пришлось бы мне полжизни потратить на избавление от этого детского страха. Забегая вперёд, скажу: когда я увидела живую крысу, я расхохоталась от облегчения! Подумать только! Неужели я так долго боялась маленькую зверюшку с длинным хвостом?!

После отъезда родителей ответственность за моё воспитание легла на плечи пятидесятилетней бабушки, которую я стала, естественно, называть «мамой». Она любила меня всей душой, по-своему баловала, хотя была очень строгой, и делилась со мной воспоминаниями о детстве, о своих родителях, замужестве, о талантливой крёстной-целительнице, к которой обращались со любыми хворями жители близлежащих и дальних деревень…

Каждое утро бабушка, стоя на коленях, молилась, и я подражала ей, запоминая на лету тексты молитв на древнерусском языке. Благодаря своей цепкой памяти, «Отче наш» знала уже в три года, произнося с чувством обращение к Творцу.

Кроме молитв, я заучивала старинные заговоры на разные случаи жизни. Мне они казались забавными стишочками, но помогали (и помогают до сих пор!) в трудных ситуациях. Как в бабушке уживались христианская вера и язычество – понятия не имею. Знаю только одно: я не раз сказала ей «спасибо» за такую подготовку к грубой и порой опасной реальности. Бабушка отличалась острым умом, твёрдым, мужским характером, что из поколения в поколение до сих пор передаётся представительницам женского пола в нашем роду. Её невозможно было обмануть: она «читала» людей, обладая необыкновенной проницательностью и интуицией. Этот дар «по наследству» достался и мне.

Мама бабушки, прабабушка, – я застала её ещё в живых – тоже по-своему уникальная женщина. В годы Гражданской войны она была репрессирована как дочь священника раскольнической церкви и вместе с семерыми детьми отправлена в Сибирь (муж её к этому моменту умер). Вернулась оттуда в родные места только во времена так называемой «оттепели», но от былой семьи остались она сама, две дочери и сын.

Прабабушке было почти 100 лет, когда она умерла! А ведь она пережила ещё и Великую Отечественную войну, с голодом, разорением, пожарами, оккупацией города… Необыкновенно стойкий человек! Она-то уж точно жизненные уроки прошла на «отлично»! Духи Рода должны гордиться такой Душой. Но что касается меня, то я её сильно боялась. В моём воображении именно так должна была внешне выглядеть Баба Яга… Поэтому от походов в гости к прабабушке по возможности отлынивала.

Бабушка моя была талантлива: она красиво пела. Именно от неё и от дедушки, который в молодости играл на гармошке и обладал сочным баритоном, я впервые услышала русские народные песни, запавшие мне в душу на всю жизнь. Кстати, тонкий слух и прекрасные голоса имели все члены нашего рода, в том числе оба сына бабушки. А третий, старший сын, во время войны пропавший без вести, не только пел, но и был музыкантом-самородком. Жаль, что мне не довелось его увидеть вживую! Узнала о нём и его талантах из рассказов бабушки и старых фотографий в альбоме…

Постигая историю жизни своих предков, я убедилась в том, какую мощную стартовую площадку построило старшее поколение, для того чтобы я, мои дети, внуки… в дальнейших воплощениях помогли Духам Рода подняться на новые ступени развития. По ночам я словно слышу их телепатический призыв:

– Иди по жизни смело, твори свой Мир, свою Вселенную и помни о Вечности!

Глава 2

Глава 2. Я и мама

Детские годы, проведённые с родителями, сохранились в виде ярких картинок, Каждый раз, словно поворачивая трубку со стёклышками – калейдоскоп, – видишь новый яркий узор – то или иное воспоминание.

Мне четыре года. Именно тогда я отправилась с родителями в своё первое путешествие. Помню: я иду с папой и мамой на прогулку по городу Львову. Вернее, они идут, а я бегу… Сколько себя помню, мне ни разу не удавалось шагать спокойно! И тем более, чтобы меня держали за руку! Наверное, первые слова, которые мне запомнились, – «Я – сама!». Отсюда вечно разбитые коленки и локти, ссадины и синяки… Да, мой Род был прав, приставив ко мне Ангела-Хранителя. Если бы не он…

Итак, я бегу с улыбкой до ушей по солнечному тротуару, не замечая ничего и никого вокруг. На меня оборачиваются прохожие, уступают дорогу – вдруг врежусь в кого-то! Бац! Упала, потёрла ушибленное место и побежала дальше. Родители догоняют, кое-как отряхивают безнадёжно испачканное платье, шлёпают по мягкому месту и теперь уже держат за обе руки с двух сторон!

Ещё одна картинка из «львовских страданий». Вижу себя и своего кореша Юрку сидящими на подоконнике в подъезде дома, где мы снимали жильё. Он был знатоком нецензурных слов, которые в нашей семье находились под строгим запретом. Вот и решил пополнить багаж подружки новыми выражениями. Не подозревая подвоха, я радостно, во весь голос выкрикиваю бранные слова, которые эхом разносятся по двору-колодцу. Представьте себе на мгновение лицо моей мамы, поднимающейся в этот момент по лестнице! Она слышала, но не могла поверить своим ушам! Её дочка – и отборный мат! Что было дальше – я думаю, ясно каждому. Внушение с помощью ремня, подкреплённое словесно, было действенным: я навсегда усвоила, что не все слова можно произносить вслух!

Ещё одно воспоминание. Мне пять лет. По долгу службы отца направили в Казахстан. Цепкая детская память сохранила всё, что открылось глазам ребёнка на новом месте. Военный городок находился в северном Казахстане. Станция – Аман-Карагай (по-русски – «Здравствуй, лес!»). Лес, наверное, на самом деле был, только я его ни разу не видела. Однако это мне не помешало в дальнейшем фантазировать, поражая воображение друзей страшными рассказами о тиграх, которые выбегали из тёмного леса и нападали на людей…

А вот степи Казахстана мне запомнились на всю жизнь. Бескрайние просторы, покрытые жухлой пыльной травой летом и снежной пеленой – зимой! Домов нет. Тут и там стоят юрты, в которых живут местные жители. По степи сильный ветер гонит шары разной величины. Это – перекати-поле! Как я боялась, когда их, больших и маленьких, ветер гнал в мою сторону!

Наша семья и семьи папиных сослуживцев вначале жили в товарных вагонах, пока вместе с солдатами не отстроили деревянные дома на территории военного городка. Сейчас трудно представить, что такое дом-вагон. Летом – жара, раскалённая крыша, а зимой – лютый холод, спасение от которого – печка-буржуйка. С вечера в вагоне жарко, но к утру вёдра с водой покрывались коркой льда…

В мои обязанности входило носить отцу в бидончике обед туда, где шло строительство. Это только кажется, что поручение так себе. На самом деле приходилось идти по горячему, жгущему ноги песку, от которого не могли защитить даже сандалии: он и туда проникал! А ведь ещё предстоял обратный путь!..

Но были и радостные моменты. Иногда папа с друзьями отправлялись на рыбалку. Ну это так называлось! На самом деле они глушили рыбу и привозили её живую. Мама наливала в корыто холодной озёрной воды и пускала добычу плавать до поры до времени. Помню, я сильно расстроилась, когда рыба, с которой мне нравилось возиться целыми днями, была пожарена! Это стало для меня сильным ударом. Я очень долго плакала и наотрез отказалась есть своих «друзей».

Вспоминаю ещё один эпизод из своей жизни в Казахстане. Моей подружке родственники прислали настоящую куклу. Таких ни у кого не было! Я пришла домой в слезах. Мама, которая никогда не видела меня плачущей, удивилась и стала расспрашивать, в чём дело.

– Но у тебя же есть кукла! – сказала она, когда я поведала своё горе.

– Она тряпочная, ненастоящая, лицо нарисованное! – всхлипывая, произнесла я.

– Дочка, таких кукол, как у подружки, много! Они продаются в магазине. А твоя – единственная и неповторимая! Я её тебе сшила своими руками! Таких ни у кого нет, и купить нигде нельзя!

После этих слов я вдруг поняла, что ни с того ни с сего обидела самого дорогого человека – маму! Взяв в руки куклу, прижала её к себе и, захлёбываясь слезами, прошептала:

– Прости меня, пожалуйста!.. – и бросилась к маме в объятия.

Хочу сказать, что с Казахстаном связаны и мои первые уроки, порой опасные для жизни. Безрассудная отвага, доходящая до глупости (что уж тут скрывать!), иногда чуть не стоила мне жизни. Так случилось на озере, куда меня взяли друзья отца. Ну никак они не могли ожидать от девочки, не умеющей плавать, что она прыгнет в воду, не зная броду. И, естественно, я стала тонуть. Но то ли случай такой подвернулся, то ли Ангел-Хранитель меня уберег от беды, но в воде мои руки нащупали мягкую ткань. Я в неё вцепилась мёртвой хваткой… и сняла с ничего не подозревающей женщины, купающейся в озере, трусы. Та схватилась за свою вещь, заодно вытянув меня из воды, отшлёпала и выбросила на берег, как котёнка. Таков был первый урок неудачного общения с водой. Казалось, что он должен был стать и последним. Но, увы! Со временем всё забылось, и я снова наступила на те же грабли!

Как-то осенью вся детвора военного городка отправилась к пруду покататься на лодках. Ну разве я могла пропустить такое? Ребята постарше возили маленьких. Подростки придумали ещё более интересное, даже опасное развлечение: положив на воду плоские доски, они вставали на них и, отталкиваясь шестом от дна, плавали от берега к берегу. Одна из девочек предложила прокатить меня на своей доске, и я, конечно, согласилась. Но стоило мне шагнуть из лодки на её хлипкое плавсредство, доска отъехала, и я рухнула в воду во всём, что было на мне надето в прохладный осенний день…

Думаю, что Ангел-Хранитель, которому поручена была моя защита, не раз готов был сам меня утопить, чтоб больше не мучиться. Однако и на этот раз он спас неразумное дитятко руками молодого солдата, который, проходя мимо в этот момент, увидел тонущего ребёнка, прыгнул в воду и вытащил на свет Божий! Не избежать бы мне наказания, если бы – о счастье! – я не заболела после этого купания!..

И ещё один эпизод остался в моей памяти. Этот урок запомнился мне на всю жизнь! В Казахстане не было хлеба, что очень огорчало папу. Бабушка отправила нам посылку с яблоками и ломтиками хлеба, белого и чёрного. Чтобы он не пропал, мама насушила огромный таз сухарей, надеясь, что их хватит до следующего раза. Но я пожалела вечно голодного пса, обитавшего в военном городке, и скормила ему большую часть заготовки… Когда мама увидела почти пустой таз, она строго спросила:

– Где сухари? Ты что, все съела?

– Нет, мне стало жалко собаку! Она такая голодная!

– Понятно. Значит, пса ты пожалела, молодец! А нас с папой? Неужели чужая собака тебе дороже родителей?

Вот тут мне стало не по себе. Это что же получается? Я-то считала себя хорошей, доброй, а на самом деле оказалась никудышней дочерью! Я расплакалась от разочарования в себе, от запоздалого раскаяния, понимая, что простят меня не скоро…

Да, не так-то просто, как оказалось, быть на высоте! Но каждый раз, когда я вдруг сбивалась с пути, делала неверный шаг, меня нежно, но настойчиво направляли в нужное русло. Именно об этом, наверное, предупреждал меня глава Рода! Крылья просто так никому не дарят!

Глава 3

Глава 3. Уроки отца

Если мама отличалась внешним спокойствием, собранностью, принципиальностью и внутренней силой, то папа, человек холерического типа, был часто непредсказуем. Свойственная ему доброта и открытость души странным образом сочетались с несдержанностью, а иногда даже с жестокостью. Может, на него так повлияла война или воспитание в семье? Не знаю. Но отношения с ним у меня складывались сложно, при всей его любви. Чем руководствовались мои предки рода, когда выбирали для меня родителей, – нетрудно понять: они хотели, чтобы новая душа закалилась в семье, прежде чем оказаться в социуме. И такие разные по складу характера папа и мама – огонь и вода – дали такую возможность. Кстати, по знакам Зодиака – Лев и Скорпион – они как раз принадлежали к этим двум стихиям.

Отец воспитывал меня как мальчишку, часто используя в качестве наказания ремень. Наверное, лупил за дело, втайне надеясь на то, что буду просить прощения или хотя бы заплачу от боли. Но обычно порка приводила к обратным результатам: я, сжав зубы, не плакала, не «исправлялась», а словно назло продолжала озорничать, доводя его до белого каления. Правда, мои проступки были ненамеренные. Просто так получалось по стечению обстоятельств.

Вот, например, как-то раз родители купили в зал ковёр небесно-голубого цвета и очень гордились этим приобретением. И надо же было такому случиться, что мне приспичило именно на ковре наливать из бутылки чернила в чернильницу-непроливашку. Неожиданно на её отверстии надулся пузырь, и … появилось большое фиолетовое пятно в центре ковра. Испугавшись, я попыталась оттереть чернила, но сделала только хуже: размер бедствия увеличился вдвое. Вид испорченной новой вещи вызвал у родителей бурю негодования, которое закончилось для меня, как обычно, суровым наказанием.

Или вот ещё один эпизод. Однажды бабушка попросила меня достать лампочку, которую отец положил на буфет. Для тех, кто не знает, этот громоздкий предмет мебели представлял собой сложносочинённое сооружение, состоящее из двух частей. В верхней, со стеклянными дверцами, по обычаям послевоенного времени, аккуратно были расставлены фарфоровые чайные и кофейные сервизы, хрустальные бокалы, рюмки и стопки. В нижней, массивной, части хранилось то, что обычно не выставлялось напоказ.

Я сразу откликнулась на просьбу бабушки, легко забралась на первую часть буфета, чтобы дотянуться до лампочки. Схватив её одной рукой, спрыгнула вниз, но, к несчастью, не успела отпустить другую руку, и эта верхняя махина с посудой рухнула прямо на мою многострадальную голову. Сознание отключилось, но автоматически я ещё некоторое время сдерживала слабыми вытянутыми руками гору посуды, которая скользила вниз, на пол.

Услышав грохот, влетела в комнату бабушка и чуть сама не упала в обморок при виде открывшейся её глазам картины.

– Ах ты, Господи! – воскликнула она, бросившись ко мне. – Ты жива хоть?

– Кажется, жива, – произнесла я, ощупывая голову.

– Что же ты натворила!..

Я оглянулась вокруг себя. Да, картина меня не порадовала: кругом битое стекло. Ни одной целой чашки, бокала, рюмки и стопки не осталось, только осколки от них…

Естественно, то, что произошло, родители расценили как намеренное вредительство. И я снова получила порцию ремня. Но, если подумать, разве ремень мог исправить бедствие и сделать посуду целой?..

Конечно, при всех своих минусах, отец умел в нужный момент оказать поддержку и помощь. В школе, да и во дворе дома, очень часто происходили стычки между мальчишками и девчонками. Приходилось выживать, поэтому драки были неизбежны. Однажды я обратилась к папе с просьбой о помощи.

– Покажи мне такие приёмы, чтобы пацаны не могли меня безнаказанно бить?

– Зачем это? Ты же девочка!

– Папа, ты что, забыл своё детство? Кто в нашем возрасте на это смотрит?

– Может, ты ведёшь себя не как девочка? Вон вся в синяках, ссадинах и болячках! Где тебя только носит! То в футбол играешь, то в догонялки, то в лапту с утра до вечера! Веди себя прилично!

– Пааап! Ну покажи приём самбо, например!

– Ладно. Смотри! – смирился под моим напором отец.

Он раз десять повторил, как надо действовать, потом проверил на мне, усвоила ли то, что было им показано. Напоследок сурово приказал:

– Только ты поосторожнее с самбо! А то ещё руку кому-нибудь сломаешь или ногу! А отвечать мне!

Демобилизовавшись из армии, отец устроился на работу в ГАИ, потому что искусно мог управлять всеми видами транспорта. Особенно он любил мотоцикл «Урал». Мы всей семьёй частенько выезжали на природу. Ну, например, половить рыбу. Папа ловил, а все остальные: мама, я и сестра – кормили комаров и дышали свежим воздухом. Каждый день я умоляла родителей купить велосипед (я уже научилась ездить на чужих втайне от отца), но всякий раз получала отказ.

– Никакого велосипеда! Знаю тебя! – возмущался папа. – Окажешься на проезжей части, и тебя собьют!

– Но все ребята катаются – и ничего! – жалобно ныла я.

– А я, – парировал родитель, – видел, чем это заканчивается! Трупами любителей езды! Давай лучше я научу тебя водить мотоцикл, раз ты так хочешь!

Эта идея мне очень понравилась. Видя, как легко папа заводит «Урал», я подумала, что справлюсь с мотоциклом запросто. Но не тут-то было! С моим весом я только прыгала на педали, и дальше дело не шло. А вот с вождением получилось, слава Богу, отлично. На лесной дорожке, подальше от города, отец решил наконец доверить мне руль. Сам сел на заднее сиденье и расслабился, видя, как я ловко управляю тяжёлой машиной. В какой-то момент на пути оказалась яма. Я не успела её объехать, вернее, не справилась с рулём, и мы оба свалились с мотоцикла. Хорошо хоть он нас не прихлопнул, как мух! Видимо, и на этот раз Ангел-Хранитель вовремя подсуетился. На этом моё вождение и закончилось. Зато я получила ценный опыт!

Несмотря на разногласия, отец сумел привить мне, с его точки зрения, важные, во многом мужские черты характера: силу духа, самообладание, решительность, стойкость, умение постоять за себя – всё то, что пригодилось потом в жизни. И хотя в детстве я часто обижалась на папину суровость, иногда чрезмерную строгость, позже поняла: им двигали прежде всего любовь и беспокойство, особенно за меня, безбашенную девчонку, за наше с сестрой благополучие и здоровье.

Глава 4

Глава 4. Я и младшая сестра

Наверное, не проходило дня, чтобы я не умоляла маму родить кого-нибудь – сестру или брата, без разницы! В шесть лет я уже точно знала, что дети именно рождаются, а не появляются из ниоткуда. Капуста и аисты тут ни при чём! Больше всего упирался папа, напуганный, видимо, первым опытом, связанным с горе-первенцем. Ещё бы! Столько забот и огорчений от непредсказуемого поведения дочурки!

Однако, вопреки его сопротивлению, у меня всё-таки появилась сестрёнка – чистый ангелочек, спокойный, уравновешенный и послушный. Полная противоположность старшей дочери! Этот не создающий проблем ребёнок стал наградой родителям за шесть лет их страданий, пребывания на лезвии бритвы в общении с сорванцом в моём лице. Я это понимала и великодушно прощала их любовь и внимание к малышке. Таков удел старших детей – ничего не поделаешь!

Ревности не было, потому что я сама обожала свою не по годам серьёзную сестрёнку. Несмотря на разницу в годах, мы находили точки соприкосновения и нам никогда не было скучно! Моя маленькая подружка любила слушать сказочные истории, которые я придумывала на лету, или детские книжки, зачитанные до дыр и выученные ею наизусть. Однажды, придя домой, я увидела сестру сидящей на полу с детской книгой в руках и «читающей» вслух написанное. Увидев меня, она протянула книжку мне: