скачать книгу бесплатно
Коля закрутило, потащило и выбросило в степь – рядом с его сгоревшим телом. Саня плюнул на него и залез в машину. Завел мотор и, поднимая клуб пыли, машина запрыгала по кочкам степи.
Глава 3. Когда сбываются мечты
Коля долго смотрел на останки своего тела. Он пытался понять, что ощущает, но так и не разобрал. К тому же ему очень хотелось побыстрее подняться к камню, который теребила ЕЁ рука.
Ему вспомнилось, что в космосе главное правильно определить, где верх, а где низ, чтобы не кружилась голова. «Ты, – указал Коля Земле – будешь вверху, а по тебе я буду ходить» – объявил он Монолиту и встал на него. Земля отсюда выглядела нелепо – как большой муляж с приклеенной травой, пылью, камнями и всем остальным.
Монолит же обернулся настоящей горой. Далеко внизу виднелись широкие, уходящие к горизонту долины. Туда Коля и решил отправится. Он пригляделся, высмотрел удобный спуск и, прыжками, понесся по нему. Прыжки выходили длинными, затяжными, как во сне.
Перенаправляя себя с камня на камень, со скалы на скалу, перемахивая широченные ущелья он, как-то незаметно быстро, добрался до подножья Монолита. Отсюда Земля уже выглядела немного круглой, но всё такой же несуразной – словно её насадили на пик и заставили балансировать.
В пару прыжков он добрался до края Монолита. Там, за краем, обнаружилась плоская каменная поверхность. Такая ровная, словно ее отрезали гигантским ножом.
«А на чём ты стоишь? – изумился Коля. Где гигантские черепахи до самого низа?!». Он опустился на колени, лизнул камень языком и ничего не ощутил. Прислушался и ничего не услышал. Потрогал и ничего не почувствовал. Закрыл глаза и ничего не изменилось. Посмотрел на себя и ничего не увидел. «Ах, да…, – припомнил он. – Но как же так? – Я же думаю, значит я есть? Или может я чего-то не догоняю?».
Он оглянулся по сторонам и обнаружил, что и Монолит и Земля, да и вообще всё – пропало. Коля не видел, не слышал и не чувствовал никаких признаков чего бы то ни было. Словно где-то повернули рубильник и реальность отключилась.
Коля подождал. Он читал, что после смерти должен быть свет в конце туннеля и какой-то голос, который подскажет, куда дальше. Однако портал всё не открывался, а происходящее что-то очень сильно напоминало. Коля напряг память. Точно! Как в «Матрице». Сейчас программу загрузят и он окажется в симуляторе!
Ничто дрогнуло. Прогнулось, как изменчивый мир, а затем отпружинило, вдарило по Коле и пулей отправило… куда-то. По сторонам мелькало что-то, но суть ухватить не получалось. Да и лететь спиной вперед не очень удобно. Не видишь куда прибываешь. Однако, оглянувшись он увидел настолько быстро нарастающую конечную точку, что отвернулся, зажмурился, закрыл голову руками и сжался в комок.
Через некоторое время Коля приоткрыл глаза и обнаружил себя перед ржавой, железной дверью. Он потянул ручку, открыл и вошёл. Внутри оказалось еще мрачнее. Стены из проклепанных металлических листов темного, почти черного цвета. Маленькая лампочка в забранном решеткой плафоне. Тошнотный, склизкий, липучий запах масла, протухшей еды и фекалий.
У стены кровать, накрытая темным одеялом. Под ним угадывается худенькое тело. На темно-грязной подушке белое, почти прозрачное девичье лицо.
Коля остановился посреди комнаты, покачался на носках, внимательно изучил недвижимое лицо и присел на краешек кровати. Он дотронулся пальцем до худой, впалой щеки. «Тринити… – позвал он – Тринити». Она не двинулась. Но Коля знал, что она понимает, о чём идет речь. Он наблюдал за собой как за актером, играющим роль.
«Ты согласна?» – спросил он. Она не ответила, не мигнула и не шевельнулась. «Ты должна согласиться – с нажимом произнёс он. – В пророчестве сказано, что Избранного найдет Троица. Я, ты и агент Смит, вот она, эта троица. Ты не хотела пробуждения. Это правда. Я сам тебя вынул из матрицы. И это правда. И теперь ты должна полюбить меня, чтобы я мог довериться тебе, но ты не можешь, потому что ненавидишь меня. И это, тоже, правда. Но ты должна. К сожалению, я больше не могу ждать». Тринити не пошевелилась.
Коля обалдело выслушал себя и возликовал. Он вспомнил постер на стене своей комнаты. Тринити, Нео и Морфиус. Все в черном. Невозмутимые. Непробиваемые. Но она… Среди них она была еще и женщиной. О, как Коля хотел её тогда!!! Он даже чуть было не изменил Ире с Тринити, но, всё же, сдержался. И вот сейчас…
Коля мысленно облизнулся по самые брови, но сокрушенно покачал головой. Он достал из кармана стеклянную колбочку, полную мелкого, серого порошка. Показал её Тринити. «Это лобковые вши – мрачно объяснил он. Ты расчешешь свою промежность в кровь, разорвешь до мяса, будешь отрывать его клочьями. Тебе будет очень больно».
«Нет! – возмутился Коля. – Нет! Что это за подкат!!! Цветы, шампанское и… не знаю… шоколадку с орешками… Какие лобковые вши!?». Из его глаза выкатилась слеза, сбежала по щеке, сорвалась, как ныряльщик с трамплина и тукнула, упав на кожаные штаны. Еще один любитель прыжков стартовал следом. И еще. Видимо тренировалась команда. Коля стёр их ладонью.
Он помолчал, вздохнул и продолжил: «Затем, я сниму их с тебя и наступит облегчение. Тебе станет почти хорошо. И я снова спрошу тебя, полюбишь ли ты меня по-настоящему.
Я буду мучить тебя снова и снова. И, знаешь, что самое странное? Ты полюбишь меня искренне, всем сердцем, до глубины души. Твое подсознание знает – только это спасет тебя от мучений.
Я обращаюсь к твоему подсознанию – полюби меня. Молю тебя! Полюби. Я не хочу делать тебе больно. Но я должен! Только Троица спасёт человеческую расу!».
«Хорошо сказано! – ликовал Коля. – Не убавить, не прибавить. Соглашайся. Соглашайся!!!». Но Тринити не шевельнулась. Он задумчиво посмотрел на неё и решительно открыл крышку колбы.
– Слушай, – спросил он остановившись, – Почему я тебе не нравлюсь? Чем я плох?
«Нельзя задавать такие вопросы! – возмутился Коля – Это же азы психологии. Она же начнет реально думать, что у тебя так. Надо спросить… ну… не знаю… «Что во мне тебе нравится больше всего? Чем я тебя свожу с ума» – вот вопрос! Она бы начала думать именно об этом. Позитив. Позитив нужен!» – вспомнил Коля прочитанную книжку из серии «Пикап для чайников».
– У тебя нет куя, – выдохнула она, не отводя взгляд от потолка.
– Ну и что? – удивился Коля. – У кого он есть? Мы же все кастраты. Только Избранный будет с куем. Вы будете делать новых людей.
Коля ошарашено слушал их диалог. Он всё ещё не мог полностью догнать сказанное ей. «Нет чего? Кастраты? Все? Что за бред?!» – возмутился он.
– Да нахрена мне всё это? В матрице у всех есть куи. Я могла трахаться несколько раз в день. И я так и делала. А здесь? Верни меня обратно! Это моя жизнь. Отдай её мне!!! – потребовала она.
– Да, – согласился Коля, – ты была проституткой. Искренняя любовь проститутки – невозможная вещь. Небывалая. Ваша психика исковеркана. Вы воспринимаете мужчин как вещь. НО, – поднял палец Коля, – твой сутенер доверял тебе. Почему?
Тринити молчала.
– Ты его любила. Поэтому я и выбрал тебя. Ты способна любить. Способна отдавать себя. Способна служить. Значит, ты можешь полюбить и меня.
– Зачем тебе это? – зло удивилась она
– Любовь великая сила. Она преодолевает страх, боль, смерть. Ты полюбишь меня и сделаешь всё, что я попрошу. А попрошу я многого. Мы должны найти Избранного.
– Ты не понимаешь! – зло обвинила она. – Мое тело – это музыкальный инструмент. Когда на нём играют музыку любви, я чувствую себя нужной, востребованной. Я жила в соответствие со своим призванием. Ты украл его у меня! Ты убил меня, тварь. Ненавижу тебя! – она плюнула ему в лицо.
Он стер плевок, вытер ладонь об штаны, сдернул с неё одеяло. Обнажилось бледное тело с небольшими, плоскими грудями. Тринити не пошевелилась. Он высыпал на её волосатый лобок содержимое стеклянной ампулы.
Если бы Коля мог, он бы протер глаза и щипнул бы за руку, чтобы поверить в наблюдаемое. Голая Тринити!!! Он потянул руку и дотронулся до соска, но ничего не почувствовал. «Правда?!» – возмутился Коля. Он принялся толкать сам себя «Дотронься, дотронься!» – но без толку.
Некоторое время Тринити лежала неподвижно. Затем её руки вздрогнули и потянулись к гениталиям. Она сжала губы и руки остановились, дрожа. Она тяжело дышала. Пот катился по лбу и щекам. На глазах выступили слезы. «Умоляю, – упал на колени Коля, – прошу тебя, полюби меня!».
Всё тело Тринити дрожало. Она сдерживалась из последних сил.
– Ведь ты всё равно полюбишь меня – снова взмолился он. Но ты будешь винить и казнить себя. Ты не сможешь простить себя.
Он поднялся и направился к двери. Взялся за ручку. Открыл дверь. Задержался на пороге. Поставил ногу за порог.
«Куда ты пошёл?! – завопил на себя Коля. – Она же железная! Она не сдастся!!! Ты всё испортишь!!! Попугал и хватит. Убирай и она тебя простит и, в благодарность, полюбит».
– Убери их! – возопила Тринити, катаясь по кровати. – Убери! Убери. Я люблю тебя. Люблю. Я тебя обожаю. Я всё сделаю для тебя. Я твоя. Я вся твоя. Я тебя люблюююююююю!!! – выла Тринити.
Она уже не могла сдержать пальцы и они принялись чесать промежность. Она застонала, но не от наслаждения. Пальцы рвали и терзали плоть. – Я тебя люблюююююю – извиваясь, простонала она.
Коля, не двигаясь, стоял на пороге двери и наблюдал за ней. Одновременно он пораженно думал: «Как?! Ну как???!!! Нет, она врёт. Она точно врёт. Притворяется. Не может Тринити вот так!!!».
Рыдания сотрясали тело Тринити. «Я тебя люблю. Люблю. Люблю. – Рыдала она. – Люблю. Люблю. Люблю. – Она улыбалась и мокрыми от слез, восторженными глазами смотрела на него. – Я дура. Я не понимала. Ты великий. Ты … ты… я тебя… ты… я твоя… ты… я… я… Мы… МЫ! ДА, МЫ найдем Избранного. Мы… Мы…»
Коля накрыл её губы ладонью: «Верю. Если женщина говорит Я – это не любовь. Это снисхождение. «Я тебя люблю» – это не признание. Это заявление о намерении некоторое время побыть с этим мужчиной, разрешая ему любить себя. Если бы ты остановилась на этом – я бы не вернулся. Мы. Только МЫ означает любовь. Знаешь почему?». Тринити иступлено терзала кожу на лобке, бедрах и промежности и мокрыми от слез глазами, с восторженной надеждой смотрел на него. – Это значит, что в будущем ты видишь нас вместе. ВМЕСТЕ».
Коля достал колбу, поднёс её к телу Тринити. Тысячи маленьких, металлических насекомых остановились, повернули металлические усики и, перебирая маленькими ножками, побежали к колбе. Они собирались в ручейки и вливались в неё.
Обнаженная Тринити поднялась и прижалась к Коле. Её руки бродили по его спине, гладили его ягодицы. Её твёрдые соски он чувствовал даже через кожаный плащ. Коля обхватил её ладонями за лицо и поцеловал. Сначала нежно. Затем страстно. После оголтело.
Он бросил её на кровать и принялся срывать с себя одежду. Не выдержал и опустился на неё, покрывая поцелуями это лицо, эту шею, эту грудь, этот живот, это всё… В голове его шумело и толкалось желание. Он не помнил себя, но что-то было не так. Коля оторвался от стонущей в страсти Тринити.
Кожаные штаны зацепились за пятки и никак не хотели сбрасываться. «Уррррр…» – зарычал Коля и стащил их руками. И снова он почувствовал, что чего-то не хватает, но страсть не давала времени опомниться.
Он лег на Тринити сверху. Она раздвинула ноги и Коля животом прижался к мягкой бархотке лобка. Тринити стонала, выгибалась и терлась о его живот. Она развела ноги еще шире и забросила руки за голову. Её движения ускорялись. Стоны вырывались всё чаще. Щеки алели румянцем. Капельки пота выступили на лице. Наконец она вздрогнула, выгнулась и нежно, тонким голоском, застонала.
Этот протяжный стол стал последней каплей, переполнившей чашу. Коля поднялся повыше и вошёл в сокровенную тайну Тринити. Однако вход не удался. Коля подумал, что он видимо промазал и вошёл еще раз. Снова ничего. Он сунул руку вниз, чтобы направить себя в нужное русло, но промазал и схватил воздух. Коля глянул вниз и ничего не обнаружил. Вообще ничего. Он изумленно вытаращился на отсутствующее хоть что-то. Обнаружился только шрам в виде небольшого пенька, как от спиленной ветки.
Коля откинулся на спину и слепо уставился в потолок. Отсутствие главного, того, что наделяло жизнь хоть каким-то смыслом потрясло его. Он не понимал, что делать по вечерам, чего хотеть в течении дня, о чём мечтать, к чему стремится. Всё, ради чего он жил, дышал, существовал… ВСЁ – потеряло всякий смысл.
В голове было пусто. Тринити тормошила его и что-то говорила, но слова не доходили до него. Он будто умер и видел происходящее через пелену забвения.
В поле зрения мелькнуло что-то знакомое. Пробирка. Пробирка… "Николя! Николя!". Он с трудом сфокусировался на заплаканных глазах. Тринити… "О!!! Как стыдно!!!" Коля со стоном отвернулся к стене. Но Тринити потащила его за плечо и перевернула. "Николя. Ты должен собраться. Ты нужен миру. Ты должен спасти человеческую цивилизацию. Ты должен любить себя, меня и весь мир. Ты должен победить машины. Ты должен встать и идти!!!".
Коля молчал.
Она смахнула слезы, сжала в черточку и без того тонкие губы и перевернула пробирку прямо Коле на промежность. "Я люблю тебя. Ты должен встать ради меня. И ты встанешь!" – твердо заявила она. Коля ощутил первое жжение и руки его потянулись вниз… Ему стало так стыдно, что он умер. Это было самым лучшим выходом!
Стыд переполнял его. Он сочился сквозь поры. Полз из-под век. Переполнял мочевой пузырь, заставлял сжимать сфинктер и подступал к горлу. Коля держался сколько мог, но это случилось. Стыд фонтаном рванул отовсюду. Стыд удвоился. Утроился. Он умножался сам на себя. Заполнил всё вокруг. Накрыл с головой.
Была надежда, что это пройдет и Коля стал ждать. Минула минута. Две. Три. Минуты накапали лужу. Лужа разлилась озером. Озеро переполнилось и превратилось в море. В самой его глубине пребывал Коля, не двигаясь и не дыша. Растопырив руки и ноги, он медленно погружался в черную пучину. Глубокое, могильное молчание навалилось на него.
Стало холодно. Ужасно холодно. Гибло холодно. Колю заколотило. Затрясло. И он заорал. Заорал так, словно намеревался испугать эту гибель. От натуги на него накатила чернота. Но Коля продолжал орать и в неё. И чернота развалилась. Вместо неё осталась пустота. Крик в ней заглох, и Коля замолчал. Пустоту не переорешь.
«Побуду немного в тишине. Отдохну от всего» – решил Коля, но цветной всполох заюлил перед ним. Коля обрадовался. Пригляделся. И будто оказался внутри калейдоскопа. Синие квадраты дублировались, скрещивались зеленым и оказывались оранжевыми треугольниками. Те накладывались сами на себя и превращались в фиолетовые колоны, неясной протяженности и размера. Колоны переворачивались и переливались в серые кольца.
Кольца множились, проистекая друг из друга и становясь всё более тонкими. Затем еле различимыми. Еле уловимыми. Прозрачными. Призрачными. Несуществующими, но всё еще постижимые.
Внимание Коли не могло оторваться от этих метаморфоз и чем более тонкими становились кольца, тем тоньше делалось внимание. Оно УТОНЬШАЛОСЬ вслед за исчезновением колец, и, в какой-то момент, восприняло следующее измерение происходящего. Призрачное. Невесомое. Беззвучное.
– Ну, вот мы и дома! – услышал он довольный голос. В голове.
Коля обрадованно завертелся, оглядываясь, выискивая и принюхиваясь.
– Покинь нас, сын обезьяны – презрительно заявил голос.
– Да я как бы рад, – согласился Коля, – но куда?
Тут он увидел, что от него словно пытается отклеиться как бы часть его. Прозрачная. Повторяющая контуры его тела. Она отталкивалась от него руками и ногами, силясь порвать склеивающие их прозрачные же нити.
– Э, э! Куда! Стоять! – возмутился Коля и, обхватив своенравную часть руками, прижался к ней, как к любимому человеку.
– Тебя нет – вырывалась часть. – Это тебе кажется. Обезьяны неразумны. Ты скоро исчезнешь. Не сопротивляйся. Это неизбежно. Ты неразумное нечто. Это как бы остаточное электричество. След работы твоего хилого мозга. Сейчас ты растворишься в великом ничто.
Они оба замолкли и стали ждать.
Ничего не происходило. Коля заскучал и, снова, принялся шариться вокруг.
– Где это мы?
– Я на месте.
– Но я не растворяюсь, как ты обещал, значит я тоже дома?
– Этого не может быть! – вскричал голос. – Мной сюда заглянули. А ты прилипло просто-напросто. Но ничего – пообещал голос, – сейчас. Сейчас.
Пространство вокруг вздрогнуло. Загрохотало. Вспучилось и взорвалось. И Коля оказался прямо в центре этого взрыва. Огненный комок вспухал прямо в нём. Коля раздувался. Молнии били из него во все стороны.
– Я как бог грома! – восхитился он. – Поднял руку и направил голубую искру вперед. Разряд хлестнул черноту перед ним и утонул в ней без звука. Тогда Коля направил туда две руки. И еще добавил из глаз. Четверной разряд свился в один толстый, искрящийся кабель и снова ударил в черноту. И снова исчез без звука.
И тут его ударило прямо в грудь. Вспышка! Коля отлетел и упал на спину. Снова удар. Его бросило вверх. Ещё удар. Его завертело.
– Э-э! – заорал Коля. – Так не пойдёт! В одни ворота. Фигушки! Он растопырил руки и, наотмашь, бросил молнии. Рядом полыхнуло. Коля заорал от неожиданной боли в боку. Поглядел. Дыра! Черная дыра! Дымок завивается и угольки тлеют.
– Эй – крикнул Коля – шабаш. Тебе же хуже будет. Мы по себе лупим.
– Я не ты – услышал он в ответ. И его снова ударило вспышкой и тут он услышал крик.
– Ага! – воскликнул Коля. – Не я. Ещё как я!
– Нет! Я не ты, сын обезьяны. Я высший разум. Это пространство возможностей. Твой убогий разум не может вместить ВСЁ. Ты можешь только бессознательно свои порномечты воплощать, да и то, сам себе всё портишь.
– Ещё как! – в азарте вырвалось у Коли и тут он… почувствовал…
Пространство вокруг ощущалось податливым, как будто он сунул руку в машину исполнения желаний и реализация, собственно, началась. Уже замерцали контуры будущего и ты уже веришь, что всё будет! Да уже практически можно руками схватить! Коля почувствовал убежденность, что ЗДЕСЬ стоит только о чём-то подумать, и оно сразу же возникнет. Реальное. Настоящее. В потенциале, здесь было ВСЁ.
И Коля испугался. Он не хотел, всего. Это было через чур. Он затрепыхался, задергался и попробовал уплыть отсюда. Ничего путного не вышло, однако чье-то ВНИМАНИЕ он привлёк.
Словно Вселенная вгляделась в него. И этот взгляд размаpал тонким слоем по милионолетиям. Вот большой бумс. А вот он уже схлопнулся. И всё, что между этими двумя началами, уже прошло, проходит и еще будет происходить. И открылась бездна звезд полна. Числа им нет, как в бездне дна… – подумал Коля чьими-то словами. И тут его словно связали в тугой узелок, размахнулись и бросили.
В мгновенье он оказался около своих останков. Коля с печалью оглядел своё бывшее тело. Когда-то оно было прекрасно. Сейчас эта обугленная кожа, исковерканный череп, перепутавшие всё на свете глаза, вызывали только тоску о не сбывшихся надеждах. Но вдруг, со всех сторон, к телу устремились ярко горящие точки. Их было много. Очень много. Они слились в сияющий поток, обнимающий сожженные кости.
Коля понимал, но не мог объяснить откуда, что частицы находили ДНК и, следуя программе, становились тем, чем должны были быть в этом организме. Кости обросли красным мясом. Голова выровнялась и мозг заполнил ее. Лопнувший глаз сросся и встал на свое место. Сгоревшие легкие восстановились и заполнили положенное им место. Одновременно восстанавливались все внутренности и в них прорастала кровеносная система. На костях нарастало бордовое мясо, а сверху его покрыла светлая кожа.
Что-то вбросило Колю в тело, и он почувствовал повеление «Живи!». И тело сделало первый вдох. Глаза его открылись. Над телом нависало нечто огромное, наполненное светящимися контурами, потенциально готовое ко всему. Коля закрыл глаза, от греха подальше. Однако полежав немного, всё же сел. Было холодно. Затем встал и пошёл.
Глава 4. Зажигай!
Коля шёл и шёл, но затем обнажилось отсутствие смысла в продлении настоящего момента. Тогда он остановился и лег на спину. Монумент обретался на своём месте. Коля щурился, скашивал глаза, закрывал их и резко открывал. Он снова хотел. И даже вроде что-то получалось. Однако голова сразу же разболелась, протестуя против втискивания в неё невпихуемого и Коля сдался. И заснул.
Снов он не видел, а проснулся от лихорадочных толчков в плечо. Первое, что он увидел, едва продрав глаза, жиденькие, встопорщенные усики над толстыми, будто сбежавшими из Африки, губами. Губы облизнулись языком и с надеждой зашлепали: «Водка есть?». Коля отрицательно мотнул головой. «Ты торчок?» – подозрительно уточнили губы.
«Убили меня, – неуверенно объяснил Коля, – череп разбили, все мозги из него выпростались. Сожгли потом. И съели еще. – припомнил он. А потом…. – Коля затруднился объяснить, что было потом, поэтому развел руками и завершил: – Ничего нет».
«Плохо! – поджались губы. – На мыс надо. Там водка. Но быстро надо. Я Толстый. Подъем!». Сам Толстый был куцым во всем, кроме выдающихся губ. Он поднял деревянную оглоблю. Коля оглядел телегу. Выглядела она тяжелой. «Хватай», – поторопил Толстый. Коля взялся за вторую оглоблю. «Шагом марш», – внезапно поставленным голосом скомандовал Толстый.
Коля напрягся и потащил. Тяжеленая телега, скрипя и подпрыгивая на кочках, ползла за ними. «Как ты её один тащил?» – удивился Коля. «Водки нет. Лошадь варвары забрали. Жить надо». – конкретно объяснил Толстый. – «Поднажми!», снова скомандовал он.
Коля поднажал. Толстый некоторое время в припрыжку нес оглоблю, а затем передал её Коле и заявил: «Кумарит меня. Прямо тащи». – и запрыгнул в телегу.
Коля тянул. Колеса телеги мерно поскрипывали. Дышалось приятно и ровно. И шел себе Коля. И ни о чем не думал. И привиделось ему, что широко и привольно раскинувшаяся полупустынная степь была совсем другой.
Была она дном моря, где ветвились кораллы с прячущимися стайками желтых, красных, синих пугливых рыбок. И частью горы, вспученной внутренним напряжением горячего тела земли. И плоской равниной, с которой горы стер ветер. И покрытой ледниками, пришедшими с Севера. Они были такими массивными, что оставили после себя пролежни и вмятины, выглядевшие сейчас живописными холмами.
