скачать книгу бесплатно
Тихо, сказал он себе, тебе нельзя ослабевать хватку.Нельзя выпустить то, что ты уже держишь в своих ладонях.
– Фомальгаут – навигатору. Сейчас же выворачивайте влево и выезжайте на трассу, как есть.
– Но вы же сами сказали, что… когда на трассе… идти строго по ней… Если я выскочу на нее сейчас, я пролечу мимо, а там провал…
Энтони сжал зубы. Тихо. Все сложится. Он переносит дерево. Не дерево, а пустоту. Вырывает ее слева…
– Сейчас же на трассу. Если верите мне. Иначе все пропало.
Водитель внедорожника внял его команде. Черный великан резко, на грани заноса, взял круто влево и бросился в сторону ioG84 и пролегающей за трассой расщелины. Полицейские сразу же скорректировали свой маршрут, выиграв еще пару десятков метров.
… и пересаживает ее направо. Пустоту. Как дыхание в темноте. Как голодный бензобак. Как удар палочки по барабану, которого нет.
На какое-то мгновение дорога резко заметалась под колесами Энжи, все потонуло в каменной пыли, потом Энтони увидел, как огромная черная тень мелькнула впереди, проскочила мимо шоссе, запрыгала по камням слева, по дуге выруливая обратно на шоссе. Из динамика повалил густой колючий шум и чьи-то крики, будто бы одновременно включилось сразу несколько каналов. Потом эта какофония стихла. Энтони посмотрел направо. Копы затормозили почти у самого обрыва, вдруг разверзшегося перед ними, кто-то выскочил из машины. На самом деле, очень скоро они отойдут от шока и примутся вглядываться в картинку радара, изучая, как далеко протянулась эта нежданная напасть. И Энтони знал, что протянулась она недостаточно далеко, и, если они возьмутся ехать вдоль расщелины, очень скоро снова сядут им на хвост. Можно было бы, конечно, рвануть прочь по бездорожью… Можно, но Энтони понимал, что Энжи уже досталось, пока они тряслись по грунтовой дороге, и гонку по холмам и оврагам она могла уже не сдюжить. Поэтому их главными козырями сейчас были замешательство копов и то, что дорога, пусть и неасфальтированная, позволяла им развить большую скорость, чем пересеченная местность, по которой поедут их преследователи. И то, и другое давало им временное преимущество, но часы тикали, и чем дальше, тем громче.
Внедорожник выехал на трассу и замер. Водительская дверца распахнулась и наружу, в клубы пыли вывалилась человеческая фигура.
– Что вы делаете? – спросил Энтони по радио, но понял, что женщина его сейчас, скорее всего не слышит.
Поравнявшись, он затормозил и открыл дверь. Женщина упала на колени и не то плакала, не то молилась, не то собиралась стошнить.
– Эй! – закричал он.
Она подняла голову и посмотрела на него. Не смотря на висевшую в воздухе взвесь, Энтони разглядел, что это действительно была та же самая женщина, с которой он случайно встретился в замечательной деревеньке Новая Надежда.
– Быстро за руль, – крикнул он. – Надо сматываться отсюда.
Она кивнула и забралась обратно в машину.
Энтони втопил газ.
– Держитесь за мной, – сказал он в микрофон. – Я вас выведу туда, где они нас не найдут. И выключите ваш сигнал S.O.S., пока еще кто-нибудь не явился спасать вашу душу.
Или совсем погубить, послышалось ему. Сказала ли женщина именно эти слова, или он просто не то расслышал – так тихо это было сказано? Он не был уверен, что она вообще что-то говорила.
Звездочка на радаре превратилась в обычный огонек, который пристроился позади Энжи.
Снова ожило радио:
– Мне нужно место, где есть мастерская, – судя по голосу, женщина уже оправилась, – Люцию досталось.
– Кому досталось? – переспросил Энтони. – С вами кто-то еще?
– Машину мне надо чинить. Мастерская нужна.
7. «Все, чего вам не доставало»
Энтони проснулся от стука в окно машины. Разлепляя ленивые со сна веки, он понял, что Энжи не подала сигнала тревоги, значит, все было в порядке. За стеклом пассажирской дверцы виднелось лицо Стрэй. Он поднял спинку своего кресла и открыл дверь.
– Привет, – сказала Стрэй.
– Доброе утро, – хрипло пробормотал он и прокашлялся, чтобы вернуть голос.
Стрэй засмеялась.
– Утро, – повторила она. – Да день уже давно! Я тут тебе кое-что принесла.
Она протянула ему бумажный стаканчик с кофе.
Он взял и отхлебнул маленький глоточек. Язык приятно обожгло. Ему показалось, что окружающие предметы становятся четче, а их цвета – чуточку ярче. Вкус удивил его, пробудив вдруг какие-то давние, дорогие сердцу воспоминания.
– Не эрзац? – удивился он.
– Ага, настоящий, – кивнула Стрэй.
– Где ты его раздобыла?
– У них есть немного. Я подумала, что сегодня могу себе это позволить.
– Господи! – Энтони отпил еще глоток, побольше, и какое-то время смаковал вкус. – Представляю, сколько они с тебя содрали!
Она улыбнулась.
– Ничего. Я не миллионер, конечно, но в конце концов я у тебя в долгу.
– Спасибо, – сказал Энтони и сделал еще пару глотков.
– О, ты читаешь? – Стрэй показала на книжку, лежащую на пассажирском сидении. Вчера перед сном Энтони нашарил ее под педалями, куда она упала во время их сумасшедшей гонки, но был настолько вымотан, что просто бросил ее рядом. – Можно?
Он протянул книжку Стрэй.
– Борхес, – с интересом прокомментировала она.
На обложке не было имени автора, только название. Значит, она тоже отдала часть своей жизни буковкам и другим мирам.
– Читала?
– Другие рассказы. Эту только как-то вертела в руках.
Энтони допил кофе. Насколько же замечательно, подумал он.
– Возьми, – сказал он. – Почитаешь.
– О как. Спасибо. А как же ты?
– Я перечитывал. И уже не первый раз.
Он вышел из машины и потянулся. Солнце стояло высоко, согревая своим участием неблагодарную пустыню. Чуть поодаль из сухой земли росли несколько домиков и пара фургонов без колес. Метрах в десяти расположился ремонтный гараж, где сейчас отдыхал внедорожник Стрэй. По свежим масляным пятнам на ее джинсах Энтони понял, что ночь и первую половину дня Стрэй провела за ремонтом. На рубашке Стрэй в крупную белую и темно-серую клетку пятен не было, видимо, она надела ее недавно.
Он обошел Энжи.
– Ты вообще спала?
– Конечно. Как убитая: ужасно вымоталась. Встала с рассветом.
– Как продвигается? Помочь?
Стрэй покачала головой.
– Да нет, я почти закончила. Это, конечно, не Корпорация, но все что нужно, у них было. Зато никаких вопросов.
Он кивнул.
– Пойду умоюсь и закажу что-нибудь, – сказал он.
– У них нет влажных салфеток, – предупредила Стрэй. – Но они дадут немного воды и мочалку. Обдираловка, конечно. В смысле денег.
– Сойдет, – одобрил Энтони, – Тебе взять что-нибудь?
– Нет, спасибо. Я уже поела.
– Ну ладно. Я скоро вернусь. Если все-таки понадобится помощь, скажи.
Он направился к самому большому строению. Над входом была приколочена вывеска «Все, чего вам не доставало». Рядом стоял чей-то старый, побитый, покрытый оспинами ржавчины автомобиль.
Они добрались до этого места ближе к полуночи. Валились с ног – день у обоих, похоже, выдался утомительным. Но прежде, чем закрыться в Энжи и отойти ко сну, Энтони было необходимо прояснить некоторые вещи. Однако, не успел он выразить удивление тому, что два странника уже второй раз за несколько дней встречаются лицом к лицу в безграничной пустыне, где прихоть дорог уже давно должна была раскидать их по совершенно разным районам, как женщина сама вдруг набросилась на него с вопросом, не преследует ли он ее и, если да, то зачем. Подозрительность очень быстро проникает глубоко под кожу всем, кто привыкает балансировать на грани закона, подумал Энтони. И уж тем более тем, кто снова и снова пересекает эту грань. Не выходя из машины, она настороженно поинтересовалась, не был ли Энтони заодно с преследовавшими ее копами и не вывел ли он их на нее. Энтони удивился. Она же посылала сигнал бедствия на частотах неокольцованных навигаторов, и то что он, как минимум, распознал этот сигнал, разве не должно о чем-то свидетельствовать? Да и если он заодно с копами, зачем ему спасать ее от них, когда они ее уже почти достали? А если он работает не на Государство, а на Корпорацию, предположила она, но уже менее уверенно. Энтони рассмеялся. Что в ней или у нее такого ценного, что против нее будет плестись вселенский заговор? Она призналась, что не знает. Возможно, груз, который она перевозит, какой-то очень важный. Ведь в любом случае государственные копы же за ней увязались. Энтони сказал, что все подобные вопросы он равным образом мог бы адресовать и ей. Она согласилась: патовая ситуация. Потом, помолчав, извинилась и сказала, что выходит из машины. Продолжать подозревать друг друга можно еще долго, но он ведь мог и проигнорировать ее сигнал, мог дальше заниматься своими делами и не подвергать себя ничем неоправданному риску, признала она. Он тоже вышел из Энжи. Как знак доверия, женщина показала Энтони маршрутный лист, который она получила от своего координатора и по которому доставляла какой-то чип с зашифрованной информацией.
Она сказала, что ее зовут Стрэй и внезапно призналась, что она не навигатор. Просто обычный человек. Частотный спектр диких навигаторов сохранился в машине, которая когда-то принадлежала ее другу, с которым они долгое время колесили вместе. Вот он-то и был навигатор. Он погиб несколько месяцев назад. Как? Прости, это неважно. Стрэй продолжила работать с его координатором и время от времени доставляла какие-то заказы, которые, видимо, нельзя было доверить официальной почтовой службе.
Однако, разговоры разговорами, а надо было как-то решать и насущные вопросы. Они постучались в дверь под вывеской «Все, чего вам не доставало». Дверь была закрыта и долгое время никто не выходил. Потом появился встревоженный пожилой мужчина с двуствольным обрезом и женщина средних лет, которая выглядела намного спокойнее своего спутника. В окнах одного из фургонов неподалеку зажегся свет. Они договорились насчет ремонтной мастерской и скромного ужина из консервированной фасоли, которая на вкус показалась им даже очень похожа на настоящую, но едва ли она была из старых запасов, а кто бы додумался привозить гидропонику из города в такую глушь? Да и стоила бы такая фасоль на несколько порядков дороже. Женщина, разогревавшая им ужин, предложила переночевать в одном из домишек, но они предпочли спать в своих машинах. Прежде чем забраться в свой внедорожник, Стрэй еще раз поблагодарила Энтони за то, что он спас ее. И долго молча разглядывала его лицо, выхваченное из ночи светом фар Энжи, будто бы пытаясь прочитать на нем что-то неведомое самому Энтони.
Сейчас Энтони с аппетитом уминал синтетические сосиски с макаронами. В помещении было душно, но все же попрохладнее, чем под палящим солнцем. Он запил свой завтрак разведенным порошком «Утренний витамин», взял сигарет, расплатился и направился в гараж, поинтересоваться еще раз, не нужно ли все-таки чем помочь. Стрэй уже закончила с ремонтом и расчесывала свои короткие волосы, с увлечением глядя на себя в зеркало заднего вида. Женщины, подумал Энтони. И понял, что давно соскучился по всем этим женским привычкам, которые, если однажды они были усвоены, похоже, никакая пустыня, никакие погони, никакое странничество не способны полностью извести.
– Салют, валькирия пустошей, – сказал Энтони.
– Идущие на смерть, приветствуют тебя, Цезарь, – неожиданно отозвалась Стрэй и засмеялась. – Залезай, поговорим.
Он забрался в ее машину с другой стороны. Пока он мылся и завтракал, она сняла свою клетчатую рубашку и осталась в черной легкой маечке без рукавов. На правом предплечии Стрэй Энтони с удивлением обнаружил татуировку змея, свернувшегося в кольцо и проглотившего собственный хвост. Зубчатые чешуйки на его внешней стороне делали его похожим на солнце.
– Ну, какие планы? – спросил он.
Стрэй сказала, что передохнет пару часиков и поедет отвозить чип по назначению.
– А тебе не интересно, что там за информация такая, что аж даже копы тебя выследили?
– Нет, – покачала головой Стрэй, – я же курьер. Ну… может, и интересно, но она все равно зашифрована. Даже если я загружу ее на компьютер, все равно не смогу ничего прочитать. А у тебя какие планы?
– И у меня такие же примерно, – расплывчато отозвался Энтони, потом добавил, что у его координатора его уже пару дней тоже ждет заказ.
– Все навигаторы так зарабатывают на жизнь? – поинтересовалась Стрэй.
Энтони сказал, что те, которых окольцевали Государство или Корпорация, конечно, живут по-другому. Хотя, если честно, он не очень понимает, зачем. Зачем они живут. Какой смысл быть навигатором, но создавать только то, что тебе скажут люди, которые даже представить себе не могут, что такое навигация. Да и навряд ли, судя по всему, их окольцовывают, чтобы они что-то строили – иначе бы пустыня уже давно расцвела и ожила. Нас отлавливают, чтобы поставить на учет и пресечь любые несанкционированные изменения, сказал Энтони. Чтобы не случилось второго Катаклизма, поддакнула Стрэй. Энтони удивился. Это ее друг навигатор ей такое сказал? Ну все же знают, отчего случился Катаклизм, растерялась Стрэй. Энтони признался, что все навигаторы, которых он знал, включая навигаторов первого поколения, родились или открыли у себя способность к навигации уже после Катаклизма. Хотя ему доводилось слышать самые бредовые истории, в том числе о том, что первых навигаторов кто-то якобы создавал искусственно, как некую улучшенную расу, он не уверен, что до того, как все случилось, вообще существовали навигаторы. Стрэй пожала плечами. В любом случае тем из них, кто сейчас еще остается на свободе, особо не приходится выбирать, как сводить концы с концами, это она поняла, путешествуя со своим другом. Энтони было согласился, но потом вдруг сказал, что они-то как раз могут выбирать, выбора нет у тех, кого окольцевало Государство, ну а что до тех, кто попал в лапы к Корпорации – ему даже и думать об этом не хочется. Да, официально Корпорация не использует навигаторов, все окольцованные навигаторы служат Государству, но тем хуже навигатору, которому не посчастливилось угодить к ней: там, где тебя официально не существует, ничто, вообще ничто не защитят тебя от произвола твоих хозяев. По пробежавшей по лицу Стрэй тени он догадался, что смерть ее друга как-то связана с Корпорацией.
– Ты, конечно, не навигатор, – сказал он, – и большой переполох обычный курьер навряд ли поднимет… Но все-таки поосторожнее со своими клиентами и их заказами. Если ты не навигатор, то и оторваться от копов, когда тебя взяли за жабры, практически нереально.
Стрэй кивнула и пообещала быть осторожнее.
– Если что, посылай S.O.S. Хотя в следующий раз может уже не подфартить. Ангел-хранитель ведь может быть занят какими-то другими делами. Так что лучше просто не нарывайся на копов.
– Будет сделано, ангел. Кстати, – она повернулась и склонилась над задним сидением, к которому было пристегнуто несколько сумок, предложив Энтони на обозрение слегка задравшуюся майку, белую кожу спины и, ниже, самое начало лощинки, выглянувшей из-за края ее джинсов. Энтони захотел поспешно отвернуться, не из приличия, а, чтобы не терзать себя, казалось бы, позабытыми желаниями, но так и не отвел взгляда.
Стрэй достала из сумки книгу и протянула ее Энтони.
– Шопенгауэр, – прокомментировала она, – там про навигаторов.
– «Мир как воля и представление», – прочитал Энтони название книги.
– Не знаю, были ли во времена Шопенгауэра навигаторы, но книжка про них. Мой друг был в этом уверен. Он мне Шопенгауэра-то и открыл. И заставил первый раз прочитать.
Энтони спросил, если при Шопенгауэре не было навигаторов, то как книжка может быть про них? Стрэй снова пожала плечами. Когда Энтони совершает навигацию, места, куда он приедет, еще нет, сказала она. И вместе с тем как бы уже есть. Когда он еще только задумывает навигацию, навигации еще нет, места, куда он приедет, еще нет, но ведь он уже задумал, куда он хочет приехать, и значит оно есть. Есть вещи, которые в каком-то смысле существуют еще до своего рождения. Вот так и с Шопенгауэром.
– Тебе бы стоило как-нибудь почитать.
Энтони пробежал глазами какую-то маловразумительную аннотацию на обложке, где понятным было только то, что касалось самого Шопенгауэра, философа, родившегося, жившего и прочее, но никак не описание самой книги, потом без особой надежды открыл оглавление.
– … Наша воля – часть какой-то большой, неведомой нам воли, – сказала Стрэй, и Энтони оторвался от текста. – Через волю мы представляем себе что-то. Представляем себе, в конце концов, мир. Представляем себе, каков этот мир и каким он должен быть. Однако это одно и то же, потому что мир – это только наше представление. Наше представление и наша воля. Но хотя представления у людей могут быть разными, и воля тоже, все они – проявления той большой воли. Мы же не видим большую волю, потому что увязли в порождаемых нашей личной волей желаниях. Отсюда-то наши страдания – а еще страдания других людей, которых мы и за людей-то на самом деле не считаем, потому что на самом деле нас волнуют только наши желания. Шопенгауэр пишет, что большинству наших желаний не суждено сбыться. Поэтому единственное спасение – это подавить свою волю. Мой друг говорил, что навигаторы – опровержение этой мысли. Навигаторы – шанс нашим желаниям воплотиться. Без воли к преобразованию не было бы ни единой навигации. Однако он соглашался с Шопенгауэром в том, что воля не должна быть навязана другому человека, потому что тот сам тоже живет своей волей. Оттого-то и нельзя преобразовывать рукотворные вещи. Хотя он говорил, что однажды он все-таки нарушил этот запрет.
Энтони, до этого момента слушавший просто с интересом, вдруг вздрогнул.
– Да? – переспросил он. – И что же он сделал?
Стрэй пожала плечами.
– Не знаю. Он никогда об этом не рассказывал. А теперь, похоже, мы уже никогда и не узнаем… Возьми ее с собой. Ты мне дал Борхеса, а я тебе Шопенгауэра. Обмен. Наверное, так и должны жить книги, разве нет?
Она запустила руку в кармашек, приделанный к водительской дверце, и извлекла оттуда книгу, которую подарил ей Энтони.
– Кстати, о Борхесе. Видишь, я уже положила ее в самое доступное место. Думаю, буду читать уже на следующей стоянке, – она повертела книжку в руках, полистала страницы. – Да, видно, что зачитанная. Ты тоже предпочитаешь бумажные книги?
– Пожалуй, – признался Энтони. – Еще больше – если они рукописные. Только таких сейчас не встретишь. Ну или почти. Я встречал несколько в старых библиотеках. В них есть человек. То есть в любой книжке есть человек, но в написанной от руки он почти как живой. Его почерк, наклон буковок, здесь больший нажим, здесь меньший. По почерку можно попытаться угадать, какое у человека было настроение, писал ли он в спешке, торопясь куда-то или боясь упустить пришедшую ему в голову мысль. И еще такие книги штучные. Даже, если это переписанная книга, в ней все равно живет тот, кто ее переписывал… Если я когда-нибудь буду что-то писать, то только от руки.
