Евнухи в Византии

скачать книгу бесплатно

Евнухи в Византии
Шон Тафер

История и наука Рунета. Страдающее Средневековье
Шон Тафер – специалист позднеримской и византийской истории, профессор в Школе истории, археологии и религии Кардиффского университета.

Существование евнухов было одной из определяющих черт Византийской империи. Шон Тафер исследует различные грани феномена евнухов. Какие роли играли евнухи при дворе? Они встречаются не только как услужливые слуги; некоторые из них были влиятельными политическими деятелями, видными епископами и монахами. Читатель узнает, как общество относилось к евнухам, особенно к их тендерной идентичности – воспринимались ли они мужчинами, женщинами или третьим полом. Охватывая весь период истории империи, с IV по XV век н. э., автор представляет всесторонний обзор истории евнухов, используя обширный сравнительный материал из Китая, Персии, Османской империи и т. д.

Книга «Евнухи в Византии» переведена Андреем Виноградовым, российским историком, исследователем Византии и раннего христианства.

Шон Тафер

Евнухи в Византии

* * *

Authorised translation from the English language edition published by Routledge, a member of the Taylor & Francis Group. All Rights Reserved.

Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведение информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.

© Taylor & Francis Group, 2008

© Shaun Tougher, 2022

© А. Ю. Виноградов, перевод, предисловие, 2022

© К. П. Мефтахудинов, Ю. Д. Сапрыкин-мл., послесловие, 2022

© Издательство АСТ, 2022

О евнухах в книге Шона Тафера… и в Древней Руси

Меж ними ходит злой эвнух,
И убегать его напрасно:
Его ревнивый взор и слух
За всеми следует всечасно…
Его душа любви не просит;
Как истукан он переносит
Насмешки, ненависть, укор,
Обиды шалости нескромной,
Презренье, просьбы, робкий взор,
И тихий вздох, и ропот томный.

    А. С. Пушкин «Бахчисарайский фонтан»

«Ориенталистские», отчужденно-насмешливые взгляды преследовали евнухов всю их историю и были нередки даже среди византинистов. Однако в ХХ веке всё сильнее стал проявляться серьезный, в том числе научный интерес к византийским евнухам: вначале как к важному элементу имперской администрации, а затем и как к личностям, и как к феномену византийской цивилизации. Наконец, в начале XХI столетия вышло несколько серьезных исследований феномена евнухов в Византии (к сожалению, не на русском языке). Это монография К. Рингроуз[1 - Ringrose, K. M. (2003), The Perfect Servant: Eunuchs and the Social Construction of Gender in Byzantium, Chicago, London.], посвященная преимущественно гендерному аспекту евнухов, работа Х. Мессиса[2 - Messis, Ch. (2014), Les eunuques ? Byzance, entre rеalitе et imaginaire (Dossiers byzantins, 14), Paris.], концентрирующаяся на литературном образе евнуха в Византии, и труд Ш. Тафера, перевод которого мы и предлагаем вниманию русского читателя.

Причин, почему для перевода была выбрана именно эта книга, несколько. Во-первых, автор рассматривает историю евнухов на всем протяжении существования империи, от Константина Великого до падения Константинополя в 1453 году. Во-вторых, он затрагивает почти все аспекты этого феномена: от медицинских (так, читатель – возможно, с удивлением – узнает, что византийские евнухи не были кастратами без пениса и яичек) и национальных (конкуренция между импортными и доморощенными скопцами) до философских (вопрос о поле евнухов) и даже богословских (параллель между евнухами и ангелами). В-третьих, в книге содержатся краткие биографии наиболее известных византийских евнухов, что позволяет нам представить их не просто маленькими фигурками на фоне тысячелетней истории, а живыми людьми из плоти и крови, со своими желаниями и нуждами. В-четвертых, автор подробно приводит и анализирует различные точки зрения, древние и современные, на евнухов, причем не только византийских[3 - Примечания к тексту настоящей книги настолько насыщены научной полемикой, что мы оставили удобный для ее представления библиографический формат оригинала.]. Наконец, история византийских евнухов дана Ш. Тафером в широчайшей перспективе феномена евнушества: от Ассирийской и Китайской империй до индийских хиджр и современной самокастрации.

Впрочем, в этой широте взгляда кроется и определенная опасность. С одной стороны, очевидно, что византийские евнухи – это феномен не столько гендерный или религиозный, сколько социально-политический, и потому их сравнение с кастрированными мужчинами в других культурах, тем более современных, не только не всегда плодотворно, но порой и опасно. Напротив, углубленное сравнение с османским и китайским двором, несомненно, открыло бы новые перспективы в изучении византийского евнушества. С другой стороны, большее внимание к деталям, связанным собственно с самими византийскими евнухами, позволило бы, в частности, лучше услышать те «голоса евнухов», о недостатке которых так печалится автор. Так, упомянутое им «Душеполезное видение монаха Космы» содержит подробный рассказ от лица этого евнуха – бывшего придворным, а затем ставшего монахом – о приключениях его души после клинической смерти: интересно, что в раю, куда он временно попал, большую роль играют как раз евнухи.

К сожалению, Ш. Тафер обошел своим вниманием евнухов Древней Руси, а ведь это одна из немногих стран «византийского содружества», где они известны. Можно отметить два пути появления на Руси евнухов, которых здесь называли обычно «скопцами» (слово «евнух» встречается только в переводных текстах). Один – это греческие священнослужители, попадавшие на Русь. Так, в 1090 году княгиня Янка, сестра Владимира Мономаха, привезла из Константинополя нового митрополита – скопца Иоанна, которого, по словам «Повести временных лет», «увидев, все люди сказали: „Вот мертвец пришел“». Возможно, княгиня привезла с собой одного из евнухов-аскетов, популярных в Византии XI века. Еще один евнух, Феодор, стал в 1136 году епископом Владимира-Волынского. Тогда же первым епископом Смоленска стал грек Мануил, пришедший на Русь как «певец гораздый», вместе с двумя другими певчими. Мануилу, любимому епископу князя Ростислава Мстиславича и стороннику Константинополя в русских церковных спорах, удалось даже создать епископскую династию, хорошо известную по Византии: сын его сестры Феодор стал любимцем Андрея Боголюбского и претендентом на место митрополита Владимира-на-Клязьме, хотя в конце концов был казнен и брошен на растерзание псам.

Этимология слова «скопец» (как и его древнерусского синонима «каженник») указывает на повреждение половых органов, причем скорее путем их отсечения. Бытование на Руси независимых от греков терминов для евнухов предполагает, что здесь были знакомы с этим феноменом не только через византийских священнослужителей. Действительно, в «Житии Феодосия Печерского» рассказывается, что у киевского князя Изяслава Ярославича был любимый и влиятельный евнух («каженник»), который решил принять монашество в Печерском монастыре и навлек этим гнев князя на всю обитель. Вероятнее всего, Изяслав держал при своем дворе евнуха по византийскому образцу, а сам Ефрем был греком, на что указывает его отъезд в Константинополь, где он переписал для Печерской обители копию устава монастыря патриарха Алексея Студита. В середине 1070-х годов Ефрем стал митрополитом Переяславля Южного, где прославился своей строительной деятельностью – в частности, тем, что построил первые на Руси каменные бани, – и в конце концов был причислен к лику святых.

После XII века евнухи из истории Руси исчезают, пусть они и были известны ее соседям: так, «Казанская история» в главе 38 упоминает скопца – хранителя казны казанского хана. Хотя все византийские каноны касательно оскопления на Руси формально продолжали действовать, о «реальной» кастрации вспоминает, пожалуй, только Максим Грек: «А намного больше подобало бы им отрезать детородные органы: педагогон и афедрон, как у скопцов!» Тем удивительнее, что в XVIII веке в России появилась секта скопцов, который восприняли слова Евангелия о «скопцах ради Царства Небесного» буквально – впрочем, их практика оскопления отличалась от византийской кастрации отсечением половых органов. Но это уже история Нового времени, а феномен византийских евнухов принадлежит еще Средневековью – в данном случае, несомненно, страдающему…

Андрей Виноградов

Введение

Привлекательность евнухов

Евнухи привлекали к себе внимание на протяжении веков, если не тысячелетий. Достаточно лишь рассмотреть реакцию британцев на обнаружение скелета «евнуха» на месте позднеантичного Каттерика в северном Йоркшире, чтобы оценить тот эффект, который может оказать образ кастрированного мужчины на современную аудиторию. В блестящем рекламном ролике, посвященном публикации в 2002 году отчета о раскопках в Каттерике, шедших с 1958 года, археологи решили представить широкой публике открытие скелета молодого человека, который был похоронен в Бейнессе близ Каттерика и на котором было несколько украшений: ожерелье из гагата и браслеты, а также ножной браслет. Они предположили, что этот необычный случай может быть объяснен тем фактом, что этот человек был галлом – одним из добровольных кастратов-трансвеститов, служителей восточной богини-матери Кибелы[4 - Wilson (2002), 41–42. Обложка второго тома этого отчета украшена рисунком, изображающим то, как должен был выглядеть галл.]. Вся британская пресса, от «Дейли мейл» до «Гардиан», провела целый день на раскопках. Телевидение тоже оказалось тут как тут: сюжет о предполагаемом йоркширском трансвестите и евнухах вообще был показан на Channel 4. Поэтому ясно, что евнухи поражают наше воображение.

Реакция на «евнуха» из Каттерика свидетельствует о широком интересе к этой теме. К примеру, фигура евнуха привлекала многих художников. Сразу несколько авторов решили сделать евнухов героями своих романов. Вероятно, наиболее широко известен «Персидский мальчик» Мэри Рено, где рассказывается о жизни знаменитого македонского завоевателя Александра Македонского с точки зрения его возлюбленного евнуха Багоя, персидского мальчика, давшего название роману[5 - Renault (1972).]. Заслуживает внимания и «Крик к небесам» Энн Райс, чей герой Тонио – один из знаменитых певцов-кастратов XVIII века[6 - Rice (1990).]. Византийские евнухи тоже становились героями художественной литературы. Персонаж Иоанна, главного спальничего императора Юстиниана I (527–565), создан Мэри Рид и Эриком Майером: он фигурирует в серии их детективных романов[7 - См., например, Reed, Mayer (1999). Другой вымышленный детектив-евнух – Яшим, живший в Стамбуле XIX века: Goodwin (2006). Более зловещий стамбульский евнух встречается в книге Денниса Уитли «Стамбульский евнух» 1935 года в лице Каздима Хари Бекара, начальника тайной полиции при Ататюрке. Евнух изображен как бывший служитель гарема и инициатор восстановления султаната. Один из тех, кому Уитли посвящает свою книгу, – его друг Норман Пензер, написавший книгу об османском гареме: Penzer (1965). Книга Пензера была впервые опубликована в 1936 году.]. «Мемуары византийского евнуха» Кристофера Харриса повествуют о жизни Зинона, который оказался втянут в придворную политику Константинополя Х века[8 - Harris (2002).]. Поль Адам написал исторический роман о византийской императрице Ирине (797–802), но решил озаглавить свою книгу «Ирина и евнухи», признавая значение той роли, которую евнухи играли в ее правление[9 - Adam (1907).]. Евнухи, впрочем, имеют гораздо более долгую историю в художественной литературе, чем эти примеры XX–XXI веков. Например, в повести Оноре де Бальзака «Сарразин» (1830 год) присутствует кастрат Ла Замбинелла, как и в «Ватеке» Уильяма Бекфорда (1787 год) фигурирует персонаж по имени Бабабалук, главный евнух халифа, давшего название роману[10 - Barthes, ed. (1974); Lonsdale, ed. (1970). Престарелый Ла Замбинелла изображен довольно жалким и отталкивающим персонажем, тогда как Бабабалук обладает как положительными, так и отрицательными качествами. Он изображен преданным, умным и способным помочь, но также тщеславным и смешным. Бабабалук оказывается повешен матерью халифа. Комментарии к «Сарразину» Бальзака и проблеме кастратов см., например, в Andrе (2006), 21–25.].

Евнухи появлялись также в кино и на сцене. Фильм Жерара Корбьо «Фаринелли-кастрат», выпущенный в 1994 году, задокументировал жизнь и карьеру одного из самых известных и успешных певцов-кастратов XVIII века. В «Розовом зеркале» Шридхара Рангаяна двумя главными героями были индийские хиджры, пресловутые добровольные кастраты-трансвеститы, которые обычно живут в обособленных общинах и традиционно ассоциируются с индуистской богиней-матерью Бахучара Мата. Фильм, снятый в 2003 году, исследовал проблему гомосексуальности и был запрещен в самой Индии. Евнух Багой, прославленный Мэри Рено, появляется также в фильме Оливера Стоуна «Александр» 2004 года. Певцы-кастраты и хиджры выводились и на сцену. Мировая премьера «Кастрадивы», написанной Марком Райаном, состоялась в 2000 году в театре Мулдан в Кардигане (Уэльс) и была посвящена вымышленному кастрату XVIII века Педролино Великолепному[11 - Кастраты также были темой постановки Люси Пауэлл «Правда или фальцет?» на Эдинбургском фестивале 2002 года.]. В болливудском мюзикле «Бомбейские мечты», спродюсированном Эндрю Ллойдом Уэббером и запущенном в Лондоне в 2002 году, среди персонажей фигурировала хиджра по имени Свити. Как и в случае с художественной литературой, история изображения евнухов на сцене гораздо более долгая. Например, в начале XVII века в «Антонии и Клеопатре» Уильяма Шекспира фигурирует персонаж Мардиан, из ближайшего окружения Клеопатры[12 - Bevington, ed. (2005).], а «Деревенская жена» Уильяма Уичерли (1676 год) построена вокруг тщеславного героя по имени мистер Хорнер, притворяющегося евнухом, чтобы продолжить свою карьеру соблазнителя, что отсылает к римской комедии Теренция «Евнух»[13 - Bush, ed. (1996). Этот пример, однако, поднимает вопрос о терминологии. Притворялся Мистер Хорнер кастрированным или просто импотентом? Вопрос о терминологии будет рассмотрен в главе 2.]. Еще одним средством изображения евнухов было изобразительное искусство. Евнухи особенно заметны на ориенталистских картинах из восточной жизни, преимущественно в гареме: знаменитые примеры этого – работы Энгра и Жерома XIX века[14 - См., например, Croutier (1989), 31, 124.].

Все эти примеры наводят нас на вопрос: что же такого есть в евнухах, что объяснило бы интерес к ним? Очевидный ответ заключается в том, что евнухи интересны по своей сути – потому что они физически измененные люди. Большинство евнухов появились в результате кастрации мальчиков предпубертатного возраста, хотя кастрация могла произойти и после полового созревания. По сути, состояние евнуха выходит за рамки опыта большинства людей и, как следствие, становится предметом их любопытства. Однако существуют и другие факторы, которые могут способствовать их притягательности. Евнухи понимаются обычно как явление прошлого, которое может быть воссоздано только с помощью воображения. Современные западные люди часто воспринимают евнухов как аспект восточной культуры, а следовательно, вне какой-либо прямой исторической связи с собой. Такой подход, конечно, следует уточнить, поскольку евнухи были особенностью не только древнего мира, но сохранялись и в современную эпоху, в начале ХХ века, в виде придворных евнухов в Османской и Китайской империях. Более того, певцы-кастраты, достигшие пика своей популярности в XVIII веке, сделали себе карьеру как раз в Западной Европе. Британский интерес к «евнуху» из Каттерика, несомненно, был усилен тем фактом, что он приблизил чуждый объект к родным пенатам. Примечательно, что заголовок в «Гардиан» упирал как раз на то, что евнух был именно йоркширцем[15 - The Guardian, Wednesday May 22, 2002. Передовица была озаглавлена «Кэттерик кэмп. Трансвестит из прошлого Йоркшира».]. Следует также понимать, что феномен евнухов не ограничивается только недавним прошлым: они всё еще существуют и сегодня. Данный факт может кого-то удивить, а потому и объяснить дальнейший интерес к этой теме. Например, западные СМИ, похоже, особенно озабочены, если не сказать обеспокоены, существованием хиджр в Индии. Статьи об этой группе регулярно публикуются в британской прессе[16 - Хиджры также были предметом документального фильма ВВС 1991 года «Под солнцем: евнухи – индийский третий пол».]. Кроме того, тот факт, что современные западные люди всё еще хотят оскопить себя по целому ряду причин, привел к созданию нескольких документальных фильмов в конце XX – начале XXI века. Несомненно, шок и сенсационность могут только усилить интерес к евнухам.

С проблемой физического статуса евнухов связан вопрос об их гендерной идентичности, и это жизненно важно для объяснения их притягательности. Мужчины ли они, женщины или кто-то еще? Важнее ответа на эту загадку тот факт, что евнухи могут разрушить наши представления о поле и гендере. Что означают термины «мужской» и «женский»? Евнухи указывают на более сложную реальность, выходящую за рамки простой смирительной рубашки этих поляризованных моделей, как показывает современное понимание категории интерсексуальности. Евнухи предлагают альтернативную точку зрения сравнительно с гетеросексуальной ортодоксией. Некоторым это кажется сложным, если даже не тревожным. Примечательно, что статьи о хиджрах в прессе могут принимать насмешливый тон, а «евнух» из Каттерика спровоцировал в газетах отчасти солдатский юмор[17 - Конечно, тот факт, что эти евнухи – также трансвеститы, усиливает аспект гендерной двусмысленности, но это справедливо и для евнухов в целом.]. Впрочем, и наоборот, некоторые люди могут устанавливать личные связи с фигурой евнуха и даже получать от этого утешение. В 2007 году Ричард Вассерсуг, профессор анатомии и нейробиологии, которому пришлось пройти химическую кастрацию для лечения рака предстательной железы, написал статью в «Нью-Йорк таймс», где утверждал, что стал евнухом и что реальность исторических евнухов послужила ему положительным примером для подражания[18 - Эта статья была перепечатана частично из «Нью-Йорк Таймс» в «Обсервер» 8 апреля 2007 года. См. также в Taylor (2000), 10–11, его отождествление с евнухами из-за того, что ему сделали вазэктомию.]. Конечно, евнухи могут вызывать беспокойство и просто по научным соображениям. Очевидно, например, что интерес к «аутентичному» исполнению музыки в стиле барокко, который возник с конца ?? века, привел к росту интереса к певцам-кастратам и особенностям их голоса. Дом-музей Генделя в Лондоне в 2006 году организовал выставку, посвященную Генделю и кастратам. Такие контртеноры, как Майкл Ченс и Андреас Шолль, в настоящее время доминируют на рынке в качестве исполнителей партий, созданных для кастратов столетиями ранее[19 - См., например, Gillard (2001). Еще один пример – мужское сопрано Майкл Маниачи.]. В 2006 году BBC Four транслировал документальный фильм под названием «Кастрат: в поисках утраченного голоса», где исследовалась возможность воссоздать звучание пения кастратов. Таким образом, целый ряд факторов может способствовать интересу к евнухам, но самый существенный фактор здесь – любопытство касательно любопытного.

Византийские евнухи

Та группа евнухов, которой, собственно, и посвящена настоящая книга, связана с Византийской империей. Эта империя была наследницей Рима на Востоке, с центром в древнегреческом городе Византии, который переименовал в Константинополь в 324 году первый римский император-христианин Константин Великий (306–337). Для многих явление Константина и основание Константинополя знаменуют собой начало истории Византийской империи, которой предстояло просуществовать до захвата города турками-османами в 1453 году. Одной из характерных черт Византийской империи было существование в ней евнухов, особенно в качестве слуг и чиновников при императорском дворе. Этот аспект византийской культуры давно стал общепризнанным, о чем свидетельствует, например, желчный вердикт ирландского историка Уильяма Леки 1869 года, согласно которому «история этой империи – монотонная чреда интриг клириков, евнухов и женщин, отравлений, заговоров и всеобщей неблагодарности»[20 - Cited in Haldon (2002), 53.]. ХХ век стал, наконец, свидетелем попытки преодолеть подобные стереотипные негативные представления о Византии, имеющие долгую историю на Западе. Один из отцов британского византиноведения, сэр Стивен Рансимен (1903–2000), заметил в 1929 году, что «значение [евнухов в Византии] никогда ‹…› не было осознано должным образом»[21 - Runciman (1929), 29–30.]. Однако всего за несколько лет до этого интерес к истории византийских институций привлек внимание и к евнухам. Исследование Джеймса Данлэпа о должности главного спальничего, которую обычно занимал евнух, было опубликовано в 1924 году[22 - Dunlap (1924), 161–324. Главный спальничий (praepositus sacri cubiculi) в поздней Римской империи остается предметом пристального научного интереса: см., например, Sch?lten (1995). Другим заметным вкладом в серьезное изучение византийских евнухов остается ранняя работа Diner (1938), 62–72. Следует отметить, что, хотя автор названа Хелен Динер, это Берта Динер. Книга 1938 года представляет собой английский перевод книги, написанной на немецком языке и опубликованной в 1936 году.]. История институций находилась и в центре работы Родольфа Гийана, который, начиная с 1943 года, опубликовал целую серию статей о должностях и титулах, занимаемых евнухами при византийском дворе[23 - Его статьи о евнухах, их придворных должностях и титулах перепечатаны в Guilland (1967) I, 165–380.]. В 1960-х годах внимание по-прежнему было приковано к придворным евнухам, в том числе в новаторской попытке Кита Хопкинса понять, почему евнухи стали столь заметной чертой императорского двора, начиная с IV века и далее, хотя он использовал и социологический, а не только институциональный подход[24 - Hopkins (1963). Эта статья была включена в слегка переработанном виде в Hopkins (1978), 172–196. Придворные евнухи поздней Римской империи в IV веке также привлекли некоторое внимание в Guyot (1980), 130–176. Книга Гийо представляла собой обзор евнухов – рабов и вольноотпущенников – в греко-римской античности.]. С конца ХХ века на первый план выдвинулась гендерная идентичность византийских евнухов, о чем свидетельствует серия статей, а затем и книга (первая в истории монография о византийских евнухах) Кэтрин Рингроуз[25 - Ringrose (1994, 1996, 1999, 2003). Другие подходы к проблеме гендерной идентичности византийских евнухов см., например, в Sidеris (2001); Tougher (1999b, 2004a, 2004b, 2005).]. Очевидно, что это отразило научные тенденции того времени к развитию гендерных исследований.

Настоящая книга основана на предыдущих работах, посвященных византийским евнухам, но имеет несколько отличительных особенностей. Она охватывает всю историю Византийской империи, с IV по XV век. Этот период был освещен лишь в общих чертах в первой статье Гийана, посвященной истории евнухов на протяжении всего периода существования Византии, тогда как монография Рингроуз о византийских евнухах ограничилась периодом с VII по XI век[26 - Guilland (1943, 1967) I, 165-97; Ringrose (2003).]. Более ранние исследования, как правило, фокусировались на отдельных аспектах истории византийских евнухов, например, их роли при дворе или вопросе об их гендерной идентичности. Вместо этого настоящая книга предлагает более общее и при этом более дифференцированное исследование данной проблемы. Она разбирает их роль при дворе, которая, в конечном счете, и была главной причиной появления евнухов в империи, но, кроме того, здесь рассматриваются и другие их функции, особенно в церкви, а также затрагиваются вопросы об их роли в образовании и музыке. Далее в ней рассматривается социальный статус евнухов, социальные условия их среды и восприятие византийских евнухов. В книге подчеркивается также проблема изменений в положении византийских евнухов с течением времени. Византинисты хорошо знают, что известность и власть евнухов снизились в поздней Византии, примерно с XII века, но важно понимать и то, что статус евнухов в империи претерпел большие изменения и между ранне- и средневизантийским периодами (то есть между IV–VI и VII–XII веками), где ключевым моментом стали VI–VII столетия. Вопрос об этническом происхождении евнухов особенно важен и уже был предметом моей работы, хотя Спирос Ставракас пошел по этому пути еще в 1978 году[27 - Tougher (2002b); Stavrakas (1978). Опубликованные тезисы докладов Конференции по византийским исследованиям 1978 года указывают, что Ставракас (Чикагский университет) выступал с докладом о евнухах средневизантийского периода и их социальных связях. Ставракас был аспирантом В. Э. Кеги и успешно защитил диссертацию о византийской провинциальной элите.]. Особый интерес в настоящей книге проявлен к реалиям жизни евнухов: изучаются те, кто был оскоплен добровольно или принудительно, и та жизнь, которую они вели. Впрочем, это не история кастрации или исследование идеи евнуха, хотя эти темы обязательно рассматриваются здесь как важные исследовательские аспекты.

Однако главная отличительная особенность настоящей книги – ее интерес к истории евнухов вообще. Этого не хватило монографии Рингроуз: отмечалось, что ее книга стала беднее из-за такого «контекстуального вакуума»[28 - Wells (2004). Единственное исключение – использование у Рингроуз книги Marmon (1995), где рассматривались евнухи и границы священного в исламском обществе.]. Безусловно важно понять и историю евнухов до Византии, особенно историю евнухов в средиземноморском мире. Византия была наследницей как существовавших ранее традиций, так и бытовавших прежде предубеждений. Но еще больше адаптацию сравнительного метода в данном вопросе облегчает знакомство с историей евнухов в других эпохах и регионах, в том числе за пределами хронологических рамок самой Византии. В книге доказывается, что такой метод адекватен и что он полезен для исследования конкретной истории византийских евнухов. Другие историки уже применяли, в той или иной степени, эту методику к евнухам[29 - См. особенно Grayson (1995), Patterson (1982), а также замечания в Ayalon (1999), 13, и Kuefer (1996), 279, n. 10. См. мои комментарии in Tougher (2002b), Hopkins (1963), 63, также использовал сравнительный подход, отметив, что «евнухи, как и придворные евреи в немецких государствах XVII–XVIII веков, служили козлами отпущения».]. Сравнительный подход не только помогает выявить общие черты в истории евнухов, например, сходство функций, которые они выполняли, но и указывает на те различия, которые существуют между конкретными эпохами и конкретными культурами. Учитывая, что источников по истории евнухов недостаточно, ценен любой подход, который может пролить хоть какой-то свет на этот вопрос. Наконец, важно пояснить, что цель этой книги не состоит в том, чтобы сказать последнее слово о византийских евнухах. Это было бы слишком большой задачей. Скорее, ее цель в том, чтобы представить тот общий контекст, в котором можно понять историю византийских евнухов, а также очертить и исследовать некоторые конкретные аспекты их существования на протяжении всей истории империи.

Чтобы достичь вышеописанных целей, книга была выстроена следующим образом. В главе 1 дается краткий обзор феномена евнухов в мировой истории, начиная с самых ранних свидетельств о них и до начала XXI века. Здесь подробно описываются те функции, которые они выполняли (или продолжают выполнять), и те культуры, в которых они встречались (или продолжают встречаться). Цель этой главы – познакомить читателя с обширной историей евнухов, проиллюстрировать, насколько широко евнухи были распространены в истории человечества, и показать, что эта тема по-прежнему актуальна. Данная глава дает также информацию о том сравнительном материале, который раскрывается в последующих главах. Глава 2 уточняет картину, нарисованную в главе 1: здесь рассматриваются предшествующие исследования евнухов и выявляются те методологические проблемы, которые присущи изучению их истории. В частности, обсуждаются проблемы ориентализма, терминологии и отсутствия «голоса евнуха». Кастрация, обязательное условие появления евнуха, стала предметом главы 3. Здесь основное внимание уделяется причинам кастрации, различным ее степеням и процедурам, а также физическим и идейным последствиям оскопления. В главе 4 византийские евнухи выходят на первый план. В этой главе прослеживается появление придворного евнуха как ключевой характеристики поздней Римской и ранней Византийской империй, а также исследуются теории, предложенные для объяснения этой эволюции. Хотя Хопкинс и попытался предложить свое решение, его ответ продолжает активно оспариваться[30 - См., например, взгляды в Patterson (1982), 314–331, Stevenson (1995).]. В главе 5 основное внимание по-прежнему уделяется придворным евнухам, но речь идет уже о евнухах средневизантийского периода, с VII по ?? век. Здесь рассматривается то, как изменился статус позднеантичных и ранневизантийских придворных евнухов в период раннего Средневековья, например, как меняется их происхождение и как для них создаются специальные должности и титулы. Особое значение при этом анализе имеет документ конца IX века под названием «Клиторологий», который был составлен при императорском дворе чиновником по имени Филофей, чтобы подробно описать иерархию византийских придворных и дать указания, кого следует приглашать на пиры и где они должны сидеть[31 - Текст см. в Oikonomidеs (1972), 65-235.]. Благодаря этому тексту у нас есть замечательный стоп-кадр функций и положения евнухов в византийском обществе. В главе 6 основное внимание уделяется религиозному аспекту, поскольку евнухи были в Византийской империи не только придворными чиновниками, но могли сделать и карьеру клирика и монаха. Глава иллюстрирует этот факт, но также подчеркивает двойственное отношение византийского общества к евнухам, занимающим церковные посты, поскольку они могли восприниматься и как чистые, и как развращенные существа. Это напряжение во взглядах общества на евнухов подробнее рассматривается в главе 7, где основное внимание уделяется образу и идентичности византийских евнухов. В этой главе обсуждается гендерная идентичность евнухов, которая была предметом особого внимания в работе Рингроуз, утверждавшей, что в средневизантийский период евнухи конструировались позитивно как третий пол. В аргументации Рингроуз центральное место занимал один очень интересный и необычный текст – трактат «В защиту евнухов», написанный в XII веке византийским митрополитом Феофилактом Охридским, чтобы утешить своего брата, который был евнухом[32 - Текст см. в Gautier (1980), 288–331.]. В этой главе выдвигается, однако, предположение, что представления о гендерной идентичности евнухов в Византии были гораздо более изменчивы. Здесь исследуется также возможность понять, что византийские евнухи думали сами о себе. Глава 8, последняя, возвращает нас к придворным евнухам и исследует очевидное снижение их значения и власти в поздней Византии. Как и в случае с возвышением евнухов, их упадок также остается предметом дискуссий. В заключении отражены цели, сущность и ключевые проблемы книги, а также рассматриваются перспективы дальнейших исследований. В дополнение к основным главам, в приложении, книга дает избранную просопографию позднеантичных и византийских евнухов. Рингроуз собрала сведения примерно о 200 византийских евнухах, но этот материал не был приложен к ее монографии[33 - Ringrose (2003), 29, 61.]. Хочется надеяться, что такое приложение в этой книге хоть в какой-то мере восполнит этот пробел, а также дополнит общие выводы исследования и облегчит будущее изучение истории евнухов в Византийской империи.

Глава 1

Евнухи в истории

От античности до XXI века

Введение

Настоящая книга посвящена в первую очередь евнухам в Византийской империи, чья история охватывала период с IV по XV век. Однако евнухи – явление, не ограниченное лишь этой цивилизацией: они встречаются на протяжении всей истории, от древности до наших дней[34 - О недавних обзорах евнухов в истории см. Scholz (2001), Cheney (1995).]. Цель настоящей главы – кратко описать историю евнухов и установить, в каких культурах они встречаются, а также какие функции они выполняют. Тонкости источников и споры об их интерпретации будут здесь во многом проигнорированы ради того, чтобы предоставить ясный обзор проблемы, но обязательно будут рассмотрены в последующих главах (особенно в главе 2). Настоящая глава даст нам первый взгляд как на контекст, в который можно поместить византийских евнухов, так и на ту базовую информацию, на основе которой можно будет проводить сравнение. Она послужит также тому, чтобы показать, насколько распространенным и устойчивым был феномен евнухов на протяжении всей истории человечества.

С древности до XXI века

Происхождение практики преднамеренной кастрации мужчин с целью создания евнухов неизвестно. Однако и древние люди, и наши современники испытывали искушение строить гипотезы об этом. Современные историки предполагают перенос практики кастрации из области животноводства или развитие кастрации из ее использования в качестве формы наказания[35 - Например, Bullough (2002), 1–2.]. Что касается мнений древних, то греческий историк классического периода Гелланик приписывал создание евнухов восточной (персидской или ассирийской) царице Атоссе[36 - См. Gera (1997), особ. 146–148. Возможно, что Гелланик перепутал Атоссу и Семирамиду (141).], тогда как в позднеантичный период утверждалось, что евнухи были впервые созданы ассирийской царицей Семирамидой[37 - Аммиан Марцеллин 14.6.17; Клавдиан, Против Евтропия 1.339-42.]. Конечно, заманчиво рассуждать о происхождении евнухов, но целесообразнее рассмотреть более веские доказательства существования ранних евнухов. Евнухи впервые встречаются на Востоке – в том регионе, с которым они навсегда будут ассоциироваться в массовом сознании. Похоже, что начало использованию евнухов положила не одна восточная культура, поскольку оно характерно как для ближневосточных, так и для дальневосточных цивилизаций, в частности, для ассирийской и китайской. Для первой утверждается, что евнухи были заметной чертой этой цивилизации (1800–610 годы до н. э.) и что фактически именно Ассирия создала институт евнухов в средиземноморском мире[38 - Grayson (1995). См. также Deller (1999); Guyot (1980), 77–80. Впрочем, наличие евнухов в Ассирии будет обсуждаться ниже, в главе 2.]. Как и во многих других цивилизациях, где встречаются евнухи, основной средой их обитания был двор монарха. Евнухи встречаются среди царской прислуги как во «внутреннем», так и во «внешнем» дворце, причем в разных функциях: от личных слуг до ведущих чиновников и военачальников. Их можно было встретить и в качестве прислуги в частных домах, а также они могли заниматься различными ремеслами.

В Китае самые ранние свидетельства о евнухах относятся к династии Шан (традиционно датируется 1766–1122 годами до н. э.)[39 - Об истории евнухов в Китайской империи см. Anderson (1990), а вкратце см. Tsai (2002). Более аналитический разбор китайских евнухов, в частности, при династии Мин (1368–1644 годы), см. в Tsai (1996).]. Однако Китайская империя пережила Ассирийскую, просуществовав до начала ХХ века. Евнухи всё еще встречались при китайском дворе при последнем императоре династии Цин (1644–1911 годы н. э.) Пу И (увековеченном в 1987 году в фильме Бернардо Бертолуччи «Последний император»). Смерть «последнего китайского евнуха» Сунь Яотина в 1996 году стала поводом для обсуждений в западной прессе[40 - Например, репортаж Сета Фейсона в «Нью-Йорк Таймс», 20 декабря 1996 года.]. Обширная история Китайской империи предоставляет нам гораздо более богатый источник информации в сравнении с историей Ассирии. Хотя количество и значение евнухов могли меняться здесь с течением времени (например, при династии Цин произошло снижение значения евнухов), в целом они были сущностной чертой китайского двора. Они могли играть ошеломляюще разные роли: от скромных слуг при дворе до ключевых администраторов и негласных правителей империи. Они могли действовать как в ограниченном пространстве дворца (наиболее известный пример – Запретный город Пекина, который действительно был спроектирован евнухом и построен в начале XV века), так и за его пределами в качестве имперских функционеров, например, дипломатов и военачальников (особенно при династии Мин в 1368–1644 годах). Самый известный пример последних – адмирал Чжэн Хэ, который в первой половине XV века возглавлял семь морских экспедиций, доплыв до самой Африки[41 - Tsai (1996), 153–164.]. Впрочем, последним самым могущественным евнухом был Ли Ляньин, парикмахер вдовствующей императрицы Цыси (1861–1908).

Вопрос о том, в какой степени другие современные Ассирии ближневосточные цивилизации (например, египетская, хеттская, урартская и вавилонская) использовали евнухов, остается предметом дискуссий[42 - См. Grayson (1995), 89–91, Deller (1999), 309–310. О хеттсском случае см. также Hawkins (2002).]. Больше ясности появляется, когда речь заходит о Персидской империи времен династии Ахеменидов[43 - О евнухах в Ахеменидской империи см., например, Briant (2002), 268–277, 919–920; Llewellyn-Jones (2002); Guyot (1980), 80–91.]. Империя Ахеменидов была основана в VI веке до н. э. Киром Великим (559–530 годы до н. э.) и стала крупнейшей империей, которую когда-либо видел мир: она завоевала Мидию, Лидию и Египет и пыталась покорить Грецию. Именно греки дают ключевые сведения о роли евнухов в Персидской империи: их упоминают, например, Геродот, Ксенофонт и Ктесий. Из этих источников становится ясно место евнухов при персидском дворе. Евнухи были одним из любимых атрибутов этого двора, где их можно было встретить в качестве личных слуг, доверенных лиц и влиятельных персон.

Хотя греки были знакомы с концепцией и практикой кастрации, а также с существованием евнухов в Персидской империи, сами они не заводили евнухов[44 - Некоторые полезные комментарии о евнухах и Афинах см. в Miller (1997), особ. 213–215.]. Возможно, евнухи попали в Грецию в качестве добычи, захваченной в персидских войнах, особенно после вторжения Ксеркса в 480–479 годах до н. э.[45 - Геродот 7.187; Плутарх, Фемистокл 16.4.], и богатый афинянин Каллий перед Пелопоннесской войной якобы имел евнуха-привратника[46 - Платон, Протагор 314 C.], но такие случаи кажутся скорее исключением. Однако греки, возможно, воспользовались восточным спросом на евнухов: часть яркого рассказа о главном евнухе Ксеркса Гермотиме у Геродота – это торговля кастрированными красивыми мальчиками, которую хиосец Панионий вел в Эфесе и Сардах[47 - Геродот 8.104-6. См., однако, дискуссию в Hornblower (2003). Этот эпизод будет рассмотрен ниже, в главе 2.].

С завоеванием Персидской империи Александром Македонским в 333 году до н. э. и превращением его во владыку Азии евнухи стали характерной приметой эллинистических дворов, хотя, похоже, не самого Македонского царства[48 - О евнухах в эллинизме см. Guyot (1980), 92-120.]. Греческие и римские авторы упоминают евнухов, чтобы проиллюстрировать превращение Александра в персидского царя. Евнух во дворце в Сузах помогает Александру осознать огромное изменение всего политического ландшафта[49 - Диодор Сицилийский 17.66.]; Александр придерживается персидского обычая держать евнухов рядом с троном[50 - Арриан, Анабасис 7.24.1–3.], а также наследует евнуха, любовника Дария III, Багоя, персидского мальчика из знаменитого романа Мэри Рено 1972 года[51 - Курций Руф 6.5.22-3.]. Македония не приняла традиции придворных евнухов, но они встречаются в державах Птолемеев и Селевкидов. Больше свидетельств имеется о жизни двора Птолемеев в Египте, где действовали такие фигуры, как Потин, регент при Птолемее XIII (его считали ответственным за смерть Помпея в 48 году до н. э.)[52 - Плутарх, Цезарь 48–49.], и Мардиан, евнух Клеопатры VII[53 - Плутарх, Антоний 60.], который нашел достойное место у Шекспира в «Антонии и Клеопатре».

Евнухи появляются при дворе и в другой державе эллинистического периода – Понтийском царстве Митридата VI (113–65 годы до н. э.), знаменитого заклятого врага Рима и отпрыска династии персидского происхождения. В рассказе Аппиана о Митридате и его дворе постоянно упоминаются евнухи, особенно в контексте Третьей Митридатовой войны (73–63 годы до н. э.)[54 - Хотя другие источники также упоминают евнухов при Митридате, например Плутарх, Лукулл 17–18, Помпей 36, Аммиан Марцеллин 16.7.9.]: Дионисий – флотоводец, Трифон – владетель крепости Коракесий, специальные агенты, например Вакх, который был послан убить всех жен, сестер и наложниц Митридата, а также простые слуги царя и царских женщин[55 - 12.76-7; 12.108; 12.82; 12.107-8.].

Подобно грекам, римляне также были склонны ассоциировать евнухов с Востоком[56 - О евнухах в Риме I–III веков см. Guyot (1980), 121–129.]. Римский историк Тацит отмечает, что среди варваров евнухов не презирают, они могут получать власть[57 - Анналы 6.31.]. Это замечание сделано касательно парфянского евнуха Абда, но евнухи существовали и в возрожденной Персидской империи Сасанидов (III–VII века). Как и греки, римляне, кажется, сильно переживали по поводу кастрации, вероятно, потому, что это подрывало патриархальную идеологию их общества. В I веке н. э. император Домициан (81–96), как известно, запретил кастрацию на римской земле и контролировал цены на тех евнухов, которых еще предстояло продать работорговцам[58 - Например, Светоний, Домициан 7; Аммиан Марцеллин 18.4.5.]. И всё же видно, что римская элита хотела владеть евнухами. У самого Домициана был евнух-виночерпий Эарин (что означает «весенний»), которого прославил в своем стихотворении Стаций[59 - Сильвы 3.4.]. Ходили слухи, что после падения преторианского префекта Сеяна в 31 году его евнух Пезон был куплен Клуторием Приском за 50 миллионов сестерциев[60 - Плиний Старший, Естественная история 7.39.]. У Клавдия (41–54) был евнух-дегустатор Халот[61 - Тацит, Анналы 12.66; Светоний, Клавдий 44.]. Нерон (54–68) якобы кастрировал своего молодого любовника Спора, а впоследствии этого евнуха взял к себе преемник Нерона Отон[62 - Светоний, Нерон 28; Дион Кассий 63.8.]. Тримальхион, этот незабываемый персонаж – символ социальных амбиций и дурного вкуса, изображен в компании двух служителей-евнухов[63 - Петроний, Сатирикон 15.27.]. Во времена правления Домициана историк Иосиф Флавий нанял евнуха наставником своему сыну[64 - Иосиф Флавий, Жизнь 429.]. Сценки из повседневной жизни, описанные в двуязычном школьном учебнике, датируемом, вероятно, концом III – началом IV века, включают список людей, которые составляют римскую семью, и заканчиваются «евнухом»[65 - См. Dionisotti (1982), 98, 110. Я хотел бы поблагодарить Мэри Харлоу за эту ссылку.]. Действительно, в позднем Риме евнухи стали институциональной особенностью императорского двора[66 - См., например, Hopkins (1978), 172–196; Guyot (1980), 130-76. Эти события будут подробно рассмотрены в главе 4.]. Они служили спальничими (cubicularii), а должность главного спальничего (praepositus sacri cubiculi) давала высокий социальный статус и возможности для вхождения во власть, как показывают случаи Евсевия и Евтропия[67 - См., например, Dunlap (1924), 260–284.].

Однако у римлян были и другие поводы для знакомства с евнухами. В 204 году до н. э. в Городе был введен культ Кибелы[68 - Об этом культе в Риме см., например, Beard (1994); Turcan (1996), 28–74.]. Центром почитания этой богини был Пессинунт в малоазийской Фригии, и это был один из многих культов богини-матери на Востоке: например, существовал также культ Сирийской богини[69 - О культе Кибелы см. Roller (1999).]. Однако о культе Кибелы мы знаем подробнее в его римском контексте. Он был введен в Риме, чтобы принести божественную помощь римлянам в их войне с Карфагеном: поскольку римляне верили, что они произошли от троянца Энея, то культ Кибелы был в своем роде наследственным. С богиней ассоциировалась и фигура Аттиса, ее супруга. По одной из версий мифа, он был ее молодым любовником – мужчиной, которого Кибела заставила оскопить себя, когда обнаружила, что он неверен, и хотя он умер, но был воскрешен богиней. Возможно, по примеру Аттиса добровольная кастрация обрела свое место в этом культе, хотя евнухи ассоциировались с поклонением и другим богиням-матерям[70 - См., например, Lightfoot (2002).]. Жрецы-евнухи Кибелы были известны как галлы («петухи»), а их предводитель носил титул архигалла. У галлов был особый кодекс поведения и обряды. Они одевались как женщины, использовали косметику и украшения, отращивали длинные волосы. Устраивались ежегодные празднества, наиболее запоминающимся из них был кровавый день 24 марта, в который жрецы терзали себя, и, возможно, тогда же производилась кастрация. Учитывая их столь экстремальное поведение, часто предполагается, что римские граждане вряд ли сами становились галлами.

Возможно, покажется поразительным, что самооскопление встречалось в Римской империи и в более знакомом нам религиозном контексте – христианском[71 - См., например, Caner (1997), Stevenson (2002), Hester (2005).]. В Евангелии от Матфея Иисус Христос определил три типа евнухов: тех, кто рожден скопцом, тех, кто стал скопцом, и тех, кто сделал себя скопцом ради Царства Небесного (Мф. 19:12). Значение последней фразы было открыто для разных интерпретаций, и если одни понимали ее метафорически, то есть в смысле сексуальной чистоты, другие воспринимали ее буквально и подвергали себя физическому изменению. Например, Иустин Философ сообщает о случае, когда один христианин искал законного разрешения кастрировать себя, чтобы достичь воздержания[72 - Apol. 1.29.]. Наиболее известный пример – это александриец Ориген[73 - Евсевий, Церковная история 6.8.1–3.]. О том, в какой степени этот вопрос волновал раннюю Церковь, свидетельствует тот факт, что он обсуждался на I Вселенском Соборе в 325 году, который запретил самооскопившимся быть священнослужителями. Впрочем, совершенно очевидно, что эту практику было не так-то легко остановить.

Традиция иметь придворных евнухов, установившаяся в Римской империи, продолжилась и в средневековый период истории ее сохранившейся восточной половины с центром в Константинополе, известной также как Византийская империя и просуществовавшей до 1453 года[74 - О византийских евнухах см., например, Ringrose (2003) и главы Гола, Маллет, Сидириса и Тафера в Tougher, ed. (2002a).]. Особенно показательная иллюстрация этого – текст, составленный в 899 году атриклином Филофеем, чиновником, в обязанности которого входило организовывать императорские праздники и обеспечивать соблюдение правильной очередности присутствующих гостей. В этом тексте Филофей описывает для своих коллег-атриклинов, кто мог быть приглашен на различные императорские праздники, точный порядок их очередности и основные праздники года, на которые следовало приглашать различные группы людей. В этом описании Филофей доносит до нас подробную информацию о тех титулах, которые могли получать евнухи, и о тех должностях, которые они могли занимать, как зарезервированных только для них, так и общедоступных[75 - Издание текста с франц. пер. см. в Oikonomidеs (1972), 80-235. Подробности о титулах и должностях евнухов можно найти на с. 124–135.]. Из этого становится очевидным, что византийский двор предлагал евнухам высокий социальный статус и широкий спектр функций. Как и в позднем Риме, придворные евнухи могли стать влиятельными политическими игроками. Никифорица в XI веке был последним крупным примером такого рода, после чего значение евнухов, как считается, упало. Однако Византия дала евнухам место и на монашеских и церковных должностях, что вызывало негативные комментарии со стороны некоторых западных христиан, посещавших Византию, поскольку они считали кастрированное духовенство неканоничным[76 - См., например, Лиутпранд, Посольство 63.].

Византия столкнулась с одной из своих величайших проблем в VII веке – с рождением ислама и быстрым возникновением арабской империи. Хотя Персия пала, Византийская империя выжила. Однако похоже, что арабы взяли у Византии нечто большее, чем просто территории, ибо отныне евнухи стали неотъемлемой частью мусульманских дворов, возникавших на Ближнем Востоке, в Европе, Африке и Индии[77 - См., например, Ayalon (1999).]. Поскольку Исламские законы запрещают кастрацию со ссылкой на авторитет Пророка, это означало, что большинство евнухов, действовавших при мусульманских дворах, были иностранцами: османский двор в Стамбуле (?V-?? века) особенно хорошо известен тем, что там использовались черные евнухи, хотя он славился и белыми евнухами[78 - О евнухах при османском дворе см., например, Peirce (1993), см. указатель; Toledano (1984).]. Как и при других дворах, где держали евнухов, их можно было использовать в качестве дворцовых слуг, а также в качестве имперских чиновников, и обе ситуации могли помочь им обрести политическую власть. Евнухи могли играть определенную роль и в религиозной сфере, охраняя священные места, например гробницу Пророка в Медине и Каабу в Мекке: действительно, евнухи продолжали выполнять данную функцию еще в 1990 году[79 - См. Marmon (1995).].

В то время как традицию придворных евнухов сохраняли в средневековый период и православные, и исламские державы, христианский Запад в значительной степени отказался от этого обычая. Единственным исключением было Норманнское королевство на Сицилии, основанное Рожером II в 1130 году[80 - См., например, Johns (2002), 212–214, 243–244, 249–250, а также Birk (2005), 19–21.]. Похоже, что норманны подобно эллинистическим правителям – Александру Македонскому, Птолемеям и Селевкидам – переняли ту практику, которую они нашли на местах: в данном случае либо у арабов, либо у византийцев. В остальных случаях христианский Запад ассоциировал евнухов с иностранными державами и был знаком с реалиями кастрации скорее по практике ее применения как формы наказания[81 - См., например, Tuchel (1998), 61–89; Kuefer (1996), 288–289; van Eickels (2004).]. Самый известный случай связан, вероятно, с Петром Абеляром, парижским профессором, кастрированным в XII веке родственниками его ученицы Элоизы, с которой у Петра была сексуальная связь.

Тем не менее евнухи стали заметны на Западе в XVII–XVIII веках, пусть и не как императорские слуги, а как певцы[82 - См., например, Barbier (1996), Rosselli (1992), 32–55, и сайт покойной Эльза Скамелл All you would like to know about the Castrati… but not quite!]. Хотя уникальные музыкальные качества голоса евнухов не были неизвестны до этого времени, рождение оперы привело к особой известности кастратов[83 - О ранних певчих-евнухах см., например, Moran (2002), Witt (2002).]. К началу XVII века евнухи служили певчими в папской капелле, и тогда же они начали выступать как солисты в опере. «Орфей» Монтеверди (1607 год) – ранний пример оперы с участием кастрата. Кастраты были в основном итальянцами; их обучали в певческих школах, сиротских приютах или у частных учителей. Некоторые кастраты стали мировыми знаменитостями, хотя большинство из них сделали гораздо более скромную карьеру, выступая в итальянских церквях и/или театрах, если им вообще удавалось сделать карьеру певца. Все европейские города, начиная от Лиссабона, Вены, Лондона, Дублина и Эдинбурга и заканчивая Москвой, принимали у себя кастратов, некоторые из них выступали и для избранной аудитории при европейских королевских дворах. Кастрат Балатри (ок. 1676–1756) пел даже для калмыцкого хана, когда был у него с российским послом[84 - О Балатри см. особенно Heriot (1975), 200–224.]. Самым известным кастратом, несомненно, был Фаринелли (1705–1782), герой фильма Жерара Корбьо «Фаринелли-кастрат» 1994 года. Урожденный апулиец Карло Броски, Фаринелли обучался у Порпоры в Неаполе, там же дебютировал в 1720 году. Позже он отправился в турне по Европе, включая пребывание в Лондоне в 1730-х годах. В 1737 году он поселился при испанском дворе в Мадриде, где оставался более двадцати лет. Феномен кастратов как оперных суперзвезд пришел в упадок к концу XVIII века с изменением музыкальных вкусов и растущим противодействием кастрации. Они продолжали выступать в церковных хорах, хотя понтификат Льва XIII (1878–1903) вбил гвоздь в их гроб: в 1902 году он запретил хору Сикстинской капеллы набирать новых скопцов[85 - См., например, Clapton (2004), 118. Совсем недавно, в 2001 году, папу римского призывали извиниться за то, что его предшественники санкционировали кастрацию мальчиков для пения в ватиканском хоре: Carroll (2001).]. Последним кастратом, служившим в папском хоре, был Алессандро Морески (1858–1922), известный как «ангел Рима», чей голос был записан для потомков в начале ХХ века[86 - Alessandro Moreschi – The Last Castrato. Complete Vatican Recordings, Opal CD9823.].

Евнухи появляются в Европе Нового времени и в другом религиозном контексте – это русские скопцы[87 - См. Engelstein (1999); Millant (1908), 50–80.]. Скопцы были христианами, которые добровольно согласились на кастрацию, чтобы обеспечить себе чистоту и спасение. Они появились в 1770-х годах и активно действовали до 1930-х годов. В качестве оправдания своей практики они, подобно ранним христианам, апеллировали к Евангелию от Матфея 19:12, хотя неясно, это ли изначально побудило их. Их харизматические пророки сыграли важную роль в возникновении и развитии общины. Мужчины-скопцы могли подвергаться удалению только яичек («малая печать») или также пениса («большая печать»). Необычно то, что женщины – члены общины также могли подвергаться калечащим операциям на половых органах, включая удаление сосков, грудей и внешних частей влагалища. Скопцы происходили в основном из крестьян центральных российских губерний и большую часть своей истории подвергались преследованиям, ссылались в Сибирь. Революция принесла им вначале передышку, но в конечном счете положила конец их существованию.

Индийские хиджры переносят нас в наши дни[88 - См. Nanda (1998); Jafrey (1997).]. Хиджры кастрируют себя добровольно: удаляются как яички, так и пенис. Эта практика – часть их посвящения индуистской богине Бахучара Мата (индийская версия богини-матери), хотя в общине хиджр есть также христиане и мусульмане. Хиджры одеваются и ведут себя как женщины, берут себе женские имена и используют женские термины родства для описания отношений между собой. Они образуют хорошо организованные иерархические общины, в основном в Северной Индии, живут в домах, возглавляемых гуру, хотя некоторые хиджры живут и отдельно. Традиционно хиджры выступают на свадьбах и торжествах по случаю рождения ребенка, за что им и платят. Они поют и танцуют под музыку, которую сами исполняют, и как служители культа Бахучара Маты они благословляют супругов или ребенка, обещая им плодовитость. Однако, если с ними обращаются пренебрежительно или дурно, хиджры могут и проклясть. Несмотря на свою традиционную роль, они могут могут вызывать возмущение или страх у других индийцев. Это, по-видимому, привело к появлению хиджр, работающих коллекторами в Бомбее, поскольку должники были рады заплатить, только чтобы избавиться от их нежелательного внимания[89 - См., например, репортаж на сайте BBC News под названием «Мир: евнухи Южной Азии превращают предрассудки в наличные», пятница, 30 апреля 1999 года (http://news.bbc.co.uk/1/hiworld/south_asia/332173.stm). Эта история была освещена в также программе Bombay Blush на Би-би-си и опубликована в Guardian 17 июля 1999 года. Этот крохотный случай примечателен также своей совершенно ошибочной карикатурой на хиджр.]. Похоже, что хиджры могут работать и проститутками. В последние годы западные СМИ регулярно публиковали статьи о хиджрах, не в последнюю очередь из-за случая с хиджрой Аша Деви, которая стала мэром Горакпура в 2000 году[90 - См., например, следующие британские примеры: Dam (2003); Orr (2002); Popham (1999).]. Впоследствии Ашу Деви лишили этого поста, так как он был мужчиной, а должность мэра была зарезервирована для женщин[91 - http://news.bbc.co.uk/1/hi/world/south_asia/3021875.stm.].

Наконец, стало ясно, что и в современном западном мире, особенно в Америке, некоторые мужчины хотят подвергнуться кастрации. Эта тема развивалась в таких документальных фильмах, как «Современные евнухи» Стивена Уайта (2000 год), «Американские евнухи» Джана Клаудио Гвидуччи и Франко Сакки (2003 год) и «Евнухи» Channel 4 (2007 год). Существуют также веб-сайтов, предлагающие советы по самооскоплению[92 - Замечания о «Современных евнухах» см. в Cantacuzino (2000).]. Существуют также веб-сайты, пропагандирующие общую евнушескую идентичность (например, The Eunuch Archive и Born Eunuchs). Интересно, что мотивация у желающих быть кастрированным может сильно различаться. В то время как для одних это сексуальное возбуждение и часть продолжающейся сексуальной жизни, для других это отказ от похоти. Для третьих это шаг на пути транссексуальности[93 - Об этих современных мотивах, особенно сексуального отречения, см., например, Money (1998).]. Связь кастрации и сексуального воздержания подчеркивается и тем фактом, что некоторые мужчины – члены культа Небесных врат, печально известного массовым самоубийством в Америке в 1997 году, – были кастрированы[94 - См., например, Balch, Taylor (2002), 220.].

Заключение

Из приведенного выше общего обзора ясно, что евнухи существовали преимущественно в контексте царских или императорских дворов. Хотя в народном представлении их присутствие при дворах ассоциируется с охраной женщин, ясно, что в их функции входило гораздо большее. Евнухов чаще можно было встретить в обществе мужчин, и хотя они могли быть простыми слугами, но могли занимать и ключевые посты при дворе и в администрации. Очевидно также, что многие евнухи, трудившиеся на царской и императорской службе, были рабами и поэтому могли использоваться в элитных семьях, хотя некоторые придворные евнухи были свободными. Однако сама по себе придворная функция евнухов не объясняет их существования. Другим важным фактором представляется религия, в которой может процветать энтузиазм касательно самооскопления. Музыкальное искусство также объясняет появление евнухов, причем та ценность, что придается их голосу, выражается не только в появлении суперзвезд-кастратов. Кроме того, секс и сексуальность проявились как еще один фактор возникновения евнухов. В таких случаях кастрация может быть применена для удовлетворения желаний других, или ей можно добровольно подвергнуться для достижения личных целей. Этот аспект истории евнухов подчеркивает, что ими могли становиться по личным причинам, а не только из-за институциональных факторов. Не всех евнухов легко разделить и маркировать. Что ясно – так это то, что история евнухов весьма древняя и всё еще продолжается[95 - Все вопросы, поднятые в этом заключительном разделе, будут более подробно рассмотрены в следующих главах.].

Глава 2

Изучение евнухов. Подходы, исследования и проблемы

Введение

У настоящей главы две цели: изучить то, как историки относятся к евнухам, и определить основные методологические проблемы, с которыми им приходится сталкиваться. Очевидно, что некоторые историки считают эту тему неудобной, что отражается в открытой враждебности или в тенденции просто игнорировать эту тему[96 - Как отмечено, например, в Humana (1973), 7; Ayalon (1999), 5; Scholz (2001), vii.]. В то же время изучение евнухов осложняется фундаментальными проблемами с источниками, включая даже отождествление отдельных лиц как евнухов. Рассмотрение этой второй темы настоящей главы раскроет перед нами более сложную реальность, чем та, что лежит в основе некоторых утверждений из предыдущей главы. Нам станет также ясно, что широкий подход к теме евнухов предпочтителен, ибо он выявляет, по крайней мере, те общие и постоянные проблемы, которые связаны с их изучением и которые в противном случае могли ускользнуть от нас из-за слишком узкого фокуса.

Типы подходов

Отношение историков Нового времени к евнухам можно охарактеризовать как отвращение и враждебность. Прекрасно иллюстрирует это Эдвард Гиббон в своей книге «История упадка и разрушения Римской империи». Описывая образ позднеантичного императора Констанция II (337–361) и его правление, Гиббон начинает с атаки на евнухов:

Разделенные провинции империи были снова объединены благодаря победе Констанция. Но поскольку этот слабый принцепс был лишен личных достоинств, будь то в мирное или военное время, поскольку он боялся своих полководцев и не доверял своим министрам, то триумф его оружия послужил лишь установлению правления евнухов над римским миром. Эти несчастные существа, древнее порождение восточной ревности и деспотизма, были занесены в Грецию и Рим вместе с заразой азиатской роскоши. Их продвижение было быстрым, и евнухи, которые во времена Августа вызывали отвращение как чудовищная свита египетской царицы, постепенно были допущены в семьи матрон, сенаторов и самих императоров. Сдерживаемые строгими эдиктами Домициана и Нервы, лелеемые гордостью Диоклетиана, низведенные до скромного положения благоразумием Константина, они размножились во дворцах его выродившихся сыновей и незаметно оказались известны и, наконец, стали руководить тайными советами Констанция. То отвращение и презрение, с которыми человечество столь единодушно относится к этим несовершенным существам, по-видимому, ухудшили их характер и сделали их почти такими же неспособными, какими их и считали, к проявлению любых благородных чувств или к совершению любых достойных действий. Но евнухи были опытны в искусстве лести и интриг, и они попеременно управляли умом Констанция: его страхами, его леностью и его тщеславием. Наблюдая в их обманчивом зеркале полную видимость общественного процветания, он бездумно позволил им перехватывать жалобы пострадавших провинций, накапливать огромные сокровища за счет продажи приговоров и почестей, позорить самые важные должности, продвигая тех, кто взял в свои руки тираническую власть, и удовлетворять их негодование против тех немногих независимых умов, которые высокомерно отказались просить защиты у рабов[97 - 2.19 (1781), ed. Womersley (1994), vol. 1, 684–685. Этот пассаж часто цитируется: см., например, Grayson (1995), 85; Penzer (1965), 138.].

Это мнение – отголосок суждений римских авторов, особенно историка Аммиана Марцеллина[98 - См., например, Tougher (1999a).], и совершенно ясно, что Гиббон не пытался выйти за рамки предрассудков своих первоисточников. По сути, Гиббон согласился с их враждебным взглядом на евнухов. Такая реакция была в действительности заложена еще древними греками, создававшими свой образ Персии в частности и Востока в целом. Эдит Холл описала это так:

Евнухи приводили в ужас и завораживали фаллоцентричных эллинов ‹…› особенно тех, кто прославился, достигнув высоких постов при дворе. Придворные евнухи в воображении греков воплощают в себе систематическую феминизацию Азии: эмоциональные, коварные, раболепные, роскошные и лишенные мужественности, они воплощают разом все нити в канве их ориенталистского дискурса[99 - Hall (1989), 157. См. также Sancisi-Weerdenburg (1987), особ. 43–44, о значении Ктесия для определения Востока. Замечания о греческом ориентализме см. в Said (1995), 55–57. Однако знаменитое исследование Саида не рассматривает евнухов. Греки также могли позитивно относиться к евнухам, о чем будет рассказано ниже.].

Этот «ориенталистский дискурс», включающий в себя фигуру евнуха, сохранился и в наше время. Тут легко приходят на память изображения османского двора в западной литературе и искусстве[100 - См., например, Yeazell (2000); Grosrichard (1998). Marmon (1995), особ. 93-101, обсуждает взгляды западных путешественников на исламских евнухов.]. Тот факт, что евнухи дожили до современности в качестве придворных в Османской и Китайской империях, а также в качестве певцов и сектантов, вероятно, повлиял и на суждения современных историков о евнухах прошлого. Безусловно, всякой объективности лишено обсуждение евнухов Пензером в его исследовании османского гарема, написанном в 1936 году[101 - Penzer (1965), особ. 134–151.]. Отмечая малочисленность евнухов в Турции в тот момент, когда он проводил свои исследования (он смог встретиться только с «двумя или, возможно, тремя из этих странных существ»), Пензер заявляет, что «они были необходимым злом там, где господствовали деспотизм и многоженство, но теперь они ушли в прошлое – и уже вернулись в наше воображение на страницах „Тысячи и одной ночи“, которым, кажется, по праву и принадлежат»[102 - Penzer (1965), 150.]. В рамках своего описания евнухов он дает обзор их истории. Он утверждает, что «как правило, власть евнухов не принесла с собой ничего, кроме жестокости, интриг, коррупции и бедствий», и, цитируя тот самый вышеприведенный отрывок из Гиббона о власти евнухов при Констанции II, с некоторым облегчением отмечает далее, что «были те, кто не боялся атаковать эту раковую опухоль, которая разлагала самое сердце Империи»[103 - Penzer (1965), 138. О некоторых реакциях на замечания Пензера см. Ayalon (1999), 37–38.]. Пензер также добавляет, хотя и неохотно, обсуждение «физического и психического состояния евнухов», чтобы объяснить устройство гарема и объяснить «его постепенные разложение и упадок, в значительной степени вызванные внедрением и усилением влияния этого непродуктивного, бесплодного, неестественного и совершенно нездорового члена общества – евнуха»[104 - Penzer (1965), 140.].

Важно понимать, однако, что враждебность к евнухам обусловлена не только вечным ориентализмом. Например, в своей работе о китайских евнухах Цай отметил, что современные историки Китая полагаются на рассказы ученых-конфуцианцев, которые враждебно относились к придворным евнухам, хотя те были в основном китайцами[105 - Tsai (1996), особ. 7–8, (2002), 221. Западные путешественники, посетившие Китайскую империю, также дают информацию о китайских евнухах: см., например, знаменитый отчет Stent (1877), частично воспроизведенный в Humana (1973), 125–153, и использованный в Anderson (1990), 307–311. Отношение Стента к китайским евнухам носит враждебный характер, но бросает вызов некоторым предубеждениям и завершается сочувственно.]. Он отмечает, что именно западные ученые смогли подвергнуть сомнению традиционные нарративы и попытались «дать евнухам более сбалансированную оценку»[106 - Tsai (1996), 8–9.]. Тут возникает соблазн понять враждебность по отношению к евнухам и как реакцию некастрированных мужчин на тот факт, что оскопленные мужчины приобретают влияние и власть, или, еще проще, как чувства неспокойных некастрированных мужчин, сталкивающихся с фигурой евнуха. Кое-что из этого беспокойства всё еще проглядывает и сегодня в шутливых или чувствительных реакциях на идею кастрации[107 - Например, история о том, как Леонардо Ди Каприо столкнулся с трудностями, перелезая через ворота, озаглавлена Leonardo di Castrato в «Сан» 1 февраля 2000 года, или беспокойство певца Дэвида Да о том, чтобы его в шутку не назвали кастратом в фильме «Шрек 2», о чем рассказывается в «Метро» 13 июля 2004 года, 8.]. Складывается четкое впечатление: мужчины чувствуют, что их мужественности угрожает гендерная двусмысленность евнуха. В случае с хиджрами это, очевидно, еще усиливается из-за принятия ими женских черт. Издевательский репортаж журналиста «Индепендент» о хиджрах демонстрирует устойчивость негативной реакции на евнухов[108 - Popham (1999).]. В статье прослеживается явная ориенталистская направленность, равно как и озабоченность гендерной идентичностью. Тот дискомфорт, что вызывают евнухи, может привести не только к открытой враждебности, но и к нежеланию заниматься этим вопросом, каким бы важным он ни был в историческом плане. Когда Пензер опубликовал свой обзор истории евнухов, он был поражен отсутствием работы, посвященной теме его исследования, и отметил, что труд о них Шарля Ансийона в XVIII веке был выпущен под псевдонимом (д’Ойинкан) и также анонимно переведен на английский (Робертом Самбером)[109 - Penzer (1965), 150–151, хотя он думает, что Ансийон – это псевдоним. Milan (1908), 4, считал, что он был первым, кто составил общую историю евнушества и евнухов.]. Его вывод состоит в том, что люди действительно не желали заниматься столь неприятной темой, а если и желали, то не хотели афишировать этот факт[110 - См., например, Tsai (1996), 140, отметивший недостаточное внимание, которое евнухи получили у китайских историков.]. Хотя в последние годы наблюдается растущий интерес к евнухам, стремление избегать этой темы всё еще заметно. Несмотря на признанную важность феномена придворных евнухов в позднеантичный период, два современных «путеводителя» по поздней античности вообще их не касаются[111 - Bowersock, Brown, Grabar, ed. (1999); Maas (2000). Упущение первого также отмечено М. Уитби в Classical Review 50 (2000), 564–546.].

Другим ответом может быть попытка исключить евнухов из истории. Пример этого – обращение историка Тарна с евнухом Багоем[112 - Tarn (1948), vol. 2, 319–322, в приложении, озаглавленном «Отношение Александра к сексу».]. Багой фигурирует в некоторых источниках о жизни Александра Македонского, в первую очередь в истории Квинта Курция Руфа[113 - О Багое см. Guyot (1980), 190.]. Евнух появляется там как любовник персидского царя Дария III – роль, которую он впоследствии сыграл и при завоевателе Александра. Однако, поскольку Багой не фигурирует в «Истории Александре» Арриана, а в источниках, сообщающих об этом евнухе, присутствуют некоторые очевидные странности, Тарн утверждал, что Багой в действительности не существовал, но был конструктом, облегчавшим критику Александра. Такой аргумент не лишен оснований, но совершенно очевидно, что Тарн был рад возможности обойтись без Багоя как исторической фигуры, так как был недоволен тем, что Александра считали гомосексуалом. Примечательно, что десять лет спустя историк Бадиан привел доводы в пользу существования Багоя, которое стали признавать[114 - Badian (1958). Однако, как отмечает Bosworth (1988), 99, n. 218, всё еще есть те, кто в этом сомневается. Несмотря на то, что Бадиан выступает за существование Багоя, сам евнух его мало волнует.]. Интересно, что Багой остается противоречивой фигурой: хотя он фигурирует в биографическом фильме Оливера Стоуна «Александр» (2004 год), его любовная сцена с Александром была вырезана из-за ожидаемой реакции зрителей, что подтвердил и сыгравший его актер Франсиско Бош[115 - Gay Times 315, декабрь 2004 года, 79; Gay Times 321, июнь 2005 года, 90, 92. Печально известно, что Оливер Стоун выпустил версию фильма на DVD, в которой были удалены гомосексуальные элементы оригинальной версии. Тем не менее он выпустил на DVD в 2007 году Alexander, Revisited – Final cut, в котором восстановлена история Багоя (явно многим обязанная «Персидскому мальчику» Мэри Рено). Мы не только видим, как Багой ложится в постель с Александром и начинает заниматься с ним любовью, видим, как Багоя представляют Александру в Вавилоне, по-видимому, как главного евнуха. Эта сцена указывает на то, что Багой был евнухом, что не было ясно в более ранних версиях фильма. Действительно, персидская практика кастрации мальчиков с целью удовлетворения похоти прямо упоминается в сцене, где Аристотель обучает македонских юношей, что дает ключ к истории Багоя. Багой также беседует на смертном одре с умирающим Александром, и старый Птолемей размышляет о судьбе евнуха и его отношениях с Александром. Примечательно, что гомосексуальная составляющая в убийстве Филиппа также становятся понятнее в этой версии фильма.].

Несмотря на враждебность и беспокойство, которые демонстрируют одни историки, другие были вполне готовы обсуждать тему евнухов с разных точек зрения (например, институциональной или гендерной истории, личных или практических причин). Как заметил Пензер, к 1930-м годам евнухам было посвящено не так много исследований. Среди работ современных историков о евнухах самая известная из ранних попыток такого рода – «Трактат о евнухах» Шарля Ансийона (1707 год), переведенный на английский язык Робертом Самбером в 1718 году под названием «Изложение евнушества»[116 - Ансийон посвятил свою работу Пьеру Бейлю (1647–1706), автору знаменитого Dictionnaire historique et critique.]. Однако оказывается, что главная забота автора – вопрос, следует ли разрешать современным евнухам вступать в брак[117 - Комментарии к этому трактату см., например, в Grosrichard (1998), 150–162; Finucci (2003), 262, 278. Barbier (1996), 152, описывает Ансийона как «типичного представителя суровой морализаторской периферии своего времени».]. Он придерживается твердого и отрицательного мнения, – они не должны этого делать. Вопрос о женитьбе евнухов возник в первую очередь в связи с итальянскими кастратами[118 - Подробное исследование брака кастрата Бартоломео Сорлизи с Доротеей Лихтвер в Германии в 1667 году см. Frandsen (2005). Еще один вступивший в брак кастрат – Тендуччи, который в 1766 году женился на ирландке по имени Дора Монселл: Heriot (1975), 186–189.]. Это становится еще очевиднее в английском переводе, вдохновленном случаем, когда молодая леди влюбилась в Николини, который пел в опере театра Хеймаркет, и хотела выйти за него замуж[119 - Предположительно, это отсылка к Николо Гримальди: см., например, Heriot (1975), 123–129; Barbier (1996), 181–182.]. Общее отношение Ансийона к евнухам можно проиллюстрировать его утверждением, что евнухи похожи на ублюдков (в техническом смысле): иногда могут быть хорошими, но обычно они плохие[120 - Ancillon (1707), 8–9: «L’on peut dire qu’il est des Eunuques comme des B?tards, qu’ils sont ordinairement mauvais, mais qu’il s’en trouve quelque fois de bons». Samber (1718), 10, переводит это как «one may say of Eunuchs the same that is usually said of Bastards, that for the most part they are very bad, but that sometimes we may chance to find one that may prove good for something». Samber (1718), 30–41, конечно, очень увлечен пением кастратов. Он отмечает, что слышал кастратов, когда был в Риме в 1705–1706 годах (когда учился в Английском колледже в Риме). Он называет имена Паскуалини, Паулуччо (с которым, по его словам, он был близок) и Джеронимо и говорит, что Никколини – «лучший артист-евнух в мире».]. В начале ХХ века было опубликовано еще одно французское исследование – «Евнухи сквозь века» Ришара Миллана (1908 год). Миллан был врачом, и это определило его подход к этой теме (он уже писал до этого о кастрации). Тот факт, что его работа была опубликована в серии «Сексуальные извращения», говорит о многом[121 - Humana (1973), 8.]. Миллан, однако, попытался дать точный исторический обзор, опустив, хотя и неохотно, моральные рассуждения[122 - Millant (1908), 4–5.].

После появления некоторых признаков интереса к теме в начале ХХ века, в создании монографий о евнухах, похоже, снова наступил перерыв, хотя он измерялся теперь десятилетиями, а не столетиями[123 - Kuefer (1996), 293, n. 3, отмечает другие работы на французском языке о евнухах, современные исследованию Миллана.]. В 1970-х годах появилась книга Чарльза Хьюманы «Хранитель ложа: история евнухов». Хьюмана начинает с многообещающего просветительского заявления, признавая враждебность, с которой обычно воспринимали евнухов. Он отмечает, что «слишком долго [евнух] оставался таким же таинственным, как гаремы, которые он охранял, таким же скрытым, как наложницы, находящиеся на его попечении, и эта тайна, ответственная за предрассудки и заблуждения прошлого, сохранялась на протяжении веков»[124 - Humana (1973), 9.]. Однако его работа представляет собой странную смесь изложения информации и воспроизведения историй о евнухах, а не всеобъемлющий аналитический обзор. Особенно обширные отрывки взяты им из персидских писем Монтескье, мемуаров Казановы, «Арабских ночей» Ричарда Бертона и исследования китайских евнухов Стента. В книгу было включено и много иллюстраций, но им, как правило, не хватает контекста. Некоторые сочли работу Хьюманы «непристойной» и не представляющей собой значительный вклад в эту тему[125 - См., например, Kuefer (1996), 294, n. 11.].

Самое современное общее исследование феномена евнухов – книга Шольца «Евнухи и кастраты: культурная история», появившаяся в начале XXI века, хотя ее немецкий оригинал был опубликован еще в 1999 году. Шольц утверждает, что несколько странное отсутствие упоминаний о евнухах в ведущих справочниках по классической древности «побудило [его] исследовать этот забытый предмет глубже»[126 - Scholz (2001), vii.]. Его книга отражает растущий интерес к данному предмету и связанным с ним вопросам, что подкрепляется полезным эпилогом, написанным Шелли Л. Фришем, одним из переводчиков книги[127 - Scholz (2001), 291–297.]. Однако исследование Шольца также во многом ограниченно. Оно было написано как «информативный и обширный, хотя и не всегда строго точный, общий обзор предмета» и подвергнуто критике за его озабоченность «эфирным» аспектом кастрации в ущерб другим важным моментам[128 - Grifn (2001), 36.].

Однако не во всех обобщающих трудах на первый план выдвинуты именно евнухи – в некоторый темой выбрана кастрация[129 - Тема кастрации, которая пересекается с темой евнухов, но не совпадает с ней, будет рассмотрена в главе 3.]. Выдающийся пример этого – история демаскулинизации Брау, появившаяся в 1936 году. Важность работы Брау, равно как и ее ограниченность, вполне признаны[130 - Kuefer (1996), особ. 279.]. Хотя оно более научна и строга, чем более ранние французские исследования, но, как правило, фокусируется лишь на Западной Европе. Кроме того, ее ценность для западных медиевистов была уменьшена недавней работой другого немца – исследованием Тухеля о кастрации в Средние века[131 - Tuchel (1998). Возникает вопрос о том, намеренно ли избегается слово «евнух». Возможно, однако западная озабоченность такого рода исследованиями просто сделала термин «кастрация» более уместным.]. Тухель также интересуется идеей кастрации, как и ее реалиями, в отличие от американца Чейни, автора истории кастрации, опубликованной в 1995 году. Чейни, отставной военный и специалист в области уголовного права, по-видимому, интересуется этой темой из-за практических соображений – использования кастрации как формы лечения сексуальных преступников[132 - Cheney (1995), vii-viii, 192–202. О психиатрическом интересе к кастрации, а также к членовредительству, см. Favazza (1996), особ. 176–219.]. Исследование Чейни рассматривает всю историю евнухов, но такая амбициозность проекта, естественно, означает то, что большая часть его информации взята из чужих работ, и потому она чувствительна к тем ошибкам, с которыми ему пришлось столкнуться. Личностное объяснение озабоченности темой кастрации можно найти и в совершенно ином взгляде на эту тему Тейлора, который размышляет о проблеме мужественности[133 - Замечания к этой книге см. в Grifn (2001), 37–40.]. Он с самого начала ясно показывает свою близость к предмету изучения, описывая, как его подруга хвасталась на вечеринке, что он «исправился», то есть ему сделали вазэктомию[134 - Taylor (2000), 1, 10.].

За пределами общей истории евнухов или кастрации лежит область более конкретных исследований, которые могут быть гораздо важнее для расширения знаний о евнухах и наших подходов к этой теме. ХХ век стал свидетелем роста интереса к ней, особенно ближе к своему концу. Лучшее знакомство с позднеантичными и византийскими евнухами очевидно на протяжении всего столетия. Постоянно повторялась тема истории институций: это исследование главных спальничих Данлэпа, серия статей Гийана о должностях византийских евнухов и совсем недавняя монография Шёльтен о главных спальничих в IV–V веках[135 - Dunlap (1924), 161–301; Guilland (1967) I, 165–380; Sch?lten (1995).]. Попутно были сделаны другие важные замечания и уточнения[136 - Например, Runciman (1929), 29–30; Diner (1938), 62–72.], но, вероятно, наиболее значительной работой стало исследование Хопкинса о феномене могущественных придворных евнухов в поздней античности[137 - Hopkins (1963). Этот серьезный подход к евнухам нашел свое отражение в Coser (1964), который исследует политические функции евнухов. Статья Хопкинса была переработана и включена в Hopkins (1978), 172–196.]. Его достоинство заключается в серьезном отношении автора к предмету, а также в использовании им социологического подхода, чтобы понять, почему евнухи стали так цениться позднеантичными императорами. Хотя некоторые аспекты его аргументации могут быть оспорены, он задал очень высокий уровень[138 - Дискуссию и уточнения см., например, в Patterson (1982), 317–331; Stevenson (1995). Эти теории будут обсуждаться вместе с теорией Хопкинса в главе 4.]. Позднее появились заслуживающие внимания исследования по другим темам, таким, как святые евнухи в поздней античности, византийские евнухи-певчие и гендерная идентичность византийских евнухов[139 - См. Boulhol, Cochelin (1992); Moran (2002); Ringrose (2003).].

Другие периоды их истории также привлекли внимание ученых. Евнухи древности, от Ассирии до поздней Римской империи, были исследованы Гийо[140 - Guyot (1980).]. Особый интерес он демонстрировал к рабам и вольноотпущенникам, но его работа имеет гораздо более широкое значение. Очень полезны у него отдельные просопографические заметки об известных евнухах. Однако его монография, похоже, не оказала большого влияния на науку[141 - Как отмечено в Scholz (2001), vii.]. Что касается греко-римской античности, то область, где изучение евнухов вышло на первый план, – это религия: из-за их роли в определенных культах, включая христианство[142 - См., например, Nock (1925); Beard (1994); Turcan (1996), 28–74; Caner (1997); Roller (1997).]. Если выйти за границы Греции и Рима, то широко обсуждается существование евнухов в Ассирии и современных ей ближневосточных культурах, и особенно заметный вклад в эту дискуссию внес Грейсон, который применяет сравнительный подход, пытаясь пролить свет на ситуацию в Ассирии[143 - Grayson (1995). См. также Deller (1999).].

Если же обратиться к другим цивилизациям, то изрядную долю внимания получили китайские евнухи. Посвященные им исследования могут варьироваться от популярных работ до более значительных аналитических трудов[144 - Среди исследований с более популярным подходом см. Mitamura (1970); Anderson (1990). Комментарий к сенсационному качеству работы Митамуры см., например, в Tsai (1996), 43. Частичный обзор работ по китайским евнухам см. в Tsai (1996), 8–9.]. Среди последних – монография Цая о евнухах династии Мин, в которой предпринята попытка деконструировать негативное отношение китайских источников к евнухам и оценить их значение для системы управления в Китайской империи[145 - Tsai (1996).]. Новизна подхода Цая такова, что временами ему самому приходится бороться с тем, чтобы преодолеть многовековые предрассудки. Заслуживает внимания также работа Джея, который, выходя за рамки функций императорских евнухов, исследует социальные проблемы[146 - Jay (1993).]. В последнее время объектом пристального внимания стали и евнухи исламского мира. Монография Аялона на эту тему была опубликована посмертно и стала кульминацией двух десятилетий его работы[147 - Ayalon (1999).]. Его внимание было сосредоточено в основном на политике, но поражает также его решительная попытка проверить всю терминологию, касающуюся евнухов[148 - Вопрос терминологии будет рассмотрен ниже.]. Евнухи в религиозном мире ислама были рассмотрены в исследовании Мармона, который, в частности, подчеркивает роль евнухов как стражей святых мест, например гробницы Пророка в Медине[149 - Marmon (1995).]. Однако в исламском мире существуют аспекты, касающиеся евнухов, которые всё еще требуют дальнейшего изучения. По сравнению с работой Пензера, Пирс в своей монографии о женщинах в гареме использует гораздо более объективный подход к османским евнухам[150 - Peirce (1993), см. указатель.], но было бы желательно провести здесь специальное исследование, как и касательно обращения с евнухами в исламской Испании[151 - Есть и другие заметные работы об османских евнухах, например, Toledano (1984); Lad (2003). О евнухах в исламской Испании см. Meouak (2004).].

Как уже упоминалось, кастрация в средневековой Европе стала предметом недавней монографии Тухеля, но появились и более короткие статьи на эту тему, как с общими, так и с конкретными фокусами исследования[152 - См., например, Kuefer (1996), Murray (1999).]. Как было отмечено, они, как правило, рассматривают тему кастрации как реалию. Одна из областей, где можно было бы расширить изучение евнушеских реалий на средневековом Западе, – норманнская Сицилия, о которой некоторые полезные замечания уже сделал Джонс[153 - Johns (2002), особ. 212–256. Джошуа Бёрк провел дальнейшие исследования об этом в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. См., например, Birk (2005).].

Гораздо больший прогресс был достигнут в отношении кастратов, где традиционные нарративы, которые могут зависеть от принятия автором мифов, созданных в конце XVIII века, были дополнены более аналитической и сложной работой Росселли[154 - Традиционные описания: Heriot (1975); Barbier (1996). Rosselli (1988), (1992), 32–55. Существует также книга, посвященная Морески: Clapton (2004). Rosselli (1992), 32–33, подчеркивает фактор мифотворчества.]. Вопрос об их гендерной принадлежности вышел на первый план в труде Финуччи[155 - Finucci (2003), особ. 225–280. См. также интересную работу Andrе (2006), 16–50.].

Наконец, в последнее время была проведена важная работа по исследованию как русских скопцов, так и хиджр. Исследование Энгельстейн первым на Западе смогло опереться на массу документального материала, чтобы создать яркую картину того, что скопцы думали о себе, а также того, что о них думали в российском обществе[156 - Engelstein (1999). См. также Engelstein (2000).]. Антрополог Нанда смогла пойти еще дальше, имея возможность общаться с самими хиджрами[157 - Nanda (1998). См. также Nanda (1996).].

Проблемы

В дополнение ко всему этому багажу, который автор должен нести с собой, изучая евнухов, существует множество других проблем, происходящих из характера самих источников. Очевидно, что историк зависит от их количества и качества, а оба эти аспекта весьма проблематичны. Нынешнее нежелание заниматься этой темой перекликается и с прошлым. Например, нам не хватает информации об операциях по кастрации в древности, как, впрочем, и в случае с итальянскими кастратами[158 - О неуловимости информации в случае с кастратами см. Barbier (1996), 10. Редкий отчет о кастрации представлен византийским врачом Павлом Эгинским: см. Tougher (1997a), 175–176, и ниже, гл. 3.]. Что касается качества источников, то одна из ключевых проблем – враждебное отношение авторов к евнухам. Оно было распространено во всех культурах, знакомых с ними[159 - См., например, Engelstein (1999), 56–58, 61–68, 72–78, о негативизме сообщений, подготовленных касательно русских скопцов.]. Очевидно также, что тема евнухов могла быть использована как средство атаки на цели, такие как чужое государство. Иллюстрация этого – каким считали в Риме окружение эллинистических монархов, например, Митридата VI и Клеопатру VII, и рассказами западных христиан о Византии[160 - См., например, Tougher (2012).]. Болгарский царь Симеон в начале Х века мог напасть на Византию за то, что ею управляли евнухи: имеется в виду то время, когда Константин VII был еще несовершеннолетним, а евнух Константин Пафлагонянин был ключевой фигурой среди его регентов[161 - Николай Мистик, Письма 18, ed. Jenkins, Westerink (1973), 122.54-124.69.]. Данная тема может быть использована и для нападок на собственное правительство, которое никто не любил (таков, например, рассказ Аммиана Марцеллина о месте евнухов при дворе Констанция II[162 - См. Tougher (1999a).]). Это не значит, что все рассказы о евнухах отрицательны. К примеру, такие греческие историки, как Геродот и Ксенофонт, могли признавать ту ценность, которую евнухи представляли для своих персидских хозяев[163 - См., например, Briant (2002), 270–272; Ayalon (1999), 14, 36–38.], а евнухов могли ценить как чистых и красивых существ в позднеантичный и византийский периоды[164 - См., например, Boulhol, Cochelin (1992); Sidеris (2002).]. Однако в целом остается необходимость выявить и устранить предвзятость источников.

Что же касается качества наших источников о евнухах, то следует учитывать и другие аспекты их природы. В вопросе греческих повествований о евнухах некоторые историки предупреждали о вымышленном характере рассказов таких авторов, как Геродот и Ктесий[165 - См. в целом Briant (2002), 268-72. В связи с кастратами Heriot (1975), 123, предупреждает о легендарности историй, распространявшихся о них.]. Фактическая правдивость знаменитого рассказа Геродота о мести Гермотима (главного евнуха Ксеркса) своему оскопителю, работорговцу Панионию, была поставлена Хорнблауэром под сомнение из-за символической природы этой истории[166 - Hornblower (2003). См. также Sourvinou-Inwood (1988), особ. 171, с другим примером предложенной мифологизации, касающейся евнухов у Геродота, а именно намерения коринфского тирана Периандра кастрировать 300 сыновей из знатных керкирских семей.]. Бриан характеризует рассказ Ктесия обо всем, что связано с евнухами при персидском дворе, как результат больше воображения, чем реальности, снова поднимая вопрос об ориентализме[167 - Briant (2002), 268.]. Это возможно, хотя быть слишком скептичным так же опасно, как быть легковерным. Так, у Ктесия есть, конечно, и свои защитники[168 - См., например, Llewellyn-Jones (2002), особ. 27–28.]. И, как признает Бриан, даже если истории о евнухах являются скорее вымыслом, чем фактом, они всё равно раскрывают взгляды и представления древних авторов.

Существуют также менее очевидные проблемы. Среди них главный вопрос – это идентификация евнухов. Он может возникать из-за расплывчатости свидетельств. Например, в трагедии Еврипида «Орест» изображен фригийский раб, принадлежащий знаменитой Елене, которая вернулась в Грецию из Трои[169 - Об этом случае см., например, Hall (1989), 157–158. О фригийцах как евнухах см. также Witt (2002), 241–262. О евнухах в аттической драме см. Miller (1997), 213–214.]. Этот раб никогда не отождествляется как евнух, но некоторые аспекты его поведения, функций и одежды предполагают, что это так. Важно и то, что Орест называет этого фригийца «ни мужчиной, ни женщиной» – обычное с древности описание евнухов. Здесь подразумевается, что Елена переняла восточные обычаи. Несмотря на все эти подсказки, Холл констатирует, что некоторые комментаторы утверждали, что он не был евнухом. Можно заподозрить в этом научную осторожность или, наоборот, нежелание смиряться с существованием такого существа.

Можно привести и другие примеры отсутствия ясности в рассказах о евнухах. В «Истории» Аммиана Марцеллина фигурирует главный спальничий Евсевий, но Аммиан никогда не называет его евнухом. Подчиненные ему евнухи-спальничие и его секретари заставляют предположить, что Евсевий тоже евнух, но конкретная идентификация оказывается возможна только благодаря другим источникам. Важность необходимости обладать более чем одним текстом иллюстрирует и более ранний случай. В своей «Истории Александра Македонского» Курций Руф упоминает правителя Газы Бетиса, которого победил Александр, но лишь Арриан добавляет, что он был евнухом[170 - Курций Руф 4.6.7-29; Арриан, Анабасис 2.25.4. У Арриана его зовут Батис.]. Это заставляет нас понимать, что могли существовать люди, которые были евнухами, но не упоминались как таковые[171 - О проблеме идентификации евнухов см. также Ayalon (1999), 285–258. Возможно, здесь уместно обратиться к авторам с просьбой отмечать в указателях книг, евнухи ли их персонажи, – это, безусловно, помогло бы тем, кто их изучает.]. Еще одна сложность при выявлении евнухов заключается в том, что неевнухи иногда могут занимать должности, которые обычно занимались евнухами. Хороший пример этого – случай императора Василия I Македонянина. Хотя он и не был евнухом, но был назначен своим покровителем императором Михаилом III (842–867) на должность паракимомена, которая предназначалась для евнухов[172 - См. Tougher (1997a), 171. Другой пример – позднеантичный главный спальничий Гелиодор, которого Sch?lten (1995), 216-17, не считает евнухом. Об этой проблеме см. также Ayalon (1999), 296–299.]. Таким образом, если персонаж не идентифицирован как евнух, но занимает должность, которая считается должностью евнуха, следует усомниться, объявлять ли его евнухом. В этом отношении интересно посмотреть на практику «Просопографии Византийской империи». Эта база данных идентифицирует людей по категории пола как мужчин (M), женщин (F) или евнухов (E), но это может привести к сложностям. Как можно быть уверенным, кто евнух? Конечно, есть и некоторые странности в классификации. Так, Ваан (Baanes 5), служивший Василию I, указан не как евнух, а как мужчина, хотя он, вероятно, был евнухом, тогда как Игнатий I, патриарх IX века, не указан как евнух, хотя известно, что он был оскоплен. Следующий этап этого просопографического проекта – «Просопография Византийского мира» – более чувствителен к этим вопросам: добавлена категория «предположительный евнух».

Однако даже когда источники действительно идентифицируют отдельных лиц как евнухов, у историков могут возникнуть сомнения. Лучший пример такого случая – Филетер, первый атталидский правитель Пергама в эллинистический период[173 - См. Guyot (1980), 219–220; Ogden (1999), 199–201.]. Павсаний и Страбон описывают его как евнуха, причем последний добавляет информацию о том, что он стал им случайно, будучи раздавлен толпой в детстве[174 - Павсаний 1.8.1; Страбон 13.4.1.]. Некоторые историки тем не менее сомневаются в том, что он был евнухом. Вполне возможно, что его идентификация как евнуха – просто злонамеренная клевета, исходившая от противников Атталидов[175 - Ogden (1999), 200.]. Можно предложить и другой ответ – понимать историю Страбона как еще одну историю «проблемного происхождения», типичную для преемников Александра Македонского[176 - Ogden (1999), 200–201.]. Однако, похоже, нет веских оснований сомневаться в том, что Филетер был евнухом. Подтверждает это информация о том, что он был казначеем (роль, которая считалась подходящей для евнухов) и что его преемником в династии стал племянник, хотя значение и этих деталей можно подвергнуть сомнению.

Однако основная проблема с идентификацией евнухов заключается в терминологии. Эта сложность, вероятно, лучше всего известна по случаю Ассирии, который с большой пользой обсуждал Грейсон[177 - Grayson (1995), 91–93.]. Аккадский термин, о котором идет речь, – ?a re?i, что буквально означает «головной» и понимается обычно как «сопровождающий». Но некоторые ассирологи переводят его более конкретно как «евнух». Очевидно, что в определенных контекстах оно может означать «евнух», но всегда ли оно имеет такое значение, – предмет дискуссии. Даже Грейсон признает, что значение этого термина может меняться с течением времени и от места к месту. В новоассирийский период ?a re?i, по-видимому, часто употребляют в паре с термином ?a ziqni («бородатый») для обозначения всех ассирийских чиновников, – это указывает на то, что первые безбороды, а следовательно, могут быть евнухами. Хотя Грейсон и другие согласны с тем, что термин ?a re?i можно перевести как «евнух», есть и противоположные мнения[178 - В поддержку этого см. Deller (1999); Hawkins (2002).]. Одно из них принадлежит Бриану, который имеет свое мнение по поводу евнухов в империи Ахеменидов[179 - Briant (2002), 276.]. Он утверждает, что при персидском дворе было два типа евнухов: те, кто были кастрированными рабами, и те, кто составлял знать, занимавшую придворные должности. Чтобы объяснить это, Бриан предполагает, что термин «евнух» (как его использовали греки) – это просто название членов последней группы и что никто из этой группы не был скопцом. Чтобы поддержать эту интерпретацию, он опирается на аргументы тех, кто толкует термин ?a re?i как титул. Бриан замечает: «Последовательная интерпретация ?a re?i ?arri как евнуха приводит к некоему абсурду, как это показал с долей юмора П. Гарелли: „Необходимо ли кастрировать половину ассирийской администрации и почти всех при дворе?“». Такое отношение, возможно, свидетельствует и о нежелании признавать значение евнухов при царских и императорских дворах. Понимание того, что в Византии существовало аналогичное разделение чиновничества на «евнухов» и «бородатых», могло бы дать здесь повод для размышлений[180 - См. Tougher (1997a), 171.].

Термины дискутируются и в других случаях. Для исламской истории общепризнано, что слово khasi означает «кастрат». Однако Аялон утверждал, что термин khadim, который первоначально означал «слуга» и который может означать и «евнух», на самом деле следует регулярно переводить именно так[181 - Ayalon (1979a).]. Поскольку исламоведы не всегда следовали этому толкованию, а один из них даже оспаривал его[182 - Moussa (1982), 212–214, (1985).], Аялон был вынужден доказывать это тем, что он называет «сверхчрезмерным убийством» и что включено в его монографию о евнухах[183 - См. Ayalon (1999), 5–8, особ. 207–284. Дискуссию о термине «сакалиба» см. также в Ayalon (1999), 349–352, Kentaro (2000), особ. 28–30; Meouak (2004).]. Аялон признает, что значение «евнух» не полностью вытеснило значение «слуга», но отмечает, что более конкретное значение также существовало, потому что евнухи были признаны хорошими слугами[184 - Ayalon (1999), 254, 268–270.]. Он добавляет, что значение «слуга» стало снова доминировать, и это усугубило те трудности, с которыми историки сталкиваются, если всегда выбирают для этого слова значение «евнух» в средневековых текстах[185 - Ayalon (1999), 276.]. Что еще более удивительно, возможно, и значение самого термина «евнух» можно оспорить.

Это слово греческое, и обычно его понимают буквально как «хранитель ложа». Хотя сам термин не указывает на то, что физическое состояние индивидуума было изменено, похоже, греки предполагали, что евнухи были кастратами[186 - См., например, Hawkins (2002), 218, Ayalon (1999), 266. О разнице между терминами «евнух» и «кастрат» см. Scholz (2001), vii.]. Однако Бриан указывает на возможную путаницу, в частности, касательно Ктесия[187 - Briant (2002), 276–277.]. Поскольку он считает, что не все люди, идентифицированные как евнухи в империи Ахеменидов, были евнухами, то есть кастрированными мужчинами, он задается вопросом, что стояло в Персии за словом «евнух», а также указывает на ошибочное смешение слов ???????? («виночерпий») и ???????? («евнух»). Он предполагает, что «евнух» – это то, как греки передали термин, который при дворе Великого царя считался придворным титулом. Какова бы ни была сила аргумента Бриана[188 - Создается впечатление, что Бриан просто предпочитает не считать некоторых евнухов кастрированными мужчинами, поскольку ему трудно смириться с тем, что они могут быть влиятельными чиновниками и членами элиты. Более широкое изучение истории евнухов подрывает эту позицию. Однако его поддерживает Hornblower (2003), 49–50.], остается очевидным, что греки видели за евнухом кастрированного мужчину. Тем не менее существовала возможность для путаницы, поскольку этот термин можно было использовать в метафорическом смысле. Наиболее известно это в христианском контексте. Ссылка Христа на «евнухов ради Царства Небесного» (Мф. 19:12), хотя и понималась некоторыми буквально, может быть понята и как обозначение безбрачия. Таким образом, когда отдельных христиан описывают как евнухов, могут возникать споры о том, следует ли понимать это в реальном или метафорическом смысле[189 - Дискуссию см., например, в Stevenson (2002), 123–125.]. К счастью, не все термины здесь настолько проблематичны, так как некоторые прямо указывают на физические изменения. Наиболее очевиден здесь castrato в области музыки. Можно с уверенностью предположить, что описываемые так люди были оскопленными мужчинами, хотя есть истории о некастрированных мужчинах и женщинах, выдававших себя за кастратов[190 - О термине «кастрат» см., например, Hawkins (2002), 218. Об историях мнимых кастратов см., например, Barbier (1996), 12–13, 133, 154–155.]. В дополнение к «евнуху» существовал еще один греческий термин ???????? (буквально «отрезанный»)[191 - Guyot (1980), 22. Сама кастрация будет обсуждаться в следующей главе.]. Однако следует отметить, что члены групп, которые ценили или ценят добровольную кастрацию, такие как скопцы и хиджры, не обязательно претерпевали эту трансформацию[192 - См., например, Engelstein (1999), 13; Nanda (1998), xx. Термин «скопцы» имеет прозрачное происхождение, а вот термин «хиждра» более проблематичен: Nanda (1998), 13–14. О разнообразии китайской терминологии см. Tsai (1996), особ. 221–222.]. Это подтверждает и мнение о том, что не все galli были кастрированы[193 - Beard (1994), 173–174.].

Вдобавок к проблеме терминологии существует и проблема изображений. Визуальные источники фигурируют в спорах о существовании ассирийских евнухов[194 - См. Grayson (1995), 92-3. Детали см. в Reade (1972), особ. 91–92, 95–96, 99-100.]. Хорошо известно, что на ассирийских рельефах изображены безбородые фигуры, и некоторые ассирологи утверждают, что они изображают евнухов, поскольку в некоторых обществах борода у взрослых мужчин считалась нормой[195 - На печатях также присутствуют безбородые фигуры: Grayson (1995), 92, n. 40.]. Впрочем, другие предполагают, что они могут просто изображать молодежь. Однако эта тема не ограничивается Ассирией. На персидских рельефах также изображены безбородые фигуры, хотя и несколько иначе, чем на ассирийских: их описывают как «стройных» и «элегантных»[196 - Llewellyn-Jones (2002), 24, об особом случае рельефов Персеполя.]. И опять историки расходятся во мнениях, следует ли считать эти фигуры евнухами[197 - Llewellyn-Jones (2002), 24; Briant (2002), 274.]. Более поздний римский пример – знаменитая мозаика с Феодорой из Сан-Витале в Равенне[198 - См., например, James, Tougher (2005), 157.]. Императрица изображена в сопровождении свиты женщин слева от нее и двух мужчин справа. Эти мужчины безбороды, и их часто принимают за евнухов. Однако в это время в римской истории бороды еще не стали нормой для взрослых мужчин, поэтому остается неопределенность: на парной мозаике с Юстинианом тоже изображены безбородые мужчины. Можно обратиться к одежде персонажей, чтобы прояснить личность людей, изображенных на произведениях искусства. Надписи могут предоставить дополнительную помощь в их идентификации, если они есть на таких изображениях. Византийский пример – портрет заказчика Библии Льва Х века, на котором изображен безбородый Лев, передающий свою книгу Богородице[199 - Цветное воспроизведение см., например, в Lowden (1997), pl. 111, p. 202.]. Отсутствие бороды говорит о том, что он евнух, но главное, это подтверждают сопровождающие надписи[200 - Об отсутствии бороды как признаке принадлежности к евнухам см. Dumitrescu (1987). Однако некоторые византинисты предостерегают от предположения, что все взрослые безбородые лица мужского пола – это евнухи: Bjornholt, James (2007). Еще одна сложность заключается в том, что некоторые мужчины, про которых известно, что они были евнухами, могли изображаться с бородами. Дальнейшее обсуждение см. в главе 7.]: в них он назван препозитом и сакелларием – должности, которые обычно занимали евнухи. Существуют и другие примеры. Изображения безбородых мужчин появлялись и на хеттских рельефах, и на них могли быть надписи. Хокинс утверждает, что они могут прямо указывать на принадлежность безбородых людей к евнухам там, где используется термин wasinasi-, который он понимает как «евнух»[201 - Hawkins (2002), 230–231. Он утверждает также на основании внешности, что Ярири, регент и опекун юного царевича Камани, был евнухом.]. На фреске III века н. э. из Дура-Европос на Евфрате изображены безбородые фигуры, участвующие в жертвоприношении, одного из которых надпись называет Отесом, а также евнухом[202 - Elsner (1998), 213; Cumont (1926), особ. 125–126.]. С другой стороны, некоторые фигуры еще более загадочны. Так, сохранился фрагмент аттической краснофигурной чаши (около 500–490 годов до н. э.), на котором, по-видимому, изображен чернокожий мужчина – участник симпосия[203 - См., например, Miller (1997), 214–215.]. Видно, что обнаженная фигура лишена гениталий, так что некоторые исследователи предполагают, что это евнух. Хорошо различимые волосы на лице, которые могли бы противоречить этому предположению, толкуются как шрамы. Учитывая странность иконографии, этот случай, видимо, лучше оставить без ответа.

Последняя трудность, на которую стоит обратить внимание, – отсутствие голосов самих евнухов. Очень часто, особенно для античности и Средневековья, приходится полагаться на свидетельства неевнухов, чтобы узнать что-то о евнухах[204 - Marmon (1995), x, отмечает молчание о евнухах в ее случае, хотя она описывает это как «достойное». Tsai (1996), 8, заявляет: «Настало время для того, чтобы евнухам было позволено говорить за себя самих и чтобы их рассматривали как субъектов, а не как объекты истории династии Мин».].

Повсеместное отсутствие свидетельств самих евнухов достойно сожаления[205 - Возможно, отсутствие голосов евнухов отчасти объясняет тягу некоторых романистов к рассказчикам-евнухам. Самый известный пример – Renault (1972), но см. также Harris (2002); Marsche (2002).]. Впрочем, есть некоторые исключения из этого правила. Барбье сетует, что кастраты не писали мемуаров, но отмечает уникальный случай Филиппо Балатри[206 - Barbier (1996), 3, 176–178.]. Автобиография Балатри была написана рифмованными стихами, – форма, несомненно, повлиявшая на характер содержания[207 - Обсуждение мемуаров Балатри см. в Heriot (1975), 200–224.]. Историки Китая также ссылаются на мемуары евнуха Лю Жоюя (XVI–XVII века)[208 - Tsai (1996), особ. 42–43.]. Учитывая редкость этих примеров, странно, что они не заслужили большего внимания. Чем ближе мы к сегодняшнему дню, тем больше у нас возможностей получить доступ к образу мыслей кастратов. В случае со скопцами Энгельстейн смогла опереться на их собственные архивные документы[209 - Engelstein (1999), xiii.]. Особенно интригуют письма Никифора Петровича Латышева, добровольно отправленные им чиновнику Владимиру Бонч-Бруевичу[210 - Engelstein (1999), особ. 2–5, а о сборе информации Бонч-Бруевичем вообще см. 158–162.]. Когда дело доходит до хиджр, которые всё еще существуют, члены этой группы могут общаться с нами напрямую и говорить сами за себя, быть источниками для исследований Нанды и Джеффри, равно как и множества журналистских репортажей[211 - О предоставлении хиджрам собственного голоса см. Nanda (1998), особ. x-xi.]. Были опубликованы даже электронные письма хиджры Моны Ахмед[212 - Singh (2001).]. Однако важно понимать, что хотя такие лично созданные тексты ценны, они не лишены проблем. Исследование хиджр Нандой показывает, что их рассказы, как правило, соответствуют типичным шаблонам, что повышает вероятность стандартизации способов самопрезентации[213 - Nanda (1998), 124. Отмечено также в Jafrey (1997), 101, 215.]. Энгельстейн прямо комментирует самоосознающий характер репрезентации скопцов[214 - Engelstein (1999), 9-10, 133–144, 150.]. Проблема репрезентации поднимает и вопрос о ее правдивости. В случае допроса скопцов в юридическом контексте можно было бы ожидать, что они будут стремиться защитить себя[215 - Engelstein (1999), 79–88, 116.]. Но хиджры могут быть и неуловимы, и Нанда отмечает практическую проблему разговора с хиджрой один на один[216 - Nanda (1998), 69 (колеблющиеся мнения хиджры Камладеви), 72 (Мира не рассказала всего, несмотря на свое признание), 84 (проблема общения с ними наедине). Она также отмечает необходимость завоевать доверие хиджр: xvi.]. Можно было бы предположить, что электронные письма Моны Ахмед рассказывают всё как есть, но следует подумать и о том, как они были отобраны, как отредактированы, может ли она как изгой в своем сообществе быть типичной хиджрой (если такие существуют) и в какой степени она чувствовала себя вынужденной представить свою версию конкретных событий.

Голос евнуха следует рассматривать и в связи с визуальными источниками. Так, скопцы использовали фотографии для фиксации своей идентичности[217 - Engelstein (1999), особ. 151.]. Хиджры также с энтузиазмом относятся к визуальному документированию[218 - Nanda (1998), 126–127; Singh (2001), 16–17. Фотографии – также важный источник информации об исламских и китайских евнухах и кастратах. Marmon (1995), 102–104, указывает на фотографии евнухов Пророка в Медине.], и Нанда пишет, что одна хиджра даже хотела, чтобы ее измененный пах был сфотографирован, чтобы продемонстрировать «силу и мастерство хиджр»[219 - Nanda (1998), 156–157.]. Возможности для изучения визуального представления себя существуют и в более ранних контекстах. Знаменитые кастраты могли бы сами себя нарисовать: например, портрет Фаринелли с друзьями Якопо Амигони резко контрастирует с современными ему карикатурами на евнухов[220 - О портретах Фаринелли и других кастратов см. Heartz (1984), (1990); Camiz (1988), особ. 183.]. Византийский пример – это Библия Льва, в которой изображен портрет евнуха-заказчика Льва, а также надписи, составленные от его лица[221 - О Библии Льва см. Spatharakis (1976), 7-14; Evans, Wixom, ed. (1997), 88–90. Кроме того, Tsai (1996), 219, отмечает свидетельства о том, что гробницы некоторых китайских евнухов были украшены фресками с их изображениями.]. Так же, как и в случае со словесными портретами, необходимо соблюдать осторожность и при чтении визуальных образов. Нужно учитывать, какова цель изображения и в какой степени оно демонстрирует свободу самовыражения.