скачать книгу бесплатно
– С такой, как ты – буду.
– Ну, Джонни!
Лиза поглощает чипсы с паприкой. Капа обожает чипсы с уткой. Джонни поясняет: если Черепашка не откажется от чипсов, к сорока годам превратиться в Бегемотика. От цифры сорок, Лиза заливается хохотом, а Капа лает. Черепашка упряма как слоненок, хочет, чтоб Джонни и её научил ловить Души.
***
Вода везде найдет дырочку. Слухи тоже.
Главный редактор «Мегаполиса» лысеющий Влад Перепёлкин стал улавливать слухи. Кто-то пронюхал, что Джонни готовит для «Мегаполиса» репортаж нереальной силищи. И что Джонни пророчат победу в фотоконкурсе.
Влад успешный рекламный агент в прошлом. Работает языком, как Д`Артаньян шпагой. Рвется в бой с противником. Разведёт самого противного. Распотрошит любой бюджет. Таранище невиданной силы, вот кто такой Влад.
Талант рекламного агента – дар редкий. Как и любой дар.
В настоящем рекламщике должны присутствовать нравственность и её отсутствие. Совет Станиславского про жизнь в предлагаемых обстоятельствах более важен человеку, продающему рекламу, чем актёру. Хорошему актёру помощь не нужна, плохого актёра Станиславский не вытянет.
Продавец же рекламы без Станиславского, что конь стреноженный.
Ему, как никакому актеру нужна вера в то, чего нет.
Плохому актёру много систем в помощь: Брехт, Брук, Стрелер. У рекламного же агента один Станиславский в кукише. Если бы рекламным агентам, как артистам, давали звания, Перепелкин бы получил звание народного рекламщика России.
Разумеется, Влада руководство отмечало. И поднимало. Всё выше и выше и выше стремило полёт его, птицы. Путь от уличного раздолбая до руководителя рекламного отдела оказался самым долгим – восемь лет. Дальше понеслось. Отсидев чуть на табурете руководителя рекламного отдела, пересел на стул заместителя главного редактора по маркетингу, откуда и перебрался в кресло главного редактора «Мегаполиса». «Это начало, для взлета», – бросил мимолетом хозяин издательского Дома, подписывая назначение. Уже лечу, подумал Влад.
Перепелкин с ходу принялся укреплять позиции, подтягивать лучших.
И сделал Джонни предложение, от которого тот не смог отказаться: фоторепортаж «Лица мегаполиса». Нашел для Джонни внебюджетное финансирование. Джонни засиял от удивления, когда Влад озвучил гонорар.
Надо выяснить, кто проболтался про фоторепортаж. Ну, если сам Джонни! Или его лучшая подруга Кэрол. Позвонил, но Джонни оборвал Влада, сказал «занят» и положил трубку.
Воспользовавшись звонком, Лиза попыталась расстегнуть ремень на джинсах Джонни. Она смотрела на Джонни в упор и хитренько улыбалась.
Джонни сбросил звонок и перехватил её руку.
– Хочешь, чтобы меня посадили за совращение малолетней?
– Если тебя посадят, я повешусь.
– Спасибо.
– Только никто не узнает. Мы же никому не скажем.
Джонни оттянул руку Лизы от ремня, поднес к своему лицу и поцеловал.
– Всему своё время, Черепашка. Не обижайся.
Лиза вздохнула, свернулась кошкой у Джонни на коленях, просунула руки под его майку, обвила спину, прижалась головой к его груди.
– Хорошо. Буду ждать.
– Лиза, я старше тебя.
– Комплексуешь?
– У меня вообще нет комплексов. Или я о них не знаю.
Лиза отразила выпад нападением:
– Запомни: это ты ещё маленький. Видите ли, он со мной не спит, потому что его посадят. Это меня посадят за совращение тебя, малолетки! Понял?
Руки Лизы выскользнули из-под майки, поползли вверх и сплелись вокруг его шеи морским узлом практически.
***
Влюбленная Лиза отличается от невлюбленной особой прилежностью.
– Хочешь получить две золотые медали?
Родители считают, дочь и без медалей хороша. Но, не настаивают. Лиза мечтает стать грумером. Беспроблемная девочка. Одиннадцатый год взрослеет за учебниками. Математика – 5. Физика – 5. Литература – 5. Английский – 5. Зачем грумеру столько раз по 5. С таким аттестатом могла бы на авиаконструктора пойти или на архитектора.
– Лишь бы в девах не засиделась, – вздыхает мама вслух, но тихо, что бы слышал только папа.
Лиза что ни час за учебниками. Даже летом. Готовится к сентябрю. Или с Капой, во дворе гуляет. Дочь влюбилась, а родители не замечают. У других бы ещё один глаз открылся, родительское чутье возобладало, а эти не секут.
– Мам, пап, я в кино, буду поздно, не волнуйтесь.
– А как же основы экономики, правоведение…
Родители напоминают Лизе, что помнят про свой долг: родил – выучи, но, Лиза себе на уме, убежала. На этот раз и правда, в кино с подружками.
***
Ярославна не поинтересовалась, в какую фотосессию приглашена. Вдруг, Джонни предложит раздеться. Не поинтересовалась, испугавшись, что вдруг не предложит. Если тема геронтофилическая, Ярославна откажется сразу.
Если «ню», она «за».
Бледность кожи освежила румянами.
На случай, если он будет освежевать её одежду, надраила кремами тело.
Самая элегантная ее сумочка от Луи Виттона. Очень вместительная. Ярославна давно не выходила в свет. Свет коварен. Ярославна по своему лицу знает, в возрасте свет не друг, враг. От света можно ожидать любой подлости. А потому: губная помада, румяна, антистатик, салфетки… Ярославна ходит по дому, набирает женские необходимости и нервничает как институтка.
Ну, всё!
Она готова к поединку с молодостью.
Пошла побеждать.
Душа Ярославны трепещет. Тело дрожит. Пальцы рук наигрывают «Хорошо темперированный клавир» в неведомом Баху темпе и без клавесина. На исполнение двенадцати прелюдий и одной фуги уходит минуты три. Только бы не Паркинсон, молится Ярославна, ведь жизнь её только начинается. У Ярославны ни подружек настоящих, ни родственников стоящих. Джонни она заслужила, решила Ярославна. Они станут друзьями. Она станет его частой гостьей, живут-то в одном дворе. И Джонни начнёт к ней захаживать. Ярославна помнит толк в любви и знает толк в крепленых винах.
– Ла-ла-лай-ла, – успокаивала себя Ярославна, набирая код его подъезда и напевая. Ей сейчас двадцать пять, если не смотреться в зеркало.
А вдруг Джонни женат. Эту мысль Ярославна не рассматривает, ведь тогда раздеваться наверняка не предложат. Но, мысль атакует, и Ярославна вынуждена держать оборону. Такой красавчик не может быть женат, есть же справедливость на свете, у кнопки лифта думает она все-таки. Двери разъезжаются от нервного касания старческого пальца. Лифт приглашает Ярославну в себя.
На пути Ярославны ещё одно препятствие – кнопка дверного звонка.
Страшно. Трепетно. Страшно трепетно.
Если Джонни женат, то на уродице. Закон жизни. Муж красавец, жена урод. Или наоборот. Ну, я-то не красавица, вспоминает Ярославна в кассу, всё сходится. И она давит на кнопку.
А!!!!! Палец отскакивает как ужаленный. Или ошпаренный.
Платье прилипло к дряблым ягодицам, выставив напоказ все её непрелести. Скорее. Скорей! Пока не слышно шагов за дверью, Ярославна срывает навесной луивиттоновский замок, выхватывает из сумочной пасти антистатик, прыжком расставляет ноги, задирает юбку и распыляет там из баллончика.
Запах ранней весны вырывается из-под юбки на лестничную клетку.
А именно – запах первых ландышей, нежных и ароматных колоколец.
Дверь распахивается неожиданно. На пороге Джонни.
Перед порогом Ярославна в раскоряку. Смущена лишь мгновенье. Неспешно высвобождает руку из-под низа и представляет аэрозоль:
– Настоящую женщину, Джонни вы всегда определите по этому пузырьку. Помните, как в рекламе: «Носи антистатик, если ты романтик». Вот я и ношу. Я же романтик!
Ярославна придумала эту глупость в момент. Острый ум помог. Как она выкрутилась про рекламу, а? Вот у кого надо учиться – у Ярославны.
– Ландыш, – Джонни крутит баллончик, читает вслух. – Освежитель воздуха для туалета. Нейтрализует неприятные запахи.
Черт!!! Сослепу флаконы перепутала!
Но, и Джонни хорош. Нет, перевести тему, а он будто смеётся над старой:
– Запахи нейтрализованы. Вы готовы?
– Да, – красная рак-Ярославна смотрит в пол, упуская время для смотрения в лицо Джонни и любования им.
– Тогда, проходите.
Ярославна заходит в квартиру, осматривается. Запах ландыша следует за ней ручным пингвином. Квартира проникается туалетным ветерком. Ландышем теперь дует из каждого угла, будто в каждом углу напукали и задрапировали ароматом весны.
Вот диван, единственное место в квартире, которое может быть спальным.
– Вы спите здесь, Джонни?
– Да.
– Ну-ну…
А это шкаф. Наверное, тут вся его одежда. Не густо, в такой шкаф много не напихаешь, решает Ярославна, но не уточняет. А Джонни будто считывает её мысли и отвечает сам:
– У меня мало одежды. Ношу сезон, выкидываю, покупаю новую.
Чай готов. Дома Ярославна пьёт чай с кусковым сахаром, вприкуску. Но у Джонни пользует сахар-песок. Чтобы не напоминало пьесу Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын», а то Джонни высчитает, сколько ей лет на самом деле.
Чем вы можете быть полезна? Откровенностью. Я буду подбрасывать темы, а вы развивайте их, размышляйте, сама с собой. Меня здесь нет. Расскажите, что вас мучает, не дает покоя, преследует ночными кошмарами.
Ярославна садится куда велят:
– Начать с бомбежки Киева или сразу с послевоенного голода.
– Начните со своих страхов, фобий.
– Ну, с хобби, так с хобби.
– Ни с хобби, а с фобий.
– Ну, с фобий, так с фобий.
Чтобы не провоцировать расчеты, Ярославна не привязывает рассказы к датам. Сбивает Джонни со следа, мешая столетия, как краплёные карты.
Ее первая история о рождении первой фобии.
– Пятый класс. Пишем диктант о Сталине. «Иосиф Виссарионович пробирался из Туруханской ссылки по тайге». В слове «пробирался» я пропустила букву «р». Получилось – «побирался». Что они устроили! Вывели перед всей школой, сорвали пионерский галстук, назвали троцкисткой, и я упала в обморок. Думала, расстреляют. Образовалась фобия. С тех пор боюсь выстрелов. Даже холостых.
Передергивает карты. Переброс темы:
– Я знаете ли вы, Джонни, какого современной женщине на шпильках? Гуляю вчера вечером по центру и боюсь, шпилька застрянет в стыке тротуарной плитки. Можно так навернуться, костей не досчитаешь. Фобия на щели! Что ваши подружки говорят о новом уличном покрытии?
– Ничего не говорят, они в кроссовках ходят.
– Я тоже ношу кроссовки. Но, на свидания бегаю на шпильках. Походка от бедра – сила женщины, вам ли не знать, Джонни.
Несет околесицу. Жаль. Долго живущий человек, волей-неволей пережил многое. Старуха неинтересна. Джонни сам виноват, должен вытащить на свет её Душу, но как. И Джонни нестерпимо захотелось увидеть Лизу, сейчас, здесь, рядом, почувствовать молодое тепло ее воздушных рук. Видеть ее искрящиеся глазищи. Спокойно! Старуха – это работа.
– Вам когда-либо ставили ошибочный диагноз, Ярославна.
Воротничок задумалась. Пошла линия. Одна морщинка, другая. Хорошо!
– Просьба. Снимите воротничок.
– Сейчас отстегну.
Ярославна закидывает руку на спину, но не может нащупать пуговичку. Джонни обошел тело, справился с пуговицей, вернулся вперед. И передние она не может отстегнуть. Для удобства Джонни опустился перед Ярославной на колени, протянул к воротничку руки. Одна пуговица, другая.
