скачать книгу бесплатно
– Она что, тоже прикалывается?
– А ты че, сам не замечаешь? – улыбнулся он. – Здесь половина таких «работничков».
Больше я не стал вдаваться в темную сторону клубной жизни, а стал просто наслаждаться происходящим. Потихоньку, приблизительно к полуночи, клуб стал наполняться посетителями. Красивые, стройные девушки в коротких платьях и мини-юбках с шикарными прическами и маникюром, парни в шикарных рубашках и брюках или в ярких кофтах и футболках, подогретые алкоголем, начали активно выдвигаться на танцпол. Громкость музыки заметно возросла, и Фитиль стал выманивать все больше и больше людей, неумело сводя ротационную клубную попсу. Качество сведения было, конечно, ужасным, но знаменитые треки делали свое дело, несмотря ни на что. Я периодически пытался рулить светом и дым-машиной в такт музыке, и в один момент мне показалось, что у меня начало получаться. А может, просто кайф так разгонял, что казалось – ты само совершенство! Нет, даже казалось, что совершенно все вокруг! Периодически к нам заходили постояльцы, которые знали предыдущих сотрудников и возмущенно интересовались, где старые ди-джеи. Но одних, самых негодовавших, мы вежливо слали на хуй, а с другими, которые вели себя дружелюбно, знакомились и выпивали (конечно же, за их счет).
Обычно клуб работал до последнего посетителя, но чаще всего такого «персонажа» назначала охрана, и мы потихоньку делали музыку тише, а треки подбирали самые «унылые». В итоге самый шлак расползался сам собой, кому-то успевало перепасть, и они уходили парочками, а кто-то, увы, в этот вечер оставался в пролете, но, скорее всего, лишь до следующего раза…
***
Я искал себя в прошлом и будущем,
Я засыпал и просыпался спящим,
Я ходил по затерянным улицам,
Но меня даже нет в настоящем.
Хотя, может, и где-то парю,
Не подчиняясь безумному ветру;
В другом измерении молча стою,
В глазах отражая радужный спектр.
Или в виде чернеющей тучи?
Плююсь грозовыми ветками!
Разрывая громом могучим
Спящие нервные клетки.
Ну а может быть, в виде озера:
Спокойного, тихого, гладкого,
По которому никогда не елозила
Волна, как безобразная складка.
Или просто огромное дерево
В бесконечном осеннем лесу,
Теряющее листья растерянно,
Которых я уже не спасу…
«Что за гребаное нытье, блять? Опять какое-то унылое гавно!» – раздраженно подумал я, поджег клочок бумажки, на котором были написаны карандашом эти несколько строчек, и прикурил от пламени сигарету.
О да… это было оно, то самое утро после ночного куража. На секунду решил задуматься, сколько же я проспал? Час, два, три? Черта с два! Максимум, насколько мне удавалось отрубиться, так это пару раз минут по двадцать, и то только за счет действия огромного количества алкоголя в моем мозгу, который я, естественно, употреблял на голодный желудок. На секунду задумался, что если бы я был суицидником, то именно такой насыщенный букет давно завядших чувств я бы испытывал перед тем, как наложить на себя руки. Довольно сложно описать то состояние, которое приходит на «отходах» для тех, кто его не испытывал. Но я бы, наверное, назвал его самой неприкрытой, самой естественной ненавистью.
В момент прекращения действия фена ты начинаешь ненавидеть все пространство, что тебя окружает. Ты ненавидишь запахи, даже самые приятные в обычной жизни, на отходах они кажутся крайне резкими и противными. Ты ненавидишь любые звуки от шелеста листьев до пения птиц. В горло не лезет абсолютно никакая пища, хотя с последнего ее приема прошло уже больше суток, и желудок понимает, что пора чем-то подкрепиться, но ты не можешь. Ты не можешь абсолютно ничего, ведь за несколько часов до всего этого ты выплеснул в свой мозг такую дозу удовольствия в виде дофамина, серотонина и так далее, что его запасов банально теперь не хватает, чтобы поесть и ощутить вкус еды. И вот тут, казалось бы, сам организм дает тебе подсказку – нужно всего лишь… поспать!
«Поспать?!. ПОСПАСТЬ, блять!?.» – в голос спрашиваю я себя и начинаю в припадке колотить кулаком по подушке. На протяжении последних девяти часов я только и пробовал, что заставить себя уснуть.
Но это было нереально. Малейший звук или сквозняк возбуждали во мне такую ярость, что, заорав, я мог бы выбить стекла во всем доме, но… я тупо уткнулся в подушку, замотавшись в одеяло с ног до головы, и слушал отрывки какого-то тупого шоу, которое я включил по ящику, потому что в тишине мне просто хотелось вскрыться…
***
Не знаю, сколько часов я пробыл в таком «овощном» состоянии, но помню одно: в один прекрасный миг все мои мысли сконцентрировались на входной двери. Кто-то лихорадочно звонил в дверной звонок. Естественно, мамка это быть не могла (у нее имелся ключ), да и рано еще. Значит, кто-то пожаловал по мою душу. Неловко словил себя на мысли – может, это смерть наконец-то пожаловала, и в моем случае это был бы не самый худший вариант, но… вариант оказался действительно хуже. Снова Фитиль.
– О, здорово! Смотрю, постигаешь все прелести выходов?! – ехидно спросил он, хотя мне не удалось не отметить, что по сравнению со мной он выглядел как цветущая сакура, а я – просо, обильно поеденное тлей.
– Че хотел-то? Позлорадствовать пришел?
– Ну зачем же так-грубо-то? Сразу позлорадствовать? Мы же теперь напарники!
– В смысле напарники? – не сразу врубился я.
– Ну вообще-то сегодня суббота, если ты не забыл.
– И что теперь, у нас по субботам какой-то обряд делать положено? – ехидно спросил я.
– По субботам у нас теперь работать положено! С вечера и до утра!
– Чего? Ты охуел? Ты меня видел? Какая к хуям работа?
– Мы теперь с тобой ответственные за проведение вечерних мероприятий в самом пафосном клубе «Муссон»! – официально заявил Фитиль, только фанфар не хватало.
– Не, братан, ты, конечно, извиняй, но тут без меня. Да и посмотри на меня! Какой из меня ведущий дискотеки, я еле языком ворочаю.
– Именно поэтому я и здесь, мой юный, несмышленый друг, – быстро проговорил он, разулся и двинулся в сторону кухни.
Тут он снял с плеч знакомый мне уже рюкзачок и извлек оттуда инсулиновый шприц.
– Ну, вот и доктор пожаловал, будьте так добры закатать локоток, – снова перешел он на деловой тон.
Если сказать, что меня передернуло, то это не сказать ничего. На мгновение на чашах весов встало то вчерашнее состояние блаженства и сегодняшняя абсолютная депрессия, в которой я, к сожалению, еще находился. Естественно, раздумье было недолгим, и я закатал рукав, пару раз качнул кулаком, и… ГОТОВО! Вот оно, то лекарство, которое было необходимо. Снова этот яблочно-фиалковый выхлоп изо рта на приходе, снова эти мурашки забегали по голове, и ты в сказке. Скурив по парочке сигарет на приходе, мы начали собираться в клуб.
Я старался как можно быстрее убраться из дома, еще до прихода мамы, но, к сожалению, это не получилось. Она вошла в дверь, когда мы уже практически обувались.
– О, привет, мамуль! – вежливо поздоровался я и помог ей, взяв пакеты с продуктами.
– Здрасьте! – поздоровался Фитиль.
– Привет, ребят! Вы что, куда-то собрались? Там на улице слякоть такая, да и поздно уже!
– Да, мам, мы в клуб пойдем, – напряженно ответил я.
– Как это? Опять в клуб? Вчера же только там были, пить опять будете, вон до сих пор перегар в комнате стоит, и вся одежда табаком пропахла! – рассерженно сказала она.
– Да нормально все будет, мамуль, я обещаю! Нас там, может, работать оставят, – восторженно заявил я, но Фитиль этого восторга не разделил, прекрасно понимая волнения моей мамы.
– Этого еще не хватало – по ночам где-то шляться!
– Блин, ну мне же не пятнадцать лет, в конце концов.
– Теть Лен, все будет хорошо, я проконтролирую, обещаю, – сказал Фитиль и начал ускоряться, чтобы побыстрее ретироваться.
– Ладно, давайте, но учти, Николай, что я опять не усну, пока ты не явишься!
– Хорошо, мамуль, я буду аккуратно себя вести, не беспокойся, нас в конце всех на такси развозят, а внутри охрана сидит, так что не переживай, прошу тебя.
Если бы не Фитиль, то я так бы и трепался с мамкой, пока меня не отпустило, но его этот диалог, по всей видимости, конкретно напрягал, может, чувствовал какую-то вину за собой, а может, просто торопился попасть в клуб.
***
Не хочу повторять все вышеописанное, что творилось в клубе, добавлю лишь, что пятница по сравнению с субботой была детским утренником. Народу в ночь на воскресенье являлось раза в два, а то и в три больше. Стройных девочек в мини-юбках и мини-платьях просто пожирали глазами стройные самцы с короткими прическами и упругими кожаными аксессуарами в брюках, и я сейчас не про члены. Бабки! Лавэ! Капуста! Как только ни называй эту волшебную бумагу, но на нее липли все! Как навязчивые насекомые в самый жаркий день к липкой ленте. За деньги ты можешь поздравить кого угодно через микрофон на весь клуб, естественно, не сам, за тебя это сделает ди-джей, но от твоего имени. Как раз в тот вечер мы с Никитосом, еще сверху фена накурившись гарика и шлифанув все это парой коктейлей водки с энергетиком, начали открывать в себе дар ведущих. Сначала для вида мы пару раз поздравили каких-то выдуманных персонажей, чтобы толпа заглотила приманку и поняла, что у нас есть такая функция. Но потом заказы посыпались, как из рога изобилия. Специально для этого я у официантов намутил себе блокнот, чтобы записывать туда поздравления, который впоследствии сыграет большую роль в моей жизни. Старался писать как можно короче, чтобы Фитиль мог все это зачитывать, потом он просто перестал разбираться в моем почерке или сделал вид, что не понимает написанного, после чего в дело пришлось вмешиваться мне. Какие эпитеты я только не использовал, поздравляя то именинников, то молодоженов, то вновь ставших отцами, матерями и бог еще знает кем. Народ был в восторге до тех пор, пока не случился конфуз.
Два изрядно подпитых быка не поделили очередь на поздравления. Все мои уговоры на них не действовали, каждый хотел быть впереди, и в итоге они устроили гладиаторские бои прямо в нашей каморке. Охране пришлось впрягаться, но после этого случая поздравления на вечер автоматически отменились. Но зато мой «ораторский» талант не обошел администрацию, и в скором времени заказные поздравления стали фишкой нашего клуба. Благо еще, что все деньги за заказы мы оставляли себе. Это было золотое дно!
4. Забытье
В тот период моя жизнь разделилась на две части. Это серые, унылые будни, проходящие в универе, изредка украшенные несколькими плюхами «гарика» и накуренной физиономией Колючего, с одной стороны, и волшебный мир клубной жизни – с другой, где воздух был пропитан запахами табака, дорогого алкоголя, парфюма, кофе и многого другого. Я жил от выходных до выходных. А будни в основном были посвящены изучению светового оборудования на форумах в интернете.
Когда Колючий узнал, что я устроился работать в клуб, то был искренне рад за меня и, конечно же, сразу поинтересовался, смогу ли я протащить его туда. Впоследствии мне часто приходилось проводить людей к нам, но я не испытывал от этого большого удовольствия, ведь это значило, что мне надо было нести ответственность за них и за их поведение. Но после нескольких случаев с пьяными приятелями, заблевавшими туалеты, я резко сократил число людей, которых проводил в клуб.
Тут, думаю, стоит упомянуть об отношении моей мамы к тому образу жизни, который я вел. Безусловно, я замечал, что она беспокоится. Да и сама она мне неоднократно об этом говорила, но я, чтобы не испытывать чувства вины, старался максимально проявлять заботу по отношению к ней. Часто с утра после клуба на заработанные деньги я в пьяном угаре покупал ей большие букеты цветов и конфеты. Будучи еще достаточно молодым, я выполнял какие-то обязанности по дому, но, естественно, только после того, как на это внимание обращала мама. Я старался показывать ей, что стал уже самостоятельным. А если она начинала причитать, то с недовольством объяснял ей, что я уже не маленький и что сам хочу решать, чем мне заниматься дальше. Конечно, это была абсолютно неравная борьба житейского опыта и мудрости с маминой стороны против юношеского максимализма – с моей.
Вскоре наступила зима, и средой моего обитания стали обшарпанные подъезды с компанией друзей и ночной клуб. Между ними изредка мелькал университет. В нашей компании в разное время насчитывалось от пяти до двенадцати человек. Это была типичная для тех времен компания. Думаю, в каждом городе, каждом дворе были такие сообщества по интересам. А интересов обычно оказывалось немного: выпить, покурить, потрахаться. В общем, получение удовольствия от жизни самыми примитивными и наиболее известными человечеству способами.
***
– Здравствуйте, Петр Сергеевич, можно войти?
– О, какие люди пожаловали, проходи, Николай, присаживайся.
– Мне методистка сказала, что вы меня вызывали.
– Еще недели две назад, но ты, как я понимаю, объявился только сейчас.
Да, просто у мамы проблемы со здоровьем были, и мне
пришлось отсутствовать какое-то время на занятиях, – жалобно произнес я.
Так в очередной раз начинался разговор с деканом, который снова вызвал меня для беседы по причине моих регулярных пропусков занятий и низкой успеваемости. Безусловно, я знал, что это рано или поздно случится, но каждый раз находил причину не появляться у него. В конце концов методистка связалась с моей мамой, и та закатила дома скандал, сказав, чтобы я на следующий же день пошел в деканат.
Петр Сергеевич стал деканом моего факультета незадолго до моего поступления, и мне он, честно говоря, нравился. Я уважал его, потому что он создавал образ современного управленца и преподавателя, в отличие от тех пропахших нафталином преподов, с которыми мне приходилось общаться на парах. Он носил строгий серый костюм, который безупречно сидел на нем и создавал образ энергичного и целеустремленного человека. Острые черты лица и проницательный взгляд выдавали достаточно умного руководителя. И, честно говоря, мне не доставляло удовольствия постоянно врать ему, так как я понимал, что мой пиздеж он чувствует за версту, словно хищник, преследующий добычу, у которой открытое кровотечение.
– Странно, эту же причину называл твой боевой товарищ и тезка Николай Громов. Только в его случае заболел отец, – с сарказмом произнес Петр Сергеевич и продолжил: – В общем, ситуация у тебя непростая, Николай, и я надеюсь, ты в курсе, не так ли?
– Да, но я сейчас стараюсь максимально исправить ее.
– Сколько у тебя задолженностей?
– Три. По взаимозаменяемости, сопромату и термеху.
– А по моим данным – четыре. Еще по физкультуре. Или я ошибаюсь? – иронично спросил декан.
– Нет, Петр Сергеевич, не ошибаетесь. Я просто забыл про нее, к своему стыду.
– Хорошо, тогда ближе к делу. Скоро начнется летняя сессия, а потом будет практика. У тебя на сегодняшний момент четыре задолженности с прошлого семестра, и в институте ты появляешься реже, чем заочники. Как мы поступим с тобой?
– Я буду исправляться и гасить задолженности, – виновато произнес я.
– Звучит недостаточно убедительно с учетом того, что это уже не первый наш разговор на данную тему.
– На этот раз точно. Я обещаю вам!
– Хорошо. Сколько тебе надо времени, чтобы погасить все?
– Две недели, – поразмыслив, ответил я.
– Хорошо, через две недели я жду тебя в этом кабинете. Удачи.
В коридоре меня уже ждал Колян:
– Бля, че так долго? Я уже успел сходить купить бутылку и фольгу, а ты там все мозги ебешь! Че сказал-то хоть?
– Дал две недели, чтобы погасить задолженности, – ответил я.
– Мне тоже. Я к нему на прошлой неделе ходил. Всю кровь мне выпил. Но я не думаю, что нас вот так просто отчислят, им же бабки тоже нужны. Это если бы мы на «бюджетке» учились, тогда еще может быть, а так вряд ли.
– Такие, как мы, на «бюджетку» не попадают, – с иронией произнес я.
Разумеется, спустя две недели я не закрыл все долги по зимней сессии. За это время я смог сдать только один зачет. Думаю, довольно просто догадаться, какой. Естественно, это был зачет по физкультуре. К остальным зачетам и экзаменам я не был допущен по разным причинам. Где-то не сдал лабораторные, где-то курсовую, где-то контрольную и так далее. Но посещение декана все-таки дало мне кратковременный стимул для того, чтобы закрыть сессию. Эту ситуацию я в целом также рассматривал как некий квест, в котором декан сыграл свою роль – требовательного, но справедливого руководителя, а я свою – раскаивающегося студента, обещавшего взяться за ум. Задачу, поставленную Петром Сергеевичем, я смог выполнить только спустя месяц, когда уже начиналась летняя сессия.
Вообще мое положение в институте было обусловлено двумя стимулирующими факторами, которые заставляли меня хоть как-то грызть этот гранит науки, но я скорее даже не грыз его, а вяло лизал. Первым фактором была моя мама, которая постоянно пилила меня за учебу дома, а вторым – деканат во главе с Петром Сергеевичем со стороны института. Получается, что я как бы находился между молотом и наковальней, и лишь «Муссон» был моей настоящей отдушиной. Когда я становился за световой пульт, то чувствовал себя волшебником, который может при помощи магии создавать неповторимую атмосферу вокруг себя и дарить праздник окружающим. Конечно, световику в клубе не уделялось столько внимания, как тому же ди-джею, но я в этом и не нуждался, потому что был полностью поглощен процессом. Игра лазеров, стробоскопов, ультрафиолетовых ламп и остальных световых приборов окунала меня с головой в этот мир насыщенных, ярких цветов, приправленных дымом и сверкающих в такт музыке. Брызги световых красок будто разрезали мрачную действительность и на какое-то время заполняли ее собой. Порой мне казалось, что я даже могу осязать эти цвета и звуки, они будто вселялись в меня, и я мог вдыхать их и выдыхать обратно уже другие, более насыщенные. Даже спустя какое-то время после вечеринки у меня могли возникать яркие вспышки света перед глазами и были заложены уши от нескольких киловатт звука.
***
– Че так долго? Где тебя носит? Ты время вообще видел?
– Успокойся, не кипишуй! Ты микс нашел, который я просил? Зарядил его? – поинтересовался у меня Фитиль.
– Да.