скачать книгу бесплатно
– Ох, ловкачка, будь она неладна! – присвистнул латник. – Уж и в Башню-то пролезла!
Тальрех с Лаисом спорить не стал. В конце концов он и сам не понимал, как кинжал попал к Велке. Обвинять её ещё в чём-то, не имея доказательств, Страж не мог.
Он рассеянно поднял голову и посмотрел в затянутое облаками небо. Если старшие вороны и могли улететь во дворец, то Ганьи был слишком ленив для такого перелёта. Почему птенец до сих пор не нагнал хозяина?
– Эй, ты чего? – Лаис встревоженно посмотрел на Стража. – Ты будто, это, боишься чего…
– Присмотри за ними.
Тальрех кивнул на разбойников и, поднявшись, пошёл в лес. Страж привалился спиной к дереву, когда поляна скрылась из виду, тяжело осел на траву.
Он достал из-под рубашки медальон – стальную копию стражьей метки: щит и меч в круге. Единственным отличием было то, что навершие меча выходило за круг, становясь петлей для цепочки. Таких медальонов было три: один у Цальреха, второй у Фошальреха, третий у него. Ещё до своего Испытания Цальрех заказал эти копии печати у Мудреца, мастера кузнечного искусства. В день, когда Тальрех покидал Башню, Цальрех раздал медальоны каждому из трёх братьев. Страж сжал подарок в ладони.
Чем дольше Тальрех находился в этом царстве, тем меньше ему хотелось тут быть. Боялся ли он? Да. Он совершенно перестал понимать происходящее. Разбойники, нападающие на Стража; кинжал Кандидатки, оказавшийся за пределами Башни; слепая, иррациональная ненависть людей к уже, казалось бы, устоявшимся правилам. Почему наставник никогда не говорил, что настоящий мир выглядит так? Как ему, Стражу, выполнять свою клятву в таком мире? Почему никто не пытается это исправить? Неужели не видят?
Его желание служить людям, стать достойным Стражем раскололось, стало противоречить само себе.
В первый вечер знакомства Лаис сказал, что молодые Стражи, как слепые котята, видимо, это он и имел ввиду. Сейчас глаза начали открываться. И всё, действительно, удивляло. Пугало. Шокировало.
Тальрех откинул голову назад, коснувшись затылком ствола дерева, под которым сидел. Исступленная растерянность застилала разум. Он закрыл глаза. Тяжело выдохнул.
Нужно идти в Неугу. Отдать мужиков князю, а Велку отвезти во дворец. Она должна сказать, откуда у неё кинжал. Потом её казнят. А Тальрех продолжит свою службу.
В этой последовательности было что-то не так. Что-то неправильное. Что-то неестественное. Что-то, что совершенно не устраивало Стража. Но он не мог понять, что. Это и пугало.
Наставник говорил, что понятый страх – почти побежденный страх. Значит нужно теперь разобраться, что не так в планах, исправить. И сделать это до прихода в столицу.
Тальрех, спрятал медальон, медленно встал и пошёл на поляну. Разбойники ещё спали, Лаис неспешно седлал лошадей.
– Нам, это, идти пора, – сказал латник, обернувшись на Стража.
– Угу.
Разбойников разбудили. Тальрех достал из мешка верёвку, посмотрел на мужиков, потом на Велку и убрал моток обратно. С удивлением заметил, что от такого решения дышать ему стало легче.
По тракту шли молча. Тальрех вёл лошадь под уздцы. Он был погружён в свои мысли и лишь краем сознания приглядывал за спутниками. Мужики брели, повесив головы, каждый придерживал сломанную руку здоровой. Даже между собой они не переругивались, а о Велке, казалось, и вовсе забыли. Горе-разбойница тоже шла молча, немного отстав от Стража.
Латник ехал верхом, чуть позади. Одна его рука придерживала поводья, вторая лежала на мече. Он всем своим видом показывал, что не разделяет уверенности Стража, будто разбойники не разбегутся. Хотя уж он-то точно должен был понимать: их попытку договориться Тальрех услышит, а уж если они просто побегут в разные стороны, то Стражу хватит пары мгновений, чтобы нагнать обоих.
– А где все обозы? – оглянулся на Лаиса Тальрех. – Два дня идём и никого не встретили…
– Так торговля вся, будь она неладна, на юге и на побережье. А тут, это, торговать нечем.
– В смысле, нечем?
– Зверя нет, а почва, благодаря… – Велка, решительно перебившая латника, теперь замолчала, но, усмирив гнев, продолжила: – А почва вся высушена песками из Сояль-Кали.
– Торговли нет, зверя нет, земля мертва. Как вы налоги платите? Чем вы их платите?!
– А ты как думаешь? – грустно усмехнулась на вопрос Стража Велка.
– Князь, что, этого не знает?
Велка только презрительно хмыкнула, Лаис молчал.
Как можно собирать налоги с голодающих? А Царь? Он же должен об этом знать… Теперь гневная речь, сказанная разбойницей накануне, начала обретать смысл.
Если поместный князь собирал налоги и перед Царём отчитывался, что в его землях всё хорошо, то народу здесь хорошо быть не могло. Вместо помощи от Царя люди получали наказания, оказывались в долговых ямах. Или на тракте. Как эти…
Вот оно. Вот то, что не давало покоя. Если вчера Тальрех только смутно угадывал, то теперь он это знал. Понял, что эти люди оказались в лесу от безысходности.
Но секундное облегчение оказалось снесено лавиной паники. Как он, Страж, может их оправдывать? Их трусость и скудоумие не могут быть оправданием за разбои и грабежи. Они должны были найти другой выход, а не идти на тракт. Разум Стража требовал справедливого наказания, но что-то внутри протестовало, вступалось за… Нет, как бы того ни требовал разум, разбойниками своих спутников Тальрех больше назвать не мог.
Сердце бешено колотилось, а на лбу выступили капельки пота. Перед глазами всё смешалось.
Стражу не удалось скрыть своё состояние ни от Лаиса, ни от Велки. Она сорвала с седла серебряную флягу и протянула Тальреху. Латник велел сворачивать с тракта.
С таким противоречием Тальрех столкнулся впервые. Даже при разборе мысленных экспериментов в Башне такую ситуацию не просчитывали. Всю жизнь его готовили служить народу и Царю. Но если Царь не заботится о народе, не знает, что его люди голодают, как ему служить? Неужели придётся выбирать? Такой выбор будет самым сложным, немыслимым, невозможным. А само существование сомнений означает нарушение клятвы, смерть и, возможно даже, лишение печати.
Панику прервал случайно упавший на мужиков взгляд. Они опустились на землю под деревьями. Их лица были бледные, глаза ввалились, а сломанные накануне руки опухли и посинели. Под тряпками скопилась кровь и могло начаться нагноение. Тальрех выругался и начал копаться в дорожном мешке.
– Ты знаешь только как травить людей, или всё-таки разбираешься в травах? – спросил Страж, подозвав Велку.
Она хмуро посмотрела на мужиков, потом со вздохом ответила:
– Ты говори, какие травы нужны, а я скажу, знаю ли их.
– Корень зверенца, цветы алаки и колки. Если встретишь, принеси ягоды царкохи.
Велка кивала на каждое название растений, с любопытством вглядываясь в лицо Тальреха. Лишь при упоминании ягод она озадаченно нахмурилась.
– Ну-ка, постой, душегубка, в сторонке, – вмешался Лаис. – Ты, это, Страж, чего творишь-то? Ну, не связал ты их, будь они неладны, видать побегать шибко хочешь. Твоё дело. В лес девку, будь она неладна, посылаешь, ну, обделил тебя Айко мудростью, бывает. Но ягоды! Будь они неладны… с нами что за это Царь сделает, знаешь?! Может ты забыл, что царкоху никто, кроме Мудрецов, будь они неладны, собирать не может? Ты зачем себе на голову беды кличешь?
– За травой иди, – кивнул Велке Страж, потом посмотрел в глаза Лаису и шёпотом ответил, поглядывая на мужиков: – Я не помню, как лечить такие раны. Царкоха освежает память, улучшает работу мозга. Или ты хочешь, чтобы я их убил?
– Боги! Да их князь, будь он неладен, убьёт! Днём раньше, днём позже – невелика разница.
– Казнит. Князь их казнит. После суда.
Латник выжидающе смотрел на Тальреха. Видимо он надеялся, что Страж пошутил, но, осознав, что это не так, Лаис с шумом выдохнул. Почесал затылок, разочарованно склонил голову и пошёл поить лошадей, поминая гнусными ругательствами Башню, Мудрецов и Стражей.
Глава 4. «Одиночество пугает не меньше смерти»
«Дети, рождённые в Башне, отбраковываются. Слабые и больные попадают в деревни Дельцов, сильные и здоровые остаются для обучения.
20й день 4й луны 877го года»
Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского
Ночь была свежей. Время от времени налетал ветер, трепал верхние ветви деревьев, наполняя ночной лес тихим шёпотом молодых листьев. Совсем рядом в траве шуршал ёж.
Мужики, измученные лекарскими манипуляциями Тальреха, спали под деревьями. Рыжебородый монотонно храпел. Второй изредка поскуливал, дёргал ногами. Теперь к их рукам были примотаны оструганные палки. Это должно было помочь перелому быстрее и лучше срастись.
Где-то в чаще заухал филин.
Лаис дремал, прислонившись спиной к заросшему мхом дереву, под который набросал веток. Но, услышав птицу, на мгновение открыл глаза, обвёл осоловелым взглядом стоянку и снова заснул.
Велка лежала, рассматривая звёзды, и задумчиво теребила обрывок рукава своей рубашки. Иногда она мотала головой и, казалось, вела внутренний спор, пытаясь себя в чём-то убедить.
Тальрех сидел у костра. Он то подбрасывал новые ветки в голодное пламя, то шевелил угли. Делал это Страж не столько из-за необходимости поддерживать огонь, сколько ради того, чтобы занять руки и окончательно не потерять связь с местом, где находился. Мыслями он был в Башне.
Там всё было понятно и просто. Здесь – слишком нелогично и зыбко. Правильные ответы постоянно рассыпались после столкновения с тысячей «но» и «если».
Жизнь в Башне подчинялась строгим законам. У каждого было своё место и свои обязанности. Мудрецы учили и воспитывали Кандидатов, изучали старые и открывали новые законы мироздания, помогали приходящим время от времени людям. Совет Старейшин заботился обо всех жителях и следил за соблюдением правил. Кандидаты учились, тренировались, много читали и осваивали разные искусства от лекарских до расписных.
Остальные – их называли Дельцами – обеспечивали нужды Башни и жили в деревнях на её территории. Это были земледельцы, ремесленники, бортники, охотники – те, в чьей крови, по словам Мудрецов, была примесь Железа. И это были те самые люди, которых забирали из царств. Они становились родителями Кандидатов, а если у родившегося в Башне ребёнка Дельцов в крови находили примесь Железа, то и его отправляли в деревню. Детей с примесью Золота или Стали оставляли для обучения.
Примесь Огня никогда не встречалась у рождённых в Башне, только у тех, кто родился за её пределами. Обладатели этой примеси сами приходили учиться в Мудрецы. Считалось, что Огонь в крови пробуждает желание познать законы мироздания.
Всё было понятно, всё было упорядочено, всё было просто. Так было в Башне…
Из костра вырвался сноп искр и фонтаном устремился в небо. Сотни ярко-оранжевых огоньков привлекли внимание Велки. Она повернулась, внимательно посмотрела на Стража.
– Почему ты мне помогла, когда я лечил их руки? – спросил Тальрех, почувствовав взгляд серых глаз. Он не поднял головы. По-прежнему сидел, поставив локти на колени и наклонившись немного вперёд, изредка поправлял горящие ветки длинной палкой. – Они ведь ответили на те вопросы, на которые ты не хотела отвечать. Предали тебя.
Велка поднялась, подошла и села на бревно рядом со Стражем, тихо произнесла:
– Ты не поймёшь. Я думаю, ты хочешь понять. Но таким, как ты это не доступно.
– Почему?
– Не знаю. Я не знаю, кто вы и что для вас важно. Но мы думаем и чувствуем… если вы вообще что-то чувствуете, по-разному.
Тальрех повернулся к собеседнице, несколько мгновений внимательно смотрел на неё, но, так ничего и не сказав, уставился в огонь.
Рыжебородый разбойник тихо заскулил во сне. Велка встревоженно обернулась на него, но, не заметив ничего опасного, вновь села ровно и тихо, почти шёпотом заговорила:
– Вы, по своей сути, всегда одиноки. Я видела Стража, который забрал мою сестру. Он был окружён отрядом воинов, но… Он был как бы сам по себе. И ты такой же. Говоришь, только если хочешь что-то узнать. Ты ни в ком не нуждаешься. А человек не способен быть один. Каким бы сильным, смелым, умным он ни был, одиночество пугает человека не меньше смерти, – Велка перевела взгляд на Тальреха. – Знаешь, иногда даже самыми отважными людьми овладевает страх. И тогда им нужно, чтобы кто-то, пусть даже этот кто-то будет меньше, слабее, подошёл и взял за руку. Сказал: «Я здесь, рядом, с тобой». После этого сомнения отступают. Появляется вера, что ты способен на всё, даже на то, чего раньше боялся. Ради того, кто рядом.
Тальрех молча смотрел в огонь, ломая несколько хворостин и бросая их в пламя. Заговорил, когда веток в руке не осталось:
– А если кто-то боится сделать то, что, по его мнению, плохо?
– Тогда ему не стоит этого делать.
– А если он должен? – Страж исподлобья посмотрел на нее. – Если так поступить нужно.
– Человек сам решает, что нужно, а что не нужно. Что плохо, а что хорошо. Но его выбор могут не понять. И боится он этого. Боится, что его за этот выбор осудят, – Велка немного помолчала, снова глядя в огонь. – Вот для этого и нужна семья. Семья поможет сделать выбор, а если выбор не поняли другие, то семья поймёт и будет рядом, когда все отвернутся.
Тальрех долго молчал. Наконец, не выдержав пытливого взгляда собеседницы, грустно усмехнулся:
– Стало быть, эти разбойники были рядом, когда ты сделала выбор напасть на Стража?
– Нет, они не моя семья и не те, кто будет рядом, если мой выбор осудят. Но… – Велка снова мимолётно взглянула на спавших под деревом и развернулась лицом к костру, – пока я была с ними, мне хотя бы было что есть. Без них я бы или сдохла, или попала в бордель, – она горько улыбнулась. – Признаться, не знаю, что хуже.
– А работа? – слегка наклонив и повернув к собеседнице голову, спросил Тальрех. – Ушла бы в южные деревни или на побережье.
– Да, думаю, это было бы лучше, чем пытаться убить Стража. Но тогда, в то время, я… – Велка осеклась. Она повернулась, в упор посмотрела на Стража и на мгновение задумалась. – Почему ты всё это спрашиваешь? Это какая-то уловка, чтобы получить правду?
– Нет. То есть… – Тальрех кивнул, снова отвернулся к огню. – Да, разумеется, я хочу понять, почему ты думала, что убийство одного Стража что-то изменит. Но…
Страж замолчал, палкой поправил ветки, только что брошенные в костер, и, прищурившись проследил за самой яркой искоркой, вылетевшей из огня. Наконец, сделав глубокий вдох, заговорил снова:
– Я знаю, как организовать атаку или оборону, знаю, как вести переговоры, чтобы добиться нужного результата, как лечить раны, оказалось, тоже знаю. Но ничего не знаю о простых людях. А ведь я должен. Мне нужно это понять. Иначе я никогда не смогу достойно служить своему народу.
– Ты не сможешь нас понять, вы не люди.
Велка встала и собралась уходить, но Тальрех удержал её за запястье.
– Почему ты так в этом уверена?
– Потому что. Нужно совсем ничего не чувствовать, чтобы забирать у больной матери единственного кормильца. Невозможно быть человеком и забивать до смерти отца, который против, чтобы его дочь забирали… – Велка прерывисто вдохнула, будто пыталась проглотить что-то, мешавшее дышать. – Ни один мускул не дрогнул на лице Стража, вновь и вновь заносившего хлыст… Так делают только нелюди… Разбойники и душегубы… И Стражи.
Тальрех разжал руку, отпуская запястье собеседницы.
– Мы не можем убить невооруженного человека без суда, – он не спорил с Велкой. Пытался убедить в этом себя.
– А если человек обругал и самого Стража, и даже Царя? Как бы там ни было, этот смог…
Тальрех ничего не ответил. Он опустил глаза и повел головой, словно пытаясь освободить шею от душащей его петли.
Велка тоже молчала. Стояла, рассматривая звёзды, пытаясь выровнять дыхание. Наконец совладала с поглотившими её эмоциями и опустила взгляд на Стража:
– А кинжал я…
– Нет! Не говори. Не сейчас…
Велка растерянно посмотрела на него.
– Я думала, ты хотел знать, откуда у меня этот кинжал.
– Хотел, – кивнул Тальрех и замолчал.
– Что изменилось?
– Уже поздно, мы и так идём слишком медленно. Тебе стоит отдохнуть. Договорим завтра.
– Мне стоит… – хмыкнула Велка. – А ты теперь до самой Неуги спать не будешь?
