Улица Гуйсян

скачать книгу бесплатно

Улица Гуйсян
Сяоцин Фань

«Улица Гуйсян» Фань Сяоцин – яркий образец современной китайской социальной прозы, направленной на формирование приоритета морально-этических и нравственных критериев над материальными благами и деньгами. Это книга о взрослой, состоявшейся женщине по имени Линь Юхун. Женщине, которая с поста виде-президента крупной компании уходит на общественную работу – становится председателем комитета жителей района. Книга о том, что никогда не поздно начать сначала и окунуться в то, что, казалось бы, совершенно тебе не подходит. Книга о том, что иногда прошлое не отпускает, и о том, как важно идти в будущее, храня в сердце то, что случилось с тобой.

Сяоцин Фань

Улица Гуйсян

Предисловие

История, которой посвящена эта книга, произойдет на улице ароматных османтусов – Гуйсян. С этого, пожалуй, и начнем.

На этой улице стоит громадный дом – долгое время он принадлежал семейству Пань, одному из старинных родов Наньчжоу, известным тем, что многие его представители занимали чиновничьи должности. Так, во времена, когда в Китае существовала система кэцзюй[1 - Кэцзюй – система государственных экзаменов в императорском Китае, неотъемлемая часть системы конфуцианского образования, обеспечивавшая соискателям доступ в государственный бюрократический аппарат и их социальную мобильность.], бесчисленное множество членов семейного рода получили такие чины, как чжуанъюань[2 - Чжуанъюань – этот титул дословно переводится как «образец для подражания во всем государстве» и подразумевает обладателя лучшего результата среди получивших высшую степень.]или таньхуа[3 - Таньхуа – дословный перевод этого титула – «избранный талант», подразумевает обладателя третьего результата среди получивших высшую степень.]. Ли Хунчжан[4 - Один из самых влиятельных сановников Цинской империи XIX века. – Прим. ред.] так описывал семейство Пань: «Семья, в которой деды и внуки, отцы и сыны, дяди и племянники, старшие и младшие братья достойны звания ханьлиньского академика[5 - Высшая ученая степень в Китае до 1911 года.]». Самый выдающийся из рода, Пань Сюэлань, принимал участие в столичных экзаменах. Его выдающиеся знания не остались незамеченными – экзаменаторы оценили их по достоинству. Пань Сюэлань претендовал на то, чтобы блестяще сдать экзамены, однако по ряду никому не известных причин упустил эту редкую возможность – судьба распорядилась так, что он не смог вовремя прибыть в Зал Сохранения гармонии[6 - Один из трех залов Внешнего двора Запретного города в Пекине. Он использовался для репетиций церемоний, а также был местом проведения заключительного этапа императорского экзамена. – Прим. ред.] для сдачи дворцовых экзаменов. Люди, вспоминая Пань Сюэланя, цитировали строки великого поэта Ду Фу: «Сын Неба его пригласил к себе – он на ноги встать не смог». Мало кто удостаивался подобной чести.

На самом деле Пань Сюэлань не был гением, как принято считать. Если бы Сын Неба пригласил его себе, разумеется, он прибыл бы вовремя. Дело в том, что мир полон коварных, завистливых людей. Именно они, следуя недоброму умыслу, запутали Пань Сюэланя, сообщив ему неправильное время. Так он и опоздал на экзамен. Злые языки похоронили его карьеру. В конечном итоге Пань Сюэлань получил пост мелкого чиновника, что, конечно же, было далеко от того, к чему он стремился. Но Пань Сюэлань ни о чем не жалел. На протяжении нескольких лет он честно служил государству, а потом решил вернуться домой. На родине он с головой погрузился в чтение книг и коллекционирование редких изданий, писал стихи, занимался живописью и наслаждался жизнью. Разве кто-нибудь знает, чем закончилась бы история, если бы Пань Сюэлань вовремя прибыл на экзамен в Зал Сохранения Гармонии? Время шло. Пришла пора его племяннику, Пань Гуйфэню, сдавать экзамены. Парень усердно учился, расширял кругозор, вовремя прибыл в Зал Сохранения Гармонии, где снискал расположение императора и получил титул чжэ-гуй – его присуждали тем, кто лучше остальных сдал дворцовые экзамены и получил степень цзиньши[7 - Цзиньши – обладатель высшей степени на экзамене, проводившемся в столице раз в три года.]. Иероглиф «чжэ» означает «срывать», а «гуй» – «османтус». В древние времена экзамены проводились осенью, когда расцветали цветы османтуса душистого, поэтому титул чжэгуй, что дословно означает «тот, кто сорвал османтус», даровали тем, кто получил степень цзиньши.

Дом, что принадлежал роду Пань, раньше не носил гордого имени Сад османтусов. В прошлом вся его огромная территория была засажена другими цветами и деревьями. Однако Пань Гуйфэнь, получивший от императора титул чжэгуй, по возвращении домой поспешил высадить во внутреннем дворике несколько небольших, но прекрасных османтусов. Так дом рода Пань стал известен как Сад османтусов. Старшие представители семьи сидели во дворике в тени деревьев и цитировали строки из древних стихов: «Нет в саду лучше османтусов, что расцвели на Праздник Луны» Ли Цинчжао[8 - Китайская поэтесса Цы времен династии Сун. Псевдоним – Иань Цзюйши. – Прим. ред.] или «К великому счастью, османтусы цветут на просторах Лунного дворца» Бо Цзюйи[9 - Китайский поэт, одна из знаковых фигур эпохи средняя Тан. Его эссе характеризуются краткостью и особой остротой. – Прим. ред.]. Глядя на небольшие деревья, посаженные во дворе, семья Пань чувствовала себя счастливой. Османтус цвел на юго-западе страны и не был распространен в Наньчжоу. Пересаживая деревья, Пань беспокоились, что они не приживутся – в Наньчжоу другая почва и вода. Однако, несмотря ни на что, два дерева все же укоренились.

Каждую осень густой и в то же время легкий аромат османтуса наполнял улицу. Семья Пань широко открывала ворота, чтобы соседи могли зайти во двор, насладиться ароматом и срезать слишком разросшиеся цветы, освободив место для новых, которые непременно расцветут в следующем году.

Имя, которое в прошлом носила улица Гуйсян, не соответствовало реальности. Осенью она утопала в аромате османтусов, от чего и получила современное название. Люди Наньчжоу влюбились в их нежный запах, потому старались высаживать эти деревья, а цветы стали добавлять в кондитерские изделия и легкие закуски. Так на улице Гуйсян открылись многочисленные лавочки и лотки, где можно отведать лакомства с осман-тусом. Гости не только с Наньчжоу, но и со всей страны стремятся сюда, чтобы попробовать местные угощения.

Один из сынов семьи, Пань Босюань, родился осенью 1947 года. С молоком матери он впитал аромат османтуса. К тому времени, когда ему исполнилось два или три года, он мог с помощью слуг приготовить всевозможные закуски, блюда, сладости и напитки с добавлением османтуса, включая цветочные бисквиты, клецки, клейкий рис на пару, засахаренные цветки, вино, чай, соус и мед. В те годы дом, во дворе которого цвели эти деревья, так и называли – «Османтус».

До реформы в отношении частных домов семья Пань проживала в Саду османтусов, радушно принимая у себя дальних родственников и семьи своих слуг. В 1957 году дом семьи Пань утвердили для сдачи комнат в аренду. Старшие и младшие представители семьи ютились в двух флигелях, остальные постройки были переданы государством в аренду тем, кто находился в затруднительной материальной ситуации и не имел крыши над головой. Члены семьи Пань привыкли жить в роскоши и не умели зарабатывать упорным трудом. И стар и млад оказались совершенно беспомощны – так вся семья практически лишилась заработка. Перед началом реформы они могли жить на деньги, получаемые с личной сдачи построек в аренду, но после лишились этого дохода. Один из дядей Пань Босюаня скитался по паркам и играл на эрху[10 - Старинный китайский смычковый музыкальный инструмент с двумя металлическими струнами. – Прим. ред.], получая мелочь, чего было недостаточно, чтобы прокормить семью. Он был почти что нищим. Другой дядька Пань Босюаня выживал за счет продажи старых вещей, что принадлежали семье, и тоже влачил весьма жалкое существование. Несмотря на упадок семьи, Пань Босюань рос достойным сыном – так или иначе он был отпрыском знатного и могучего рода. В свои 13-14 лет он был крепким, рослым и высоким и выглядел, как парни 17-18 годов от роду. Усовершенствовав свои таланты в кулинарии и скрыв имя и возраст, Пань Босюань нашел работу, получив возможность содержать семью. У него была младшая сестра, родившаяся в 1949 году, которая взяла себе новое имя – Пань Хунци. Она пошла по стопам брата, что был на два года старше ее, и решила стать поваром. Все говорили, что удача на её стороне. Однако удача – дама капризная, она любит приходить и уходить по своему усмотрению. Когда Пань Хунци училась в первом классе средней школы старшей ступени, ее отправили работать в деревенскую производственную бригаду. Старший брат, усердно работавший, чтобы содержать семью, смог остаться в городе, поскольку занимался этим уже давно.

Трудясь в рядах бригады, Пань Хунци влюбилась в молодого человека по имени Цзян Цзо – представителя образованной молодежи, который отправился в деревню в рамках движения «Ввысь в горы, вниз в села». Беспокоясь о будущем, они не посмели придать свои чувства огласке, не говоря уже о браке. Чуть позже в судьбе Пань Хунци произошел резкий поворот: она очаровала сына секретаря производственной бригады. Сын и его отец сделали все, чтобы завоевать расположение Пань Хунци, однако она и её возлюбленный, Цзян Цзо, отчаянно желая сохранить любовь, зачали ребенка. Сын секретаря и отец были вынуждены признать поражение на любовном фронте. Ребенок, зачатый вне брака, родился в Чунъ-ян – в праздник двойной девятки, поэтому ему дали звучное имя – Цзян Чунъян. Сын рос крестьянином, но когда ему исполнилось шесть, его жизнь резко изменилась. Образованная молодежь получила возможность вернуться из деревень в города, и Пань Хунци и Цзян Цзо наконец-то вернулись в Наньчжоу, а Цзян Чунъян последовал за ними. Пань Хунци нашла работу на хлопкопрядильной фабрике, а Цзян Цзо стал трудиться на заводе по производству транзисторов. Жизнь шла своим чередом. Цзян Чунъян вырос, выучился, поступил в университет, влюбился.

Глава I. Линь Юхун и Цзян Чунъян

Любовь, что рождается в университете, бывает разной. Каких только чувств не испытывают студенты, чего только не случается в это прекрасное время! Конечно же, их не обходит стороной и то, что происходить не должно. Вопреки всему, любовь, соединившая сердца Линь Юхун и Цзян Чунъяна, подобна величественному, но пугающему урагану, что грохочет и оглушает, пока буйствует. Временами она напоминала океан, волны которого захлестывают и поглощают, а иногда казалась бездной, куда бесконечно падаешь, падаешь, падаешь… В конечном итоге герои истории были обречены пожертвовать собой во имя любви. Они горько вздыхали, сетуя на то, что любовь проходит, ибо ничто не вечно под луной, и одновременно пытались понять, почему же так вышло. В конце концов, все пришли к следующему выводу: это было предопределено с самого начала. Все дело – в характере. Линь Юхун и Цзян Чунъян были похожи, как две капли воды. Люди, что по нраву отличаются, могут взаимно дополнять друг друга, но Линь Юхун и Цзян Чунъян – исключение. В моменты ссор они рассыпались в обидных ругательствах. Оба были упрямы, как ослы, готовые в любой момент взорваться, и презирали даже мысли о том, чтобы сдаться, а потому были полны решимости идти до победного конца. К несчастью, их вспыльчивый нрав принес немало боли: некогда влюбленные стали заклятыми врагами, что страстно желают друг друга уничтожить, превратить в пыль, стереть с лица земли. Каждый раз, сцепившись в очередной ссоре, они не желали уступать и изрыгали друг на друга ранящие в самое сердце проклятия.

Линь Юхун решила действовать напролом и надавить на больное:

– Цзян Чунъян, тебя родители в детстве вообще учили быть человеком? Такое ощущение, что тобой не занимались, раз тебе недостает семейного воспитания.

Цзян Чунъян, задыхаясь от злости, ответил тем же:

– Линь Юхун, напомни-ка, а кто твои предки? Представители высшей интеллигенции? Уважаемые профессора университета? Светила науки? Как они только умудрились воспитать такую базарную бабу?

Линь Юхун язвительно процедила:

– Ах да, как же я могла забыть?! Твои родители даже себя-то воспитать не смогли, не говоря уже о тебе. Как я помню, кого-то из них уволили, а у кого-то даже не хватило мозгов поступить в университет. Очевидно, что они могли воспитать только такого отвратительного бездаря, как ты.

Цзян Чунъян не мог сдаваться – не имел права, а потому упрямо ответил:

– Не спорю, мои родители попали под сокращение, зато родственники по бабушке, между прочим, были уважаемыми людьми! У меня знатные, образованные предки! Они были теми, кто гулял по Южному кабинету[11 - Южный кабинет – дворцовый зал для работы членов Ханьлиньской академии.] и мог верхом ездить по территории Запретного города[12 - Запретный город – это главный дворцовый комплекс китайских императоров начиная с династии Мин и до конца династии Цин.]!

Линь Юхун так и прыснула от смеха:

– Ха-ха-ха! По Южному кабинету? И где же он находится? Тогда должны быть и Северный кабинет, и Восточный, и Западный!

В действительности понятие «гуляющий по Южному кабинету» обозначало должность, которую в прошлом занимали члены Ханьлиньской академии. Этот термин никак не был связан с передвижением по Южному кабинету или обладанием права собственности на него. Но откуда Линь Юхун могла об этом знать? Даже сам Цзян Чунъян не имел понятия, что сказал. Родители Цзян Чунъяна трудились в полях, когда он научился понимать на слух речь и различать слова и интонации, поэтому ему был знаком исключительно сельский говор. Он прислушивался к тому, как родители обсуждали, кто и сколько заработал трудоединиц за год, сколько продовольствия они получат по окончании сельскохозяйственных работ. Ко времени их возвращения в город роскошный дом, что принадлежал семье Пань, обветшал так, что нельзя было смотреть без слез. В комнатах ютились несколько десятков семей, отчего постройки, некогда объединенные общим стилем, изменились до неузнаваемости. Несмотря на то что мать Цзян Чунъяна, Пань Хунци, была из известного старинного рода, она так и не смогла вернуться в родной дом.

Цзян Чунъян не успел вырасти и познать горький вкус тоски по родине, почувствовать, что такое дом, которому ты принадлежишь, когда Сад османтусов исчез с лица земли.

В начале 1980-х годов на города обрушилась ревитализация[13 - Ревитализация в контексте урбанистики обозначает процесс воссоздания и оживления городского пространства. Основной принцип заключается в раскрытии новых возможностей старых территорий и построек.]. Из-за своего расположения Сад османтусов принял на себя первый удар и был снесен. На его месте, источавшем аромат, построили первый в истории Наньчжоу универмаг.

Два дерева во дворе дома семьи Пань пересадили в парк неподалеку от улицы Гуйсян, где они до сих пор пышно цветут. В некотором смысле Цзян Чунъян не имел никакого отношения к Саду османтусов и долгое время даже не знал, что его мать когда-то жила в том роскошном доме, где цвели эти деревья. Можно предположить, что он понимал это в детстве, когда в возрасте шести лет вместе с родителями вернулся в город и оказался у дверей того самого дома на улице Гуйсян. Они заглянули за створку ворот, но так и не смогли войти внутрь: дом уже не принадлежал семье Пань.

Неудивительно, что воспоминания о тех временах не сохранились в памяти Цзян Чунъяна, поэтому он не был уверен в том, что действительно видел старинный дом. Время шло, дни летели стрелой. Иногда мать рассказывала Цзян Чунъяну о доме семьи Пань – о двух деревьях османтуса, усыпанных цветами, и о «гуляющих по Южному кабинету». Естественно, Цзян Чунъян, как и Линь Юхун, думал, что Южный кабинет находится в Саду османтусов и он непременно должен быть огромным – все-таки невозможно гулять по тесному помещению.

Как назло, в разгар ссоры Цзян Чунъян исчерпал весь запас аргументов, оскорблений и нападок, и потому заговорил о Южном кабинете, которого никогда не существовало в его жизни. Линь Юхун глумилась над ним как могла. В момент отчаяния Цзян Чунъян придумал, как поставить девушку на место, решив, что нет ничего лучше старой пословицы:

– Самый тощий верблюд все равно толще лошади! – заявил он, назидательно поднимая палец вверх.

Линь Юхун язвительно фыркнула:

– Пф! Самый тощий верблюд вообще не может сравниться с лошадью! Более того, Цзян Чунъян, ты должен четко понимать, что у тебя нет никакого тощего верблюда – ни скелета, плоти, крови или даже шкуры. Ты каким-то образом решил приплести к нашему разговору несуществующего верблюда. Да ты бредишь!

Спор был совершенно бессмысленным и перестал иметь хоть какое-то отношение к их любви. Оба были слишком упрямы, чтобы уступить. В конечном итоге разговор ушел не в то русло – совсем как лошадь, сорвавшаяся с уздечки и умчавшаяся далеко-далеко.

Одногруппники украдкой хихикали, наблюдая за спором двоих людей, ошибочно принимавших равнодушие за любовь, а скуку – за серьезное отношение друг к другу. Одни в их действиях и словах видели себя, другие скрепя сердце внимательно наблюдали за происходящим, выжидая время. Издавна известно, что наблюдающие со стороны видят больше, чем те, кто крутится в центре событий. Наслаждаясь перепалкой, Линь Юхун и Цзян Чунъян продолжали словесный бой.

Цзян Чунъян решил сменить тактику и отступить, чтобы атаковать:

– Линь Юхун, ты не должна уступать мне, во что бы то ни стало. Все-таки взрослый мужик, как-нибудь переживу твою истерику.

Линь Юхун язвительно ответила:

– Нет, Цзян Чунъян, это ты не имеешь права уступить мне. Все-таки я – маленькая слабая женщина.

Цзян Чунъян не упустил возможности парировать:

– Это ты-то маленькая и слабая? Ты способна вывести из себя взрослого мужика.

На это Линь Юхун презрительно протянула:

– Ну раз уж я могу вывести тебя из себя, значит, не такой уж ты и взрослый.

Они действительно не хотели сдаваться: одна мысль о том, чтобы уступить другому, бросала в липкий пот. Цзян Чунъян снова решил сменить тактику и мягко спросил:

– Линь Юхун, не могла бы ты быть со мной поласковее, пожалуйста? Быть такой дерзкой тебе не к лицу.

Линь Юхун побледнела и прошептала:

– Понятно. Значит, тебе нужен кто-то поласковее. Есть у меня на примете такая знакомая. Познакомлю вас.

Цзян Чунъян ехидно протянул:

– Да, познакомь, будь добра. Очень надо.

Он думал, что Линь Юхун не осмелится выполнить свое обещание, но ошибся.

У Линь Юхун была однокурсница и по совместительству лучшая подруга – Юй Сяо, которая все это время стояла в стороне и наблюдала за перебранкой. Линь Юхун схватила Юй Сяо за руку, подтолкнула ее к Цзян Чунъяну и едко бросила:

– Вот, пожалуйста. Забирай. Как ты и просил – поласковее.

Цзян Чунъян на глазах у всех крепко обнял Юй Сяо. Хрупкая тоненькая девушка скрылась в его медвежьих объятиях и, кажется, пропала из виду. Линь Юхун думала, что Цзян Чунъяну не хватит смелости. Теперь ошиблась она.

Робкая Юй Сяо обмякла в объятиях Цзян Чунъяна и горько зарыдала от страха. Больше всех на свете она любила Цзян Чунъяна, но это было тайной для всех. Линь Юхун, староста группы и круглая отличница, была умной, талантливой, яркой, доброй, прямолинейной, отзывчивой и любопытной. Юй Сяо всегда оставалась в тени подруги, словно молчаливая, свернувшаяся в клубок у хозяйских ног кошка. Разве могла Юй Сяо сравниться с Линь Юхун?

Все вокруг думали, что Линь Юхун и Цзян Чунъян дурачились. Никто не знал, что собой представляет любовь. Сегодня они расстанутся, завтра помирятся. Сегодня они отчаянно ругаются, споря изо всех сил, и ненавидят друг друга, а завтра наступят безмятежные дни, полные счастья. Так происходит со всеми влюбленными. Сейчас же, кажется, все вышло из-под контроля. Когда речь идет о Линь Юхун и Цзян Чунъяне, речи о стандартных финалах не идет. Оба одинаково сильные и упрямые, и ни один не горит желанием первым склонить гордую голову. Так было, есть и будет. С тех пор как Цзян Чунъян обнял Юй Сяо на глазах у Линь Юхун, они не обменялись ни словом и старались вести себя как совершенно незнакомые люди, когда изредка сталкивались в коридорах университета.

В конце концов другая одногруппница Линь Юхун, Чжао Цзинцзы, не выдержала. Она совершенно не верила в любовь, похожую на детский сад, и потому презирала такие чувства. Она спросила:

– Линь Юхун, это правда?

Линь Юхун будто полоснули ножом по сердцу, но она не показала вида и лишь упрямо ответила:

– Сама реши, что правда, а что нет.

Глаза Чжао Цзинцзы покраснели, в уголках блеснули слезы.

Линь Юхун фыркнула и спросила:

– Ты чего расчувствовалась тут?

Корабль любви, которому все пророчили счастливое плавание, внезапно сменил курс и поплыл в противоположном направлении, стремительно удаляясь от прошлого.

Те, кто не знают правды, могут подумать, что Цзян Чунъян втайне от всех любил Юй Сяо, но сердца двух людей, которым посвящена наша история, чисты, как зеркало. Если Юй Сяо и правда была тайной любовью Цзян Чунъяна, то Линь Юхун сама докопалась до истины, когда схватила ее и толкнула в объятия того, кого сама любила больше всех на свете. Разве Линь Юхун могла знать, что тем самым разобьет свое сердце на мелкие кусочки? Она была слишком самоуверенна и искренне считала себя правой. До самого конца она верила в то, что Цзян Чунъян не будет вместе с Юй Сяо. Он любит Линь Юхун – это аксиома, то, что никогда не изменится. Скандалы не испортят их отношений, и даже если Юй Сяо станет частью их истории, это будет лишь одно из испытаний, не более того. Линь Юхун всегда побеждает. И этому есть лишь одна причина: она любит только Цзян Чунъян, а он – ее.

Но она ошиблась. Слово «только» здесь оказалось лишним и потеряло свое значение.

Последним воспоминанием о Цзян Чунъяне, что осталось в сердце Линь Юхун, стала та роковая сцена: он крепко сжимает Юй Сяо в объятиях, а она плачет, прячась в его надежных руках. В то время Линь Юхун даже не представляла, что Цзян Чунъян был из родовитой семьи Пань. Но даже если бы знала об этом, что с того? Линь Юхун было суждено стать женщиной, для которой любовь никак не связана с происхождением. Если вы не интересуетесь происхождением своего избранника, не пытаетесь выведать все о трех поколениях его семьи, значит, вам будет невдомек, что именно с молоком матери вобрал в себя ваш любовный интерес, какие испытания и сюрпризы преподнесет его характер. Цзян Чунъян на два года старше Линь Юхун. После окончания университета он начал работать в муниципальном управлении по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов. Когда Линь Юхун наконец получила диплом, Цзян Чунъян уже занимался отбором кандидатов для своей организации. Линь Юхун прекрасно училась и потому никогда не боялась такого страшного зверя, как экзамен. Ее успехи позволили выбирать, где она хотела бы работать. Чжао Цзинцзы знала, на какие вакансии откликнулась Линь Юхун, и спросила ее, почему она не выбрала то же управление, что и Цзян

Чунъян. Линь Юхун поняла, что Чжао Цзинцзы ни о чем не подозревает и специально спрашивает ее об этом. Она уже собралась огрызнуться, но Чжао Цзинцзы сразу же поняла, что ее замысел разгадан, и поспешно спросила:

– Ты думала, что Цзян Чунъян по-прежнему там работает?

Прошло уже два года. Имя возлюбленного задело Линь Юхун за живое. Совладав с эмоциями, она заглушила ноющую в сердце боль и, скрывшись за маской безразличия, спросила:

– Кто-кто? Не знаю такого человека.

Чжао Цзинцзы вздохнула и рассказала, что два месяца назад Цзян Чунъяна перевели в городскую администрацию.

Пристально посмотрев на Чжао Цзинцзы, Линь Юхун усмехнулась и спросила:

– Ты очень много знаешь о нем. Может быть, ты заняла место Юй Сяо?

Чжао Цзинцзы не желала уступать и с холодной улыбкой ответила:

– Я думаю, что у тебя прекрасные шансы выбрать достойную профессию. Ты не должна сдаваться и довольствоваться чем придется. Разве муниципальное управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов – не самый лучший вариант?

Терпеливость Чжао Цзинцзы и ее холодная улыбка заставили Линь Юхун залиться краской и побледнеть, и все же она прислушалась к совету подруги и подала заявление на работу в управление. Когда она пришла в подразделение, ее привели в отдел контроля качества пищевых продуктов, где стоял пустой стол. В глубине души Линь Юхун знала, что раньше за ним сидел Цзян Чунъян.

Некоторое время спустя до нее дошли новости о свадьбе Цзян Чунъ-яна и Юй Сяо. Приглашение принесла Чжао Цзинцзы. Не дожидаясь вопросов, она поспешила рассказать, что у Цзян Чунъяна и Юй Сяо возник конфликт из-за того, приглашать Линь Юхун или нет. Цзян Чунъян не хотел приглашать бывшую возлюбленную на праздник, но Юй Сяо настояла. Они так и не пришли к согласию, и Юй Сяо тайком попросила Чжао Цзинцзы передать приглашение подруге.

Линь Юхун в ярости разорвала его на мелкие кусочки и бросила их на пол.

Чжао Цзинцзы, как и тогда, не удержалась и спросила:

– Линь Юхун, это правда?

Та лишь холодно усмехнулась:

– Сама реши, что правда, а что нет. Ты что, думаешь, я до сих пор его люблю? Он даже…

Линь Юхун осеклась, прекрасно понимая, что врет сама себе. Чжао Цзинцзы это понимала. Нет нужды говорить, когда сердце разбито на тысячи осколков.

Чжао Цзинцзы знала мысли Линь Юхун, как свои пять пальцев, и с горечью сказала:

– Ты прекрасно знаешь, что он всегда любил тебя, поэтому не хочет, чтобы ты присутствовала на его свадьбе. В его сердце по-прежнему ты и только ты, Линь Юхун. Почему ты такая упрямая? Почему так любишь причинять себе боль?

Глаза Чжао Цзинцзы покраснели.

Линь Юхун сердито воскликнула:

– Чжао Цзинцзы, что с тобой? Ты кого жалеешь? Меня? Цзян Чунъя-на? Или, может быть, себя?

За день до свадьбы Юй Сяо неожиданно пришла к Линь Юхун. Как только они встретились, Юй Сяо разразилась рыданиями. Линь Юхун ехидно заметила:

– У тебя свадьба на носу. Ты, должно быть, от счастья плачешь. Хм. И правда ведь есть люди, которые начинают реветь, стоит им обрадоваться. Впервые такое вижу. Спасибо за расширение кругозора.

Юй Сяо, всхлипывая и утирая слезы, спросила:

– Ты все еще любишь его? А он тебя? Это же невозможно. Это не может быть правдой. Линь Юхун, умоляю тебя, скажи мне, что это неправда!

Она заметила, что подруга не хочет отвечать, и поспешно добавила:

– Мне сказала об этом Чжао Цзинцзы, но я ей не верю. Не хочу и не могу. Если же это правда. Что же мне тогда делать? Я. Я не смогу так жить.

Юй Сяо заливалась горькими слезами. Она плакала и никак не могла остановиться.

Так в разговоре наметилась жирная точка.

Линь Юхун и Цзян Чунъян – два человека, которые так же умны, как и уперты. Все, что имели на сегодняшний день, они получили по заслугам, но так и не смогли стать друг другу чужими. В университете они изучали одну и ту же специальность, и в будущем их ждет множество недоразумений. Чжао Цзинцзы начала карьеру в санатории для кадровых работников, где занималась проверкой качества продуктов, Юй Сяо же с самого начала не любила эту специальность и потому решила стать руководителем в одной из гостиниц. Сложности в отношениях трех лучших подруг не закончились, а, возможно, только начались.

Появление Сун Лимина в жизни Линь Юхун стало подарком свыше. Кажется, небеса решили компенсировать девушке ее страдания. Сун Лимин по характеру очень отличался от Цзян Чунъяна – был мягким, великодушным и всепрощающим, всегда терпим к людям, не ставил себя выше других, не настаивал на своей абсолютной правоте. Лишь одно всегда оставалось ясным и постоянным – его отношение к Линь Юхун: Сун Лимин безропотно слушался девушку и всегда был готов ей уступить. Линь Юхун казалось, что с началом отношений с Сун Лимином душевные раны, нанесенные ею самой себе, постепенно затягиваются, и жизнь налаживается.