Реплика

скачать книгу бесплатно


Впрочем, братья, очевидно уже привыкшие к эффекту, производимому на окружающих их практически неотличимой внешностью, тут же, не сходя с места, помогли своему новоиспечённому наставнику определиться в вопросе идентификации. Дело в том, что жизнь внесла в облик одного из близнецов некоторые коррективы. После Афганистана у Олега на шее появился рубец, который тянулся от кадыка к левому уху – след от осколка гранаты, едва не отправившего его на тот свет. А такая метина, согласитесь, просто не могла не бросаться в глаза, особенно когда знаешь, на что обратить внимание.

Парни сразу Кузину понравились. Ребята молодые, спортивные – энергии через край. Просто лучатся энтузиазмом. В глазах щенячий азарт, без которого сыщик не сыщик – это Алексей Борисович по себе знал. Словом, приглянулись. Подумалось, из таких со временем толк выйдет. Тем более, что парни геройские. Про то, что в Афгане служили они как бы между делом упомянули, а о боевых заслугах скромно умолчали. Но имеющий глаза да увидит. Поскольку четверокурсники явились в главк в милицейской форме, Кузин не мог не заметить, что на левой стороне груди у обоих серело по неброской орденской планке с тонкими синими вертикальными полосками по краям. Человеку знающему – а Кузин относился к таковым – это говорило о многом: сочетание цветов на муаровой ленте соответствовало медали «За отвагу», которую заслужить не больно-то просто.

И начали братья Закупры под руководством опытного наставника постигать премудрости сыскного дела, а сказать проще, погрузились в рутину, которой в оперской работе всегда более чем достаточно, и без которой, увы, никак не обойтись: учились правильно составлять самые разные документы, брать объяснения, оформлять изъятия и прочая, и прочая. Заставляя их всем этим заниматься, Алексей Борисович, стремился развеять иллюзии, сформированные книжками и фильмами. Жизнь не кино, где сыщики только и делают, что участвуют в погонях с перестрелками. Ничего такого-этакого в повседневной деятельности оперупономоченных уголовного розыска нет, ну или почти нет, и главным образом они должны уметь пользоваться головой и… шариковой ручкой.

Для Кузина это с годами стало аксиомой, и он не без оснований считал, что чем раньше его подшефные усвоят сию простую истину, тем лучше. Хотят работать в розыске, пусть заранее привыкают к писанине, писанине и ещё раз писанине, цинично рассуждал он, день изо дня безжалостно заваливая практикантов по большей части именно бумажной работой. Но ведь не зря говорят, что из всякого правила бывают исключения. Не прошло и двух недель, как и ему самому, и будущим операм довелось стать участниками самого настоящего приключения, сродни киношному детективу…

В розыске никогда спиртного не чурались. Работа нервная. День-деньской на ногах. Иной раз к вечеру так ухайдакаешься, что умеренная порция алкоголя представляется не злом, а скорее благом. Моральный облик офицера милиции и всё такое прочее – это, конечно, святое, однако сыскари нет-нет, да и позволяли себе порой слегка принять на грудь прямо на рабочем месте. Само собой, не до поросячьего визга и чтоб потом мордой в грязь, а умеренно и с соблюдением приличий. На случай незапланированной встречи с кем-нибудь из начальства по пути к проходной зажёвывали это дело лаврушкой или не так давно появившейся в магазинах жевательной резинкой. Но всё это – преамбула.

В тот вечер, когда близнецы, честно отпахавшие без выходных уже дней десять, отпросились пораньше по какой-то надобности и были отпущены с миром, у коллеги из 8-го отдела свершилось долгожданное присвоение очередного звания, и Алексей Борисович был приглашён на обмывание звёздочек. Ни о какой грандиозной пьянке речи не шло. Разлили. Поздравили. Чокнулись. Выпили. Покурили. Поговорили. Ещё раз разлили и чокнулись. После чего отправились по домам. Вот и вся пирушка.

Трудно сказать, кой чёрт надоумил его в десятом часу вечера, пойти к метро не как обычно, через Страстной бульвар, а сперва Успенским переулком на Чехова, чтоб потом по ней мимо «Ленкома» и на «Пушку». В начале апреля дни ещё коротки, а прогулки по малолюдным переулкам, пусть и неподалёку от центра Москвы, в тёмное время суток чреваты последствиями. Кузину ли было этого не знать, ведь, в сводках регулярно мелькали сообщения о разного рода неприятных происшествиях, случившихся в шаговой доступности от оплота охраны правопорядка – Петровки, 38. Тем не менее, будучи слегка подшофе он таки углубился в тихий и пустынный по вечерам переулок.

До улицы Чехова идти оставалось всего ничего, когда сзади грубо окликнули:

– Эй мужик!

Алексей Борисович остановился и обернулся. Его нагоняли пятеро. Цепкий взгляд сыщика на автомате быстро ощупал их одного за другим, фиксируя детали внешности. На круг лет двадцати, ну может, чутка постарше. Прикид по молодёжной моде: куртки-варёнки и джинсы-бананы. Стрижки однотипные – бобрик. Если не принимать в расчёт незначительные расхождения в росте и габаритах, похожи между собой как волнистые попугайчики, словно их под копирку делали. Таких сейчас в Москве пруд пруди.

Однако, понял он и другое. Ребятишки – типичная пацанва. Намерения их для Алексея Борисовича были столь же очевидны, как ответ на вопрос: сколько будет один плюс один. К гадалке не ходи, пойдут на гоп-стоп. Обстоятельства располагают: безлюдный переулок, немолодой мужик, небогатырского роста и неспортивного вида. Много из такого не вытрясешь, так оно и не особо важно. Во главе угла у подобной гопоты как правило стоит жажда самоутверждения в глазах друг друга, да и в собственных тоже. Смотрите, как я крут! Раскольниковы недоделанные! О последствиях эти недоумки не задумываются, а в итоге рано или поздно отправляются в места не столь отдалённые, осваивать интереснейшую из профессий – «оператор двуручной пилы». К слову, на зоне им быстро и очень доходчиво объясняют, насколько ничтожна степень их крутизны…

Всё это в считанные секунды промелькнуло в голове Алексея Борисовича, который спокойно ждал, когда парни подойдут – ну, не убегать же в самом деле. Несолидно, да и бессмысленно. Захотят догнать, догонят непременно. Между тем ребятишки приблизились вплотную и обступили его полукругом.

– Гони бабло! – обдав Кузина пивным духом, с наглой ухмылкой приказал один из них, стоявший с краю, – вероятно, главарь.

Классика жанра, констатировал Алексей Борисович, окончательно уверившись в правильности своего предположения. Всегда приятно получить подтверждение собственной прозорливости, кто бы спорил, жаль только, что перспективы рисовались кислые. Случись такое сегодня, то есть в 1990-ом, вопрос решился бы просто: достаточно представиться и потребовать, чтобы молодые люди прекратили противоправные действия. Если увещевания не помогут, невелик труд, вытащить из наплечной кобуры пистолет, который, как известно, убеждает порой гораздо лучше любых слов. Короче, некий действенный алгоритм устранения возникших противоречий сейчас имеется, и с высокой долей вероятности победа осталась бы за представителем правоохранительных органов.

Но в том-то и проблема, что восемьдесят девятый год, увы, не девяностый, когда до большого милицейского начальства наконец дошло, что уличная преступность просто-таки распоясалась и житья от неё гражданам не стало. Только тогда оперсоставу позволили… Даже не позволили, а буквально вменили в обязанность постоянное ношение оружия, чтобы в случае чего было чем этих самых граждан защитить. Весной восемьдесят девятого всё было иначе. Не пойми с какого бодуна считалось, что дела обстоят не так уж плохо, и, соответственно, действовали правила, написанные ещё в относительно благостные хрущёвские времена. Согласно этим правилам, сотрудник уголовного розыска гарантированно встречался со своим табельным оружием лишь на стрельбах в тире, то есть два раза в год. Остальные триста шестьдесят три дня они находились отдельно друг от друга: опер сам по себе, а его табельный ПМ покоился под замком в оружейной комнате. Получить оружие на руки, можно было лишь в исключительных случаях, если, допустим, предстояло задержание шайки особо опасных до зубов вооружённых рецидивистов, и никак не меньше. Кто бы усомнился, что «макаров» со снаряженным магазином, мог в той неприятной ситуации, что сложилась в Успенском переулке, стать подполковнику Кузину хорошим подспорьем в дискуссии с группой агрессивно настроенных молодых людей. Однако в тот не самый прекрасный для Алексея Борисовича вечер столь веского аргумента у него по вышеизложенным причинам при себе не было. Впрочем, присутствия духа он не потерял и труса не праздновал, несмотря на, прямо сказать, почти безвыходное положение, в котором оказался. Сыщик с восемнадцатилетним стажем даже мысли не допускал о том, чтобы, фигурально выражаясь, поднять лапки вверх и сдаться на милость какой-то уличной шпаны, пусть даже всё и закончилось бы для него плачевно.

В принципе, чиграши, разглядывая окружившую его гоп-компанию, рассуждал он. Любому закатать в лоб, и позвоночник в трусы высыплется. Одна беда – ну на пару хороших ударов меня хватит, а потом что? Их пятеро. Навалятся толпой и собьют с ног, затопчут в лёгкую, прикинул Алексей Борисович. Ксивой размахивать совсем уж неумно – узнают, что наскочили на мента, не факт, что сробеют, может стать и хуже. Что делать, хрен его маму знает, невесело констатировал он. Между тем главарь, очевидно для пущей убедительности, вынул правую руку из кармана. Щёлкнула выкидуха. В жёлтом свете фонаря тускло блеснуло лезвие ножа. Совсем дело дрянь! – только и успел подумать Кузин, как вдруг…

До чего порой вовремя случается это самое «вдруг». Нежданная помощь пришла из-за спины. Справа, едва не задев Алексея Борисовича, вылетела чья-то нога, а слева промелькнул чей-то кулак, и двое из пяти, стоявшие по краям дуги, окружавшей Кузина, моментально выпали в осадок. Один, получивший мощнейший удар ногой в область паха, с воплем катался по земле, ухватившись обеими руками за низ живота. Второй – предполагаемый главарь – которому увесистый кулак угодил в голову, не издав ни звука, опрокинулся навзничь и, обронив нож, неподвижно распластался на тротуаре.

А мимо застывшего в изумлении Кузина, огибая его с обеих сторон и круша почём зря остальных романтиков с большой дороги проскочили… Олег и Серёга. Пяти секунд не прошло, как все пятеро гопников, кто, корчась от боли, кто в глубоком нокауте валялись на грязном весеннем асфальте. Ничего себе пердимонокль! Алексей Борисович как в тумане наблюдал за скоротечным избиением своих несостоявшихся обидчиков, не проронив ни слова. Какие уж тут слова! Во-первых, кто ж мог знать, что помощь в лице близнецов подоспеет в самый, можно сказать, последний момент. А во-вторых, то, как стажёры ловко орудовали руками – да и ногами тоже – произвело на него сильнейшее впечатление, лишив на время дара речи.

– Вы в порядке, Алексей Борисыч? – восстановив дыхание после скоротечной схватки, заботливо поинтересовался, кажется, Сергей, а может и Олег – в вечернем полумраке было не разобрать.

– Да вроде в порядке, – выйдя наконец из оцепенения, отозвался Кузин неожиданно осипшим и каким-то деревянным голосом.

Видимо, сказались последствия пережитого стресса. Он смущённо прокашлялся и уже нормально произнёс:

– Спасибо, что выручили, – а потом, окинув взглядом поле побоя, неодобрительно заметил: – Жёстко вы с ними.

– С такими уродами иначе нельзя. Они по-другому не понимают. Проверено! – произнёс стоявший чуть поодаль на сей раз уже Олег, а может, как раз наоборот, Сергей, но точно не тот, что спрашивал, всё ли у руководителя практики в прядке, и, присмотревшись к поверженным недограбителям, заверил: – Ничего, очухаются.

Причём невооружённым взглядом видно было, что куда больше беспокоило молодого человека состояние его брюк.

– Твою мать! – с досадой выдал он, закончив обследование штанов и негромко позвал брата. – Серый!

Ага, машинально отметил про себя Кузин, стало быть, я не ошибся, и первый был всё-таки младший.

– Что? – откликнулся тот на призыв брата.

– Да брюки, блин, по шву лопнули, – негромко посетовал старший.

– А я всегда говорил, не хрен изгаляться! Вот какого было ногами махать – выпендриваться? Проще надо быть, Олегатор! – упрекнул его Сергей и сокрушённо покачал головой. – Накрылась дискотека.

– Скажи ещё, что из-за меня.

– Не из-за меня же.

– Я извиняюсь… – деликатно вмешался Кузин в перепалку братьев, озвучив наконец давно вертевшийся на языке вопрос: – Но откуда вы тут взялись?

Объяснилось всё просто, проще некуда. Работа работой, но молодость своё берёт, и эти орлы везде поспевали. Вчера по дороге к метро они познакомились с двумя девчонками из медучилища, что аккурат в этом самом в Успенском переулке и располагалось. Будущие медицинские работницы среднего звена телефон для связи не дали – то ли шифровались, то ли обитали в общаге, где никакого телефона попросту не было, – а потому, парни условились сегодня вечером пересечься с ними возле училища, чтобы отправиться вдискотеку «Резонанс» – там музыка до двенадцати. И так уж вышло, что, когда Кузин закончил обмывать чужие звёздочки и отправился к метро нетрадиционным для себя маршрутом, его подшефные успели встретиться со своими новыми подружками возле медучилища, стоявшего чуть в глубине, за церковью, и двинулись в центр. Ну и вот…

Бывают же такие совпадения! Алексей Борисович осмотрелся. Девушки, о которых шла речь, надо думать, впечатлённые произошедшим, если не больше, то уж точно никак не меньше его самого, стояли на противоположной стороне Они с нескрываемым восхищением взирали на своих кавалеров, только что, у них на глазах лихо отметеливших пятерых, и терпеливо ждали, когда мужчины закончат разговор.

– А теперь что? Облом? – не столько спросил, сколько констатировал Олег, надо полагать, имея в виду, что в рваных брюках идти на дискотеку совсем не комильфо.

– Причём полный… – буркнул Кузин, который в отличие от братьев, быстро оценил ситуацию и нашёл её весьма неблагоприятной для… близнецов, в том смысле, одним лишь непоходом в дискотеку дело не ограничится.

– То есть? – Закупры непонимающе уставились на своего наставника.

– Да то и есть, что предстоит работа, – просто пояснил Кузин и, видя, что понимания у ребят не прибавилось, разжевал: – Или вы решили, что мы всё вот так вот оставим… – он широким жестом, как бы предложил братьям, полюбоваться результатами, учинённой ими расправы, – и чинно-благородно удалимся?

– Как вариант, почему нет, – пожав плечами, за двоих ответил Олег.

Ну, чисто дети, вдохнул Кузин. Решили, что сделали доброе дело, на том всё и кончилось? Нет, ребятки. Всё только начинается, ибо ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Пришлось втолковывать им прописные истины.

– Вы, голуби сизые, – сотрудники милиции. И только что вы избили, причём, сильно пятерых молодых людей. Допустим, мы сейчас по-тихому разбежимся, а что если все они чохом или даже хотя бы один из них сегодня или завтра обратятся в травмпункт? Едва ли, конечно, но всегда следует исходить из худшего… Медики обязаны уведомить милицию, они и уведомят – отправят телефонограмму. Начнётся официальное разбирательство. Эти субчики наплетут, что шли себе по Успенскому, никого не трогали, вдруг ни с того, ни с его налетели два бугая, ну и так далее… С вашими, я извиняюсь, однотипными «вывесками», вычислят вас на раз. А когда выяснится, кто вы и что вы, инспекция по личному составу с превеликим удовольствием вами займётся. Как минимум, запаритесь отписываться, а при самом пиковом раскладе, можно вылететь из органов и даже сесть, – несколько сгустив краски, подвёл он гипотетически-неутешительный итог.

– Намекаете, что нас ещё и крайними могут выставить?! – горячо возмутился подобным допущением младший Закупра.

– Как два пальца об асфальт! – весьма образно подтвердил его предположение Алесей Борисович и продолжил просветительную работу: – Чтобы такого не случилось, нужно обставить всё правильно. Сейчас отзвонимся нашему дежурному, он подтянет местных и все мы… Кстати, ваши пассии тоже. Без них никак не обойтись. Девочки – свидетели! – он сочувственно развёл руками. – Так вот, все мы стройными рядами отправимся в ближайшее отделение, чтобы оформить инцидент должным образом. И на будущее запомните: прикрытие собственной задницы – для опера правило номер один!

Наставительная речь Кузина парней не вдохновила. Братья стояли, понуро опустив головы. Само собой, всё они поняли, но больно уж не хотелось им в отделение, а хотелось забуриться куда-нибудь с девицами и оторваться по полной.

Тогда, дабы хоть немного подсластить пилюлю, Алексей Борисович предпринял попытку растормошить в ребятах охотничий азарт.

– Но это ещё не всё. Вы ж – опера! Включайте голову! Грабежи и разбои – штука серийная. Сколько подвигов за этой шайкой числится, поди знай. Колоть их надо пока тёпленькие. И что-то мне подсказывает, что героев-партизан на допросе они из себя строить если и будут, то недолго – кто-нибудь из пятерых, да разговорится. Там, глядишь, и остальные присоединятся. А, стало быть, есть шанс поднять сколько-то там «висяков».

Не то чтобы слова его радикально подействовали, но, судя по некоторому оживлению, близнецы окончательно осознали свои перспективы на ближайшие часы и с ними смирились. Алексея Борисовича это вполне устраивало.

– Значит так! – решительно взялся он за распределение функций. – Я иду звонить в дежурку. Вы пока объясните барышням ситуацию. Да смотрите, чтобы эти, – он взглядом указал на начавших помаленьку оживать гопников, – не улизнули. И, умоляю, без членовредительства…

Кузин оказался прав: попав в отделение, задержанные скисли. Одно дело – наехать впятером на прохожего тёмном переулке, и совсем другое, сидя в наручниках, вести разговор с тем же самым прохожим, – вот же непруха! – оказавшимся ментом. Алексей Борисович своё дело знал, что и продемонстрировал близнецам в полной мере. Часа не прошло, как один из пятёрки «поплыл», а скоро и остальные чуть ли не наперегонки начали каяться в прошлых прегрешениях. Пока то да сё, проковырялись до двух часов ночи, зато по утренней сводке прошло раскрытие группой Кузина трёх старых, полуторамесячной давности, уличных грабежей. Вообще-то, злодеи раскололись на семь, но заявления имелись только по трём. В любом случае, неплохо сработали.

Шила в мешке не утаишь, и, на следующее утро в Управлении стали известны детали вчерашнего приключения. И если о братьях-близнецах, отметившихся героическим мордобоем, говорили исключительно в уважительном ключе, то к Алексею Борисовичу каждый встречный-поперечный норовил подколоть, мол, ходят слухи, ты на старости лет в «терпилы» записался? На что тому раз десять пришлось стандартно отшучиваться, дескать, в жизни нужно всё попробовать.

Надо ли говорить, что после того случая Кузин, которому близнецы и так с самого начала были симпатичны, стал питать к ним поистине отеческие чувства. Да и вообще, практикантами своими он был доволен. Ощущалась в ребятах оперская смётка, которая в связке с желанием работать и терпением – а и того, и другого у них было с избытком, – могла сделать из них настоящих профессионалов.

Два с половиной месяца – не бог весть сколько. Время пролетело быстро, и когда в последний день практики на его вопрос о дальнейших планах, Сергей с Олегом в один голос заявили, что хотели бы работать здесь, в разбойном отделе, он крепко на сей счёт призадумался. Почему нет, тем более что, обстоятельства, как говорится, благоприятствовали. В ближайшие время у него в группе намечался шестидесятишестипроцентный некомплект, а проще говоря, должен он был остаться один-одинёшенек, следовательно, в отделе вот-вот образуются две вакансии… Ничего не пообещав своим подшефным, Алексей Борисович тем не менее рьяно взялся за решение этой задачи. Для начала переговорил с Симаковым. Тот не возражал. Сказал, если потребуется виза, за мной дело не станет, но бегать и хлопотать, извини, это ты уж как-нибудь сам. Что ж, уже неплохо.

Поскольку Кузин сроду в трудоустройстве никому не протежировал и как подступиться к этой теме понятия не имел, он наведался на пятый этаж к добрейшей души женщине Клавдии Сергеевне, которая будучи старшим инспектором управления кадров ГУВД, в подобных вещах разбиралась на ять. Решил приватно прощупать почву и выяснить, что и как следует делать, дабы братья Закупры смогли-таки попасть по распределению на Петровку. Внимательно выслушав его, Клавдия Сергеевна лукавить не стала.

– Если на общих основаниях, то шансов ноль! – словно палач, обрушивающий лезвие гильотины на шею приговорённого, убийственно поведала она.

Кузин даже растерялся.

– Что-то я не пойму! – возроптал он. – Со всех трибун твердят: дорогу молодёжи. В отделе назревает некомплект. У ребят за плечами «вышка», стало быть, образование профильное. Я за них готов поручиться. Симаков не возражает. В чём проблема?

– Уж извини, Алексей Борисыч, но при всём уважении ни ты, ни твой начальник отдела – кадрам не указ. Некомплект некомплектом, но существуют негласные правила, – невозмутимо отреагировала Клавдия Сергеевна.

После чего доходчиво объяснила в чём эти правила заключаются. При прочих равных безоговорочное предпочтение отдаётся тем, кто отработал на «земле» по меньшей мере два года, да ещё и при обязательном наличии в кармане партбилета. А чтобы хоть и с родной высшешкольной милицейской скамьи да сразу в МУР – не смеши! Ладно бы ещё твои Закупры были краснодипломниками – этих редко, но всё же берут, – так нет, середнячки. Опять же, они даже не члены КПСС, а всего лишь комсомольцы. И назидательно закончила:

– Пусть сперва поработают на «земле», понюхают пороху, опыта наберутся, а тогда уж…

– Положим, пороху они нанюхались в Афганистане на всю оставшуюся жизнь

и, так между прочим, имеют боевые награды. А касательно опыта, мне и самому, есть чем поделиться. Уверен, выйдет не хуже, – возразил Кузин.

Кадровичка лишь отрицательно помотала головой. Такой расклад Кузина никак не устраивал, и Алексей Борисович предпринял обходной манёвр.

– Ну а если не на общих основаниях? – вкрадчиво поинтересовался он. – Наверняка ведь возможны варианты…

– Само собой, – легко согласилась Клавдия Сергеевна. – Поступит команда

сверху, возьмём под козырёк, направим на твоих парней официальный запрос в школу милиции, а остальное – дело техники.

– И насколько сверху должна поступить команда? – окрылённый надеждой напрямик спросил Кузин.

После секундной паузы Клавдия Сергеевна высказалась в том смысле, что личного «одобрямса» Егорова будет, пожалуй, достаточно.

– Если он даст отмашку, думаю… Не думаю… Уверена, проблем не будет.

Это обнадёживало. По крайней мере, стало понятно в каком направлении двигаться. Нынешний начальник МУРа Анатолий Николаевич Егоров не всегда был большим начальником. Кузин знавал его ещё в семидесятых, когда тот был простым опером в Первомайском районе. В те поры они частенько пересекались. Правда позже, когда Егоров окончательно ушёл на руководящую работу, встречались значительно реже, тем не менее отношения сохранили ровные и взаимоуважительные. Можно попробовать, подумал Кузин и покинув Управление кадров, не откладывая в долгий ящик, направился прямиком к Егорову.

Тот его принял и, выслушав доводы опытного сыщика, уточнил:

– Это те, которые на практике успели раскрытием отметиться?

Тут следует пояснить, что до руководства Управления история об инциденте в Успенском дошла не в первозданном виде, а чуть подретушированной умелой рукой Алексея Борисовича. Не станешь же в самом деле писать в рапорте, что-де был подвыпивши, топал к метро, подрулила какая-то шпана с намерением накостылять и обчистить карманы, а когда совсем уже решил, что хана, невесть откуда взялись случайно оказавшиеся поблизости практиканты Закупры, которые, отмудохав пятерых гопников до бесчувственного состояния, буквально спасли своего наставника.

Кузин оформил всё красиво. В докладе было указано, что тогда-то и тогда-то в рамках плана производственной практики, а также, в связи с участившимися случаями уличных грабежей и разбоев, произошедших в Тверском районе города Москвы, слушатели Высшей школы милиции Закупра О.В. и Закупра С.В. под его Кузина непосредственным руководством осваивали навыки работы личным сыском по выявлению лиц, склонных к совершению данного вида преступлений… Иначе говоря, ловили на живца, в роли которого выступал Алексей Борисович. А это уже совсем другой коленкор. Это самая что ни наесть оперативная работа, в результате которой была обезврежена преступная группа и раскрыто три ранее свершённых ею преступления. Так что, если без шелухи, то до Егорова дошло следующее: Кузин с практикантами – молодцы, в результате успешно проведённых оперативных мероприятий подняли три «висяка»…

– Они, – подтвердил Алексей Борисович.

– Неплохие ребята, – одобрительно констатировал начальник Управления.

А Кузин тем временем подумал, не зря я тогда старался расписывал: вот и пригодилась писанина моя.

– И что же, тебе, кровь из носу, непременно оба нужны?

Невзирая на давнее знакомство, Кузин, в отличие от Егорова, фамильярностей с такого уровня руководством себе не позволял никогда, а потому ответил предельно корректно и уважительно:

– Оба, Анатолий Николаевич. Оба. Вы же в курсе, какие у меня в группе проблемы. Беляев – он сейчас в отпуске – сразу после возвращения, в область переводится, а Никонов на днях увольняется, с обходным бегает…

– Да знаю, знаю! – досадливо отмахнулся начальник Управления.

– Скоро останусь один, как перст, – продолжал гнуть свою линию Кузин. – Для полноценной группы как раз двоих не хватает. И потом, Закупры же – близнецы, а близнецов ни в армии, ни даже в тюрьме разлучать не принято.

– Ну, у нас, слава богу, ни то, ни другое! – типа пошутил начальник Управления и принялся озабоченно размышлять в слух, не стесняясь присутствием подчинённого: – Достал уже этот некомплект, будь он неладен. Так ведь и твой молодняк проблемы не решит. Ни хрена ж не умеют.

Он всё ещё колебался.

– Опыт – дело наживное. Натаскаю, цены им не будет, – пообещал Кузин, встряв в рассуждения начальства, чем, видимо, окончательно склонил чашу весов в пользу своих протеже.

Егоров испытующе посмотрел на него, потом решительно хлопнул ладонью по столу.

– Убедил. Будь по-твоему – возьмём обоих.

Вскоре вопрос был решён, и близнецы по распределению попали в четвёртый отдел МУРа…

Это с женой и сыном Кузин был воплощением спокойствия и покладистости, полагая, что дом и семья – тихая гавань, где должен должны царить уют, покой и взаимная благожелательность. Когда же дело касалось работы Алексей Борисович не сдерживался в проявлении характера, а характер у него был ну вот совсем не крем-брюле. Ужиться с ним было непросто. Не то чтобы он был каким-то там чрезмерным занудой или вечно недовольным придирой, нет. Требовательный – это да. Педант – пока не отработает всё до мелочей, ни себе ни другим покоя не давал. Ночь-полночь, без разницы – в первую голову дело. В общем, трудяга, чего и от остальных требовал. Понятно, что подобный подход нравился далеко не всем, а если честно, то никому. Оттого-то и не задерживались люди у него в группе, и раз в полгода максимум состав обновлялся – дольше никто не выдерживал. И такая чехарда длилась уже давненько.

Поэтому многие сослуживцы априори решили, что новобранцы-близнецы в отделе ненадолго и… ошиблись. Закупры прижились. Группа превратилась в крепкое трио, просуществовавшее без потерь уже больше года, что для Кузина было своеобразным рекордом. Похоже, его нимало не смущало то обстоятельство, что опыта у парней кот наплакал. Зато, в понуканиях не нуждались и схватывали всё на лету. Случались конечно и ляпы, и проколы, не без того, но Алексей Борисович воспринимал их спокойно. Не бывает так, чтоб пришёл человек и с места в карьер вмиг стал хорошим или хотя бы просто неплохим опером. Как бы цинично это не прозвучало, но сыск – такое же ремесло, как и любое другое, и его освоение требует времени. С высоты своего опыта на становление сыщика Кузин отводил три года, не меньше. Сперва побудь на побегушках – авось, не растаешь. По ходу дела присматривайся, принюхивайся, учись говорить с людьми, кем бы они не были, понимать их, и всё придёт, не сразу, постепенно, но придёт. Не беда, что до выдающихся показателей раскрываемости близнецам было пока как до луны, с точки зрения Кузина, всё шло своим чередом и шло в верном направлении. Ребята учились работать, учились с желанием, что по нынешним временам – уже немало. Исходя из этого простого посыла, Алексей Борисович без утайки делился с ними накопленными знаниями и опытом и был вполне доволен тем, как парни его богатющий опыт перенимали.

Как водится, не все пришли в восторг от появления близнецов в отделе. Любой коллектив – всегда немножко банка с пауками. Возможно, в розыске это не так ярко выражено – люди постоянно в движении, по кабинетам день-деньской не сидят, на интриги и пересуды времени особо нет, – но и тут без злопыхателей не обошлось. На кой спрашивается, Кузин «пионеров» этих в отдел притащил? – втихомолку гундел кое-кто. Балласт же. Ну и что с того, что «вышку» окончили? Толку-то! «Афганцам», известное дело, в любом вузе зелёный свет, а в школе милиции – так вообще двери нараспашку. Подал документы, считай принят. Да и отучились кое-как. Всю дорогу выезжали на героическом прошлом, на спортивных достижениях, да на строевом шаге. Ну, какое у них после этого может быть образование? – злословили недоброжелатели. Одно название. Как дуболомами были, так ими и остались.

Разумеется, всё за глаза, втихомолку, но подобные разговорчики нет-нет да возникали. Плох тот опер, который не в курсе, что творится в соседнем кабинете, и Кузин конечно же об этом знал. Знал и на сей счёт не заморачивался. Тем более, что говоруны по большому счёту против истины не грешили. Отдача от новоиспечённых лейтенантов на первых порах действительно была никакая. Относительно прочего, тоже не поспоришь, потому как источником информации были сами Закупры. Они ж – пацаны ещё. Прямые, как шпалы. Их спросили, они по простоте душевной как на духу и выложили, что в «вышку» поступили исключительно за счёт боевых заслуг, что больше участвовали в спортивных соревнованиях по всему, чему только можно, чем учились, да ещё в качестве ассистентов состояли в знамённой группе…

Только плевать Кузин хотел на какие бы то ни было предвзятые суждения такого рода. Воспользовались льготой при поступлении? Так они её честно заслужили. Сплошь соревнования вместо учёбы? Парни – кандидаты в мастера по дзюдо. Где дзюдо, там самбо и рукопашный бой, а учебные заведения МВД, КГБ и Минобороны, вечно соперничают в этих видах. Престиж – удовольствие не из дешёвых! И уж коли ты успешно защищаешь спортивную честь родного вуза, то он, вуз, в свою очередь, тоже идёт небе навстречу – предоставляет некоторые послабления в учебном процессе. Наверняка неплохо смотрелись братья и в другой своей ипостаси, чеканя шаг справа и слева от знаменосца, на торжественных мероприятиях. Ясен пень, говорить о качественном образовании тут не приходится. Но как показала практика, оперу оно и не к чему. Лучшее тому подтверждение – сам Кузин. Когда он образовывался, никаких специализированных школ милиции ещё не было, и азы юриспруденции ему приходилось постигать во ВЮЗИ, который он с грехом пополам закончил, редко когда больше тройки по любому из предметов имея, и ничего.

Пытаясь понять побудительные мотивы тех, кто исподтишка не упускал случая уничижительно отозваться о близнецах, Алексей Борисович всё больше склонялся к мысли, что причина крылась в примитивной зависти. А завидовать действительно было чему. Взять, хотя бы, жилищный вопрос, который у братьев был решён раз и на всегда. Жили они порознь. Отец их преподавал в Бауманке, умер довольно рано, в сорок два, когда ребятам едва минуло шестнадцать. Мать, врач, пережила его на неполных пять лет и, уже зная, что недолго ей осталось, взяла с сыновей слово, что они разменяют трёшку в «сталинке» на Кутузнике на две равноценных квартиры, чтоб у каждого была своя крыша над головой – не дай бог, чтобы родительская квартира стала яблоком раздора. Решение, безусловно, мудрое. Так и сделали. Братья разъехались в абсолютно одинаковые «двушки» в новых панельных домах: Олег в Сокольниках, Сергей – на проспекте Вернадского.

К тому же, ребята были красавцы не красавцы, но броские: темноволосые, кареглазые, чуть смугловатые – видимо, сказывалась обычная для малороссов смесь кровей многих народов: русских, хохлов, татар, да и мало ли кого ещё. Опять же, рост под сто девяносто и косая сажень в плечах. Как-то раз, когда весь оперсостав Управления погнали на «Динамо» сдавать нормативы по физподготовке, довелось Кузину узреть ребят в раздевалке, что называется, с голым торсом. Это было нечто! Не зря, они, по их собственному признанию, четыре года, пока в «вышке» учились, из качалки не вылезали. Налитые мощью рельефные мышцы, пресс – стиральная доска, словом, всё то, что убийственно действует на дам. И уж, чем-чем, а вниманием противоположного пола братья обделены не были точно – на женщин они, судя по всему, производили неизгладимое впечатление и определённо пользовались у них успехом.

Чтобы в этом убедиться, далеко ходить не требовалось. Стоило кому-нибудь из близнецов заглянуть по какой-то надобности в канцелярию или машбюро – эти оазисы женственности в недрах большого мужского коллектива ГУВД – как всё без исключения сотрудницы оживлялись, расцветали буквально на глазах, и в их обычно сухо-деловитых голосах начинали проскальзывать воркующие нотки. Не приходилось сомневаться, что устоять перед мужским обаянием братьев Закупр им было затруднительно, чем те и пользовались. Давно известно, что заводить шашни по месту работы чревато, но по слухам, оба они уже успели отметиться несколькими любовными интрижками в стенах главка, не связывая, впрочем, себя какими-либо обязательствами, – обзаводиться семьями парни определённо не торопились. Слухи – они слухи и есть. Кузину даже в голову не приходило, проверять их достоверность, тем более, что ханжой ни в коем разе не был. Дело молодое. Ребята холостые – никому пока ничего не должны…

– Здорово, Борисыч! – раздалось сзади.

Пристрелка

Он обернулся. Близнецы стояли на лестничной площадке у него за спиной. Какие же они всё-таки одинаковые, в продолжение давешнего экскурса в не столь давнее прошлое, подумал Алексей Борисович, обмениваясь с парнями рукопожатиями. Даже костюмчики одного цвета – как будто нарочно подбирали, чтоб окончательно всех запутать и стать совсем уж неразличимыми. Хотя, нет конечно. Дело проще: фабрика «Большевичка», обшивавшая мужское население Москвы и области, разнообразием колера потребителя не больно-то баловала.

– Ты чего тут в одиночестве кукуешь? – спросил Олег.

Алексей Борисович был старше по возрасту, званию и должности, и столь вульгарное, на первый взгляд, обращение, могло показаться панибратским, если не сказать, хамским. Однако ничего подобного и в помине не было – парни своего патрона безмерно уважали. Это была лишь упрощённость, почти неизбежно возникающая между сблизившимися людьми по прошествии какого-то времени. Тем более, что близнецы не сами по себе, а с подачи самого Кузина, стали обращаться к нему на «ты», называя, как и большинство сотрудников отдела, попросту «Борисычем» – ему так было комфортнее.