скачать книгу бесплатно
Сор из избы решили не выносить, но на карьере молодого следователя отцы-руководители поставили жирный крест. Такие выходки в порядком прогнившей следственной среде не забываются и, уж тем более, не прощаются… А в придорожные милиционеры он подался, не иначе как по большой любви к быстрой езде. Ну, где ещё можно позволить себе при случае педальку газа в пол притопить, причём, на вполне законных основаниях?! Источник информации вполне заслуживал доверия, и Ершов нимало не сомневался, что примерно так всё и происходило, а потому, выслушав по телефону эту историю, поблагодарил рассказчика и решил, что неспроста ему этот Челноков так приглянулся. С характером молодой человек.
Потом, в качестве завершающего штриха, умудрённый опытом оперативник навёл справки в службе собственной безопасности ГИБДД. Там об инспекторе Челнокове не удалось выяснить ни-че-го, что являлось, скорее, моментом положительным. По крайней мере, ни в каких делишках с левыми техосмотрами, решением вопросов в пользу пьяниц за рулём или перерегистрацией краденых тачек, старший лейтенант замечен не был. Может, по мелочи и злоупотреблял, но за руку не ловлен… Вроде, нормальный парень, мысленно подвёл черту Ершов. Пора познакомиться поближе. Но сначала… Он с опаской покосился на Гришина, который уже с четверть часа как вернулся с только что приобретённой компактной кофе-машиной и теперь пытался заставить её работать. Получалось, судя по всему, не очень.
– Слышь, Андрей… – окликнул его Анатолий Михайлович. – Я тут, кажется, решил вопрос с доукомплектованием нашего экипажа.
– Не понял… – апатично отреагировал Гришин, занятый изучением инструкции. Похоже, сейчас он плохо воспринимал внешнюю информацию. – Ты это о чём?
– Не забыл ещё, что группа должна состоять из трёх человек? – вопросительно-назидательно напомнил Ершов.
Андрей, по-видимому, слегка очумевший от занимательного процесса освоения зарубежной бытовой техники ответил после небольшой паузы:
– Помню… Только, никак не соображу, при чём здесь экипаж?
– Как при чём? – Ершов даже растерялся и напомнил текст песенки ставшей чрезвычайно популярной после разгрома японцев на реке Халхин-Гол и у озера Хасан в тысяча девятьсот тридцать… Короче, давно это было. – Ну как же… Три танкиста, три весёлых друга – экипаж машины боевой…
– Да-а-а? – скептически протянул Гришин и абсолютно серьёзно спросил. – А как же «Четыре танкиста и собака»? Мне почему-то всегда казалось, что в танке должно быть четверо.
Ершов недоверчиво посмотрел на коллегу. Действительно уморился или придуривается?
– Да ну тебя! Совсем уже обалдел от своей кофеварки, – недовольно проворчал он, а потом подробно пересказал обстоятельства утреннего происшествия на дороге и в довершение протянул Андрею резюме на Челнокова, им же самим только что состряпанное. – На, посмотри! Как, на твой взгляд, сгодится?
Гришин быстро пробежал глазами текст.
– Если верить твоим выкладкам, то вполне приличный парень. Только с чего ты решил, что он нам подойдёт? Ты ж за ним наблюдал всего три минуты, да и то издали… Опять же, гаишник. Это ведь исключительно в ментовских сериалах, типа «Глухаря», вот так запросто, прыг-скок туда-сюда, из службы в службу… – он поморщился, с сомнением покачав головой, и спросил в лоб. – С какого перепугу ты за него радеешь?
– Интуиция, – односложно ответил Ершов, добавив. – Ну и, само собой, кое-какая информация…
Ссылки на интуицию оказалось достаточно, чтобы у Андрея моментально пропала охота ёрничать и задавать лишние вопросы, потому как, эта самая интуиция подводила Михалыча крайне редко, а на памяти Гришина таких прецедентов и вовсе не было. Он лишь пожал плечами, мол, тебе виднее, и спросил:
– А кандидат-то в курсе своих перспектив?
– Пока нет, – признался Ершов. – Я хотел сначала твоё мнение услышать. Мало ли… Вдруг у тебя возражения какие возникнут?
Андрей промолчал и принялся озираться по сторонам.
– Думаю, если что, и его и руководство убедить сумею, – по инерции продолжал озвучивать ход своих мыслей подполковник.
– Нисколько не сомневаюсь… – буркнул себе под нос Гришин, продолжая внимательно осматривать кабинет. Минуты через две Ершов не выдержал:
– Ну, что ты тянешь?! – нетерпеливо прикрикнул он. – Не нравится мой кандидат, так и скажи! А то, вытаращился как филин в никуда и помалкивает.
Андрей изобразил на лице озабоченность.
– Да, вот прикидываю, куда бы пристроить третий стол, чтоб не очень кабинет загромождать? – и с напускным возмущением прикрикнул на старшего товарища. – А ты мне, между прочим, мешаешь!
– Ну, думай, думай… – поспешил успокоить его Ершов.
Имелся у Гришина один пунктик – с завидным упорством он пытался избавить их, и без того не слишком просторный, кабинет от всего, что, по его мнению, было здесь лишним. Немедленно после ухода Колбина, он под шумок самовольно сплавил стол выбывшего из обоймы товарища кому-то из, якобы, сильно нуждающихся соседей. Свою волюнтаристскую выходку аргументировал просто: подселят к нам кого или нет – вопрос открытый, а захламлять помещение площадью пятнадцать квадратных метров лишней мебелью – непозволительная роскошь. И без того развернуться негде.
Впрочем, после акции с выносом стола особо просторнее не стало, поскольку в кабинете, действительно, накопилось многовато крупногабаритных предметов. Львиную долю места занимали не столько столы, сколько три массивных двухсекционных сейфа и, обитый потертой от времени кожей, диван неопредёлённого возраста. Но наличие сейфов диктовалось суровой необходимостью, а диван… Диван – это почти святое!
Он стоял здесь с незапамятных времён, и никому, даже такому ярому борцу за свободное пространство, как Гришин, не пришла бы в голову кощунственная мысль, счесть его здесь лишним. К тому же, иногда он – в смысле, диван – бывал, практически незаменим. При случае, на нём можно было прикорнуть на часок-другой во время утомительных суточных дежурств… А теперь вот Андрею предстояло, наступив на горло собственной песне и снова водворить в кабинете третий стол…
Так или иначе, но «добро» на кадровые перемены Михалыч от него получил, хоть, надо признать, и в весьма своеобразной форме. Уже неплохо – считай, полдела сделано, с облегчением выдохнул подполковник. Ну а дальше я уж как-нибудь сам…
– Эй, Челноков, погоди! – окликнул вернувшегося с поста инспектора дежурный и протянул листок с номером телефона. – Тебя спрашивал муровский важняк, какой-то подполковник Ершов. Просил перезвонить.
Олег взял бумажку, посмотрел сначала на неё, потом на часы.
– Полдевятого, – с сомнением констатировал он. – А не поздновато звонить-то? Рабочий день уже тю-тю…
Дежурный пожал плечами:
– Не знаю. Сказал, срочно. И потом, это ж розыск, а у них что день, что ночь!
Олег набрал указанный номер, и, когда на том конце ответили, поздоровался:
– Добрый вечер. Могу я поговорить с подполковником Ершовым?
– Можете. Слушаю вас, – ответил усталый голос.
– Это инспектор Челноков, – представился Олег. – Дежурный передал, что вы хотели со мной переговорить.
– Совершенно верно.
– Вы по поводу сегодняшней стрельбы? – напрягся, было, старший лейтенант.
– Ни в коем разе, – открестился собеседник. – Кстати, вам в связи с утренним инцидентом беспокоиться не о чем. Насколько мне известно, там никаких проблем не предвидится.
– Откуда вы знаете? – грубовато спросил инспектор.
– Ну, во-первых, я при этом присутствовал и сам всё видел… А кое-какой опыт в подобных делах у меня имеется.
– Понятно.
– А, во-вторых, я уже связался с кем нужно, и меня уверили, что расследование – чистая формальность.
– Забавно. – Усмехнулся Олег. – Вы…
Он замолчал, не зная, как обратиться к человеку на том конце провода. Тот подсказал:
– Анатолий Михайлович.
– Вы, Анатолий Михайлович, похоже, в курсе моих дел, куда больше, чем я сам. Не слишком ли много внимания вы уделяете моей скромной персоне?
– У меня работа такая – быть в курсе, – уклончиво заметил тот.
День выдался напряжённый, Челноков от сегодняшних перипетий порядком подустал, да и игра в «кошки-мышки» никогда не входила в список его любимых развлечений, поэтому он перешёл на официальный тон:
– У вас своя работа, а у меня – своя, товарищ подполковник… – начал он, намереваясь разом выяснить, зачем понадобилось какому-то важняку из розыска так плотно интересоваться сотрудником дорожно-патрульной службы, но Ершов его опередил:
– Вот как раз о вашем трудоустройстве я и хотел бы поговорить. Надо пообщаться, и как можно быстрее.
– А кому надо? – уточнил Челноков без обиняков. – Вам или мне?
– Пока, мне, – честно признался Ершов. – Но, хотелось бы верить, что в ближайшей перспективе, и вам тоже…
А и чудные же дела порой творятся в нашем стольном граде
Майор милиции Ванин, мужчина возрастной категории «около пятидесяти», и весовой «хорошо за сто», тяжело отдуваясь, выбрался из душного актового зала, где подполковник Федоркин только что закончил разбор полётов, роздал всем сёстрам по серьгам и вставил фитили в соответствующие… Ну, в общем, куда положено, туда и вставил… Кто ж его, сердешного, так накрутил-то? – сокрушался майор, стоя на крыльце и обмахиваясь фуражкой. Не иначе, как в управлении пропесочили по итогам полугодия…
Вышеупомянутый подполковник руководил деятельностью участковых уполномоченных ОДВ по Красносельскому району, то есть являлся непосредственным начальником старшего участкового Ванина, и, похоже, перед самым началом совещания с личным составом огрёб он от кого-то из вышестоящих руководителей по полной… Чего греха таить, отчётность в отделе всегда хромала – что правда, то правда. Так, ведь, и территория та ещё! Чего стоит одна площадь трёх вокзалов, которую давным-давно облюбовали бесчисленные кидалы и гопники. Ладно бы только свои, что называется доморощенные, донимали, так ещё регулярно наведываются кочующие по городам и весям гастролёры.
Ежу понятно, что все эти искатели легкой наживы – и местные, и залётные – с завидным постоянством вносят свою посильную лепту в ухудшение криминогенной обстановки. А в результате имеет место что? Совершенно верно – рост преступности, который напрочь портит показатели эффективности деятельности всего подразделения. Потому как, с раскрываемостью тоже беда – уголовный розыск собственными силами не справляется. Да и как тут справиться, когда по штатному расписанию в отделе должно быть, не меньше восьми оперуполномоченных, а в наличии имеется всего пятеро. Хоть разорвись – на всё рук-ног не хватит! Понятное дело, такое положение вынуждает начальство принимать решительные меры, то есть подключать к сыскной работе участковых, на которых помимо оказания всестороннего содействия розыску, висит ещё и работа с населением. Тут уж, нравится, не нравится, а впрягайся и тащи! Однако если опер – коренник, то участковый, как не верти – пристяжной, а достаётся за низкую раскрываемость им отчего-то поровну.
От общих безотрадных рассуждений Ванину стало до того муторно на душе, что он с тяжким вздохом приложил руку к левой стороне груди. Сердчишко, вон, пошаливает, отдышка, лишний вес… Подустал, опять же… Где уж тут хорохориться, когда пенсия на горизонте маячит, с грустью продолжал размышлять о своём пожилой участковый. Может, ещё и поэтому в последнее время всё чащё он стал оказываться в роли мальчика для битья? Понятно же, что без пяти минут отставники – народ безответный… Как правило, начальственная выволочка не вызывала всплеска негативных эмоций у закалённого рутинными неприятностями по службе майора, но в этот раз он что-то всерьёз распереживался.
Участковый даже поморщился, вспомнив разнос, который прилюдно учинил ему дорогой начальник. Совсем озверел Федоркин, как с цепи сорвался! Чего, спрашивается, взъелся?! Ведь, нормальный же мужик! Всегда мы с ним ладили, да и околоток мой – Ванин привык называть свой участок на старый, еще дореволюционный манер – неизменно примерным считался. Так нет же – и по мою душу докопался. Обидно. Главное, было бы из-за чего… Не отреагировал, видишь ли, на сигнал… Ну, Матрёна!.. Он недобро помянул виновницу полученной сегодня взбучки. И так её уламывал, и сяк, всё надеялся, угомонится… Шиш с маслом! Мало того, что не утихомирилась, так ещё не поленилась «телегу» накатать. Вот же, делать бабке нечего! А-а-а… Один хрен, ни от кого сочувствия не дождёшься – только и остаётся, что самому себе в жилетку поплакаться.
Придя к такому пессимистичному заключению, участковый одернул китель, напялил на потную лысину фуражку и, зажав под мышкой папку с чистыми бланками, решительно двинулся в сторону подведомственной территории. Не успел он отойти и полсотни шагов, как рядом, с визгом и скрежетом, притормозила раздолбанная милицейская «шестёрка». Совсем ещё молоденький сержант, высунувшись из открытого окна, широко улыбнулся и подмигнул пожилому участковому:
– Здорово, Лукич. Чего такой невесёлый?
– Кому Лукич, а для тебя, зелень безусая, я – товарищ майор. Понял? На крайний случай, Александр Лукич… – по инерции рыкнул Ванин, который в обычное время питал отеческую слабость к этому юнцу Сашке Стеблову – своему тёзке и, в общем-то, неплохому парнишке, временно прикомандированному к отделу из полка ППС. Уже второй месяц тот околачивался в конторе на правах разгонного водителя и успел наладить добрые отношения с большинством сотрудников. Сашка всегда готов был помочь: отвезти куда надо, ну и так – подсобить по мелочи. Он постоянно болтался в дежурке или где-нибудь поблизости и, в связи с неопределённостью своего статуса, а также в силу безотказности натуры, неизменно готов был поучаствовать в любом мероприятии – всё-таки, не так тоскливо протекал промежуток времени, именуемый рабочим днём. Быстро сообразив, что сержантик не при делах и спускать на него собак было бы, по крайней мере, несправедливо, Ванин тут же пошёл на попятный и принялся оправдаться:
– Извини, Санёк… От начальства ни за что, ни про что досталось, вот и сорвался.
Парень понимающе кивнул:
– Я в курсе – сам Федоркина вашего в окружную управу возил. Когда возвращались, он всю дорогу ныл, какую ему пилюлю прописали за ненадлежащую организацию работы подчинённых. Ну, говорит, вернусь, я им, в смысле, вам, – Стеблов кивнул на Ванина, – порку устрою, мало не покажется… По всему видать, устроил. Только тебе-то за что обломилось? Ты же у нас, вроде как, образцово-показательный?
– Да понимаешь, Санёк, есть у меня на территории пенсионерка одна. Я её уже лет пятнадцать знаю – живёт и живёт себе бабуля, божий одуванчик, тихо, мирно. Короче, до недавнего времени совершенно нормальная, не скандальная старуха была, а тут вдруг недели две назад заявляется ко мне и давай страшилки рассказывать. Так мол и так, Александр Лукич, стала я подмечать, что иной раз в сумерки под вечер, а то и среди бела дня, под моими окнами, вроде как из канализационного люка, человек вылезает… То никого не было, а потом гляну – вот он. И человек тот, вроде как, нерусский – смуглый, патлатый, бородка чёрная. Одёжа тоже какая-то чудная – весь чем-то белым обмотан, будто саваном. В общем, сделай чего-нибудь. Я – женщина одинокая. Боязно мне…
Ну, успокоил её, как мог. Не волнуйся, дескать, разберусь. Сам-то, понятное дело, даже и заморачиваться не стал – мало ли что бабке от скуки могло померещиться. По годам-то старушенция уже в двух шагах от маразма и прочих прелестей преклонного возраста находится… А если даже и вправду кого видела, так у нас этих средне-азиатских гастарбайтеров пруд пруди – за всеми не набегаешься. В общем, по-тихому спустил на тормозах… Трёх дней не прошло, она снова припёрлась в опорный с жалобой, что опять инородец тот под окнами шастает… Что хошь, говорит, делай, а от этой напасти меня избавь… Куда деваться, пошёл к пятому дому во Втором Красносельском… Знаешь хрущёвку, что на отшибе стоит возле бывшего хладокомбината? Ну, там ещё бетонный забор и рядом что-то вроде небольшого лесочка… – сержант задумался, припоминая, потом утвердительно кивнул. – Так вот, Матрёна, пенсионерка моя, в крайнем подъезде на первом этаже обитает, и под её окнами действительно заброшенный коллектор имеется, совсем рядом с домом. Нашёл я люк, про который она толковала, не поленился, крышку приподнял, внутрь заглянул. Колодец, как колодец. Скобы насквозь ржавые. Если кто туда и лазил, то лет десять назад, никак не меньше. Потом зашёл к ней, чтобы отчитаться, мол, никаких следов не обнаружил, наверное, привиделось… Она, вроде как, и сама уже сомневаться стала, а было ли что? В общем, посидели, чайку попили, за жизнь покалякали да распрощались. Я уж и думать забыл, а она вчера в дежурку заявление притащила, типа, Ванин не принимает меры… Вот я на совещании под горячую руку и попал… Скорее бы уж на пенсию, что ли… – мрачно закончил он своё повествование.
Стеблов, изобразив на лице сочувствие, постарался утешить старшего товарища:
– Так тебе вроде недолго осталось! Кстати, сколько?
– А-а-а… – досадливо отмахнулся участковый. – Без малого ещё полгода этой мороки.
Сашка белозубо улыбнулся.
– Ну, за шесть-то месяцев ты нарушителя покоя той пенсионерки, как пить дать, и найти, и обезвредить успеешь.
Участковый в сердцах сплюнул, и, махнув рукой, молча двинулся куда-то во дворы.
– Погоди, Александр Лукич! – со смехом крикнул ему вслед Стеблов.
– Да пошёл ты! – обиженно огрызнулся майор.
– Давай, хоть, подвезу, что ли… – примирительно предложил молодой милиционер. – Чего ты будешь зря ноги бить? А моя девочка нас за пять минут домчит.
Ванин остановился – сердиться всерьёз на этого оболдуя он не мог – и, обернувшись, скептически оглядел видавшую виды машину:
– Нашёл девочку! Скорее уж, бабушка! Её поди давно уже на свалке заждались.
Сашка не обиделся.
– Ну, бабушка или девочка, а, всё одно, лучше уж на ней, чем пешедралом. Садись и не бухти.
Несмотря на солидный возраст, машинка и впрямь оказалась шустрой, так что до места добрались быстро. Ванин, пыхтя, выбрался из тесноватого для его комплекции «жигулёнка». Предварительно показав молодому милиционеру окна зловредной пенсионерки, выходившие прямо на жиденький осинник, глухой высокий забор хладокомбината и злосчастный люк, он направился к подъезду. Стеблов увязался, было, следом, но участковый деликатно намекнул, что присутствие посторонних при беседе с Матрёной Егоровной нежелательно:
– Ты это, Санёк… Если не особо спешишь, здесь обожди. Я её сейчас уламывать буду, чтобы кляузу свою забрала. А в таком деле…
– Усёк – чай, не дурак, – понимающе отозвался сержант. – Давай-давай… Я пока тут потусуюсь, воздухом поды…
Слова вдруг застряли у него в горле. Лицо застывшего с раскрытым ртом парня вызвало у Ванина сильнейшее беспокойство.
– Эй, эй, эй… Сашка, ты чего? – засуетился он, решив, что парню поплохело. Мало ли что – всякое, ведь, бывает…
А тот просто никак не мог справиться с изумлением и лишь молча тыкал пальцем, указывая куда-то за спину участкового. Майор обернулся и тоже остолбенел. Возле того самого коллектора, из-за которого они собственно сюда и приехали, неожиданно возник молодой человек среднего роста, лет примерно двадцати. Правда, появился он не из люка, как живописала о том пожилая леди, а, вероятнее всего подошёл со стороны находившегося поблизости бетонного забора. Впрочем, с таким же успехом, этот товарищ мог вынырнуть из какого-нибудь подъезда пятиэтажки… Его типичная для уроженца Востока внешность целиком и полностью подходила под описание, выданное пенсионеркой. Смуглый, длинноволосый, бородатый… Да и одет он был, весьма своеобразно. Чересчур уж неподходящий для нашей местности наряд молодого человека состоял из белых широких шаровар и такого же цвета короткого, едва прикрывающего колени, халата, туго перетянутого малиновым поясом. На голове у него красовался аккуратный белоснежный тюрбан. Ванин такое видел только в индийском кино…
– Ни фига себе! Прям, Боливуд какой-то, – пробормотал он. Потом сработал профессиональный рефлекс, и участковый с металлом в голосе громко окликнул экстравагантного незнакомца. – Гражданин, постойте!
Узрев стражей порядка, тот повёл себя, как и полагается человеку, не ладящему с законом – развернулся и, бросился бежать через лесок, петляя меж осиновых стволов.
– Стоять! – гаркнул ему в след Ванин, хотя, по опыту отлично знал, что это не сработает.
Майор собрался, было, припуститься за беглецом, но Стеблов, который, наконец, вышел из столбняка, ухватил его за плечо:
– Брось, Лукич! Куда тебе за ним угнаться? Не суетись. Давай в машину. Сейчас мы его перехватим – никуда не денется.
Они быстро запрыгнули в «шестёрку», и тут Сашка показал всё, на что была способна его развалюшка. «Жигуль» надрывно фыркал, скрипел, потрескивал, но всё же катился довольно резво. Подпрыгивая на неровностях, машина буквально летела мимо гаражей и помоек. Какими-то задворками сержант упорно продвигался к одному ему известному конечному пункту. Ванин не без оснований опасаясь, что от такой езды великовозрастное авто может в любой момент рассыпаться на запчасти, сидел, напряжённо вцепившись в сиденье. Гонка по разбитому асфальту продолжалось до тех пор, пока дорожка не упёрлась в очередной серый забор, сооружённый из бетонных плит. Сашка резко затормозил.
– Тут его дождёмся, – лаконично пояснил он.
– С чего ты взял, что он именно здесь объявится? – недоверчиво спросил участковый.
– Я недавно с ребятами из розыска в перехвате одном участвовал. Ну, они, на всякий случай, показали возможные пути отхода, – признался Стеблов. – Прямиком сюда прискачет – даже и не сомневайся.
В ответ Ванин только хмыкнул. Чтобы убедить его в обоснованности своих предположений сержант, привёл пару неоспоримых доводов:
– Сам прикинь, на людные улицы он не сунется – побоится. Не к метро же ему идти в такой приметной одежонке? А через тот лесок кроме как сюда, попасть больше некуда. Не боись, старик, ещё как объявится.
– Ну, ну… – скептически проворчал майор, вылезая из машины. – Ты, кстати, имей в виду, что он пока ничего такого не натворил.
– Да знаю я, – отмахнулся Стеблов, высовываясь из открытого окна и закуривая. – Сам разбирайся.
