Коллектор

скачать книгу бесплатно


– Никак нет, товарищ генерал! – избыточно бодро отреагировал он.

– Тогда бери ручку, – велел Изотов и, сверившись с записью на листке, продиктовал начинающему оперативнику фамилию, имя, отчество и еще кое-какие данные человека, о котором после состоявшегося несколько минут назад разговора ему захотелось разузнать все, что только возможно.

– Срочно установи, кто он, что он. Пошарь по базам. Собери первичку. Обобщи. Через час справку мне на стол, – озадачил генерал молодого сотрудника и отключился, нимало не сомневаясь, что тот немедленно кинется выполнять его поручение, – авторитет Изотова был непререкаем.

И вот теперь, ознакомившись с не бог весть какой содержательной и подробной справкой – Каблуков отработал в Управлении всего ничего и набить руку в составлении документов такого рода еще не успел – Олег Дмитриевич в задумчивости мерил шагами кабинет. Так ему лучше думалось. Он прикидывал, сопоставлял, взвешивал. Что-то в этом есть, рассуждал генерал. Вопрос – что? И стоит ли игра свеч? Вполне ведь может статься, что под заманчивой оберткой окажется пустота, пшик, что не раз бывало. Опять же – кому поручить? Наконец генерал пришел к некому решению. Круто развернувшись, он возвратился за стол и, нажав клавишу переговорного устройства громкой связи, совсем не начальственно попросил:

– Ирина Артуровна, а где у нас Осипов?

Подобный выбор говорил о многом – Сергей Осипов был одним из лучших оперативников в управлении.

– Сейчас выясню, Олег Дмитриевич, – отозвался женский голос.

С тех пор, как в придачу к генеральским лампасам он получил приемную с секретаршей, не было случая, чтобы Ирина Артуровна – дама в зрелых летах, чрезвычайно ответственная, – оставила свой пост раньше, чем шеф покинет кабинет. Что же касается Осипова, то он запросто мог в этот час оказаться вне пределов лубянского здания. И вовсе не потому, что стремился поскорее попасть домой к жене и детям, хотя личную жизнь после 19:00 никто не отменял. Просто, в отсутствие каких-либо авральных мероприятий, оперативная работа на благо государственной безопасности предполагала высокую степень самостоятельности, так что в данный конкретный момент майор мог находиться где угодно.

Из своего угла часы серией ударов напомнили об истечении очередного часа. Девять, механически отметил про себя генерал и, вспомнив об обещании вернуться домой вовремя, чертыхнулся. Жена, ужин, ужас! – промелькнуло у него в голове именно в такой последовательности. Машка меня убьет. Если даже прямо сейчас сорвусь, меньше чем за час не доеду, а я, старый дурень, еще и Осипова разыскать велел. Вот чего, спрашивается, с этой темой захороводился? Ведь, никакой же срочности: преспокойно и завтра бы все прокачал. Оставался шанс, что сотрудника, которого он собрался озадачить, не окажется на месте. Тогда можно будет дать себе отбой без потери лица, и бегом домой…

– Осипов у себя, – голосом Ирины Артуровны сообщило переговорное устройство, развеяв слабую надежду на хотя бы относительно благополучный выход из ситуации с ужином. – Вызвать?

– Разумеется, – вздохнул Изотов, осознав, что обратной дороги нет, и путь к отступлению отрезан.

Жене звонить не стал. Подумал: свалю задержку на руководство. Дескать, неожиданно выдернули на ковер и всякое такое, авось и прокатит.

– Ирина Артуровна, еще одна просьба… – обратился он к переговорному устройству.

– Не беспокойтесь, – опередила его секретарша. – Если позвонит жена, скажу, что вас срочно вызвали наверх.

– Вот именно, – кивнул Изотов.

Вскоре на пороге кабинета появился Осипов, молодой, подтянутый. Впрочем, молодым он был только в сравнении с пятидесятидевятилетним генералом, тридцать шесть ему уже минуло.

– Разрешите войти? – спросил он.

– Считай, разрешил, – в присущей ему грубоватой манере отозвался Изотов. – Проходи, Сергей Евгеньевич. Присаживайся.

Майор опустился на стул, стоявший подле генеральского стола.

– Ну как, готов подполковничьи погоны примерить? – полюбопытствовал Изотов, намекая на ожидаемый со дня на день приказ о присвоении очередного звания группе сотрудников, в число коих входил и Осипов.

– Я, как пионер, всегда и ко всему готов, товарищ генерал, – ответил тот, прекрасно понимая: не за тем его генерал вызвал, чтобы поинтересоваться моральной готовностью пока еще майора в скором времени стать подполковником.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул Олег Дмитриевич и протянул ему ту самую справку, с которой недавно сам ознакомился. – На-ка вот, взгляни.

Осипов читал и, по мере того как вникал в содержимое документа, все больше недоумевал: что тут могло заинтересовать тертого волчару Изотова? Фигурант-то в целом мало чем примечателен. Ну, репатриант. Так в жизни всякое бывает. По роду занятий, тоже ничего такого-этакого из ряда вон: руководитель консалтинговой фирмы с очень и очень приличной официальной заработной платой. Правда, пока непонятно, чем занимается сама контора, ну так это еще не повод. Тем более что, судя по выписке из налоговой, она с завидной регулярностью производит отчисления в бюджет в полном объеме и в строгом соответствии с действующим законодательством. Все бы так себя вели, и России-матушке никакие кризисы не были бы страшны. Проживает фигурант в ближнем Подмосковье в арендованном особняке. Конечно, без малого девятьсот квадратов жилой площади и полтора гектара земли – несколько вызывающе, но с договором аренды полный порядок, не придерешься. Словом, на первый взгляд, ничего криминального.

Однако, будучи опытным оперативником, майор обратил внимание на то, что сведения, изложенные в справке, поверхностны, сыроваты, сразу видно, на скорую руку стряпались, и воспринимать их следует критически. Понимал он и другое: если тебя выдергивают в десятом часу вечера к дорогому руководителю – это неспроста, и все идет к тому, что не кому-нибудь, а именно тебе предстоит ох как потрудиться, дособирая информацию о фигуранте, дабы можно было сделать относительно оного более обоснованные выводы.

А еще за те семь лет, что Осипов работал под началом Изотова, он, насколько это вообще возможно, изучил своего шефа: Олег Дмитриевич отличался просто-таки феноменальным чутьем и если уж проявлял к кому-то или чему-то повышенный интерес, девяносто девять процентов за то, что это не пустышка. Не иначе у него имеется что-то очень веское в загашнике. Дочитав справку, Осипов вопросительно воззрился на начальника Управления.

– Есть какие-нибудь мысли? – вместо пояснений спросил тот.

Все ясно, внутренне резюмировал майор, подсказок не будет. Впрочем, он не особо-то и рассчитывал на них: Изотов не имел привычки раньше времени раскрывать карты.

– Дадите пару недель, глядишь, какие-нибудь и появятся, – обтекаемо ответил Осипов.

– Неделя, – рефлекторно распополамил запрошенный срок генерал, считавший, что подчиненных следует держать в тонусе и не позволять им расслабляться, пусть даже никакой спешки нет.

Спасибо, что не к завтрашнему утру, мысленно поблагодарил его Осипов, для которого ход начальственных мыслей относительно сроков исполнения поручений был очевиден. Отсюда и золотое правило: не стесняйся и запрашивай в два раза больше, чтобы получить то, на что рассчитывал.

– Разрешите идти? – спросил майор.

– Иди, – позволил генерал, отпустив его с миром, и механически бросил взгляд на часы. 21:49, печально констатировал Изотов. Вот тебе и ужин в узком семейном кругу. Он испустил тяжкий вздох.

Едва ли кто-нибудь станет оспаривать тот факт, что Россия всегда была, есть и, по всей вероятности, долго еще будет, страной с весьма своеобразными правовыми традициями. Иначе говоря, у нас, согласно известной присказке, при желании можно докопаться хоть до телеграфного столба. Но Осипов был не из тех, кто в поисках реального или мнимого компромата наводит тень на плетень. Он привык добросовестно собирать информацию, беспристрастно ее анализировать и делать выводы, хотелось верить, что объективные. Выполняя поручение Изотова, майор потрудился на совесть: выгреб на свет божий все, что только смог, для чего пришлось прибегнуть к помощи коллег из ближнего зарубежья и серьезно тех поднапрячь. Но, как бы там ни было, по истечении недельного срока, отведенного генералом, майор готов был во всеоружии предстать пред светлые очи начальства с изложенной на бумаге квинтэссенцией своих оперативно-розыскных усилий. Однако прежде чем отправиться с докладом к руководству, он, повинуясь выработанной годами привычке, еще раз внимательно прочел составленный документ, чтобы произвести окончательную оценку дела рук своих.

Вадим Павлович Гулов – таковы были ФИО заинтересовавшего генерала человека – родился в 1984 году в Москве, однако, в силу стечения обстоятельств, сделался гражданином Казахстана, что, в общем-то, в те времена было делом обычным. Никто ведь и предположить не мог, что «великий могучий Советский Союз», как пелось в гимне, может развалиться. Страна победившего социализма казалась чем-то незыблемым. Русские, украинцы, белорусы со спокойной душой оправлялись на жительство и работу в братские среднеазиатские республики, оседали там и чувствовали себя как дома, резонно полагая, что в любой момент смогут запросто без проблем вернуться на историческую родину, что, в общем-то, подтверждалось житейской практикой.

Но грянул девяносто первый, и все сильно осложнилось. Реалисты сразу смекнули, что, чем быстрее они уберутся из неожиданно появившихся на политической карте мира новых национальных государств, ранее бывших задворками сперва Российской, а потом Советской империи, тем лучше. И оказались совершенно правы, потому как оптимисты, в наивной надежде на лучшее, задержавшиеся там, упустили момент, когда можно было относительно безболезненно вернуться в Россию. К сожалению, слишком многие из них на собственной шкуре испытали все прелести всплеска национального самосознания в бывших советских республиках. Хорошо еще если их, бедолаг, едва ли не голых и босых, со временем всего лишь выкинули прочь, как неугодный новому государству отработанный материал, но ведь немало было и таких, кому не повезло чертовски – их просто физически уничтожили…

Воспоминания о бедах, выпавших на долю многих и многих соплеменников – самых обычных, ни в чем неповинных людей, которых накрыло шквалом обломков после крушения Советского Союза, – всколыхнули в душе майора не самые добрые чувства. Осипов имел на сей счет собственное суждение, которого твердо придерживался. По его мнению, власть предержащие товарищи, которые допустили, а может, и сами спровоцировали ту теперь уже четвертьвековой давности геополитическую катастрофу, по-хорошему, должны были бы ответить за последствия. Однако чаша сия их благополучно минула – никто, ни за что так и не ответил. За державу обидно, со вздохом напомнил себе Осипов слова кинотаможенника Верещагина, возвращаясь к содержанию справки.

Итак. Родился Вадим Гулов в 1984-м в семье московских студентов третьекурсников, губкинцев, как называли студентов Московского института нефтехимической и газовой промышленности имени Губкина. Закончив через два года учебу они вместе с крошкой-сыном по распределению отправились трудиться на нефтепромыслы Мангышлака в Казахскую ССР. Существовала в Стране Советов такая бесправная категория, как молодые специалисты, по закону обязанные отработать после получения диплома о среднем специальном или высшем образовании три года там, где их профессиональные знания будут востребованы. Куда только

(я бы оставил) подневольных не загоняли. Родители фигуранта были именно такими молодыми специалистами. Впрочем, сетовать на судьбу им не приходилось. Гуловым довелось принять самое деятельное участие в запуске Алатобинского нефтяного месторождения, после чего дела семейства уверенно пошли в гору, особенно у отца – Павла Сергеевича, который выбился в заместители директора предприятия республиканского значения «Мангышлакнефть». Супруга же его, Ольга Николаевна, не слишком стремилась к карьерному росту и довольствовалась меньшим – должностью ведущего специалиста геолого-технологических исследований нефтяных и газовых скважин. Пока родители вкалывали, отвоевывая у недр Прикаспия «черное золото», Вадик рос, ходил в ясли, в садик, в школу.

Вместе с ним неуклонно росло материальное благополучие семьи: более чем приличные зарплаты родителей, четырехкомнатная квартира в центре Актау, личная «Волга». Да и отношение к приехавшим из других республик специалистам здесь было вполне себе дружелюбным. Даже после того, как в декабре девяносто первого случилась независимость, жизнь Гуловых и прочих не-казахов не претерпела никаких перемен: работали себе и работали. Казахстан оказался едва ли не единственным новообразовавшимся государством на территории почившего в бозе СССР, где первые годы после обретения суверенитета не были отмечены какими-либо гонениями в отношении представителей бывшей метрополии.

И все же отношение к русским в бывших союзных республиках медленно, но верно ухудшалось. Их мало-помалу начали вытеснять сперва с руководящих постов, а потом и вообще отовсюду. Политологи, вероятно, окрестили бы это явление ползучим национализмом. Дошла очередь и до Гуловых. Должность матери, не особо утруждаясь комментариями, попросту сократили. Отца не уволили, однако в 2002-м под надуманным предлогом понизили до главного инженера, еще через годик перевели в рядовые инженеры-нефтяники. Совершенно очевидно, чем завершилась бы его карьера, не случись в 15 километрах от Актау злосчастное ДТП, в котором отец и мать Вадима Гулова погибли. Едва ли в этом присутствовал злой умысел. Пьяный водитель самосвала на перекрестке протаранил их «Волгу», был задержан на месте и получил причитающийся ему тюремный срок.

Вадим тогда в городе не было – он находился за тысячу верст от места трагедии. Дело в том, что по достижении семнадцатилетнего возраста, юноша, решив пойти по стопам родителей, уехал в Атырау, где поступил в университет нефти, уже третий год жил там в общежитии и навещал папу с мамой только на каникулах. А в тот злополучный день он сдавал последний экзамен летней сессии… Такая вот грустная загогулина нарисовалась.

Смерть близких – тяжелое горе, но все же не крушение мира. Осиротевшему парню нужно было как-то жить дальше, и он продолжил обучение в университете. Мало того, что студенту-очнику и так без родительской поддержки пришлось несладко, так еще и русофобские настроения в Казахстане к тому времени расцвели махровым цветом. Но, как ни странно, Гулов, будучи лишь твердым середнячком, который никогда звезд с неба не хватал, да к тому же еще, так сказать, инородцем, умудрился доучился и получить в 2005 году заветный диплом. Впрочем, это не помогло молодому человеку вписаться в новую казахскую действительность – места в ней ему не нашлось.

О том, чем он занимался по окончании вуза, коллеги Осипова из Комитета национальной безопасности Казахстана ничего путного сообщить то ли не пожелали, то ли действительно не смогли, кокетливо отписавшись в том смысле, что В.П.Гулов в госучреждения по вопросу трудоустройства не обращался. Понимай, как хочешь: может, выпускник престижного по местным меркам вуза, имевший несчастье родиться в русской семье, прекрасно сознавал полную бесперспективность обращения в эти самые госучреждения, и потому туда даже не совался, а может, что вероятнее, его к ним на пушечный выстрел не подпускали.

Хотя, тамошние чекисты действительно могли банально не иметь никакой информации на сей счет, что легко объяснимо – до того ли. С развалом Союза в спецслужбах всех вновь образованных суверенных государств, довольно долго царили бардак и кадровая чехарда, понятное дело, не самым лучшим образом сказавшиеся на качестве работы этих органов. Как бы то ни было, но никаких претензий к Вадиму Гулову, только-только вступавшему тогда во взрослую жизнь, у казахских комитетчиков не было – не представлял он для них интереса.

Зато, из ответа явствовало, что ни о какой его профессиональной самореализации и речи быть не могло. Молодой человек, видимо, безуспешно искал себе применение где и как только мог, и, вероятнее всего, перебивался случайными заработками. Вполне логично, что, промыкавшись так несколько лет и осознав полнейшую безнадегу своих потуг выжить в Казахстане, он пришел к закономерному итогу: продал за бесценок родительскую квартиру и в конце 2012 года подал в соответствующие органы заявление с просьбой о принятии в гражданство России в упрощенном порядке, на что, как урожденный москвич, имел полное право, и по истечении установленного законом срока сделался гражданином Российской федерации.

С тех пор минуло больше двух лет. Официальной подругой жизни он пока не обзавелся. Что же касается карьерного роста, тут просто-таки сказка-сказка. По состоянию на сегодняшний день репатриант из Казахстана Вадим Павлович Гулов твердо стоял на ногах как весьма успешный бизнесмен. Учрежденная им фирма «Компликейтид кейс» востребована, да еще как. Юридический и финансовый консалтинг. В списке деловых партнеров сплошь солидные организации. В общем, жизнь удалась! Логичному объяснению такие вещи плохо поддаются, однако новейшая российская история знавала взлеты и покруче. Опять же даже самые расчудесные бизнес-достижения еще не повод подозревать человека в чем-либо. Тем более что с формальной стороны в делах у него полный ажур: обширная договорная база, исключительно безналичные расчеты, своевременная уплата налогов, словом, и захочешь, не придерешься.

Проверка по оперативным учетам российских и зарубежных спецслужб, с которыми ФСБ на взаимовыгодных условиях поддерживала добрые отношения, увы, ничего не дала: ни имени, ни физиономии, ни отпечатков пальцев Гулова там не обнаружилось… Вспомнив, скольких усилий ему это стоило, майор с усмешкой покачал головой. Невелика премудрость – послать запрос. Но это только на первый взгляд. Взять хоть бы фотографии фигуранта. Можно было бы, конечно, воспользоваться теми, что осели в официальных учреждениях, однако на них человек, как правило, крайне редко сам на себя похож. Осипов пошел другим путем. С благословения Изотова в первый же день установил за Гуловым наружное наблюдение. Понятно, что он не рассчитывал таким образом выяснить нечто сенсационное. Все куда проще: ребята из «наружки» нащелкали кучу свежих фотографий – выбирай, что больше соответствует оригиналу.

Добыть образцы, научно выражаясь, отпечатков папиллярных узоров пальцев рук, – тоже отдельная история. Не мудрствуя лукаво, получить в каком-нибудь архиве дакто-карту новоиспеченного россиянина, каковым являлся Гулов, нельзя – таковой попросту не существует. Казалось бы, сколько лет уже во всех инстанциях мусолят тему о необходимость введения обязательного дактилоскопирования всех иностранцев, прибывающих на территорию России, в том числе и соискателей гражданства, а воз и ныне там. Вот и вертись как хочешь. Оставался единственный способ решения проблемы. Если интересующий тебя человек не сидит сиднем в четырех стенах и покидает дом хотя бы изредка, он непременно к чему-то прикасается и оставляет следы своих пальчиков на самых разных предметах: на чашках, ложках, дверных ручках, да мало ли на чем. Слава богу, в «наружке» хлопцы ушлые: выявить и зафиксировать такие следы – для них вопрос часов, в крайнем случае, дней. Выручили они и в этот раз – с задачей справились, причем так, что клиент ни сном, ни духом.

Дальше – больше. Мало просто запустить механизма проверки, нужно еще оперативно ответ получить. Пришлось воспользоваться административным ресурсом Изотова, который своим авторитетом, обеспечил сверхсрочность прохождения документа через отечественные и зарубежные бюрократические препоны. В итоге вместо обычного месяца, реакция последовала всего-то через трое суток. Результат проверки по всем направлениям оказался отрицательным: никакого компромата, никаких претензий из-за кордона, да и двухгодичное пребывание Вадима Гулова на территории РФ не было отмечено какими-либо административными или уголовными правонарушениями с его стороны. Нормально. Если даже предположить, что Гулов – хорошо законспирированный вражина, он же не какой-нибудь матерый уголовник или экстремист, на котором штампа ставить негде, чтобы засветиться везде и всюду, а совсем наоборот, заинтересован в поддержании имиджа добропорядочного гражданина.

Словом, перелопатив кучу документов, Осипов пришел к выводу: в прошлом и настоящем человека, заинтересовавшего Изотова, ничего явно подозрительного, во всяком случае, такого, что бросалось бы в глаза, – нет. Единственное несоответствие, за которое зацепился глаз опытного оперативника, – печать отдела ЗАГС Черемушкинского района Москвы в свидетельстве о рождении. В 1983 году этот район был переименован в Брежневский, а в 1988-м вновь стал Черемушкинским. Гулов родился в 84-м, следовательно, печать в документе должна была принадлежать уже Брежневскому загсу. Но это смахивало на обычную бюрократическую оплошность. Скорее всего, кто-то по невнимательности воспользовался старой печатью, и не более того…

Меньше чем через час Осипов подробнейше изложил своему руководителю все, что сумел выяснить за неделю кропотливой работы. Отстрелявшись, он вопросительно воззрился на генерала в надежде, что тот выложит на стол припрятанного в рукаве джокера. Ну не могло такого быть, чтоб Изотов не имел про запас какого-нибудь мощного аргумента. Не просто же так – чисто из праздного любопытства – вцепился он в этого Гулова. Впрочем, если генералу и было что сказать, он с этим не спешил. Судя по сосредоточенности, отчетливо обозначившейся на генеральской челе, Олег Дмитриевич осмысливал услышанное и сопоставлял с чем-то, одному ему ведомым, а закончив, спросил:

– Небось голову ломаешь, с какого вздумалось начальству тебя поднапрячь?

Майор никак не отреагировал. Вопрос был риторический. И так понятно: знать, чего ради трудишься, не помешало бы.

– Первопричина – неконкретная и маловразумительная информация из абсолютно надежного источника… – сделав ударение на словах «абсолютно надежного», сказал Изотов, не удосужившись уточнить, что это была за информация, и добавил: – …Плюс моя чертова интуиция! Сам видишь, пассажир, мягко говоря, неординарный. Недавний гражданин Казахстана. В двенадцатом году возвратился на историческую родину. Никто и звать никак, и всего за пару лет из грязи в князи? Процветает на консалтинге? Да еще и… – тут генерал осекся, видимо, по каким-то соображениям, по-прежнему не решаясь пролить свет на некоторые подробности, и деловито констатировал: – Словом, сомнения есть. Хотелось бы их развеять.

Побарабанив пальцами по столу, Олег Дмитриевич, словно вспомнив о чем-то, внезапно выдвинул верхний ящик и заглянул внутрь. После чего на лице его обозначилось нечто, похожее на изумление. Такая реакция что-то да значила – обычно Изотов умело скрывал свои эмоции.

– Вот, значит, как. Ну что ж, на ловца и зверь… – пробормотал он, чем окончательно сбил с толку подчиненного. Задвинул ящик и только после этого наконец снизошел до пояснений: – Тогда послушай меня…

Есть-таки джокер! – мелькнуло в голове Осипова, довольного тем, что не обманулся – наконец-то шеф соизволил приподнять завесу тумана. Следующие несколько минут Изотов неторопливо говорил, а Осипов внимательно слушал, становясь все задумчивее и задумчивее.

– Понимаю, что ситуация далека от заурядной, – заканчивая свой монолог, резюмировал генерал, – но отработать нужно, мало ли… Вопросы?

– Вопросов нет, – ответил оперативник и, осененный пришедшей на ум идеей, поспешно прибавил: – А вот одна дельная мысль возникла.

– Выкладывай! – приказал Изотов.

Майор упрашивать себя не заставил – четко и сжато изложил суть предложения. Дослушав, генерал одобрительно кивнул.

– Действуй! Вперед и с песней, как говорится! – напутствовал Изотов и предостерег напоследок. – Но никакого официоза. Будет результат, задним числом все оформим. А пока ни-ни – чтоб ушей нашей Конторы и близко не торчало.

– Не впервой, товарищ генерал, – уверил руководителя подчиненный.

Компромисс

Эдуард Васильевич Кирюшкин являл собой образчик железобетонного спокойствия и невозмутимости. Солидность, благородная седина, величавая неспешность в движениях – все в этом немолодом уже человеке располагало к доверию. Иначе, собственно, и быть не могло. Руководитель коллекторского агентства с жизнеутверждающим названием «Надежда» просто обязан был демонстрировать непоколебимую уверенность в собственных возможностях, дабы вселить эту самую надежду в тех, кого превратности судьбы вынуждали прибегнуть к его услугам. Общеизвестно ведь, что клиенты подобных организаций – люди, отчаявшиеся урегулировать свои долговые проблемы традиционными способами, для которых обращение к коллекторам становится последним шансом.

Впрочем, из договора займа, чтением которого Эдуард Васильевич занимался в настоящий момент, вовсе не следовало, что сидящий напротив него человек – беспомощная жертва обстоятельств. Скорее наоборот, этот «фрукт» выступал в роли недобросовестного партнера, вознамерившегося нарушить свои же собственные обязательства и кинуть заемщика. Нет, формально-то все в порядке – соглашение оформлено должным образом, однако… Эдуард Васильевич слишком хорошо знаком был с изнанкой такого рода претензий и почти не сомневался, что ему предлагается на вполне легальных основаниях поучаствовать в банальном рейдерском захвате или, проще говоря, в «отжиме» бизнеса относительно законным способом.

В отличие от главы агентства, который оперировал пусть и обоснованными, но пока лишь предположениями, визитер – мужчина под пятьдесят самой непримечательной наружности, лысый, как бильярдный шар и такой же округлый, – отлично сознавал всю, мягко выражаясь, неприглядность своей затеи. Отчего, по-видимому, и пребывал в состоянии сильного нервного напряжения. Он ерзал на стуле, суетливо озирался по сторонам и время от времени лихорадочно потирал руки – словом, испытывал сильный душевный дискомфорт. Честно говоря, Эдуарду Васильевичу жуликоватого вида посетитель был малосимпатичен, но коли уж ты занимаешься урегулированием спорных имущественных – денежных – вопросов, не до жиру. Бизнес есть бизнес. А непреложный закон любого бизнеса гласит: клиент всегда прав, а даже если и не прав, он – твой клиент, и ты обязан отстаивать его интересы. Сейчас перед ним сидел вероятный клиент, причем весьма вкусный в переносном, разумеется, смысле этого слова.

Руководствуясь этим рациональным соображением, Кирюшкин предпочел закрыть глаза на моральный облик обратившегося к нему за помощью мячикоподобного господина и спокойно просматривал предоставленный тем договор займа с сопутствующими документами лист за листом, пока не проштудировал их до конца.

– Что ж, Игорь Николаевич, – насыщенным баритоном резюмировал коллектор, дочитав последнюю страницу, – документальная сторона в порядке, объем долгового обязательства вполне приемлем, и, стало быть, мы готовы взяться за решение вашей проблемы. Одного не понимаю: почему бы вам не обратиться в суд напрямую? Дело-то беспроигрышное.

На это, казалось бы, безобидное замечание посетитель отреагировал несколько странно: вздрогнул и опасливо поежился. Почувствовав, что своим логичным в общем-то вопросом он внес избыточное смятение в душу потенциального потребителя коллекторских услуг, Эдуард Васильевич поспешил нейтрализовать возникшую наэлектризованность:

– Хотя, я вас прекрасно понимаю, – как ни в чем не бывало продолжил он тем же ровным голосом. – Кому нужна эта морока? Исполнительное производство ниже всякой критики… – Кирюшкин скривился в презрительной гримасе, – долго, нудно, да и вообще…

Игорь Николаевич закивал на манер китайского болванчика, из чего можно было сделать вывод, что он руководствовался примерно теми же соображениями, направляя свои стопы сюда, а не в храм правосудия.

– Логично. Опять же, хозяин – барин, – одобрительно прогудел Эдуард Васильевич. – Однако вернемся к сути.

Он изобразил на лице задумчивость, словно вспомнил, что чуть было не упустил из виду нечто значительное, и, как бы ненароком, поинтересовался:

– Вы уже знакомы с нашими расценками?

На сей раз Игорь Николаевич отрицательно помотал головой и, достав из кармана носовой платок, отер им вспотевшее лицо.

– В вашем случае, учитывая высокую вероятность возврата… – Эдуард Васильевич взял паузу с таким видом, будто что-то подсчитал в уме, и сообщил. – Это обойдется вам в двадцать пять процентов от суммы долга.

– Так много?! – не удержался от изумленного восклицания посетитель.

Эдуард Васильевич был холоден, словно айсберг. На его бесстрастном лице не отразилось ровным счетом ничего, потому как к подобной реакции на озвученную стоимость услуг агентства он привык.

– Понимаю, – сочувственно пророкотал Кирюшкин и цинично уверил: – Будь ситуация сложнее, мы не постеснялись бы взять и больше. Наши услуги не дешевы, но обратимся к цифрам. Эффективность нашей деятельности чрезвычайно высока: неуспех укладывается в статистическую погрешность. За пять лет мы не справились со своей работой лишь однажды. Да и то, по независящим от нас причинам: заемщик, знаете ли, скоропостижно скончался…

При этом Эдуард Васильевич посмотрел на посетителя таким по-детски невинным взглядом, что Игорю Николаевичу со всей возможной отчетливостью сразу стали очевидны причины упомянутой скоропостижности, так, во всяком случае, ему показалось. Разыгравшееся воображение нарисовало картину жестокой расправы с неуступчивым должником за отказ от конструктивного диалога… Справедливости ради, следует уточнить, что в действительности все обстояло несколько иначе. Человек, о котором шла речь, и вправду умер, но никак не благодаря действию или бездействию «Надежды». Он попросту подавился на фуршете оливкой, обязательной для мартини драй, а врачебная помощь, как водится, малость припоздала. Но в качестве рекламного хода упоминание о том несчастном случае неизменно срабатывало, оказывая на всех без исключения потенциальных клиентов самое благотворное воздействие, и Кирюшкин, что греха таить, беззастенчиво этим пользовался. Сработало и на сей раз. Тут ведь главное – не переиграть. Достаточно намека, что и было сделано. А потому Эдуард Васильевич, как бы невзначай, плавно перевел разговор в иную плоскость.

– Вам должно быть известно, что целенаправленно мы себя не рекламируем, – как можно индифферентнее констатировал он. – Предпочитаем по старинке – от клиента к клиенту. Так, знаете ли, надежнее. Вот и вы пришли не с улицы, а по рекомендации, – напомнил Эдуард Васильевич. – И наверняка перед тем как обратиться к нам, вы поинтересовались у людей, посоветовавших вам, прибегнуть к нашей помощи, что представляет из себя наша организация и какова результативность ее деятельности?

Игорь Николаевич снова кивнул, облизав пересохшие губы, и промокнул платком повлажневшую от пота лысину. Видя, что тот все еще пребывает в сомнении, Кирюшкин продолжил психологическую обработку:

– Впрочем, если вас не устраивают наши расценки, можете обратиться в любое другое агентство, – как можно равнодушнее предложил он визитеру, с некоторой небрежностью чуть отодвинув от себя, лежавшие на столе бумаги. Дескать, вольному воля. Я ни на чем не настаиваю, но и себе цену знаю.

Это был старый испытанный прием, к коему Кирюшкин прибегал, видя, что клиент балансирует на грани и требуется лишь легонько его подтолкнуть в нужном направлении. Опытный коллектор почти не сомневался, что дожмет этого субчика, и предпринятая им провокация действительно возымела действие.

– Нет-нет! – Игорь Николаевич, протестующе, замахал коротенькими ручками и, видимо, смирившись с предлагаемыми условиями, торопливо затараторил: – Меня все устраивает. Качественная услуга стоит столько, сколько стоит. Вот только… – он замялся. – Мне говорили, вы можете взять на себя еще и заботу о моей безопасности.

– На сей счет даже не сомневайтесь. Если пожелаете, мы внесем в контракт соответствующее дополнение, – заверил его глава агентства, прикинув, что Игорю Николаевичу, замутившему подобную подлянку, охрана и впрямь не помешает. Чтобы прийти к такому выводу, Эдуарду Васильевичу достаточно было представить себя на месте ничего покуда не подозревающего заемщика. Прознай я про такой гаденький фортель, подумал Кирюшкин, даже не знаю, что учинил бы… Опять же на кону серьезные деньги…

– В таком случае я согласен, – покорно сказал гость.

Всего через полчаса посетитель, который после подписания необходимых бумаг автоматически стал полноценным клиентом агентства, покинул офис в сопровождении двух крепких неулыбчивых мужчин, приставленных к нему в качестве телохранителей. Сразу после его ухода Кирюшкин вызвал сотрудника, ведавшего сбором информации о чем угодно, начиная с паспортных данных, и заканчивая сексуальными предпочтениями заинтересовавшего агентство человека. Эдуард Васильевич протянул ему листок с данными должника, которым в ближайшее время предстояло заняться вплотную, сопроводив движение руки четким и ясным указанием:

– До завтрашнего вечера нарой все, что можно.

Сотрудник молча кивнул и удалился.

На следующий день, после обеда, затребованная накануне справка лежала на столе руководителя «Надежды». На приложенной фотографии изображен был мужчина, отдаленно напоминающий Брюса Уиллиса в те времена, когда у него еще была растительность на голове.

– Что ж, будем знакомы, Козленок Станислав Юрьевич! – усмехнулся Эдуард Васильевич, глядя на снимок.

Еще вчера он обратил внимание на, деликатно выражаясь, двусмысленную фамилию заемщика. Как все-таки правильно, Козлено?к или Козлёнок? Исходя из простенького посыла, что при написании фамилий, имен и отчеств в официальных документах, точки над «е» ставятся в обязательном порядке, выходило, что правильно – Козлено?к. Однако, это мало что меняло. Не приходилось сомневаться, что человеку с такой фамилией определенно жилось нелегко, особенно в отроческие годы. Ну, уж как есть.

Родился в 1975-м… На дворе 2015-й, стало быть, сейчас ему сорок. Закончил МАИ. Работал в закрытом учреждении, именуемом п/я №7413, – наследии «совка», страны секретов, – но совсем недолго. Видимо, решил, что за копейки горбатиться на государство не целесообразно, и занялся самореализацией. В 2001-м учредил общество с ограниченной ответственностью «Белый мир» и занялся оптовыми поставками молочной сыворотки из Беларуси. По-видимому, попал в струю – прикупил квартиру в «Алых парусах» на пике цен, от души поколесил по заграницам, регулярно баловал себя отнюдь не дешевыми иномарками, словом, жил в собственное удовольствие, ни в чем себе не отказывая. Женился. Развелся. Наследников нет. Три года назад наладил собственное производство на ту же молочную тему.

Что ж, вполне себе успешный товарищ. В связях с криминалом не замечен. Возникавшие проблемы по мере поступления решал самостоятельно, не прибегая ни к содействию госорганов, ни к помощи «братвы», что похвально. Ого! Да он у нас – тайный благотворитель! Пять лет молчком спонсирует социальный приют для детей и подростков в Красногорске, никогда и нигде по этому поводу флагом не размахивая…

Эдуард Васильевич отложил бумагу в сторону. Да-с. Не повезло мужику. Жил себе без забот, работал спокойно, и все было чики-пуки, но, на свою беду в двенадцатом году – забавно, однако, рифмуется! – угораздило его связаться с Игорем Николаевичем Пышковым, который предоставил «Белому миру» заем на, страшно даже сказать сколько, и не рублей, а полновесных американских долларов. Причем, договорчик состряпал тот еще, из категории, вольно трактуемых, на два года с последующей пролонгацией при соблюдении весьма условных требований. Короче, по понятиям. Проценты заемщик выплачивал аккуратно с соблюдением сроков, и в 2014-м по умолчанию договор продлили, но в том же году долбанула очередная серия кризиса – Украина, Крым, санкции, обвал рубля и, как следствие, падение объема продаж.

Впрочем, трудности начались не только у производителя молочных продуктов Козленка. Полстраны, благодаря мудрой экономической политике ее руководства, было поставлено в соответствующую позу… Кстати сказать, у Станислава Юрьевича, если уж быть объективным, каких-то особо выдающихся проблем не наблюдалось, отметил Кирюшкин, для полноты картины ознакомившийся с выжимкой из бухгалтерской отчетности «Белого мира». Обороты снизились, доходность упала – это да. Но крахом всего и вся даже близко не попахивало. По большому счету, не было у заимодавца никакой экстренной необходимости расторгать раннее заключенное с заемщиком соглашение. Но Пышков то ли очканулся и решил перестраховаться, то ли, что вероятнее, изначально держал в уме идею прибрать к рукам готовый бизнес… В общем, бес его разберет, зачем ему понадобилось прерывать отношения с С.Ю. Козленком, однако Игорь Николаевич этого возжелал, и точка.

Главарь банды коллекторов с трудом подавил невольную симпатию к лично ему пока что незнакомому должнику. Типичный «маверик», резюмировал Эдуард Васильевич, имея в виду отнюдь не бычка, которому не успели еще поставить на шкуру тавро, а «маверик» в том смысле, что человек, сделавший себя сам. Однако, симпатии симпатиями, а интересы клиента превыше всего, напомнил себе Кирюшкин. Следовательно, хочешь не хочешь, придется всерьез заняться этим «самородком» Козленком.

На первый контакт с должником Эдуард Васильевич предпочитал выходить лично, крайне редко передоверяя это подчиненным. Дальше, как пойдет, но первый разговор – святое. Поэтому он сел за руль своего «тахо» и отправился с визитом в «Белый мир». Ехать пришлось в подмосковную Истру, где согласно справке, в промзоне располагалось производство молочной продукции господина Козленка. Навигатор помог не сильно. Разыскать нужный объект удалось, лишь порядочно поколесив между бывшими заводскими корпусами, обнесенными железобетонными заборами, и несколько раз обратившись за подсказкой к попадавшимся на пути затрапезного вида гражданам, надо полагать, местным работягам. Так или иначе, но поиски увенчались успехом – он таки добрался до места.