скачать книгу бесплатно
На берегу она выла, что почему ей нельзя погружаться на дно?.. Двое мужчин в тёмно-серых, длиннополых одеяниях, спрыгнувшие откуда-то с ближайшей скалы, под руки её подхватили и не пустили.
Девушка сердито сидела на берегу, лохматя себе волосы у висков. И, когда Алексантр выскочил из воды – он мгновенно просох – к нему даже не повернулась.
– Есть что? – один из её охранников спросил, узкоглазый.
– Даже если нам повезло найти ту самую легендарную планету Трирани… – при его словах мужчины замерли, а девушка резко обернулась. – Это ни о чём не говорит. Все их здания, все их космолёты, вся их техника были разрушены. Особенно техника, – прищурился, глядя вдаль. – Словно она была нарочно испорчена?.. Как будто даже затёрты следы? Вот, кроме останков той перво-птицы никаких иных признаков наличия их техники не сохранилось, – головой качнул. – Я всё-таки считаю, что местная агрессивная растительность поглотила и погубила прежнюю разведывательную команду, ещё сотни, а то и тысячи лет назад.
– Там был цветок? – внезапно спросила девушка, поднявшись.
– Цветок? – мужчина поморщился. – Ты снова мешаешь ходу исследований, глупая девочка?
– Желтый большой цветок с толстыми лепестками? – не отступала она. – Он утонул со мной.
– Цветок?..
Руку к морю протянув, он зажмурился на несколько мгновений.
– Хм, ну, плавает что-то, похожее на обрывок неровный лепестка. Жёлтого… – резко к ней повернулся. – Но по тебе не скажешь, словно ты тонула, тем более, что ты достигла дна. Тем более, с испорченным браслетом… ты б не выплыла! Да и волосы твои были сухими, когда ты ворвалась в мой кабинет.
– Так, может… – глаза её расширились. – Может, он его забрал?.. – шумно вздохнула. – Хотя не понимаю, ему зачем? Он выглядел таким же твёрдолобым, как и…
И испуганно вскричала, когда Алексантр схватил её за шею. Ногами испуганно трепыхнула в воздухе.
– Оставь! – один из былых охранников руку ему на плечо положил. – Она – слишком чистый образец, чтобы уничтожить её так быстро и легко.
– Нет! – всхлипнула девушка, запястье его обхватив. – Не надо меня ликвидировать!
– Но она несёт чушь! Она всегда несёт чушь, лезет с глупыми вопросами, отвлекает меня от работы…
– Но тот парень мог всё-таки кем-то быть, причастным к цивилизации людей. Пусть даже если он и пробыл с вырезанным сердцем на дне.
– Несколько сотен или тысяч лет? – ухмыльнулся Алексантр. – И вылез… живой?..
– Да это… – он от красного луча, с пальцев среднего и безымянного того сорвавшихся, уклонился, выгнувшись в спине назад. – Ты чего?!
– Ты за мной… – Алексантр сжал свободную руку. – За мной подсматривал?!
– Мне было интересно, чего твой опытный образец носится по лаборатории весь промокший и с водорослями в волосах.
– Водорослями? – скривился Алексантр.
Чуть светящаяся волна голубого света прошлась по голову девушки, заставив её вздрогнуть.
– А ты сам посмотри. Вот на что похож этот кусочек бурого скользкого растения?..
– Ах да, – Александр разжал пальцы – и девушка выпала.
Колени расцарапав, всхлипнула. Подскочила, будто укушенная снизу за место мягкое.
– Но ведь я была изранена! Ободрала руки и шею, когда лезла на скалу за жёлтым цветком! – растерянно кисти рук растёрла. – Странно, почему я этого не чувствую? Мой браслет не настолько быстро лечит, тем более, если он был сломан.
– Может, за нами следит кто-то из Иных?.. – Александр напряжённо оглянулся, между пальцев левой руки блеснул красный луч.
– Нет, – головой мотнул выглядевший самым молодым из его спутников, – могло быть человекообразное существо, обладающее повышенным запасом прочности организма и даже способное подлечить искусственных и приророждённых людей. Особенно, если это руины Трирани или одной из сопутствующих их системе планет.
– Кианин? – ухмыльнулся Алексантр.
– Кианин? – вздрогнула девушка, услышав знакомое слово.
– А что? Эти существа были достаточно прочны. И, хоть секрет их…
– Нет-нет! – Алексантр отмахнулся. – Со дня гибели Тринани не было обнаружено ни одного кианина или их останков! Это, пожалуй, даже самые затёртые следы Потерянных…
– Китрит 66-1, – грустно усмехнулся прежде молчавший третий исследователь.
– Китрит 66-1? – вздрогнул Алексантр.
– Значит, вы слышали… – самый молчаливый, прищурившись, посмотрел на местное светило, огненно-бардовое.
Нет, казавшееся таким в заслезившихся глазах девушки. Она торопливо голову опустила. Смахнула брызнувшие слёзы.
Над поляной всколыхнулись чёрные полотна голограмм. И возникли руины полупрозрачного города.
– Вот это точность! – выдохнул молодой учёный.
– Вы сюда посмотрите! – за требовательным взмахом руки Алексантра над руинами появилась чуть сияющая цепь галактик, звёзд, следов комет.
Новым взмахом руки он себя и двух коллег тёмным куполом прикрыл, так что планеты и звёзды модели стало ярче видно.
– Это же… – молчаливый растерянно рукой провёл вслед за тремя ровными рядами огненных звёзд.
– Я внезапно задумался, что здешние светила предполагаемого времени катастрофы по форме напоминают силуэты артэа с дошедших до нас обрывков записей.
Девушка, оставшаяся снаружи, сердито билась кулаками в плотный тёмный купол. Ей отсюда речь их была не слышна. Потом, вздохнув, уныло села возле, скрестив ноги.
Мужчины спорили так долго, что она, устав следить за их лицами, смутно различимыми, забросила попытки читать по губам, на бок опустилась…
Распахнув глаза, она с ужасом смотрела на проплывающее вниз распростёртое на льду тело молодого мужчины, с прорезанной грудью в области…
Девушка от ужаса застыла, перестав пытаться дрыгать ногами.
И человек, из которого вырезали сердце, внезапно глаза распахнул…
Алексантр её, дрожащую и тихо всхлипывающую во сне, растолкал.
– Пора в космолёт возвратится! – пнул в колено. Но не сильно. – Пойдём!
– С-страшно наверное! – голос её дрожал. – Пролежать сотни или тысячи лет на ледяной глыбе в холодной и тёмной воде! Да ещё и с сердцем вырезанным!
– Жалеешь его? – Алексантр ухмыльнулся. – Безмозглый образец!
И он первым вперёд пошёл.
Молодой исследователь, приблизившись, слегка сжал её плечо и отступил.
– Не надо его жалеть, Акио.
– Но… но если он выжил… если он так выжил…
– Если это был кианин, то он боли не чувствовал.
– Но он выглядел как человек! И его сердце… ведь в том же месте у людей находится сердце, верно?..
Молодой исследователь вздохнул.
Молчаливый сухо добавил:
– Кианины – это только подобие людей. Даже если у них есть и бьётся сердце, у них всё равно нету души как у людей, – и быстро догнал главу экспедиции, тихо что-то шепнул, идя рядом с ним.
– Кианины – это тупиковая ветвь эволюции, – добавил общительный молодой. – Что-то вроде роботов, только очень похожи на людей. Люди Трирани сначала как обслугу их использовали. И для опасных работ около систем Иных. Потом заметили, что они… – смутился.
– Чего? – девушка его за рукав потянула.
– Ну, весьма правдоподобно могут изобразить разные человеческие эмоции. Их пытались скрещивать с людьми. Невозможно. Это нежизнеспособный гибрид, не способный к самовоспроизведению.
Они какое-то время шли рядом молча.
Потом она грустно обернулась на удаляющийся скалистый берег и зелёные волны, бьющиеся о камни.
– Но он мог мне присниться?
– Скорее всего, – ответил задумчиво её спутник. – Утопиться или выпасть у кромки прибоя в воду и очнуться уже после отлива ты могла и сама собой. В конце концов, даже если кианины погубили прежнюю цивилизацию людей, то логичнее было бы и нас добить, их прямых потомков! Но наша цивилизация растёт и крепчает уже несколько тысяч лет, а об кианинах даже от Иных никаких упоминаний не было.
– То есть, ты думаешь, что если кианины до сих пор существуют, то они нас ненавидят? Но разве мы их сделали? Это были Первые! Тем более, как ты говоришь, если Трирани и сопутствующие ей населённые планеты и станции именно они развалили…
– Да кто что разберёт спустя столько времени?! – вздохнул её собеседник.
– И верно… – она протёрла нежную кожу под глазами.
Они прошли несколько шагов ещё.
«Но провести несколько тысячелетий в морской бездне… это должно быть, грустно? И зачем?..»
В этот день маленький отряд археологов, докопавшихся наконец-то до каких-то странностей на незнакомой планете, был необычайно взволнован. Год тяжёлой и кропотливой работы в сложных для выживания условиях… будет ли награждён?..
Акио, сидя на постели, задумчиво крутила между больших и указательных пальцев правой и левой рук голограмму большого цветка ярко-жёлтого, прежде чем уснуть.
– Столько много жить, чтобы провести одному на морском дне?.. И, правда, зачем? В этом нет логики.
Но когда она, зевнув, на бок на постели обвалилась и уже сомкнула веки, а голограмма между пальцев обрывками чёрного полотна протянулась, чтобы вконец уже распасться, растворяясь в воздухе… кажется, на несколько мгновений исчезнувший цветок стал благоухать как живой?..
И снова тихие будни
Да, математичка потом ругалась за мою первую историю, будучи первым человеком, который увидел моё рождение как писателя. Да, она раскритиковала моё первое творение в пух и прах, негодуя за моё самовольство и вообще, признаться, я никогда не была внимательна на её уроках, даже на контрольных…
Но после того, как я увидела картину того мальчишки-подростка, я начала сочинять истории.
Он рисовал свои фантазии в жанре фэнтези, смешал дерзко мой родной и какой-то чужой город. И моя первая история была смесью грёз с реальностью – если всё-таки давно исчезнувшая Атлантида была чем-то больше чем просто легендой, а когда-то действительно была реальностью. Моя первая история была в том же жанре, что и самая яркая в моей жизни картина – фэнтези.
Он ушёл – и я никогда более не видела его, но его мир поглотил меня – и вечером того дня я впервые взяла в руки ручку не для того, чтоб делать домашнее задание, а чтобы выпустить на свет мою первую историю…
Я видела, как увлечённо он рисует, но не видела его лица, скрытого капюшоном…
Я искала его… я прогуляла уроки – впервые в жизни прогуляла школу – на следующий день. Помню, тот день, в противоположность прежнему, был солнечный, тёплый, яркий. Помню, как отчаянно билось моё сердце, когда я влетела на трамвай, чтобы добраться дотуда… как мне казалось, будто я ради него прошла по подземелью… и как бешено билось сердце, когда эскалатор поднимал меня к выходу на Невский проспект… как я отчаянно бежала по улице к Аничковому мосту…
Ведь сегодня было солнце! Сегодня он мог спокойно наполнить свой рисунок красками! Я почему-то думала, будто знаю, какими цветами он его раскрасит. Ведь он должен же был доделать свой рисунок! И я сегодня не буду прятаться! Я обязательно спрошу его телефон! Я хочу поговорить с художником, в чьё творчество я так влюбилась! Интересно, как же его зовут? Мне почему-то казалось, что его имя тоже начинается на «а»… что его зовут как-то вроде Александра. Он – Александр, а я – Александра. Хотя… нет, тут что-то не то…
Но у моста никого не было. Даже туристы в этот солнечный день почему-то обходили эти улицы и мост стороной.
Он… не пришёл или уже ушёл?..
Я прождала его до вечера, прогуляв заодно и контрольную по русскому, и шанс выступить с моей домашкой по литературе, которую несколько дней назад так старательно готовила.
Этот мальчик не пришёл.
Я никогда не забуду этого мальчишку, чьё лицо я так и не увидела! Он ворвался в мою жизнь внезапно, будто волшебник, со своей необыкновенной картиной – и также внезапно её покинул.
Я приходила туда и на следующий день.
Я ходила туда ещё с неделю, каждый день, отчаянно прогуливая уроки ради встречи с ним…
Он не пришёл…
Я ходила ещё с две недели по ближайшим улицам… разбила мою любимую голубку-копилку и потратила все свои сбережения на дорогу. А новых мама моя, поговорившая с классной руководительницей, мне не давала. Раз она даже пыталась запереть меня, а я вылезла на балкон и спустилась вниз по дереву. О, как потом на меня ругались! Мол, третий этаж, ты могла бы разбиться… но добрая Лерка, когда я, запыхавшаяся и рыдающая, позвонила ей в дверь и попросила денег «на вопрос жизни и смерти», даже не расспрашивала, а с готовностью разбила для меня свою копилку. И я вновь пошла к Аничковому мосту…
Но и в этот день его там не было. Этого юного художника, перевернувшего всю мою жизнь!
Я с рыданиями упала на колени. Вдруг ощутила прикосновение тёплых рук к моим плечам. Сердце рухнуло куда-то. Я с надеждой обернулась…
На меня смотрела Лерка.
Я никогда не забуду этого мальчишку, чьё лицо я так и не увидела…
***
– Он… он какой? – с улыбкой спросил дедушка, вытрясая меня из воспоминаний, тягучих, сладко-горьких.
– Он… – невольно улыбнулась, но горько. – Он – художник. И его картина – самая красивая из всех, что я когда-либо видела. Жаль, я не знаю, как его зовут.
