скачать книгу бесплатно
– Давай послушаем наших гостей, они сменили тему и говорят о чём-то более интересном, чем политика.
– … Мастер Матео два века назад воздвиг воистину бессмертный храм Сантьяго-де-Кампостела, – говорил сеньор епископ заплетающимся языком. – А знали бы вы, каков Санто-Доминго де Силос в Бургосе – выносные карнизы, дольчатые купола!.. Сарагосский собор Сан-Сальвадора перестроен в христианский храм из мечети.
– Нечто подобное я слышала о церкви Санта-Мария Ла Бланка, что в Толедо, – вставила уверенная в себе донья Еухения. – Раньше она тоже была мечетью.
– О, как я ненавижу неверных! – с пафосом воскликнул дон Эдгар. – Но помяните моё слово: скоро Святая Церковь начнёт жестоко подавлять малейшую ересь.
– Каким образом, Ваше Преосвященство? – поинтересовалась донья Мерседес.
– Уже начала действовать святая инквизиция[35 - Инквизиция (от лат. inquisitio – розыск) – в католической церкви XIII – XIV веков судебно-полицейское учреждение для борьбы с ересями, т.е. отклонением от норм христианства; судопроизводство велось тайно, с применением пыток; еретики обычно приговаривались к сожжению на костре. Особенно свирепствовала инквизиция в Испании.]. Уже корчатся от пыток в руках палачей проклятые еретики. Уже было по Испании несколько сожжений на костре, святом костре!
Сеньор епископ вскочил, его глаза округлились и горели жёлтым огнём, высоко поднятая голова сильно тряслась, так, что даже прыгали складки кожи на сморщенном, будто печёное яблоко, лице.
– О Господи! – не сдержался Рафаэль Эрнесто.
– Я не слышала о таком… – растерянно проговорила сеньора Мартинес.
– Услышите. Скоро все услышат! – не унимался старик. Было очевидно, что он хлебнул лишнего.
– Ваше Преосвященство! – попытался вернуть его к действительности граф де Ла Роса. – Мы склоняем голову перед справедливостью святой инквизиции, однако… Однако Вы отведали ещё не все блюда, а уже поднялись из-за стола. Вам необходимо беречь свое здоровье.
Алетея Долорес снова переглянулась с братом. Рафаэль Эрнесто вздохнул и, поскольку стук вилок и ножей ещё не утих, негромко заметил:
– Какое счастье, что на нас никто не обращает внимания. Скажи, Лета, на именинах так и положено? Как там крестьяне поступают в подобных случаях? Моя любовь к ним возрастает с каждым скушанным Мартинесами блюдом.
– Я только что сама подумала, – улыбнулась Алетея Долорес, – если устраивать нам именины в замке, в небольшом кругу людей, так уж лучше созвать наших родственников.
– У нас есть родственники? – не понял Рафаэль Эрнесто.
– Стыдись! А по линии бабушки Хулии? Забыл?
– Как я могу забывать то, чего не знаю? – искренне удивился юноша.
Алетея Долорес внимательно посмотрела в его глаза и поняла, что на этот раз брат не шутит.
– Пресвятая Дева! – ошеломлённо сказала она. – Ты не знаешь никого, кроме бабушки Хулии?! Ах, ну да… Откуда тебе знать? Хотя… Отец, по крайней мере, должен был тебе рассказать! – воскликнула юная графиня.
– Тише! – одёрнул её Рафаэль Эрнесто. – Мне совсем не хочется быть в центре внимания… Видимо, так получилось: отец не догадался, ты забыла, а я не поинтересовался, вот и не знаю никаких родственников, кроме родной бабушки… А что, у меня есть какая-нибудь троюродная сестра?
Алетея Долорес погрозила ему пальчиком и поправила:
– Четвероюродный брат.
– Да?! Это не менее интересно! Расскажи, Лета, поскорее – откуда он взялся, как его зовут и сколько ему лет.
– Не торопись, я опишу тебе наше генеалогическое древо по порядку, – с удовольствием заговорила Алетея Долорес. – Наши прапрадед и прапрабабушка пришли в Арагон издалека, с Севера, и оба были светловолосы и голубоглазы. Они привезли с собой двух маленьких дочерей. Одна из них, Анна, стала впоследствии матерью бабушки Хулии. Анна – наша родная прабабушка… Ты все понимаешь, Рафаэль Эрнесто?
– Пока да, – Рафаэль Эрнесто слушал напряжённо и заинтересованно, будто перед ним должна была открыться большая, захватывающая тайна.
– Так вот. Сестру нашей прабабушки Анны звали Марией. Она вышла замуж за крестьянина по фамилии Вивес, родила сына Хуана – двоюродного брата бабушки Хулии. Хуан и сейчас живет в деревне Ла Роса. Он считается нашим двоюродным дедушкой, а его жена – двоюродной бабушкой. Её имя – Эрнестина. У дедушки Хуана есть сын – дядя Хосе. Это троюродный брат нашей мамы Эсперансы. У дяди Хосе и тёти Соледад сын тоже Хосе. Их так и называют: Хосе Вивес-старший и Хосе Вивес-младший. Вот он самый, Хосе Вивес-младший, и есть наш с тобой брат – четвероюродный.
– Уф! – с облегчением вздохнул Рафаэль Эрнесто, сумевший удержать в голове нить сложных генеалогических связей. – И какой он, Хосе Вивес, ведь ты с ним знакома?
Почему он ни разу не появлялся в замке? И этот самый двоюродный дедушка Хуан? Они не хотят с нами знаться? – забросал он вопросами сестру.
– О, Рафаэль Эрнесто! Они много раз бывали в замке, навещали бабушку Хулию. Может быть, и ты их не раз видел, но не знал, кто эти люди. Бабушка Хулия тоже частая гостья в деревне. Она предлагала всем Вивесам перебраться жить в замок, но они – люди простые и скромные, и хотят заниматься своим делом, а главное для них – крестьянский труд… Что касается Хосе, то он очень хороший. Ему двадцать один год, но даже старики считаются с его мнением – такой он рассудительный, а ещё – сильный. Ростом Хосе намного ниже тебя, глаза тёмные, а волосы светлые, не такие, как у меня, но всё равно…
– Двадцать один год… – задумчиво повторил Рафаэль Эрнесто. – Наверно, есть невеста? Собирается жениться?
– Насколько мне известно, Хосе ни с кем не встречается, – озабоченно проговорила Алетея Долорес. – Он любит или чужую невесту, или чужую жену… Но это не наше с тобой дело…
– … Романсы – моя слабость, – донеслось до слуха увлечённых тихой беседой именинников. Эти слова нараспев произнесла донья Мерседес. – Позвольте мне, сеньоры, рассказать вам мой любимый романс, я просто не могу удержаться.
– Ради Бога, милая донья Мерседес, – тут же откликнулся дон Эрнесто. – Мы послушаем Вас с большим удовольствием. Не так ли, сеньоры?
Сеньора Мартинес встала и шутливо поклонилась в ответ на одобрительные возгласы[36 - В романе приведены романсы XIII века.].
– «В саду благородная дама
Гуляла в полдневный час,
Ноги её босые
Усладой были для глаз.
Звенел и дрожал задорный,
Лукавый её смешок:
«Иди сюда, если хочешь
Позабавиться, пастушок…»
«В замужестве ты несчастлива,
Но, сеньора, ты так хороша,
Почему же печалью и гневом
Омрачилась твоя душа?
Если ты полюбить решилась,
Я готов быть твоим слугой;
Видел я, как твой муж, сеньора,
Миловался с другой госпожой».
Тут сказала ему сеньора,
Тут сказала ему она:
«Увези меня, кабальеро,
Я покинуть свой дом должна;
Я в далёких краях сумею
Тебе угодить во всём:
Буду стлать я помягче ложе,
На котором нам спать вдвоём;
Я на ужин буду готовить
То, что рыцарям подают, —
Каплунов, и цыплят, и уток,
И тысячу прочих блюд,
А этот супруг мой грубый
Ненавистен мне, видит Бог,
Он сделал жизнь мою адом,
Как ты сам убедиться мог…»
Рафаэль Эрнесто знал, что отец с одобрением относится к романсам, многие записывает, потому что ими увлекалась мама Эсперанса. И сейчас юный граф слушал внимательно – романс был ему не знаком.
Донья Мерседес, порозовевшая от вина, вдохновенно и довольно неплохо читала, почти всё время глядя на сидевшего напротив неё дона Альфонсо.
«Черт возьми! – подумал Рафаэль Эрнесто. – Да ведь она в него влюблена – это ясно, как Божий день… Вот так молодая мачеха!» – он покосился на сестру, не заметила ли она того, что ясно видел он?
Но Алетея Долорес сидела, мечтательно подперев кулачком подбородок, и смотрела куда-то поверх головы молодой гостьи.
– Замечательно! – первым воскликнул дон Эрнесто. – Откуда Вы, добрая фея, принесли в наши края новый романс?
– От эускалдунак[37 - Самоназванине басков, народа, живущего на севере Испании.], – охотно отозвалась донья Мерседес, польщённая похвалой и комплиментом уважаемого графа. – Мой отец – баск. Я покинула родные места всего полтора года назад и знаю множество романсов, которых, вероятно, пока никто не слышал в окрестностях Уэски.
– В таком случае мы будем первыми, кто их услышит, – с улыбкой проговорил дон Эрнесто. – Однако я вижу, что мои гости больше не прикасаются к блюдам. Видимо, нужно сменить стол и перейти к сладкому.
Глава XXII
Множество слуг бесшумно и проворно убрали со стола остатки яств. Перед разморенными от обильной еды и вина гостями начали появляться блюда, которые вызвали у них новый аппетит.
Здесь были виноград, светящийся прозрачной зеленью; лимоны и апельсины с их насыщенным цветом жёлтой и оранжевой кожуры; очищенные лесные орехи; малина с её дурманящим, неповторимым ароматом; сладкий сыр; замысловатые изделия из румяного теста.
В тонких сосудах были молоко и чай; в маленьких пузатых бочоночках по всему столу стояли мёд и тростниковый сахар, предмет гордости хозяина.
Но особое оживление вызвало появление огромного творожного пирога, который внесли на квадратном блюде четверо слуг. От свежего пирога ещё исходил пар, и аромат щекотал ноздри не привыкших отказывать себе ни в чём людей.
– Где наша флювиоль[38 - Флювиоль – маленькая каталанская флейта пронзительного тембра.]? – закричал дон Фелисио.
– Да! А где вообще наши музыканты? – спросила донья Мерседес. – Дон Эрнесто, Вы забыли о них?
Вместо ответа граф сделал знак рукой, и слуги отдёрнули занавес, открывший обширную нишу в глубине зала. За занавесом оказались музыканты, прибывшие вместе со своими сеньорами из замка Аутодефенса.
Тотчас, по желанию дона Фелисио, завизжала флювиоль, и все рассмеялись, глядя на его довольную физиономию.
Гости с интересом стали разглядывать инструменты в руках музыкантов. Здесь были тамбурин[39 - Тамбурин – ударный музыкальный инструмент, род бубна.], «Сеньор Арагон»[40 - «Сеньор Арагон» – местное название волынки.], ташим[41 - Ташим – старинный музыкальный духовой инструмент.], виуэла де арко, или фидель[42 - Фидель – в XIII – XV веках так называлась виуэла де арко с 5—7 струнами.]; гитара баттенте[43 - В XIII веке в Испании пользовалась известностью гитара с четырьмя двойными струнами.], виуэла де мано[44 - Виуэла де мано – «ручная» виуэла, щипковый инструмент, сходный с гитарой, но с выпуклым дном.], флювиоль и кастаньеты[45 - Кастаньеты (от лат.castanea – каштан) – ударный музыкальный инструмент, две пары деревянных пластинок, надеваемые на пальцы; распространены преимущественно в Испании; ритмичным постукиванием кастаньет сопровождались народные песни и танцы.].
– Не хватает пандереты[46 - Пандерета – барабан басков.] и альбоки[47 - Альбока – духовой инструмент басков.], – заметила сеньора Мерседес. – Я их очень люблю, но чтобы их иметь, нужно ехать на родину.
– Когда-нибудь мы съездим в твою Наварру, – с набитым сладостями ртом проговорил дон Фелисио.
– А мне по душе музыка Андалусии, – подал голос дон Эстебан, – особенно песни: солеарес, канья, сигирийя, петенера.
– О нет! Лучше романсов не может быть ничего! – воскликнула донья Мерседес. – Сальвадор, исполни «Сильнее смерти – любовь».
Один из музыкантов, видимо, солист, поклонился. Зазвучала негромкая музыка, приятный тенор запел:
– «Юный граф к любимой прибыл
Из-за моря-океана.
И коня поить повёл он
В день святого Иоанна.
И покуда конь пьёт воду,
Граф поёт в тоске и неге.
Птицы слушают ту песню,
Останавливаясь в небе;
Путник, слыша эту песню,
Забывает про усталость,
И моряк на этот голос
Поворачивает парус…»
