Дочь шлюхи

Светлана Юшко

Дочь шлюхи

ГлаваI

Талка – Наталка появилась в нашем классе аккурат первого сентября. Директор школы, сопровождавший девочку, представил:

– Наталья Бибишвили. К нам, в Молдавию, приехала из Венгрии, где служил отец. Теперь будет учиться с вами. Прошу любить и жаловать.

Мы, девятиклассники, тотчас принялись рассматривать голубоглазую и светловолосую школьницу маленького  роста, ладненько слаженную, ни капельки не похожую на грузинку. Ей предоставили место рядом со мной – единственное свободное. Она, усевшись, дружелюбно улыбнулась и  промолвила: "Салют!" И с этой секунды моя жизнь  резко стала меняться. Наташина семья временно поселилась в общежитии – пока шёл ремонт в выделенной им квартире. Её мама в то время лечилась на курорте в Белоруссии. По окончании занятий новоиспечённая одноклассница предложила отправиться в читальный зал библиотеки  делать уроки. Я, не привыкшая засиживаться над книгой, выказала недовольство. Тала принялась меня увещевать, что сейчас, пока юны, должны постигать науки. Знания дадут нам возможность много чего добиться в жизни. А для этого надо черпать их не только из учебников, но и штудировать  дополнительную литературу. После библиотеки я пригласила её к себе домой. Жили мы вчетвером: я, младший брат, мама и бабушка. Все оказались в сборе. Гостье обрадовались и позвали тут же за стол. Наташа пришла в восторг от борща и голубцов в виноградных листьях, заметив, что её маме из-за астмы трудно кашеварить и стряпней занимается исключительно отец. На вопрос бабушки, какие именно блюда готовятся в их семье, та перечислила: лобио из красной фасоли, суп харчо из телятины, чахохбили из курицы и хачапури. Тала рассказала о Будапеште, где  прожила с родителями пять лет. Талка

В итоге, получилось весьма интересное застолье. Визитёрша привнесла в наш дом оживление. Она приоткрыла завесу другой жизни, куда нам, советским гражданам, путь был заказан.  Каждый день мы отправлялись в читальню. Покончив с домашним заданием, обычно заказывали на дом журналы из отдела периодической литературы, в коих печатались современные писатели, и после прочтения    обменивались впечатлениями. Рвение в учёбе дало свои плоды. Мой дневник запестрел хорошими  оценками, потеснив тройки. Мама с бабушкой умилялись дружбе с Талкой. Она  меня  вывела  на другой уровень познания окружающего мира. С ней мы практически не разлучались,   только на ночь. Воскресные дни тоже проводили вместе:  посещали кинотеатр, иногда ходили на спектакль или концерт, совершали вылазки в парки, иногда в кафе  поесть сладкую выпечку.

***

За дружбу с Наташей я заплатила высокую цену. В классе ко мне относились хорошо и любили  за добрый нрав и готовность всегда помочь Я в течение нескольких лет являлась бессменным профоргом. Если кто-то из нашего класса заболевал, я первая бежала его навестить. У кого намечалось празднование дня рождения, я тут как тут – приду раньше, дабы помочь нарезать овощи для салата, колбасу, хлеб. После ухода гостей  подметала, мыла посуду, выбивала ковры. Любой одноклассник мог положиться на меня. Я никогда не подводила. Да и тайны других умела хранить. Моя личная и общественная жизнь слились вместе. И я их не различала.Тон всему классу задавали так называемые "три красавицы". Девочки, не представляющие из себя ничего особенного. Но вели они себя, будто королевские дочки. Высокомерие, жеманничанье, кокетство – это всё про них. Что касаемо остальных учениц, то  те  были куда скромнее и незаметнее. Принцессы-самозванки всячески себя приукрашивали: серёжками, цепочками,  заколками, носили туфельки на каблучках, платья с оборками и  кружевными воротничками. Так вот, Наталью они восприняли в штыки, почувствовав с её стороны угрозу их превосходству в учёбе, внешности и одежде. Ведь на фоне стильной и по-настоящему красивой Талки доморощенные прелестницы вмиг потускнели, утратили блеск и шик. Неприятие моей  подружки распространилось и на меня. На тусовки, именины, вылазки за город, устраиваемые одноклассниками, ни Талку, ни меня не звали. Полный игнор. Мы с ней  по этому поводу не страдали. И на очередном  классном собрании меня переизбрали. «Три красавицы" подговорили одного разгильдяя выдвинуть предложение  заменить профорга. Хотя каких-либо претензий по отношению к исполнению моих обязанностей не выказывалось, тем не менее, весь коллектив дружно поддержал эту идею. Так началось наше противостояние. С одной стороны мы с Талкой, а с другой целый класс. Подружка возмущала каждого, причём  всем: короткими и правильными ответами на задаваемые учителями  вопросы, способностью находить оригинальные решения задач по физике, химии и математике, эрудицией и умением одеваться просто, но с шармом. Оказалось, что все мы, ученики, в сравнении с ней косноязычны. У доски, что-то рассказывая, мы бэкали и мэкали, тогда как Наташина речь лилась подобно чистой воде из источника – плавно и ровно. Заслушаешься. В дальнейшем мы тесно сблизились, привязавшись накрепко друг к дружке. Незаметно подкатил Новый Год. Талка, сообщив о завершении ремонта в квартире, пригласила на новогоднюю ночь  к ней домой, предупредив, что папа уехал к  родителям на Кавказ, и праздновать  будем в компании её мамы. К вечеру, по дороге в гости, моё воображение рисовало образ её родительницы. Наверняка, та похожа на киноактрису, нарядно одетую, улыбающуюся и непременно блондинку. На звонок дверь открыла немолодая женщина с седыми приглаженными  волосами, собранными в пучок на затылке. На звонок дверь открыла немолодая женщина с седыми приглаженными волосами, собранными в пучок на затылке. Бросались в глаза виднеющиеся из-под юбки полные, отёчные ноги, походившие на тумбы.

-Здравствуйте! Я к Наташе.

– Здравствуй! Ты Люда? Проходи. Дочка сейчас освободится. Разбила ёлочную игрушку. Неловкая! Собирает осколки. Она там, в комнате.

Раздевшись в коридоре, я вошла в зал и очутилась в помещении, скорее похожем на музей. Шелковистые обои с насыщенным и одновременно неброским рисунком, переливающаяся множеством огоньков хрустальная люстра, драпированный бордовым плюшем диванчик с креслами на изогнутых ножках, сервант с полукруглыми дверцами, мраморная статуя юноши, борющегося  с тигром. Но самое большое изумление вызвала картина, изображающая стоящую на коленях малышку, кормящую щенков. Я, совершенно очарованная, застыла перед ней. Тала, заметив мою реакцию – видимо, у меня изменилось выражение лица – предложила взглянуть на сие художественное произведение сбоку.

– Видишь, мазки кисти почти – почти незаметны.

– Ну, да. Как-будто это фотография, – согласилась я.

– С картиной связана одна история. Как-то в Венгрии папа купил в газетном киоске почтовую открытку с изображением этой композиции. Он ударился в поиски художника, согласившегося бы написать увеличенную копию. Но столкнулся с интересным феноменом: художники, даже очень прославленные, в основном, рисуют природу и натюрморты, гораздо реже – людей. И совсем мало кто животных. Он нашёл среди уличных портретистов нужного и сделал заказ. Через некоторое время мастер принёс готовую картину, попросив за труд совсем немного денег, объяснив, что до этого неделями сидел без работы. Так как условия проживания не позволяли ему работать дома, он рисовал на мостовой.  Прохожие, завидев холст, изображающий  ребёнка с собачками, начали заказывать подобное. Всем понравился сюжет. И с лёгкой руки советского офицера, вчерашний безработный превратился в обеспеченного человека. Художник, не зная, как выразить благодарность за это, подарил отцу раму к картине.

Мы, усевшись за овальным, уже сервированным яствами, столом, начали проводы старого года. Расставленная посуда из голубоватого фарфора с золотистыми фестончатыми краями, создающая сама по себе праздничное настроение, конечно, тоже привела меня в восторг. Хозяйка роскошного жилища произнесла тост. Мы, чокнувшись бокалами с лимонадом и закусив, принялись смотреть "Голубой Огонёк".

***

Наступило лето. Учёба позади. Мы два месяца прокантовались в городе. Родители подружки, видя нашу маяту, предложили нам отдохнуть в Грузии у Талиных бабушки с дедушкой. И в начале августа её папа отвёз нас к своим родным в горное селение, находящееся у подножия высокой горы. Мы стали временными обитателями небольшого домика. Нас приветливо встретили; собрались  родственники и соседи этого замечательного семейства. Мы кушали, пили, распевали народные песни, танцевали. Осталось незабываемое впечатление.

Утром отправлялись на речку, что неподалёку от дома. Так как вода, стекающая в низовье, была ледяной – она ведь образовывалась из тающего на вершинах утёсов снега, мы в ней не купались, а лишь загорали и любовались живописным видом окрестности: лугами с пасущимися коровами и овцами, наслаждались трелями птиц, доносящимися из лесной чащи. Иногда  наблюдали за полётом ястреба. Местные жители, как могли, спасались от хищник птиц – ведь те частенько воровали у них живность: кур, уток и подрастающих индюков, разгуливающих во дворах.

К полудню, когда солнце начинало припекать, мы возвращались. Бабушка Нино уже дожидалась нас с обедом: прохладным сациви, козьим сыром, варёной молодой бараниной, лепёшками, овощами, фруктами.

– Кушай, кушай, хорошо кушай, оба ты очень худой, совсем худой. Что скажет мой сын? Ну, когда придёт забирать назад? Что я не кормил оба тебя? – приговаривала гостеприимная дочь грузинского народа.

Поев и немного отдохнув, мы с Талкой включались в работу по хозяйству: очищали фасоль, нанизывали на тоненькую бечёвку абрикосы и сливы, предварительно удалив из них косточки  для дальнейшей сушки, выжимали из винограда сок, использующийся в приготовлении национального лакомства  чурчхелы. Жизнь в столь отдалённом от цивилизации местечке с её ритмом, укладом и обычаями нам полюбилась. Так прошла неделя. Незабываемая неделя! В пятницу к вечеру на подворье нарисовался добрый молодец – настоящий джигит, но не на коне, а на "Жигулях". Был он ладен собой. В руках держал корзину с подарками. Бабушка, завидев гостя, бросилась с ним обниматься и целоваться. Его мать и Наташин отец – дети Нино, следовательно, внук приходился Наталье двоюродным братом. Он, признав в Талке сестру, начал припоминать  встречу с семьёй дяди Гиви. "Мне тогда исполнилось десять лет, а ты пешком под стол ходила!"

Разница между ними составляла шесть  лет. И на тот день он являлся студентом юридического факультета Тбилисского университета. Его мама, активно переписывающаяся с братом Гиви, пребывала в курсе дел -

 что в деревне гостит племянница Наташа с подружкой. Она, собрав кучу подарков: конфеты, зефир, баночки с разными кремами, шампуни, брусочки пахучего мыла, пластинки знаменитых певцов, отправила сына навестить бабушку с дедушкой, утаив от чада сам факт приезда девочек. Как же удивился сей хлопец, узрев молодых нимф в родовом поместье!

"Конечно, в этой глуши вы скучаете!  Что здесь видите? Нашли, где проводить каникулы! – вроде как стал он подтрунивать над нами. – Если уж Грузия, то вначале дача Сталина! Завтра же туда я вас отвезу. А то просидите здесь целый месяц и так и не поймёте всего очарования этой земли. На обратном пути заедем в Новый Афон". То были времена, когда Великий Кормчий не упоминался всуе, а если и произносилось его имя, то исключительно не как вождя народа, а как создавшего  культ самого себя и развенчанный партийцами – соратниками на таком-то съезде. В действительности, земляки – соплеменники (не знаю, как другие кавказцы) относились к Сталину с завидным пиететом, гордились им и, несмотря ни на что, почитали его, не скрывая этого и не испытывая страх перед всевидящим оком коммунистической партии. В редком грузинском доме не увидишь фотографии Иосифа Виссарионовича Джугашвили. К нашей радости, с восходом солнца наша компания уже мчалась за новыми впечатлениями. Серпантинная дорога петляла среди высоких скал, чередующихся с долинами, мимо лесов, рек, аулов с возвышающимися над приземистыми домишками водонапорными башнями, деревянными мельницами и старинными церквушками. Расстояние, хоть и дальнее, наш водитель, демонстрируя мастерство управления транспортом, одолел менее, чем за три часа. И вот мы в пункте назначения. Вождь многонационального народа любил здесь проводить время. Какие мысли рождались в его сознании, какие чувства он испытывал, взирая  на синюю водную гладь, окруженную горами, покрытыми можжевельником? Юрий – так звали родича Талы – пригласил нас отобедать на открытой террасе ресторана. Мы ели жареную форель, добываемую в высокогорных озёрах, где температура воды не превышает одиннадцать градусов – непременное условие обитания этой дорогой рыбы. Потом мы бродили по окрестностям заповедного места, вдыхая ароматы трав, цветов и деревьев, произрастающих в дивном оазисе. На инициатора удивительной поездки мы смотрели с восторгом и обожанием, заранее предвидя реакцию однокашников на сочинение "Как я провёл лето", и зачитанное перед всем классом (именно такое практиковала учительница по литературе). Потому как наши собратья по учёбе летом оставались в городе, и мало кто отъезжал от столицы далеко. На обратном пути Юра, как обещал, завернул в Новый Афон – посетить известную пещеру, состоящую из девяти залов, находящихся глубоко под землёй.  Меня, нигде до этого не бывавшей, монолитные каменные фигуры очаровали. К вечеру мы добрались до нашего ковчега. Совершенно обессилившие нырнули в постель, тотчас оказавшись в объятиях Морфея. На этом, надо сказать, всё хорошее закончилось.

ГлаваII

Глубокой ночью  упорно  повторяющийся стук разбудил меня. В следующее мгновенье я увидела летящие через  распахнутое окно камешки, а под домом  Юру.

– Где Наташа? – спросил он.

– Спит без задних ног.

– Позови её!

Если знать, что случится потом, я, пожелав ему добрых снов, прикрыла бы ставни.  Но угадать будущее никому не дано. И если  всё-таки предсказание сбывается, то это  случайно. Так как брат Наталки старше меня, а взрослых я привыкла слушаться, то, растолкав спящую подружку и дождавшись её возвращения из царства грёз,

предложила выглянуть в окно. Наш тбилисский мачо уговорил её спуститься, объяснив, что у него к ней есть  сверхважное дело.

Ещё как следует не проснувшись, Талка, накинув халат на ночную  сорочку, вышла. Я же легла в постель  досматривать прерванные сновидения. Но по прошествии некоторого времени, меня вывел из состояния покоя доносившийся издалека крик, заглушаемый лаем собак. Почуяв недоброе, я выскочила на улицу. Откуда исходил звук, я не могла уловить. Спустя несколько проведённых в беспокойстве минут, увидела Талу, бегущую со стороны реки, а следом и кузена. Последний, чертыхаясь,  сел в  припаркованную у калитки машину, ,и, включив мотор, с рёвом унёсся прочь. Тала, зайдя в комнату, плюхнулась на кровать. Я включила свет и ужаснулась: её руки покрывали  ссадины и  кровоподтёки. Она беззвучно плакала. По щекам катились слёзы. Как плохо завершился так прекрасно начавшийся день!

– Что случилось?

– Юра  чудовище! Я не хочу ни одной минутой дольше находиться здесь!

Суматоха, происходившая в доме, разбудила хозяев. И они оба:

 дедушка Георгий и бабушка Нино  поднялись  наверх. Мы располагались  на втором этаже, а они  внизу. На вопрос, почему не спим, Тала ответила, что хочет срочно уехать, потому как их внук назвал её дочкой шлюхи. Старики испуганно переглянулись.

– Наташа, – бабушка, намереваясь обнять и утешить, подошла к ней, но Тала оттолкнула  от себя расстроенную женщину, не дав притронуться к себе.

– Ты нам родная, самая родная, не слушай Юрия, – стал уверять дедушка.

– Нет, я вам не родная. Он мне всё рассказал. И для вашего семейства я – дочь шлюхи.

– Хорошо, давай я вызову Гиви, и мы всё рассудим.

Дождавшись утра, отчаявшийся старик поковылял на почту и отправил сыну телеграмму со словами: "Немедленно приезжай!".

К концу следующего дня Гиви Георгиевич прибыл. Ворвавшись в нашу келью, он  первым делом спросил: "Все живы и здоровы?"– и, убедившись воочию, что это так, облегчённо добавил: "А уже остальное не имеет значения!"

Выглядел отец соученицы утомлённым. Получив известие, он не знал, что и предположить. В голове крутились разные мысли, и все нехорошие. Он проделал сложный путь: на самолёте до Тбилиси, потом уже  на попутном транспорте  до родного селения.

Тала  двое суток не ела и разговаривать ни с кем не желала. С постели вставала только по нужде.

– Кто я? И кто вы мне? – спросила она отца.– И почему сын твоей сестры посмел меня оскорбить?

Чувствовалось, мужчине нелегко говорить на данную тему. Он, подбирая слова, дрожащим голосом начал рассказывать:

– Произошло это в Крыму. В ту пору я отпраздновал моё тридцати пятилетие. В звании капитана. С женой состояли в браке восемь лет. Детей завести не удавалось. В конце февраля я заступил на дежурство в части, где служил. Ночью солдат, нёсший вахту на проходной, доложил о звонке  с парадной  двери. Выйдя на крыльцо, никого  не обнаружил, только заметил  оставленный на ступеньках свёрток с находящимся в нём малышом. Я занёс его в помещение, обернул армейским одеялом и вызвал "Скорую". Пока медики ехали, я укачивал подкидыша. Несколько раз пытался  уложить того на кушетку; но стоило мне отойти, малютка начинала плакать. Дитя провело на моих руках более часа. А этого оказалось достаточно, чтобы я прикипел к нему всем сердцем.

Не знал, девочка это или мальчик, но в моей душе появился островок тепла, который должен  кого-то обогреть. Оно, тепло, сжигало меня изнутри. Прибывший врач после осмотра и составления протокола увёз крошечного пациента. А я, дождавшись утра, побежал в больницу к найдёнышу. По неопытности, купил гостинцы: сок в баночках, халву, бублики. Постовая медсестра, увидев принесённое, рассмеялась и объяснила, что ребёнок нуждается пока только в молоке и его берут у рожениц из соседнего отделения. Приходил я каждый день. В душе созрела готовность стать отцом подкидышу. Мир населяет огромное количество людей, а у крохи нет семьи, где бы её любили, брали на руки, гладили по головке, ругали, хвалили. К тому времени я состоял на службе более пятнадцати лет и тесно соприкасался с призывниками. Среди них попадались бывшие детдомовцы, отличающиеся от ребят, выросших в семье. Некоторые казались затюканными, особенно те, кто небольшого роста. Видимо, они-то испытали на себе власть силы. В мальчишеских коллективах прав тот, кто сильнее, кого боятся. Встречались и другие: озлобленные, жестокие, беспощадные. Скорее всего, эти верховодили в детдомах. Такие могли нагрубить начальству. Но в армии просто – за неповиновение или разговоры, выходящие за рамки устава – следует

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.