скачать книгу бесплатно
– Конечно, вы же хозяева животных.
– Я не справлюсь, я боюсь! – пыталась отказаться мама.
– Тогда животные умрут! – совершенно серьёзно ответил врач.
Машка начала плакать, и мама согласилась.
– Как только болезнь пройдёт, к ним вернётся аппетит. Чем вы их кормите? – спросил врач.
– Вот этим, – мама протянула баночку с гаммарусом.
– И всё?
– Всё. Так нам сказали.
– Мамочка, послушайте, черепахам необходимо полноценное питание: специальный сухой корм, рыба, курица, креветки и даже овощи. А гаммарус как дополнение, как печенье или чипсы. Вы же своего ребёнка не только чипсами кормите?
Мама отрицательно мотнула головой.
– А где вы их держите? – продолжал спрашивать ветеринар.
– Вот здесь, в этом аквариуме, – мама показала на контейнер.
– Что вы! Это не аквариум, а сумочка для переноски, а им нужна ёмкость не менее ста литров и обогреватель для воды, который поддерживает температуру двадцать восемь градусов. А ещё островок, на который они выходят погреться. Островок должен освещаться двумя лампами – обычной, накаливания, и ультрафиолетовой, черепахам тоже нужно солнце.
– Понятно, – со вздохом сказала мама, вспоминая, сколько денег в кошельке у неё осталось.
Доктор выдал специальные туберкулиновые шприцы, лекарство и пожелал удачи в лечении.
Мама купила черепашкам всё, что сказал врач. Теперь им стало просторнее, животные успокоились, начали выходить на островок и подолгу грелись в лучах искусственного солнышка. Мама и Машка ставили им уколы в плечо пять дней подряд. Лечение помогло, к черепашкам вновь вернулся аппетит.
Через неделю у Машки и её сестры интерес к питомцам пропал, они стали для них вроде предметов мебели. Только мама продолжала ухаживать за маленькими рептилиями – кормила, меняла воду, чистила их панцири, разговаривала с ними.
Прошёл год. Мартовское солнце выглядывало из-за серых рваных облаков, обещая тёплую стремительную весну. Мама и Машкина младшая сестрёнка Катя прыгали через лужи, пытаясь прорваться сквозь череду спешащих озабоченных людей. Вдруг мама услышала знакомый хриплый голос:
– Подходите! Котята! Недорого!
Мама обернулась и увидела ту самую старуху, только на столике стоял не аквариум с черепашками, а корзинка с маленькими испуганными котятами. Старуха поймала её взгляд:
– Хорошая моя, подходи, купи котёнка девочке на Восьмое марта, – начала навязывать она.
Катя вопросительно посмотрела на маму, но мама, ничего не ответив, зашагала дальше. Интересно, почему?
Серёжа
Поздно вечером приехала скорая и забрала папу Серёжи в больницу. Мальчик не мог уснуть, уже было хотел звать маму, но увидел свет на кухне. Оттуда доносились голоса мамы и бабушки. Серёжа нечаянно подслушал их разговор. Они говорили, что папе нужна операция, деньги на лекарства и ещё про какого-то рака. Он так и не понял: какое отношение это членистоногое имеет к его отцу.
Утром Серёжа спросил:
– Мам, а когда папа приедет?
– Не знаю, малыш, скоро.
– Я вчера слышал, вы с бабушкой говорили про какого-то рака. Мы что, на рыбалку с папой пойдём?
– Нет, Серёжа, рак – это болезнь такая, папа ею заболел.
– А когда он выздоровеет?
– Скоро, малыш, скоро, – пряча покрасневшие глаза, ответила мама.
Но папа приехал не скоро, только через два месяца. Мама не брала сына с собой в больницу, говорила, что детей туда не пускают, и Серёжа очень скучал по папе. Когда его внесли на носилках домой, Серёжа отца не узнал: папа сильно похудел, сухая кожа обтягивала впавшие щёки, и только глаза, казавшиеся огромными на худом, измождённом лице, светились радостью от встречи с сыном.
– Как я скучал по тебе, Серёжка! – воскликнул отец, прижимая сына к себе.
– Сынок, папа устал, ему нужно отдохнуть, – сказала мама и увела сына в детскую.
На следующий день Серёжа понял, что папа очень болен. Мама должна была ходить на работу и приходила поздно вечером, поэтому весь уход за больным лёг на Серёжины плечи. Приходя из школы, мальчик подогревал еду, которую мама заранее готовила для отца. Папа настолько ослаб, что не мог не только ходить, но и сам есть. Серёже приходилось помогать ему. Больше ложки отец не мог съесть за один раз, поэтому разогревать еду приходилось каждый час. А когда мама приходила с работы, он помогал купать папу, тогда он и увидел огромный красный шрам, пересекавший весь папин живот. Мама плакала, Серёжа тоже. Было очень жалко папу. Но он был весел и подбадривал их.
– Что нюни распустили? – с напускной строгостью спрашивал он. – Люди с войны и не такие приходили. А тут, подумаешь, операция. Вот поправлюсь, Серёга, пойдём с тобой в кино… и в парк на машинках кататься.
– Что, правда? – Серёжа посветлел.
– Правда, правда, – улыбнулась мама, смахивая слезу со щеки.
Но папе становилось всё хуже, и однажды утром мама сказала, что папа умер.
– Как умер? – не поверил Серёжа.
– Знаешь, все люди рождаются и все умирают, так устроен мир, – ответила мама.
– Но ведь он обещал поправиться… – недоумевал Серёжа, будто от папиных обещаний что-то зависело.
– Люди полагают, а Бог располагает, – сказала мама и крепко-крепко обняла Серёжу.
Папу похоронили через три дня. Потом были поминки. Все говорили много хороших слов о папе. Мама уже не плакала, Серёжа тоже. Он думал. Он никак не мог понять, почему это произошло именно с его папой, почему молодой, цветущий мужчина за два месяца превратился в сухого, измождённого человека? Что это за болезнь такая? «Вот вырасту, стану врачом и буду лечить рак», – дал себе обещание Серёжа. Мальчик вырос и стал врачом-онкологом. Он спас отцов многих мальчиков и девочек, которые смогли водить их в кино и в парк. И просто жить.
Теорема
Рома обожал математику, как и все в их семье. Его родители были математиками, старший брат уже заканчивал математический ВУЗ, а сам Ромка мечтал поступить в авиационный институт и стать инженером. Всё шло как по маслу, пока в начале восьмого класса в его размеренную школьную жизнь не ворвалась новая учительница по математике. Наталья Борисовна любила командовать, этакий генерал в юбке, учитель из советского прошлого. Она была в возрасте, но выглядела моложе своих лет, лицо её было когда-то красивое, возможно, в молодости она кому-то даже нравилась, но, как известно, своё лицо в старости каждый должен заслужить сам. Все морщинки отражают твой внутренний мир и твой характер, который ты холил и лелеял в течение жизни, а внутренний мир Натальи Борисовны был явно из другого измерения. Иногда классу казалось, что они живут не в двадцать первом веке, а в девятнадцатом, ещё чуть-чуть, и их будут пороть розгами за неуспеваемость или плохое поведение. Она придиралась ко всему: плохому почерку, выходу за поля, к тому, что цифры стоят не в своих клеточках. Даже если решение было верное, за эти вещи, казалось бы, не имеющие отношения к математике, следовало моментальное снижение оценки. Она называла их «огрехи», хваталась за голову и лупила учебником свой учительский стол, и тогда ребятам казалось, что это наказание за настоящие грехи.
В начале года некоторые ученики пытались «поднять восстание», но оно было жестоко подавлено тремя «консулами»: Натальей Борисовной, завучем и директором. Зачинщики из отличников стали троечниками, надолго забыв о том, чтобы перечить Наталье Борисовне. Все боялись отчисления, ведь школа была не простая, а физико-математический лицей, один из лучших в городе. Но тишина и мир дались классу нелегко – все ненавидели Наталью Борисовну.
Как известно, перед бурей всегда затишье. Вскоре буря разразилась на очередном уроке геометрии.
– Так, Рома, к доске, – скомандовала Наталья Борисовна, – доказывай теорему.
Не будем заострять внимание на том, какая теорема нуждалась в доказательстве, но Ромка фигуры на доске нарисовал, формулы написал и принялся доказывать. Через некоторое время он увидел ужас в глазах одноклассников. Он медленно перевел взгляд на Наталью Борисовну и почувствовал недоброе:
– Что остановился? Продолжай!
– Наталья Борисовна, что-то не так? – дрожащим голосом пролепетал Ромка.
– Нет, всё так, давай, доказывай, – нарочито дружелюбно предложила она.
Со стороны казалось, что всё в порядке, что это обыкновенный разговор между учителем и учеником, но ребята знали этот саркастический тон, который нарастал от тихого к громкому, набирая обороты, словно девятый вал. Все замерли в ожидании, а Ромка продолжал. Наталья Борисовна внимательно слушала, кивала головой, улыбалась, исподтишка поглядывала то на него, то на класс. Когда Ромка закончил, она с торжественным видом встала, подошла к доске, минуту стояла, будто вглядываясь в фигуры и цифры, развернулась к классу и прогремела:
– Доказательство неверное!
– Но почему? Ответ правильный! – возмутился Ромка.
Наталья Борисовна резко развернулась к нему, громко скрипнув каблуком:
– Ну и что! У тебя доказательство не такое, какое я давала на прошлом уроке.
«Будь что будет, – подумал Ромка, – надоела уже, с меня хватит, если класс терпит, то я не буду!»
– Меня не было на прошлом уроке, я болел, – резко ответил он.
Но Ромкина болезнь не произвела на Наталью Борисовну ни малейшего впечатления:
– И что, прикажешь мне теперь рыдать? Нужно было поинтересоваться у своих школьных товарищей.
– Я и поинтересовался, но решил по-другому. Просто эта теорема доказывается многими способами.
«А вот это я точно зря сказал, – корил себя Ромка, – сейчас начнётся».
И началось. Учительница метнула на него взгляд, точно Зевс, только молний не хватало, и прошипела:
– Я – заслуженный учитель, лучший преподаватель этого лицея и знаю все доказательства этой теоремы!
– Видимо, не все! – подлил масла в огонь Ромка.
– Что? – опешила Наталья Борисовна. – Садись, оценка два!
– Если вы чего-то не знаете, это не значит, что это неверно, вы не имеете права ставить мне двойку! – выпалил Ромка.
– Двойку я тебе всё же поставлю, а вот родителям скажи, чтобы пришли в школу, мы с ними и обсудим твои и мои права!
Прозвеневший звонок спас Ромку от ожидаемых нотаций Натальи Борисовны. Ребята сочувствовали ему, весь остаток дня в школе он был героем, но сам себя ощущал «последним героем», наверняка Наталья Борисовна завтра возьмётся за него и сожрёт с потрохами.
Домой он пришёл в плохом настроении, мама сразу это заметила:
– Сынок, что случилось?
– По математике двойку получил.
– Двойку? За что? – удивилась мама.
– Да за теорему одну, не тем способом доказал.
– Ну а доказал правильно?
– Да, правильно.
– А за что тогда двойка?
– Не знаю, училка злая.
– Рома, такого не может быть, ты, наверное, ей ещё что-то сказал?
– Ну, сказал, что она не все доказательства знает.
– Теперь ясно, ты её перед всем классом опозорил, вот она и не вытерпела, двойку не за теорему поставила, а за поведение. Нужно было промолчать, а потом подойти, спокойно исправить. Зачем тебе плохой аттестат?
– Вот из-за этого все и молчат, терпят, а она издевается!
– Может, тебе это кажется? У нас учительница тоже строгая была, мы её страшно боялись, а вот теперь благодарны, многие поступили в институты. Она приучила нас к дисциплине, к работе над собой, ведь математика – точная наука.
– Мама, это ещё не всё, она родителей в школу вызывает.
– Ой, я не пойду, у меня у самой такая учительница была, я с такими до сих пор боюсь разговаривать.
– Видишь, ты сама признаёшь, что это не учитель, а абьюзер.
– Ну и словечки! В наше время учителей уважали. Я всё равно не пойду, пусть отец идёт, у него лучше получится, и потом, он же тебе эту теорему объяснял.
На следующий день Ромкин папа пришёл в школу. Наталья Борисовна уже ждала разговора и была похожа на хищника, готового к нападению.
– Вот, полюбуйтесь, – начала она с порога, показывая Ромкиному папе двойку в журнале.
– Объясните, пожалуйста, как это произошло? Рома мне рассказал, но хотелось бы услышать вашу версию.
Наталья Борисовна несколько опешила от спокойного тона Ромкиного отца. Обычно родители к ней приходили извиниться или с подарочками, но ни того, ни другого Ромкин папа не продемонстрировал.
– Он неправильно доказал теорему.
– Но ответ сошёлся?
– Да, но это случайность.
– Это не случайность, это другой способ, я сам ему объяснял.
– Ну, мало ли что вы там ему объясняли, вы вообще кто такой?
– Я тоже математик.
Наталья Борисовна смерила его взглядом, будто оценивая по внешнему виду, похож он на математика или нет.
