скачать книгу бесплатно
Короткие истории больших самообманов. Рассказы
Марина Светенкова
«Короткие истории больших самообманов» – это забавные и простые рассказы, сюжеты для которых создала сама жизнь. Абсурдные и тревожные, грустные и смешные. Иными словами – реалистичные шаржи о поступках героев, похожих на нас.
Короткие истории больших самообманов
Рассказы
Марина Светенкова
© Марина Светенкова, 2022
ISBN 978-5-0055-7252-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
БУДЕМ ЗНАКОМЫ!
То, что позади нас, и то, что впереди нас, значит так мало по сравнению с тем, что внутри нас.
Ральф Уолдо Эмерсон
Я родилась в городе П. В тот год страна принимала Олимпийские игры. Пухлый медведь в штанах на лямках улетел, а я осталась.
Как и все отцы, мой тоже с нетерпением ждал девочку и дежурил под окнами родильного дома. Наша первая встреча состоялась через окно. Он внизу, я в витрине третьего этажа. Так было у всех. За неприятным исключением. В нашем случае стекло оказалось далеко не первой свежести. По логике город П. никогда не был фаворитом иностранных гостей. Но логика в тот день к отцу не заходила. Померещился темный цвет кожи дочурки, и тогда еще второй помощник капитана крепко задумался о том, как теперь носить фуражку: поверх рогов, между или в разводе. Так, невзначай, неаккуратность уборщицы роддома едва не разрушила молодую ячейку общества. Справедливости ради отмечу, что для той маленькой трагедии были и иные поводы. Капитанский мостик крупного лайнера вместо аккуратного девчачьего носика и черная густота моих не по-славянски кудрявых волос в компании с вечно орущим ртом стали идеальной декорацией для оправдания душевных терзаний главы семьи. Это если красиво и витиевато. А по-простому, отца сильно заштормило, он запил.
– Разрастется, – успокаивали родителей родственники. Но папка твердо уверовал, что пенсии ему не видать.
«Я тогда подумал, это ж сколько мне надо заработать тебе приданого, чтоб тебя такую замуж взяли?» – делился он о пережитом стрессе на каждом моем дне рождения. И чтоб рассеять ваши сомнения о том, что я излишне драматизирую, отмечу небольшой, но весомый факт: мое первое фото сделано в возрасте год и восемь месяцев. Когда, да, уже немного разрослась.
Опуская подробности детского сада, о котором вам вряд ли будет интересно читать, а мне сложно вспомнить, перейдем сразу к отрочеству.
В школе я считалась хорошим человеком. Уверена, моему интеллигентному читателю знакомы такие категории одноклассниц как: боевая подруга, свой парень, товарищ. Так вот это я. Девочек в классе было чуть-чуть, и все абсолютно разные. Подругой Женей любовались. Взрывной характер, завышенные требования к себе и всем вокруг притягивали внимание одноклассников не меньше, чем ямочка у нее на щеке и ярко-синяя тушь на пышных ресницах. Следом в рейтинге красоток стояла блондинка Лида. Идеальные пропорции фигуры и длинные ноги шли в комплекте с язвительным языком, что добавляло ее типажу перца. В юношеских мечтах на них женились, иногда по несколько раз за день. Я была корявенькая, но не безнадежная. И пусть в небесной канцелярии не раздали грации, не отсыпали щедрую порцию наглости, зато одарили эксклюзивом. Одноклассники обнаружили у меня красивые коленки! Да. Так тоже бывает. Не вру! Спасибо, парни, я все помню. Вопросов нет. Благодарствую, что к носу не придирались. Да и вообще, с высоты прожитых лет, не совру, если скажу: вы лучшие!
Касаемо умственных способностей отмечу, что, начиная с пятого класса, я училась в физмате. Однако продолжить обучение в технической стезе не хватило смелости. Я не жалею. Это было правильно. На пороге выбора ВУЗа было понятно, что никакой я не технарь. В остальном, к сожалению, дорога в будущее напоминала узкую тропинку ежика в тумане. Алым стоп-сигналом для меня пылали только медицинские вузы. Я падала в обморок от вида крови на порезанном пальце. В отношении остальных профессий брела, как Ленин по тонкому льду Финского залива, без компаса. Перебирая варианты, я не мечтала собирать стадионы, не хотела придумывать дизайн чего бы то ни было и не стремилась работать в школе. Зато задумывалась о том, что из меня, наверное, мог бы получиться сотрудник полиции или таможни. Но это было неточно. Потому как на день открытых дверей я посещала совсем иные факультеты: географический, биологический и еще какой-то абсолютно мне безразличный. На вопрос «зачем?» у меня есть шикарный ответ: «За компанию!» В итоге окончательно запуталась, дошла в мечтах до сцены, где я в костюме приличной женщины вожу экскурсии по помпезным залам Эрмитажа, и отправилась сдавать вступительные на исторический факультет СПбГУ.
– Ну и хорошо. Музейной крысой тебе не надо, – обрадовался отец, когда я завалила экзамен.
Я не разделила его радость и честно рыдала несколько дней. Это был непростой период для меня, но в большей степени для родителей. С моим братом им было проще. Он со школы знал, что будет юристом, ходил на курсы, готовился, поступил. Конечно, родители мечтали, чтобы и дочь выбрала почетную, но неопасную, а главное, «правильную» профессию. И это точно не имиджмейкер или еще какие-либо три прихлопа два притопа. В один голос воспитанники Советского Союза убеждали, что в жизни важно иметь работу, которая позволит заваривать доширак, а не шнурки и «обеспечит стабильное будущее». Ну и не без «что люди подумают», разумеется. Мама занималась грамотным пиаром по части продвижения гениальной концепции: «Второй юрист в семье не нужен, а вот бухгалтер – почему бы и нет». Отец оберегал надежду увидеть меня в стенах какого-нибудь НИИ, где я в белом халате проектирую сложное оборудование. Я же утерла слезы, подтянула рейтузы и поступила в ВУЗ, о престижности которого в Петербурге ходят анекдоты. В свое время режиссерское отделение моего будущего места обучения окончил Валерий Леонтьев. К слову, в год моего поступления он уже смело расхаживал по эстрадной сцене в эпатажных костюмах.
– Марин, беги быстрее, твою академию культуры показывают! – любил по этому поводу пошутить отец.
Нет, не подумайте. Я безмерно уважаю талант и работоспособность Валерия Яковлевича, безусловно отдаю честь его смелости и «Дельтаплану», но от родителей усвоила, что в начало взрослой жизни все-таки надо нестись с прикрытыми тылами. Да и вообще, опасаясь стать взрослой экзальтированной женщиной, библиотечный, социологический и режиссерский факультеты я не рассматривала. Мой выбор пал на абсолютно несвойственный ВУЗу факультет с модным для приближающегося миллениума названием «Менеджмент и экономика». Мама всплакнула, отец захотел снова уйти в рейс месяцев на сто. Специальность значилась многообещающая, в духе времени и с пикантным налетом специфики института. Тем не менее преподавательский состав оказался сильным, учиться мне нравилось. Я, безусловно, понимала, что диплом о высшем образовании не дает индульгенцию на дальнейшую востребованность. Шанс – да, гарантий – нет. Но Малый ЛенБабСнабСбыт, как кличут его истинные ленинградцы, превзошел самые смелые фантазии. О том, насколько самозабвенно надо уметь вещать о себе потенциальному работодателю, сжимая в кулачке его дипломом, я узнала позже и по своей редчайшей специальности не работала ни дня. Потому как ни в одной стране самых больших возможностей для столь узких специалистов еще не придумали занятие.
Тем не менее в храме менеджмента, как называл его мой отец, я училась хорошо. Старалась. Первые годы в моей зачетке не было даже четверок. Я исправно посещала лекции и искренне верила пафосным речам каждого преподавателя, которые однообразно начинали знакомство с фразы: «Все, студенты. Халява закончилась. Не будете ходить на лекции, я вас лично отчислю». К середине третьего года обучения из этих «личноотчислюнов» уже можно было сформировать отдельный курс, но глобально нас меньше не становилось. Во всяком случае, по списку. И тогда я решила, что вполне могу позволить себе небольшую подработку. Меня приняли в страховую компанию. На лето. Не по специальности, разумеется. А осенью начальница предложила, так сказать, продлить удовольствие в коллективе приятных людей. И пусть оклад не будоражил фантазию, но это опыт и коллеги, с которыми можно было посмеяться до боли в лице. Так на ближайшие двадцать лет я попала в страховой бизнес. Пережила карьерные взлеты, переименования и три смены акционеров.
Ах да, чуть не забыла. В глубоко сознательном возрасте, где-то на рубеже «часики закончили тикать» и «я, видимо, внуков от тебя не дождусь», я таки вышла замуж и родила двух мальчиков: ягодку и пирожка. Как следствие, уже в первом декрете привыкла к себе без косметики, чаще стала использовать в речи матерную брань и вечерами благодарить жизнь за то, что никто не убился и хатка не сгорела. Дети растут, проблемы меняются. Но, если честно, то мне и сейчас вечерами кажется, что я немножечко умру. Исходя из последнего, тему «Будут у тебя дети, тогда и поговорим» считаю раскрытой. Касательно полезных навыков, приобретенных в браке, скромно отмечу, что имею опыт окраса простыней в голубой оттенок при помощи синих трусов супруга, а также, используя все ту же стиральную машину, легко превращаю шерстяной свитер половозрелого мужчины в красивую кофту посетителя ясельной группы. Кроме этого, одинаково хорошо умею как составлять внятные списки для «командировок» в магазин, так и ныть про ремонт. Борщ, солянку и гороховый суп с копченостями варю превосходно. Это важно. Особенно, если учесть, что супруг любитель похлебать щи из квашенной капусты.
Ввиду всего вышеописанного, естественно, для сохранения душевного здоровья и адекватного мировосприятия я довольно близко познакомилась с литрами кофе, сухими винами, сырами с плесенью, чизкейками и прочими присущими возрасту фуа-гра. Вечера с ними стали абсолютно прекрасны. Однако недолги. По роковой случайности обнаружилось, что тесное общение с упомянутыми сухими, игристыми, острыми, солеными, заплесневелыми, да и сладкими друзьями стоит ограничить, ввиду наличия у меня нестандартного набора внутренних органов. За ценный дар я сочла бы вторую печень. Но мой интеллигентный организм пошутил интереснее. Три почки, добавочная селезенка, и если кто-то переживает из-за восьмерок в зубном ряду, то спешу успокоить: не паникуйте, это не предел – у меня девятки. Кстати, хвастаться некрасиво, но видеообзору моих челюстных достопримечательностей была посвящена лекция для студентов-стоматологов. Я присутствовала наглядным пособием. Уверена, это успех. А для тех, кто сейчас вздрогнул со словами: «Фу, ну как не стыдно прилюдно сидеть с открытым ртом», напоминаю, у меня двое детей. Жизнь заставляла демонстрировать интернам и более пикантные ракурсы. Забегая вперед, отмечу, что к превеликому сожалению, в моем случае ни почку, ни селезенку обменять на квартиру нельзя. Я узнавала. На зубы претендентов не было.
И вот, несмотря на всю эту крестьянскую историю, смахнув пуховым платком пыль с стоптанных сапог, признаюсь: я люблю сухое вино, обожаю французский кинематограф, с симпатией отношусь к провинциальным итальянским городкам, одинаково люблю похрустеть как круассаном, так и пиццей. Но вот жить с легкостью и высокомерностью французского Art de vivre, равно как и итальянским темпераментом, я, к сожалению, не научилась. А, как вы понимаете, коллекционное «Шато Марго» не заменишь советским «Дюшесом». По сему написанное ниже имеет шанс быть для моего интеллигентного читателя излишне простым и очень русским, но, уверена, достойным строгой оценки.
Приятного прочтения, друзья!
ЛЕГКАЯ
Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться.
Элберт Хаббард
Из подъезда выпорхнула фея. Атласное платье на тонких бретельках, алая помада и крошечная сумка в руках.
– О, гляди, уже в ночной сорочке по улице ходит. Проститутка… – прошипели бабули на лавке.
Татьяна обернулась.
– Добрый день, дамы, – любезно поприветствовала она обидчиц и получила в ответ три улыбки.
Чуть в стороне, но под прицелом тех же глаз, стояла Елена. Прямые черные брюки, коричневая блузка с бантом, светлые волосы в аккуратной прическе. Она переминалась с ноги на ногу и крутила тонкое кольцо на безымянном пальце правой руки, пока не нашла положение, в котором издалека оно максимально походило на обручальное.
– Привет! – Татьяна крепко обняла подругу и поцеловала в щеку.
– Привет, Тань. Ну и соседки у тебя… – тихо прокомментировала увиденное Лена и театрально закатила глаза.
– Да чему тут удивляться? Это ж ТСЖ, – махнула рукой девушка, затем шутейно потрепала бант на блузке подруги и игриво взяла ее под руку.
– Те самые ТСЖ?
– Ага. Они! Три старые жопы! – засмеялась Таня. – Лен, ну я ж тебе о них сто раз рассказывала. Короче, постовые, клячи и «не дай бог дожить до такой старости!».
Девушки звонко рассмеялись и в хорошем настроении направились к метро по утопающей в зелени каштановой аллее.
Татьяна жила одна. Она снимала крошечную однушку в старой пятиэтажке очень зеленого, но крайне криминального района. Ей приходилось бывать понятой при изъятии наркотиков, свидетелем семейных баталий с выбитыми окнами и драк со стрельбой из-за парковочных мест. Круг ее ближайших соседей, к счастью, был вполне благополучным. Да, впрочем, и Татьяна положительную репутацию подъезда не омрачала. Дверь ее квартиры не осаждали покупатели любви, стены в подъезде не пестрели надписями «Таня шалава», но ТСЖ все равно были уверены, что по ночам со столь заметной длиной ног можно работать только жрицей любви. Татьяна в перепалки не вступала. Она понимала, что поздние возвращения не остаются незамеченными, но объяснять соседям, что ты танцовщица, не считала разумным. К тому же для многих это все равно одно и то же. Сама выбранный род деятельности называла честной инвестиционной политикой по вложению молодости в беспечное будущее и этого не стеснялась. Кроссовкам, треникам и некрашеным корням волос она предпочитала красную помаду, короткие юбки и каблуки. Так она себе нравилась. Что же касается мнения окружающих, то опыт подсказывал, что заклятые соседи, несостоявшиеся ухажеры и старые знакомые не ждут твоих побед. Они пробубнят: «Ой, как ее жизнь помотала», даже если ты королева. Собственно, поэтому переживать из-за чужого мнения дело бесполезное. Осуждать тебя будут в любом случае. Живи ярко, одевайся красиво, смейся громко – стало девизом ее жизни.
С Леной они познакомились с десяток лет назад в Бабаевке. Таня там жила с рождения, а Лена в глубинку приезжала из Москвы и лишь на каникулы навестить родную тетю. Девочки сдружились, переписывались, а несколько лет назад в поисках лучшей жизни восемнадцатилетняя Татьяна перебралась в столицу. И в то время как подруга успешно воплощала мечту родителей и прилежно училась на финансиста, Таня проходила московскую школу выживания. Да, у нее, конечно, тоже были грандиозные планы по поступлению в театральный, но не сложилось. Вернуться в родной поселок не было и мысли. Она несколько недель скрупулезно ходила по собеседованиям, пока не закончились деньги. Единственным, кто ей перезвонил, был администратор ночного клуба. Но предложил он ей отнюдь не должность своего ассистента.
– Тань, а не страшно тебе? Ведь в вашем клубе тебя может снять какой-нибудь псих? Изнасиловать, задушить, в конце концов. Столько криминала каждый день… – спросила Лена, едва подруга заговорила об очередном рабочем дне в клубе.
– Нет, не боюсь, – уверенно и не без удивления в голосе ответила Таня. – Лен, у нас полстраны недообследованных. Кто нормальный-то?
– Ой, скажешь тоже. Мой Саша, например, нормальный, – серьезным тоном парировала подруга.
– Твой Саша зануда и нищеброд. И, Лен, если не рисковать, то всю жизнь с таким Сашей прожить можно. Скучно, бесполезно и неувлекательно. Бытовуха, муж-ипотеконосец, охота на скидки и Краснодар в качестве отпускного курорта. Не для меня это.
– Не сгущай краски. Это не скука, это стабильность. А Саша мой надежный. У нас с ним все еще будет: и свадьба шикарная, и кольцо с бриллиантом, и Мальдивы. Всему свое время. Надо только на ноги встать.
– «Надежный»… – усмехнулась подруга и продолжила: – Суровый и предсказуемый, как гастрит! Нет в нем ничего про надежность. Надежный – это твой папа, который и маму на молодую не променял и тебе квартиру купил. А Сашка – это прихлебатель. Пристроился там, где мягко и сладко. Знаю я таких. Сам ничего не делает, при этом сыт, доволен и живет в твоей квартире. Практично, удобно, но ни фига для тебя ненадежно. И главное – вовремя выгонишь клеща, ничего не потеряешь.
– Тань, ты что такое говоришь? Ты не права. Я с Сашкой расставаться не собираюсь. Он очень хороший. Родители, хоть и дотошные, но приятные люди. Не в разводе. Работа у него приличная. Да и внешность. Рядом с ним мне спокойно. Он всегда знает, как лучше. Я ему доверяю. И вообще, у нормальных людей это любовь называется, – обиженно надула губы строгая блондинка.
– Да неужели? – рассмеялась Таня. – Для меня любовь – это когда твой мужик тебе посудомойку покупает и робот-пылесос, чтоб ты дома отдыхала, а не впахивала. А Сашке твоему, насколько я помню, ни к чему все это – у него робот-баба имеется. А чё? Удобно. Она и в магазин сбегает, и с посудой справится, и полы помоет, пока он с друзьями после работы свою мизерную премию на дешевый виски спускает.
– Ой да ладно тебе! Я ж его люблю, мне несложно ужин приготовить и тарелку убрать. Это все мелочи. У нас ведь почти семья, год вместе живем. Думаю, вот-вот предложение мне сделает, готовится.
– Ну дай-то бог, – улыбнулась подруга.
– Даже не сомневайся! Кстати, Сашка рассказывал, у него на работе в юротделе хороший парень есть. Давай вас познакомим. Там родители какие-то важные медики, приличная семья. Глядишь, и ты свой клуб бросишь.
– Вот уж нет. Я как-нибудь сама. У нас с твоим Сашкой на мужиков точно разные взгляды.
– Зря ты, Тань. Безбашенная ты или смелая, не понимаю. Но я б так не смогла.
– Да неужели? Пожила бы с мое в Бабаевке, тоже бы осмелела. Там, Лен, такая школа жизни, что слабый и трусливый или сопьется, или сдохнет.
– Это да. И то, что в Бабаевку возвращаться не хочешь, могу понять. Но есть же и другая работа. Клуб, танцы – все это как-то унизительно, что ли, – не отставала подруга.
– Это для вас, маменьких девочек из столицы, есть другая работа, – молниеносно среагировала Татьяна. – А для лимиты без прописки из Бабаевка-лакшери, да еще и с таким носом – это, Лен, проблема даже в официантки устроиться.
– Зато у тебя фигура как у модели. Да и на нос не наговаривай.
– А действительно, чего наговаривать-то, можно просто школьные прозвища вспомнить.
– Ну ладно уж. В школе у всех прозвища были. Я в младших классах много болела, так, помню, дразнили «Лена – сопля по колено». В старших классах такого, к счастью, не было. Но я не забыла.
– Счастливая, значит. Меня до выпускного называли Шнобелем, Трамплином, да и вообще много всего мерзкого, что и вспоминать не хочу. Буратино – это самое безобидное, что я слышала!
– Не преувеличивай, – рассмеялась подруга.
– Да куда уж. А еще помню, как в Москву приехала. Кстати, тогда она показалась мне агрессивной. Сейчас понимаю, Москве вообще было все равно, кто там в нее переехал. Но не суть. Я-то готовилась. По меркам Бабаевки модница: джинсы в стразах, майка пупок не закрывает, каблуки пятнадцать сантиметров и кепка в клетку. Иду вся такая сама себе нравлюсь, а мне бомж в метро сказал, что я похожа на осла из «Бременских музыкантов». Не поленился ведь. Долго смотрел, потом подошел и сказал. Вот, Лен, ты считаешь это комплимент?
Лена покачивала головой и хохотала:
– Ты мне этого не рассказывала.
– Еще бы! Меня тогда это сильно задело. Я вжала голову в плечи и еще долго заходила в метро, опустив глаза, лишь бы не встретиться ни с кем взглядом.
– Вот уж не ожидала от тебя.
– Да ладно, было и прошло. Москву я все равно полюбила. Здесь жизнь. А я очень хочу жить. Не выживать, Лен! Жить, понимаешь? Хочу по утрам мужу к рубашке запонки подбирать да макать круассан в кофе и думать, в какой ресторан на ужин идти, а не, как ты, рассматривать каталоги супермаркетов и отмечать товары со скидкой, которые надо срочно купить, пока акция не закончилась.
– Ну, подруга, скидки-то тут при чем? Я их очень люблю. И не считаю зазорным экономить. Мы вот с Сашкой недавно по акции годовой запас чая отхватили, миксер и ему зимнюю куртку.
– Нет, Лен, нет. Нет! Даже углубляться не буду. Не хочу экономить. Моя семья нормально живет, родители не пьют. Но вот эта дурацкая экономия, она прям с детства душила. В нашей семье дырявую футболку отца и то не выбрасывали. Ее просто переводили в статус половой тряпки. А апофеоз бытовой прижимистости был достигнут, когда мама обертки от гамбургеров из «Макдональдса» начала использовать. Ну, короче, булочки в духовке на них запекать, да и бутерброды папе на работу в них же заворачивала. Вот ты, Лен, хоть раз складывала аккуратно в сумку обертку от гамбургера в «Макдональдсе»? Приносила ее домой?
