скачать книгу бесплатно
– Значит, не моргают. А ну не моргай! – послышался душераздирающий вопль и треск разрываемой ткани.
«Сам разберется», – решил я, отключая связь. К моему удивлению, решетка перед кордегардией была полуопущена. Я с радостью нащупал шнурок звонка и облегченно повис на нем.
– Ну нормально! Чего бы я тут так трезвонил? – послышался на лестнице голос Лиса.
– Лис, осторожно, двери!
– Да что там те двери! Этот пьяный придурок здесь что-то так напортачил, что теперь вообще ничего не закрывается. Вот и доверяй всяким забулдыгам дорогостоящую технику! – запинаясь на каждом слоге, произнес мой напарник.
Наконец с третьей попытки, выбрав из пяти предоставлявшихся нашему взору дверей нужную, мы прошли в караульное помещение. Теперь оно напоминало хирургический кабинет: все в нем было тихо и проспиртовано.
– Что там у тебя за дела с гобеленом? – поинтересовался я у своего друга.
– Ща, Капитан, увидишь.
Посреди нашей комнаты валялось некое тулово, припорошенное обрывками гобелена.
– Кто такой?
– А бес его знает!
– Чего хотел?
Лис неопределенно пожал плечами:
– Не знаю. Я его, похоже, слегка пришиб.
– Ну, Лис, это ты зря.
– А не фига было моргать на посту! Зато посмотри, что я нашел! – Он ткнул пальцем в стену, еще недавно украшенную гобеленом. – Лестница. Самая что ни на есть. Предлагаю сыграть в Буратино.
Выдернув из держаков пару горящих факелов и захватив свое оружие, мы начали спускаться вниз. Пройдя десятка два ступеней, мы уперлись в дверь.
– Заперто, – констатировал мой верный соратник.
– Ну так постучи! Ибо сказано: стучащему да отворяется.
Недолго думая, Рейнар забарабанил кулаками в филенку. Послышался звук отодвигаемого засова, дверь резко распахнулась.
– И ты не моргай! – Следующий удар пришелся по челюсти возникшего на пороге стражника. – Ты, собственно говоря, кто такой? – запоздало вспомнил мои наставления д’Орбиньяк.
Нокаутированный солдат оставил этот вопрос без ответа. Аккуратно переступив через жертву лисовского произвола, мы проникли в небольшую круглую комнату, количество бойниц в стенах которой не оставляло сомнений в ее предназначении.
– Лис, как врач-травмапевт врачу-травмапевту признайся: ты тренировки по скалолазанию давно посещал?
– Да уж не вчера.
– Вот и я не вчера… Но сейчас, однако, придется отрабатывать тему «спуск дюльфером». Причем если нам ее не зачтут, то пересдача будет происходить в подземелье Ноттингема. Итак: точка А – на этой галерее, точка В – во-о-он там, внизу.
Лис вышел на галерею и с сомнением посмотрел вниз.
– А других домашних заготовок у тебя нет?
– Нет. А ты вниз не смотри. Я помню, мне инструктор говорил, что вниз смотреть нельзя.
Лис вздохнул и принялся деловито вытаскивать из пояса тонкий прочный шнур со множеством узлов.
– Ума не приложу, Капитан, почему ты никогда не предусматриваешь каких-нибудь человеческих способов ухода, например, с помощью ступеней?
– Это что, память о неудавшихся спусках? – игнорируя его вопрос, спросил я, указывая на веревку.
– Да, и сегодня будет повод завязать еще один, – недобро глядя на меня, хмыкнул Лис. – Насчет дюльфера я сильно сомневаюсь; если, конечно, у тебя не зарезервировано место в папской капелле, – с нескрываемым ехидством добавил он. – Хотя это, в общем, не важно. Здесь всего десять метров троса.
– Ну что ж, это примерно две трети предстоящего полета, – ободрил я своего напарника.
– А оставшуюся треть?
– И-к! Пешком…
Неся чувствительные потери в самоуважении, мы начали свой героический спуск.
– Почему люди не летают, как птицы? – торжественно, с болью в голосе процитировал Лис слова какого-то очередного русского классика, шлепаясь рядом со мной на немилосердную твердь двора.
На галерее, с которой мы только что так удачно спустились, замелькало пламя факелов, послышались какие-то крики и лязг оружия.
– Сдается мне, Капитан, у нас скоро будут последователи, – неожиданно трезвея, видимо, от падения, заметил Рейнар. – Так… Куда дальше?
Я огляделся по сторонам:
– Туда!
Ближайшим от нас зданием была часовня.
– Это правильно, командир. Самое время о душе подумать.
Часовня представляла собой очень странное сооружение: кряжистые романские стены и венчавшая их утонченная готическая крыша.
«Надеюсь, на праве укрытия этот мезальянс никак не сказывается», – подумал я.
– Ну что ж, отпустим друг другу грехи! – съерничал Лис, когда мы с ним укрылись в исповедальне.
Помещение церквушки стало наполняться стражей.
– Остается надеяться, что природная испорченность этих джентльменов помешает им прийти к мысли исповедаться в столь поздний час, – прошептал я Лису, вжимаясь в стену.
Вдруг под нашими ногами раздался странный шорох. Мы изумленно воззрились на плиту, которая начала медленно отодвигаться в сторону.
– Это не крыса… – шепотом подытожил я наши наблюдения.
В образовавшемся отверстии блеснула отполированная временем тонзура.
– Спокойно, святой отец, – угрожающе прошипел Лис, зажимая ладонью рот изумленного служителя культа. – Не дергайтесь. Меа culpa![17 - Меа culpa – «моя вина» – установленная формула начала католической исповеди.]
Судя по испуганному выражению глаз монаха, эта новость его нисколько не обрадовала. Две объемистые фляги, нежно прижимаемые к чреву, ясно указывали на цель его паломничества. Он попытался что-то промолвить.
– Тише, отец мой. Тут слишком людно и не место для откровений. – Лис пинком втолкнул монаха обратно в лаз, и мы оба последовали вслед за ним.
Нора, в которой нам довелось очутиться, была явным творением рук благочестивых отцов, нашедших кратчайший путь к источнику aqua vita.[18 - Aqua vita – буквально: «вода жизни».]
Вскоре мы очутились в обширном подвале, сплошь заставленном бочками, бочонками, бутылками, флягами и прочей винно-водочной тарой.
– Побудьте с нами, ваше преподобие, здесь никто не отвлечет нас от возвышенных молитв и мыслей о тщете всего сущего, – произнес я, зябко поеживаясь.
В отличие от вина, я чувствовал себя здесь крайне неуютно. Похоже, мои спутники ощущали себя не лучше. Лис, осознав себя отвратительно трезвым, начал лупить какой-то бурдюк, дико вращая глазами и выкрикивая невнятные угрозы принцу Джону, здешнему промозглому климату и всему феодальному строю в целом. У монаха, по-видимому, начали зарождаться какие-то смутные подозрения.
– Пощадите, не убивайте меня! Я помогу вам выбраться отсюда. Я никому не скажу, что видел вас. Не убивайте! Я знаю, где здесь находится потайной ход.
– Вот уж не было печали – убивать священника. Всего лишь небольшая теософская беседа на тему девяностого псалма: «Ибо ангелам своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих»… Постой-постой, что ты там говорил о потайном ходе?
– Клянусь святым причастием, здесь есть… Мы нашли!.. – сбивчиво и радостно затараторил монах. – Да-да, мы нашли его с братом Ансельмом в пустой бочке. Я покажу, сейчас же покажу, только не убивайте!
– Да Бог с вами, отче! О горнем помышляйте, а не о земном. Где там ваш выход?
Лис с нескрываемым сожалением посмотрел на окружавшие его богатства:
– А может, все же повременим с побегом?
– Лучше запомни дорогу, заглянем сюда после победы. На тебя, отче, уповаю! – напутственно шлепнул я по пухлой спине святого отца. – Шевелите ногами.
Уверенно минуя рифы мозельского и токайского, монах резвым аллюром затрусил к пирамиде амонтильядо.
– Здесь, здесь! – Он радостно потянул на себя одну из крышек, и перед нами разверзлась воистину бездонная бочка.
– Прямо «Три толстяка», – хмыкнул за моей спиной Лис. – Падре, на какую капустную грядку мы попадем?
– Не знаю, – пожал плечами падре. – Отпустили бы вы меня, дети мои?..
– Э-э, нет. А как же наш теологический диспут? Ступайте вперед и помните о всеблагости Господней.
Монах вздохнул и, обреченно пыхтя, полез в дыру.
– Бодрее, отец мой! Не задерживайте движение! – непочтительно напутствовал первопроходца Лис, сопровождая свои слова увесистым пинком по филейным частям монаха. На наше счастье, ход был значительно шире бочонка, и мы могли двигаться в нем без труда. Идти пришлось долго. К моему удивлению, тоннель был прямой, как стрела, и не имел ни поворотов, ни ответвлений. Наконец, прошагав где-то минут двадцать, мы уперлись в глухую стену.
– Неожиданный финал для столь удачно начавшегося путешествия. Ты не находишь, Лис? Ну и куда дальше, святой отче?
– Не знаю, сын мой. – Священник сконфуженно пожал плечами. – Я здесь никогда не бывал.
– Может быть, здесь просто что-нибудь недостроили? – выдвинул версию Лис.
– Угу. Например, выход. Маловероятно, – произнес я, ощупывая стену. Внезапно мою руку повело сильно вправо, и пальцы сами собой обнаружили небольшое углубление в каменном своде.
– Ну-ка, ну-ка, это уже интересно. – Я провел рукой выше и нащупал точно такое же. – Это несколько проясняет дело, – пробормотал я, пытаясь прийти в себя от удивления и включая связь.
– Лис, похоже, здесь лестница.
– Падре, когда в последний раз вам доводилось наблюдать чудеса? Смотрите внимательно! Рейнар, давай посох.
Я ткнул палкой гранитный потолок, и она наполовину вошла в каменную толщу.
«Крашеная материя!» – услышал я в голове восхищенный голос моего догадливого напарника. В углу тихо и быстро крестился монах.
– Да вы не бойтесь, – успокаивал его Лис. – Для моего друга такие чудеса – раз плюнуть, обычное дело.
Воспользовавшись обнаруженной лестницей, я начал подниматься вверх. Помещение, в котором я оказался, было узкой нишей, в которую едва мог втиснуться один человек. Два тонких лучика зыбкого света, пробивавшихся сквозь отверстие в камне, были единственной отрадой этого каменного мешка. Я прильнул к ним, пытаясь определить наше местонахождение.
– Лис, это не выход. Это наблюдательный пункт. Ищи там, внизу. Обрадовать могу только одним: если тут мы и ляжем, наши тела будут покоиться в освященной земле. Мы на кладбище.
Глава восьмая
Она так прекрасна, что просто грех не убить кого-нибудь в ее честь!
Приписывается Ланселоту Озерному
Перед моими глазами открывался веселенький пейзаж.
Всюду, куда ни достигал мой взор – а достигал он сравнительно недалеко, – в живописном беспорядке высились надгробия.
И вдруг у одного из памятников я заметил две фигуры. «Поздновато для посетителей», – удивился я.
Снизу слышались возня и сдавленная ругань Лиса.
– Тише, Рейнар!
– Да ни черта нас отсюда не услышат.
– Мне тоже ничего не слышно!
Лис приумолк, и я явственно различил хруст щебня под ногами пришельцев. Было так тихо, как бывает на кладбище ночью. Где-то ухала сова, ввергая в суеверный трепет души честных христиан. Вдалеке выла собака, созерцая на небе огрызок луны. В общем, самое время заняться приведением в порядок разрозненных впечатлений сегодняшнего, а точнее, уже вчерашнего дня.
А задуматься было над чем. Я не в первый раз бывал в подобного рода переделках, а потому отлично знал, насколько ничтожен шанс вмешательства его величества случая в таких ситуациях. Конечно, однозначно сбрасывать этот фактор было никак нельзя, но и надеяться на него – это все равно что ожидать солнечного затмения безлунной ночью.
И все-таки сегодня мне везло. Определенно везло. Ничего сверхневозможного, безусловно, не происходило. Бушующее море не расступалось перед беглецами, чтобы через мгновение снова сомкнуться, поглощая в своей пучине фараоновы колесницы. Но все же, даже если отбросить случайности «рукотворные», вроде тайного агента неизвестно чьей разведки, выпустившего Виконта, или этих чертовых электронных игрушек, прихваченных с собой бестолковым стажером, список нерукотворных совпадений был бы неестественно велик.
Сюда можно было смело занести и Дика Никсона в охране цитадели, и поломку механизма запирания решетки, и моргающий гобелен, и лейтонбургского герольда, и путешествующую красотку, начисто отбившую у принца Джона интерес к моей скромной персоне, и забулдыгу монаха, и ход в исповедальне, и этот странный наблюдательный пункт, в котором я сейчас обретался.
Безусловно, количество спирта в моей крови никак не оставило бы равнодушным любого взятого на выбор сотрудника дорожной полиции, но я был не настолько пьян, чтобы хоть на минуту причислять все эти странные совпадения к разряду случайностей.
И, что самое забавное, памятуя о своей руке, самопроизвольно нашаривавшей ступени на стене подземного хода, мне почему-то казалось, что список «случайностей» на сегодняшний день еще далеко не завершен.
