скачать книгу бесплатно
– Это которые? А то у меня то ж трофеи есть, съезжу обменяю.
– Вечерком сменимся, съездим я тебе покажу. Слухай, Петро, урядник сказывал, что на довольствие нас поставил, дескать полковник приплатил местной харчевне, чтоб значит нам сюды прокорм подвозили и для коней тоже, – это говорит Степан (начинаю различать их).
– Это да, так и есть. От нас требуется беречь их благородие. А мы что? Мы запросто. За такого командира хоть куда. Слышь, Степан, правду говорят что наш командир из казаков будет?
– Утверждать не буду. Знаю он из благородных, княжеской крови, а вырос в нашей станице, в одной дворянской семье жил, все думали что казачьего роду он, а потом оказалось что князь.
– Да ну? Неужто князь. А науку нашу казацкую хорошо понимает, правильное воспитание у нашего командира, без казачьей науки точно не обошлось. Вот взять к примеру на кулачках, может получше любого казака, да и прихватки наши ему знакомы. А такому делу казаки чужого учить не будут, – это Петро рассуждает.
– Петро, ты хорунжего Григория хорошо знаешь? Тот что из Рытиковых, Василия Кузьмича сын.
– А как же, знаю неплохо, он с Марьинской станицы, да и дворянского роду они.
– Вот и говорю. А я с ним с одной станицы, почитай его с детства знаю. Отец его ноне генерал-майор. А наш командир воспитывался у них с самого возраста от бабьей сиськи. Поначалу их совсем за братьев принимали, уж потом выяснилось, что наш командир Иван Дмитриевич, князь. Самый что ни наесть настоящий. Но об этом в станице не болтают, старый атаман, Кузьма Тихонович, крут был всегда, за длинный язык быстро плетей выпишет. Вот языки особо и не чешут. Даже бабы. А обучали казачат, старые пластуны. Есть у генерала на Кавказе знакомцы. А те кому попало наукой не разбрасываются, не всякого казака в учение берут.
– Слыхивал я Степа, что нашему командиру чин скоро поднимут.
– А как же, да и есть за что. Глядишь штабс-капитана дадут, хоть и молод он. С полусотней казаков две сотни узкоглазых порубали. Эх! Все таки лихой казак их благородие, хоть и князь, – сделал вывод Степан.
– Я тоже так думаю. Пока мы в патруле были по железной дороге, вы говорят полусотней с командиром здорово порезвились, – продолжает разговор Петро.
– Было дело. Пограбили хунхузы русское поселение и рабочих железной дороги, даже кого то побили до смерти. Ну наш поручик и взъярился, хвать полусотню и айда галопом. Догнали и в клинки. Славно шашками помахали! Вот только их благородие там и ранили. Но свезло, пуля вскользь у виска прошла. Плечо да ногу еще зацепило. Там такая кутерьма была, сам черт не разберет, полтора десятка потеряли, а косоглазых всех в капусту. Как командира ранили, мы думали, что убили его, вот казаки и осатанели. В общем всех посекли, никто живым не ушел. А за то что командира живым привезли, полковник десять рублей на пропой дал, – рассказал Степан.
Лежу и думаю про что они там рассказывают? Какие казаки? Какие боксёры? Кого здесь шашками рубят? Мать моя! Куда я попал? Что со мной? Прикрыв глаза постарался успокоиться и видимо задремал.
Проснулся от шума, кто то что то уронил, наверно железная вещь упала, открыв глаза увидел девушку. Возраст лет двадцать или около того, на ней одет то ли халат, то ли платье белого цвета, длина до середины икр ног. Из под халата видна темная юбка, длиной до щиколотки а поверх одет белый фартук с красным крестом на груди, голова покрыта вроде платка, я такое видел в фильмах о революции. Девушка увидела, что я на неё смотрю и воскликнув «Матушка, Царица небесная», выскочила за дверь и убежала. Через несколько минут она вернулась, с ней была молодая женщина, лет двадцати пяти и одета почти так же как и первая, на ногах у обоих что то вроде ботиночек.
– Добрый день! Меня зовут Ирина Ивановна, я медицинская сестра и помощница хирурга. Как вы себя чувствуете? – обратилась она ко мне.
Понятно, хотя ничего мне не понятно. К казакам добавилась медсестра. И одежда на них какая то древняя.
– Вы меня слышите? – спросила она, я медленно закрыл и открыл глаза, а она продолжила – Настя, позови Романа Иссидоровича. Скажи что поручик пришел в себя.
– Где я? – с трудом прошептал я, но она меня услышала и поднесла к губам маленький чайничек с водой, а я сделал несколько глотков.
– Вы в госпитальном приюте, на окраине Харбина. Вы получили множественные ранения, а оперировал Вас, наш хирург Роман Иссидорович, он хороший доктор, – пояснила она.
Я обратил внимание на её правильную речь, хоть и было много старых для меня не современных слов. Делаю вывод, что я в санчасти, ну или в госпитале. Но кто же меня ранил? Что за ерунда? Кто мог стрелять в конной школе? Я ведь не шпион, а практически пенсионер на отдыхе, ну почти на отдыхе. Тем временем в палату вошел доктор, в белом халате, с завязками на спине и в шапочке, тоже белой.
– Ну здравствуйте, милейший! Вижу, что решили вы пойти на поправку. А ведь Вы, Ваше сиятельство, напугали нас. Крепко напугали, – начал свой диалог доктор, присев рядом с кроватью на табурет, любезно подставленный медсестрой Настей.
– Чем же напугал? – едва слышно выговорил я.
– Ну как же, у Вас была остановка сердца. Пришлось делать массаж и искусственное дыхание. Это знаете ли новые познания в медицине. Но с Божьей помощью все разрешилось, – продолжил доктор.
– Кстати представлюсь Вам, Роман Иссидорович Панков. Заведую местным госпитальным приютом. Практикую терапевтическое лечение и хирургию. Вы представлены полковником Зиминым Сергеем Константиновичем, как Иван Дмитриевич Багратион. И да, я осведомлен, что Вы сын князя Дмитрия Петровича, который в данный момент служит заведующим курсов обучения офицеров в Николаевском кавалерийском училище в звании полковника. Вас интересует характер ранений? Скрывать не буду. В голову пулевое повреждение, пуля прошла по касательной, чуть выше височной части, кость не повреждена. В плечевую область руки тоже пулевое навылет, но кость не задета. И рубленая рана ноги, разрезана мышечная ткань. Вас зашили, раны обработаны, так что выздоровление зависит от Вашего организма, – сообщил мне Роман Иссидорович.
Я лежал и молчал, пораженный такой информацией. Всё это походило на бред сумасшедшего. Доктор поводил пальцем перед моим носом, требуя следить за пальчиком, потом что то промурлыкал себе под нос и простившись вышел. А я лежал и все не мог очухаться от шока. Судя по болевым ощущениям и по запахам приюта, в том числе запахи с улицы, вроде как реальная реальность. Но вот всё остальное ввергало мой мозг в неверие. Мне конечно попадались книжки про попаданцев и почитал я их несколько экземпляров. Но чтобы такое случилось со мной – просто не верилось. После некоторых процедур и кормёжки жиденькой кашей, я уснул.
Проснулся вероятно на следующий день, за окном рассвело, Анастасия принесла «утку» и я кое-как справил нужду. Дни были теплыми и по моей просьбе окно утром открывали. После завтрака пришел доктор, посмотрел пощупал. Мы немного поговорили. На мои ответы «не помню», он сделал вывод, что у меня ретроградная амнезия. Но дескать чтобы я не пугался и память постепенно вернётся. До обеда я слушал разговоры казаков за окном, после обеда вновь уснул. Снился мне странный сон. Будто подхожу я к жеребцу ахалтекинской породы, масть редкая – изобеловая. Такой конь красавец, глаза голубые, шерсть кремовая, грива и хвост ближе к белому цвету. А главное во сне называю коня «Буян», потом достаю яблоко и конь смачно хрупает этим яблоком. Снилась река и мальчишки купающиеся в ней. Перед пробуждением приснилась кавказская шашка. Причем я ясно разглядел серебренную рукоять, оголовье в виде морды волка и сам клинок дамасской стали. Впечатление как будто я вижу это оружие наяву. Проснувшись я долго размышлял над своим сном. Для себя решил, нужно попросить газеты, может они принесут ясность.
Мою просьбу по поводу газет, доктор уважил. Сказал: «Возможно это поможет в лечении амнезии». Буквально на следующий день передали журнал «Вестник Маньчжурии» и пачку газет хоть и не свежих. Вот тут я окончательно убедился что попал я в прошлое или в параллельную реальность, чёрт её побери. А именно конец весны 1900 года. Было над чем подумать. Самое лучшее изображать амнезию. Не в дурдом же отправляться, со своими мыслями о будущем. Из газет и журналов пришёл к выводу, что все же попал я в параллель, были так сказать различия, например русско-турецкая война здесь длилась почти два года, а у нас её за год закончили. Оказывается здесь не было восстания декабристов, точнее было что то подобное, но без особой крови. Удивило и то, что здесь узаконены дуэли, у нас точно такого не было, меня в этом вопросе племяшка Алена информировала.
Через четыре дня я начал понемногу вставать, сам ходил в туалет. По вечерам беседовал с Панковым, его приятно удивило то, что я неплохо говорю на французском, а также знаю немецкий и английский языки, про остальные я умолчал. В эти дни приезжал полковник Земин, очень обрадовался, что я иду на поправку и немного огорчился из-за моей амнезии.
– Напугал ты всех Иван Дмитриевич своим ранением, видно у тебя протекция сильная в Петербурге. Мне сам Алексеев справлялся о твоем здоровье и велел раз в неделю докладывать, что да как. Привез тебе твоего ординарца, урядника Семена Петровича Акимова. Так что будет при тебе. Остальных казаков я заберу. Семён казак бывалый так, что справится. Зайдет попозже к тебе. Хочу обрадовать тебя Иван Дмитриевич представление на тебя и казаков ушло, тебе орден Святой Анны четвёртой степени, а казакам медали «За храбрость», Алексеев уже подписал, через пару деньков привезут. Если что потребно не стесняйся, поможем по мере сил. На том прощаться буду, выздоравливай Иван Дмитриевич, – поговорили, а полковник раскланялся и уехал.
Немного погодя в палату постучался и зашёл широкоплечий казак. Я разглядывал его, рост средний, волосы русые, хотя кое где пробивается седина, возраст лет сорок, усы по настоящему казачьи, кончики слегка закручены, из под русых бровей смотрят серые внимательные глаза с лёгким прищуром.
– Доброго здоровья Иван Дмитриевич, вот теперь снова рядом буду. Слава Господу всемогущему, что живы вы, а то я совсем места себе не находил. Сегодня поутру в Харбине был забрал Вашу шашку у мастера, на набалдашнике рукояти надпись сделали «За храбрость» осталось только темляк с клюквой закрепить. Казаки гутарють, что наградные листы на всех подписали, вот я и озаботился, – Семен достал шашку и положил передо мной.
Я в удивлении уставился на клинок, это было оружие из моего сна, без сомнения. Решив проверить свои предположения я обратился к Семёну.
– Семён Петрович, а как мой ахелтекинец поживает? – имя казака запомнил со слов полковника
– Не беспокойтесь Ваше благородие, Буяна я обиходил, порез был, дак то зашили и ранка заживает. Он ведь даже меня не всегда верхом пускает к себе, на аркане выгуливаю, чтоб не застоялся.
– А масти он какой?
– Масти? Это… из-за-белловой, вот. А что правда бають, что с памятью у Вас … того… не того? – проговорил Семён, уставившись на меня с неподдельным удивлением.
Я кивком головы подтвердил. А сам задумался: «Значит во сне мне память моего предшественника подсказывает. А что? Вполне возможно». Сомнения гуляли в моей голове, всё казалось каким то театром абсурда.
– Семён, мы с тобой наедине общались без чинов? – спросил я, и казак подтвердил кивая.
– У меня к тебе просьба будет, нужен портной, а то мой мундир наверняка в негодность пришел, привези портного сюда. Деньги есть? – продолжил я.
– Как не быть, Иван Дмитриевич, всё сделаю в лучшем виде. Вот и Буяна приведу с собой через пару деньков, скучает он по Вам, сердешный. Хоть и строптивый жеребчик, но всё же живая душа, – посетовал Семён, а я подумал насколько заботливо относятся казаки к лошадям.
– Скажи, Семён Петрович, откуда у меня шашка эта?
– Да как же? Вы когда кавалерийское Николаевское училище закончили, так в ту годину и подарили вам. Бають от самого Великого князя Михаила Николаевича Романова подарок. Таких клинков на весь Кавказ десятка два, может три не боле. Знатный клинок и древний, хороший мастер ковал. Оголовье волчье говорит о том, что принадлежал это клинок клану которые не покорялись нам. Другой клинок и не выдержит удара этой шашки, а ей хоть бы хны, – пустился в рассказы мой ординарец.
Семён еще что то рассказывал из жизни моего предшественника, и под его спокойный говор я уснул.
Глава 2.
Конец мая начало июня 1900 год. Пригород Харбина. КВЖД южное направление.
Через два дня мой ординарец привел моего коня, сам он был на кабардинском аргамаке, вороной масти. Гордился этим жеребцом благоговейно, так как подарил ему жеребца генерал. Я уже активно передвигался, правда с костыльком, который мне смастерил Семён.
Увидев жеребца, я поразился, он точно был из моего сна. Красавец! Цвет окраса топлёное молоко, ноги от бабок светлее, как кремовые чулки, грива и хвост тоже чуть светлее. Я восхищенно глядя на этого жеребца поковылял к нему. Семён передал мне два яблока. Жеребец всхрапнул и потянулся мордой ко мне, я подал ему яблоко, а конь с удовольствием захрумал угощением.
– Признал хозяина, – улыбаясь проговорил мой ординарец.
А я прижавшись к шее жеребца, гладил и приговаривал «Буян, красавец, скучал по мне». Почему то общение с конём принесло мне душевное удовлетворение. Постояв так несколько минут, я справился у Семёна, когда появится портной для того, чтобы справить мне мундир.
– Ваше Благородие, после обеда будет портной. Все сделает как требуется, Вам нужен только полевой мундир, а парадный я осмотрел, он в полном порядке. Оружием ещё потребно озаботиться, Ваше затерялось в суматохе схватки. Я разузнал, в Харбине есть оружейный магазин, только вот уж Вы сами, Иван Дмитриевич, а то я возьму что не то, – отрапортовал ординарец.
– Так и порешим. Через два дня разыщи мне коляску, а то верхом ехать, я еще не совсем здоров, – распорядился я.
Простившись с Буяном, я пошёл на процедуры, стараясь не напрягать больную ногу.
В процедурной меня осматривала Ирина Ивановна, она была удивлена быстротой процесса заживления моих ран, но и в то же время обрадована что я иду на поправку. Сказать честно я и сам удивлялся как быстро заживали мои ранения. В прошлой жизни бывали случаи с получением ранений, но там я достаточно долго отлёживался в госпиталях. Приглашенный Роман Иссидорович тоже покачал головой.
– Удивительно! Скорость регенерации достаточно высока, я немало повидал ранений различной сложности. У Вас, Иван Дмитриевич, феноменальное здоровье, – констатировал доктор.
На что я только пожимал плечами, сам поражаюсь откуда такие способности организма и в чём причина. А потому на последующие перевязки приглашали еще одного молодого доктора Игоря Свиридова, он был из вольноопределяющихся, после окончания медицинского училища, поехал набираться опыта в врачебной практике.
После обеда приехал портной, пожилой китаец. Он вполне понятно говорил на русском, в течении получаса снял с меня мерки. Пообещав приехать завтра на примерку, заверил меня, что уже послезавтра мой мундир будет готов. Я заплатил ему аванс и китаец довольный уехал. Вечером мы снова устраивали чаепитие в кабинете Романа Иссидоровича, иногда здесь присутствовала Ирина Ивановна. Для меня эти посиделки были полезны в получении информации. Говорили обо всём, о политике, о мироустройстве и так далее. Я правда больше слушал, а моя амнезия играла для меня роль отводящую неудобные вопросы. Еще один момент который первые дни смущал меня, по ночам я видел сны, первое время не понимал откуда и что. Но через несколько дней предположил, что это таким образом я получаю информацию от своего предшественника, как те первые сны с конём и шашкой. Стал осторожно проверять, получалось, что так оно и есть.
Я лежал в госпитальном приюте уже две недели. Приближался конец мая. Повязки с меня сняли, но раны заклеили медицинскими пластырями. Доктор взял с меня слово, что я не буду усердствовать, а даже наоборот стану оберегать себя от лишних движений. Сегодня утром я отправил Семёна, чтобы он нашёл мне коляску, хотелось съездить в Харбин. После отъезда ординарца решил посчитать свои доходы. Итак моё денежное содержание составляло 960 рублей в год, если раскинуть по месяцам, то ежемесячно я получаю 80 рублей, причём ассигнациями. Да уж не густо. Будь я гвардейцем было бы в два раза больше. Но увы. Чего нет, того нет. Есть доплата по 20 рублей за несение службы здесь, как говориться у чёрта на рогах. От родственников ежемесячно поступает 200 рублей, видимо папенька заботиться. И странный момент, который я пока, что не понял, из столицы приходят переводы каждый месяц по 300 рублей. Итого на круг получается по 600 рубликов в ассигнациях. Жить можно, возможно даже хорошо и с шиком. Кассу моей наличности бережёт Семён, говорит что я так велел. И у него скопилось около пяти тысяч. Кстати из разговоров с своим ординарцем я понял, что служит он у меня давно, уже шесть лет как. Бывалый казак, даже повоевал в русско-турецкую. Делаю вывод, с ним надо аккуратней, чтобы не заметил подмену. Я вернулся в размышлениях к своим деньгам. Надо было думать как поднимать свой доход или просто как жить дальше, моя служба в прошлой жизни приучила меня быстро адаптироваться в различных местах Земного шара. У меня как никак знание будущего, чем непременно следует воспользоваться.
Через час после отъезда ординарца у меня появились гости. Казачий офицер в звании хорунжего, его сопровождали десяток казаков. Гость как только спешился бросился ко мне, я в это время сидел на лавочке возле приюта. Хорунжий заключил меня в объятия, потом отстранился и внимательно стал осматривать.
– Иван, как я рад тебя видеть. Гляжу ты выздоравливаешь. Орёл! Задал перца узкоглазым хунхузам. Наслышан уже о твоих подвигах. Я уже и батюшке и матушке отписал, что ты жив и пойдешь на поправку, справлялись они о тебе. Видел я полковника Зимина, он мне и поведал, что ты живой, «клюкву» в награду получишь. Темляк уже заказал? – офицер радостно улыбался.
Надо было как то выходить из этого положения, и тут я припомнил рассказы моего ординарца о моём побратиме Григории Васильевиче Рытикове. С которым мы росли вместе, больше того его мать была моей кормилицей. Я фактически вырос в их семье. Мдаа! Дела.
– Гриша, ты слышал наверно, что у меня частичная амнезия из-за ранения в голову, так что не суди строго, – попытался я смягчить своё непонимание.
Григорий нахмурился, мы присели вместе на лавочку.
– Чудны дела, что то такое говорил Зимин, я правда не поверил ему. А сейчас вижу есть в тебе какое то изменение. Что говорят доктора? – видимо мое сообщение расстроило Григория.
– Говорят, что со временем пройдет, а вот когда никто не знает. Признаюсь, что я понемногу вспоминаю. Вот Буяна своего сразу признал и он меня, – сообщил я.
Тут я внимательно посмотрел на коня Григория. Это была кобыла тоже ахалтекинской породы песочного окраса, на ногах цвет переходил в тёмно-гнедой, хвост и грива тоже были тёмно-гнедого оттенка. Григорий проследил за моим взглядом.
– На Приму смотришь. Это ведь ты имена лошадкам давал. Уговорил меня, чертяка, назвать кобылу Примой. А помнишь как нам этих ахалтекинцев подарили?
– Нет, Гриша не помню, – Григорий после моих слов немного нахмурился.
– Туркмены торговцы приехали, мы с тобой как раз после училища, закончили первый год, отпуск у нас был. Попали на эту ярмарку. Сначала ты Буяна заприметил. Он никого не подпускал, а вот тебя сразу признал. А я вот тогда кобылу эту выбрал, понравилась она мне, с твоей легкой руки назвали Прима. Тогда батюшка и выкупил этих красавцев. Объезжали мы их сами. Мдаа, одно слово генеральские кони, красавцы. Все казаки нам завидуют. А помнишь как казачий полковник уговаривал тебя продать ему Буяна? Денег золотом предлагал. А ты ему в ответ «Друзей не продают». Аха-ха, – засмеялся Григорий.
Я смотрел на этого жизнерадостного человека и надо сказать он мне нравился.
– Слушай, Гриша, как так получилось, что у тебя казачий чин а у меня офицерский?
– Я же потомственный казак. В училище меня определили в сотню, а ты в юнкера по кавалерии. Это пожелание отца было. А вот почему, убей не знаю. После училища ты написал прошение в войско Донское. А потом мы с тобой сюда попали Я командую полусотней. Ты тоже. Вот в званиях ты меня обогнал. А помнишь как мы с тобой клятву давали стать генералами? – весело вспоминал Григорий.
– Было дело, – решил я наугад поддержать Гришу.
– Помню как тебе подарок сделали, шашку кавказскую. Как я тогда мечтал о такой же. Потом батя подарил мне златоустовскую, – и Григорий подал мне свою шашку.
Я осмотрел клинок. Шашка была хороша. Орнамент по рукояти и даже по лезвию клинка, на клинке я разглядел клеймо мастера.
– Хорош клинок, – похвалил я передавая шашку хозяину.
– А то! Булат, как есть булат! – гордо похвалился Григорий.
Он еще некоторое время рассказывал как мы дрались с пацанами из соседней станицы, как нам двенадцатилетним впервые дали шашки в руки и обучали нас казачьему бою. Учил нас старый казак из пластунов, и что не жалел он наши шкуры на задницах за нерадивость. А пропали мы в обучение к казакам с пяти лет. Рассказал про случай, когда Григория должны были выпороть розгами, а я подошел к лавке приспустил штаны пристроился рядом с Гришей. На вопрос старого казака «Ты чего?», ответил «Я брата в беде не брошу». Казак хмыкнул и пороть никого не стал. Вскоре Григорий засобирался.
– Я ведь к тебе не надолго приехал. Мы сейчас патрулируем возле реки Сунгари, а нас возможно отправят к реке Хунхэ, там реже будем видеться. Хунхузов в страхе держать надо, вот и гоняем их понемногу, – поделился Григорий планами.
Мы с ним обнялись на прощание. Я стоял и смотрел в след казакам, думая, что определенно мне этот человек понравился.
После обеда появился Семён с коляской, он сам управлял, а его аргамак был привязан к коляске.
– На два дня взял. Так что едем Иван Дмитриевич? – сообщил он мне.
– Пожалуй, вот только мундир одену.
В Харбине, первым делом заехали в оружейный магазин. Я не торопясь осматривал оружие выставленное на продажу. Продавец, который был явно китайцем, поклонился, но не мешал мне делать выбор. Я попросил показать револьвер системы «Наган» двойного действия, образца 1895 года. Это оружие уже внедрено в российскую армию. Я осмотрел оружие, производство тульского завода, калибр 7,62 мм, цена вполне приемлемая 28 рублей. Однозначно берем. И патроны к нему, для начала тысячу штук. Надо приводить свою стрелковую подготовку в порядок. На глаза мне попался швейцарский «Парабеллум». Неплохая машинка, но брать сейчас пока не буду, подожду.
В этот момент и пришла мне в голову мысль, а что если мне подтолкнуть прогресс в изготовлении оружия. На глаза мне попался «Маузер К 96», осматривая его, я вспомнил, что в тридцатых годах этот дивайс модернизируют и будет он стрелять как одиночными, так и очередями. Вот вроде только неудобный он в сборке из-за большого количества мелких деталей. Ладно, подумаем над этим. В магазине было полно и старинного оружия. Некоторые напоминали чуть ли не времена Ивана Грозного. Добрался я до холодного оружия, интересовали меня ножи. В прошлой жизни при моей службе, обучен я был метать ножи и делал это очень даже не плохо. Кстати и в ножевом бою разбирался прилично. Наконец я увидел что мне подходит, хорошая балансировка, неплохой хват. Китаец пояснил что у ножей булатная сталь. Спросил у продавца где можно попробовать метнуть нож. Китаёза не долго думал, сходил и принес широкую доску. Я взял три ножа покрутил их, а потом один за другим вогнал в доску через весь магазин. Китаец восхищенно зацокал языком. А Семён уставился на меня, в глазах его было неподдельное изумление. Когда я оплачивал покупки, Семён обратился ко мне.
– Ваше Благородие, «Наган» то ваш нашли казаки, привезут завтра.
– Да? Хорошо, заберёшь его себе.
– Дык не положено мне, он офицерский. Могут и наказать.
– Всех кто будет задавать вопросы посылай ко мне, скажешь, что это моё указание.
– Благодарствую, Иван Дмитриевич, но у меня есть, – поблагодарил он меня и слегка поклонился.
– Ну нет дак нет, – я решил что пусть будет два.
В магазине мы задержались на два часа. Однако, как время бежит при интересных занятиях. Был ещё один момент. В прошлой жизни даже в своём возрасте я не был ханжой и женщины время от времени появлялись в моей жизни. А тут такое дело, я попал в молодое тело, причем тело так сказать не из последних. Рост 180сантиметров, волосы тёмно-русые, глаза серо-голубые, да и лицом вполне пригож, замечал я как на меня посматривают сестрички милосердия в приюте. Вот и мужская сила во мне билась сейчас фонтаном. По утрам прямо шалаш из одела появлялся. Так что требовалось энергию слегка сбрасывать.
Нужное заведение, кстати не из дешёвых, мы нашли быстро.
– Семён, возьми десять рублей и то же съезди расслабь так сказать себя. За мной заедешь часа через четыре, и по дороге купи мне большой блокнот и карандаши, – велел я ординарцу, на что он только одобрительно крякнул.
Сам я направился в храм порока и разврата. Войдя в здание, я подумал, что обстановка мне кажется знакомой. Видимо и предшественник на роль святого не тянул. Вскоре это подтвердилось. Ко мне вышла хозяйка заведения.
– Рада Вас приветствовать в заведении «Мадам Элизы», господин офицер, – приветствовала она меня, говорила она на русском правда с британским акцентом.
– И вам не хворать мадам эээ.....
– Мадам Элиза к Вашим услугам, князь. Вам как обычно?
Вот вам и пирожки с котятами, по всему видать князюшка завсегдатаем здесь бывал. Что же не посрамим русских офицеров.
– Пожалуй, – ответил я
– Вино, фрукты? Закуски?.Девочек блондинку и брюнетку? – засыпала она вопросами.
