Маленькие Марии

Мария Суворова

Маленькие Марии Стихотворения

«Что значит именовать вещь? Что значит дать вещи соответствующее ей имя и когда это возможно? Наименовать вещь можно только тогда, когда вещь узнана. Узнать вещь значит сравнить ее с прочими вещами… Наименовать вещь значит, прежде всего, отличить ее от всего прочего, провести резкую границу между нею и всем окружающим. Имя вещи есть орудие отличия и – отличения вещи от всего окружающего ее фона. Имя вещи вносит в вещь ее резкую отграниченность, определенность, т. е. наличие предела, связывает ее беспредельную растекаемость, оформляет ее неудержимо рвущееся вперед бытие в устойчивый и изваянный лик. Вещь течет, меняется. Нетекучие же и непеременные вещи – текут и изменяются в другом смысле. Из их бездонной глубины возникает непрестанная жизнь, вечно становящееся бытие, необозримое, неохватное и невместимое. Имя дает этой необозримости картинную обозримость, охватывает неохватные бездны и разумно, явленно вмещает в себя невместимые истоки глубин. Имя – предел, форма, граница. Имя – отличие, своеобразие, самостоятельное качество. Имя – лик. Имя – смысл».

Лосев А.Ф. «Вещь и имя».

Адамов труд

Есть уже, похоже, устаревшее выражение – каменные джунгли. Для нас теперь непроходимы и невообразимы джунгли настоящие, да что там джунгли – реденький смешанный лес средней полосы, лесопарк в двух километрах за МКАДом – джунгли. А город – привычная среда, не всегда гостеприимная и иногда опасная, но своя, родная, исхоженная вдоль и поперек. Марии Суворовой нравится запутывать, кружить вокруг да около, уводить в дебри.

за линией горизонта – многоэтажные дома.такая же, собственно, дыра, как и все в этом городе дома.граница территории проходит там, где её никто не нарисовал —посредине двора с песочницей у выброшенного стола…

Вот в этом пруду ловили тритонов, потому что во времена твоего не такого уж и далекого детства в старом барском особняке была станция юннатов, в этом карьере купались до мелкой дрожи, посиневших губ, а теперь – гляди ж ты! – элитный район новостроек. Куда подевался эдемский сад? Вот вместо твоей приземистой 34-й начальной – снесли за считанные часы – стоит уже новенькая 11-этажка, это сколько же лет прошло? Пятьдесят? Двадцать? Да и пяти нет! Время бежит стремительно, дома растут быстрее травы, улицы меняют названия как в калейдоскопе! Головокружительная топонимика!

на месте разрушенного дома вырос новый,вспомни, как ты там ходил – из досок выстраивал оборону,и каждый, кто замечал, разглядывал тебя – смешного,но теперь твой игрушечный дом сломан…

В городе Марии Суворовой теряешься на каждом шагу. Зато на каждом шагу тебя ждут находки!

А тебе говорят: «Хватит! Я потерял зарядный,мне не доехать до Попятной,Пиджак слишком мятый, на рубашке локоть залатан»,Но запах твой – мятный.И это говорит об обратном, жизнь – вата, смякай её, скомякай!

Почему-то важно автору назвать не просто по именам все вещи, но рассказать историю каждого и каждой: Ивана, Марии, Алины, Майи, Юли. Не всегда в реальность персонажей веришь, похоже, это такой прием – придумать имя лирическому герою, максимально устраниться, чтобы рассказать историю, тем не менее, очень личную. Так бывает, когда трусишь что-то узнать или спросить прямо, и начинаешь: «А вот один мой знакомый…», и прячешься нелепо за чужое имя, и все понимают о ком ты, но, не нарушая правил игры, поддерживают твои экивоки в третьем лице. И даже там, где уже очевидно – не игра, где за чужим именем явственно проступает и история, и судьба другого, все равно у поэта получается о себе. А как иначе!

Слово дурацкое, кажется, на немецком.Хриплое, острое, ты его тонко пищишь,губы шумно выплёвывают: «Париж!»Как же тебя зовут, и кому ты принадлежишь?Ведь у тебя на шее – змеиная чешуя,а у него на плечах – северорусская мурава.

В своем стремлении поименовать все видимые и невидимые глазу вещи поэт подобен Адаму, нарицающему сущее. Се – волк, а се – бык. Библейское и детское стремление одновременно. И, как львы, леопарды, ехидны, скорпионы, змеи приходили к Адаму, чтобы получить от него свои имена, так подчиняются поэтическому слову, со всей покорностью, стихии и сущности, обычному слову неподвластные.

сквозь листья самолётик пролетаеткричишь ему и будто вырастаешьиз маленького мальчика илюшииз вишни северной и неуклюжейв подсолнечник ван гогау дома

И подзаголовок книги неслучаен. И заголовок, конечно, тоже: уж не нарциссизмом же авторским вызваны заглавные «Маленькие Марии»? – отнюдь. И здесь – отсыл к другой истории – уже новозаветной.

Лил и лил ливень,Мария тогда жила на Марии УльяновойИ не знала, где найти спасение…

Мне хочется поприветствовать эту первую московскую книгу Марии Суворовой. В Вологде очень сложно быть поэтом! Знаете, сколько у нас поэтов? Хороших поэтов, без дураков? Как найти себя, свой голос, свою интонацию, как не испугаться, что все ниши уже заняты до тебя? Мария Суворова – стойкий цветок, цветок-боец, из тех – самых хрупких, но самых сильных, что прорастают через асфальт каменных джунглей, джунглей городских и поселков городского типа. Одуреть сколько у нас в Вологде отличных поэтов! То-то и оно!

Ната Сучкова, Вологда

Маленькие Марии

по образу и подобиюиз меня вырастают фобии,из меня вырастают растения —маленькие, весенние,маленькие мариис крыльями и пуповиной,маленькие марии —живые наполовину.и я от них ничего не хочу,впервые ничего не хочу,так это и говорю.а они кричат и рвутся из рук в руки,от мамы к маме, запуганные порукой.вторник, четверг, суббота – как будто глюки:«не мыть ноги, носить брюки»,а в пятницу другая наука:«мой ноги, терпи муки…»маленькие марии вторят этим словам,перебирая их по слогам,ударяя не так и не там,изменяя значение —затекстовое излучение.и не остаётся ни мне, ни вамновых слов, даже напополам,даже на четвертину,разделённую наполовину.и приходится говорить привычно,обнимать за плечи,целовать в личико.и понимать, что это по-настоящему,чтобы по чёрному ящикучерез века прочли:«страсти, копья, мечи»,чтобы при имени её кричали:«молчи!»чтобы при нём —ни о ком другом.

«Когда чужие становятся близкими…»

Когда чужие становятся близкими,И ты не можешь в этом приближении остановиться,И левый берег – обрывистый, а правый – низкий,И всё происходит слишком и слишком быстро,Тогда не существует, кроме сам знаешь кого, никого.Ты тогда говорил – это важно не меньше,Ведь это сухое вино – не люблю – но люблю егоИз-за тебя. И весь этот трепет нельзя прекратить,И хочется отгородиться от будущей суеты или скуки,Но ты говорил, что всё проходит, и все расстаются,Даже самые близкие – вопреки единому звуку.

«Лил и лил ливень…»

Лил и лил ливень,Алина тогда жила на Ленивой,И мне казалось запредельнымБроситься в этот ливень,Бросить свои кривые линии —Телефонные чирякалки на листе,Чёрточки без значения.Алина гораздо более любимая,Чем все эти геометрические соприкосновения,Физические трения и вычисления,Линия до неё одна – прямаяДо исступления.Лил и лил ливень,Мария тогда жила на Марии УльяновойИ не знала, где найти спасение,Куда спрятаться от шумного уличного движения,Чтобы задуматься и обрести утешениеВ мгновенном выражении лица —В самом настоящем плененииМыслью, молением об одном такомЗапредельном ливне,Когда, казалось, нет для того причин,Кроме июльского иссушения, ослепленияДо исступления.

«Я очень хорошо помню это место…»

              Я очень хорошо помню это место:              улицу Пионерскую пересекает Ленина.              Говорили, что там жили поляки и немцы.              И тогда всё было просто: Санта-Барбара, ревность, измены.              За углом в сарайке ты мастерил деревянные кольца,              моё имя писал с ошибкой, а потом прятал глаза.              Кирилл, Ваня, Саша – не помню, хоть убей, впрочем,              ни прозвища, ни лица.              Ещё стрелялись с тобой рябиной,              брызгались водой из колонки,              всего не перечислить – долгая белая полоса.              Это потом откуда-то появилась безудержная тревога.              Новая Ладога отобрала очень и очень многих —              чёртова дорога от Вологды до Череповца.

«За линией горизонта – многоэтажные дома…»

за линией горизонта – многоэтажные дома.такая же, собственно, дыра, как и все в этом городе дома.граница территории проходит там, где её никто не нарисовал —посредине двора с песочницей у выброшенного стола.весёлые были деньки: мамы с колясками, бешеная детвора.у меня был кусочек сыра и плюшевая лиса.каждый хотел чужое, но, чтобы поровну, пополам.так вот и выросли, у меня – сердце, а у других – голова.за линией горизонта всё ещё наши с тобой дома.так и остались в памяти – серые и холодные многоэтажные дома.с тех пор не хватает тепла. с тех пор постоянно нужен свет.но также сидит на дереве ворона моя – интроверт.

Майя

1Слово дурацкое, кажется, на немецком.Хриплое, острое, ты его тонко пищишь,губы шумно выплёвывают: «Париж!»Как же тебя зовут, и кому ты принадлежишь?Ведь у тебя на шее – змеиная чешуя,а у него на плечах – северорусская мурава.Мне, может, тоже надо всем говорить,что имя моё – Марсель, что жизнь – это карусель.Может, тогда и будет слово очень легко,громко, отчётливо и не смешно.Может, тогда оно перевёдет себя,вырвет из языка, выносит из ребра.Слово дурацкое, что ты с ним заодно?Снова за слово прячешься всё равно.Слово за слово – змеиная чешуя,как же тебя зовут-именуют, скажи? —– Майя.2Так о чём же все эти разговоры,припрятанные от посторонних,зажатые в маленьком кулачке,застывшие между именем и значениемна непонятном твоём языке?Выбери, наконец, одно и озвучь решение,а то:Майя улетает в Башкирию,Майя прощается с собственным именем.Что остаётся от Майи? – самозабвение.Так и пройдёт, поверь, жизнь-паракарусель,так и уйдёт за дверь – насовсем.Ведь не для всех любовь – светлая полоса,ведь не для всех земля соткана из тепла.Может быть, только одна такая судьба дана,но не простилась и не приснилась – ушла.3Меня задевает каждое слово, сказанное не для меня.Чёрт побери, так значит, это о чём-нибудь говорит?Мне кажется, что я, как раньше, разделяюсь на своих и чужих,перестаю понимать правила дорожного движения,создаю всеобщее напряжение.Знаешь, какая разница – любовница или же одноклассница?У меня в сети столько друзей,что на всех не хватит подзамочных статей,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.