скачать книгу бесплатно
Мы переглядываемся с Даксом. Это он обнаружил имплант во время расшифровки вакцины. Оказалось, что тот вырабатывал вещество, которое подавляло мои воспоминания, а еще из-за него к вакцине Лаклана добавился код. За последнюю неделю я несколько раз пыталась проверить его, но все запущенные мной тесты показывали, что он пуст.
– Кажется, все данные с него стерты.
– Она права. – Дакс отталкивается от бока «Комокса», на который опирался во время моего разговора с Мато. Похоже, он уже с трудом стоит. – Судя по показателям после расшифровки, на нем не осталось никаких данных. Лаклан замел все следы.
– Да, я знаю, – говорит Мато. – Я тоже изучил результаты, но, очевидно, внимательнее, чем ты. У меня установлен такой же имплант, поэтому мне известно, как он работает. Но в файле с данными Катарины есть запись, которую я не могу объяснить. И это может помочь нам найти Лаклана.
– Подожди, – останавливаю его я. – Что значит «найти» его?
– Думаю, твой отец поместил в него отслеживающий жучок, – объясняет Мато. – И он указывает твое местоположение.
Я осторожно поднимаю руку к затылку. Когда моя новая панель начала устанавливаться, я тут же попросила Леобена проверить ее на отслеживающие жучки. Если я так важна для Лаклана, как он утверждал, то вряд ли бы он оставил меня без присмотра во время эпидемии. Леобен ничего не нашел в моей панели, но мы не догадались проверить имплант. Мы решили, что я чиста, раз Лаклан не пришел за нами.
После событий в Саннивейле прошла неделя. Если ему так нужна была моя помощь, то почему он все еще не объявился?
– Я бы хотел взломать имплант, – говорит Мато. – И отследить сигнал Лаклана. Эта лаборатория… устарела, но в ней есть все необходимое для этого. Хочешь, мы сделаем это прямо сейчас?
Это прозвучало как вопрос, но я прекрасно понимала, что он не спрашивал моего разрешения. Правда, все еще не определилась, что чувствую по поводу взлома этим парнем чего-то в моем теле, не говоря уже о чем-то в моем черепе. Но если есть шанс, что это приведет нас к Лаклану, то нам стоит попробовать.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
– Отлично, – говорит Бринк. – Как только мы узнаем, где Лаклан, тут же привезем его. Франклин, ты присоединишься к команде захвата.
– Да, сэр, – отвечает Коул.
– Я буду добровольцем, – говорит Леобен.
Бринк качает головой:
– Не в этот раз, лейтенант. Ты слишком важен, чтобы рисковать тобой. Мне с самого начала не следовало позволять Даксу забирать тебя с базы.
Леобен сжимает челюсти, но ничего не говорит.
– А как же я? – подаю я голос.
Бринк поворачивается ко мне, на его лице читается удивление:
– У тебя нет никакого опыта участия в боевых операциях. Ты будешь только мешать.
– Если вы хотите схватить Лаклана живым, чтобы он смог изменить вакцину, то вам понадобится кто-то, кто сможет с ним договориться. И я могу вам в этом помочь.
Бринк оглядывает меня с головы до ног.
– Возможно. Но сначала вычислим его местонахождение, а потом вернемся к этому вопросу. Почему бы вам не отправиться внутрь? Мне нужно отдать несколько распоряжений лейтенанту Франклину.
– Пошли, – беря меня за руку, бормочет Леобен.
– Приятно было познакомиться, Катарина, – говорит Бринк, когда мы проходим мимо его трехмерного образа. – Ты умна. Тебя ждет светлое будущее в «Картаксе». Свой ум ты явно унаследовала от отца, а внешне, должно быть, в мать.
Я моргаю и озадаченно переглядываюсь с Леобеном. Во мне совсем ничего нет от матери. Все, кто видел меня, говорили, что я копия Лаклана. Его ДНК внутри каждой моей клетки. У меня его руки, нос, даже оттенок кожи.
– Почему вы так говорите?
– Ну, ты совершенно на него не похожа, – говорит Бринк. – Он никогда не показывал тебе свои старые фотографии?
Я выдерживаю его взгляд, пытаясь придумать ответ. Я не понимаю, о чем он говорит, и не знаю, как выглядел Лаклан в молодости. Но знаю ДНК Лаклана лучше, чем кто-либо другой: серые глаза, узкий нос, оливковая кожа. Четкие фенотипы[6 - Фенотип – совокупность биологических характеристик и признаков организма, образовавшаяся в процессе его развития.]. Он не может выглядеть как-то иначе, иначе, чем я его помню, а значит, вполне возможно, что Бринк проверяет меня. Он сказал, что знает Лаклана с детства. С одной стороны, это может быть ловушкой, попыткой определить, та ли я, за кого себя выдаю.
А с другой – у него нет причин для этого. Я уже разрешила Мато взломать. А значит, он легко может просканировать мою ДНК.
– У него не так много фотографий, – говорю я.
Бринк кивает. Если он что-то и подозревает, это никак не отражается на его лице.
– Я думал, что он просто захотел изменить внешность, но, встретив тебя, увидел в этом иной мотив. Должно быть, ему было приятно видеть твои черты в зеркале, раз он не мог видеть тебя саму, пока вы были в разлуке. Полагаю, это было напоминанием о том, ради чего он работал. Хотя я всегда считал, что ему больше шли его натуральные рыжие волосы.
Глава 8
Леобен уводит меня в лабораторию, оставляя Коула и Дакса с Бринком. Я в оцепенении иду по коридору с треугольными лампами дневного света, которые свисают с потолка, прокручивая слова Бринка в голове: «Я всегда считал, что ему больше шли его натуральные рыжие волосы».
У Лаклана не могло быть рыжих волос. Или это бы читалось в его генетическом профиле. Волосы Лаклана темно-каштановые, почти черные. У него даже нет рецессивных признаков гена рыжих волос.
Я бы это знала. Та же ДНК хранится и в моих клетках.
Леобен распахивает одну из дверей и заводит меня в маленькую лабораторию. Стеллаж у дальней стены заполнен жуткими хирургическими инструментами, рядом с ним гудит генкит, а в центре комнаты стоит металлический стол, на который подняли пластиковые стулья. Стены и пол выложены глянцевой белой плиткой, к одной из стен прикреплен лабораторный стол с несколькими раковинами. По экрану в углу под потолком идут зеленые и фиолетовые статические помехи.
Когда я вхожу в комнату, на меня не накатывают воспоминания – просто смутные сенсорные вспышки боли, холода и полузабытья от обезболивающих. Я смотрю на полки со скальпелями и пилами, датчиками и мотками кабелей. Коул говорил, что иногда воспоминания не стоят той боли, которую они в себе несут. И, стоя в этой комнате, мне трудно не согласиться с этим.
Может, существуют вещи, о которых лучше не вспоминать.
Леобен захлопывает за нами дверь.
– Здесь можно разговаривать свободно. – Он указывает на потолок: – Ни одной камеры. Они боялись, что кто-нибудь взломает компьютеры лаборатории и увидит, что здесь творилось.
Я коротко киваю и отхожу в дальний угол комнаты, потирая прядь все еще влажных волос между пальцами.
– У Лаклана же каштановые волосы, да?
– Столько, сколько я себя помню.
– Тогда о чем говорил Бринк?
Леобен скрещивает руки на груди и прислоняется к лабораторному столу.
– Может, Лаклан использовал в молодости какой-то алгоритм, чтобы изменить их цвет на рыжий.
Я качаю головой:
– Тогда еще не существовало гентеха. Если он и использует что-то, чтобы изменить цвет волос, то делает это сейчас. Но даже в этом случае под темными волосами скрывался бы ген рыжих. Гентех не изменяет естественную ДНК. Только мое тело на это способно. К тому же я знаю геном Лаклана, и его волосы темные.
– Может, он маскирует свою ДНК, – говорит Леобен. – Дакс же сказал, что может подделать наши, чтобы мы попали в бункер.
Я упираюсь руками в лабораторный стол и склоняюсь над одной из раковин. Это возможно. Я слышала об алгоритмах, которые обманывали генкиты, искажая ДНК. Генкиты не очень надежны, поэтому я и не понимала, кто он на самом деле, пока жила в хижине. И если Лаклан действительно рыжий, то он пошел на многое, чтобы скрыть это. Но тогда мне непонятно другое – Лаклан превратил меня в свою дочь. Он сделал меня похожей на себя.
Так почему он сделал меня похожей на свой ненастоящий образ?
– Скорее всего, Бринк просто пытается забраться тебе в голову, – говорит Леобен. – Это в стиле Центрального штаба. Ты же видела, что они сделали с Даксом.
Я перевожу на него взгляд:
– Кстати… Дакс. Ничего не хочешь мне сказать?
Он отворачивается, задевая каблуком дверцу шкафчика под лабораторным столом.
– Нечего рассказывать.
– Ну-ну. Так почему ты промолчал?
Он приподнимает бровь:
– Может, потому что Дакс твой бывший, а в вашу последнюю встречу он стрелял в тебя, а ты откусила ему ухо.
– Справедливо, – бормочу я.
Он запрокидывает голову:
– Я даже не думал, что Дакс мне действительно небезразличен, но теперь, когда он заражен… Не могу сосредоточиться на чем-то другом.
Я отхожу от стола, стараясь не обращать внимания на вспышку ревности после его слов. То, что происходило между мной и Даксом в хижине, сложно назвать отношениями, к тому же последние два года мы провели врозь, а сейчас я с Коулом. Мне следует порадоваться за Ли, и я рада, но почему-то мне до сих пор сложно расслабить плечи.
Я снимаю один из стульев со стола.
– Как давно вы вместе?
– Мы не вместе. – Он подходит ко мне, хватает стул и ставит его на пол. – Я не знаю. Год примерно.
Я закатываю глаза:
– Год? Нет, ребята, вы определенно вместе.
Он поднимает два последних стула обеими руками и опускает их. Его движения быстрые, но грациозные.
– Не все влюбляются с первого взгляда, как вы с Коулом. Между нами ничего нет. Он пытался разобраться с вакциной, поэтому проводил тесты, чтобы лучше изучить меня, и мы… подружились.
Мурашки побежали по коже при мысли о Даксе, который проводит исследования на Леобене. Не представляю, как это могло их сблизить. Я перевожу взгляд на изогнутые шрамы, которые выглядывают из-под воротника его майки, и он тут же поднимает руку, чтобы прикрыть их.
– Кстати, об исследованиях, – говорит он, поглядывая на стеллаж с медицинскими инструментами. – Я никогда не спрашивал – Лаклан проводил какие-нибудь тесты на тебе, когда вы жили в хижине?
– Я еще не закончила разговор о Даксе, – возражаю я.
– Зато я закончил. – Он скрещивает руки на груди. – Так проводил?
Я сажусь на один из стульев, чувствуя, как покалывает кожа на груди там, где когда-то находились шрамы, как у него. Сейчас там ничего нет, но остались шрамы вдоль позвоночника.
– Нет, тогда он не причинял мне вреда, если не считать кода, который он загрузил, чтобы помешать мне копаться в своей панели. Из-за него полопалась кожа на спине, когда я попыталась установить эстетический модуль.
– По моему мнению, это смело можно записать в графу «причинение вреда». Какой же он урод!
– Да, – бормочу я, ерзая на стуле от неосознанного желания броситься на защиту Лаклана.
Почему-то, несмотря на все случившееся, мне все еще тяжело слушать оскорбление в его адрес. И это раздражает.
– Я не понимаю смысла всей этой шарады под названием «сделать тебя своей дочерью», – говорю я. – Особенно если я не похожа на него.
Леобен прислоняется к лабораторному столу, скрещивая руки на груди.
– Каким он был в роли твоего отца?
Я пожимаю плечами, а затем начинаю водить пальцами по царапине на металлическом столе.
– Не знаю… Он много работал. С ним было приятно кодировать вместе, но в остальное время он вел себя довольно сдержанно. Он никогда не был по-настоящему ласковым, но всегда защищал меня, поэтому я считала, что такой и должна быть любовь.
Леобен качает головой:
– Это не любовь, кальмар. Так что выкинь из головы это дерьмо. Не стоит путать чувство защищенности и любовь.
Мои плечи напрягаются.
– Я знаю, что такое любовь.
– И при этом влюбилась в парня, который помешан на твоей защите.
Я поднимаю на него глаза, сжимая руки в кулаки:
– А ты переживаешь из-за парня, который проводил на тебе эксперименты.
Леобен отводит взгляд.
– Черт, – говорю я. – Прости, Ли. Мне не стоило этого говорить.
– Все нормально, – глядя на стол, отвечает он. – Я знаю, насколько все кажется странным, поверь мне.
Я вздыхаю, проводя руками по лицу. Наверное, Леобен прав насчет Коула. Я знаю, что влюбилась в него слишком быстро и, вероятно, отчасти из-за того, что он защищал меня. Возможно, именно это чувство я принимаю за любовь. Но между мной и Коулом есть что-то большее. И это длится уже много лет, пусть я и не могу их вспомнить. То, что связывает нас, может, и кажется кому-то странным, но это не означает, что чувства ненастоящие.
– Думаю, Лаклан нас всех сделал немного странными, – говорю я. – Прости меня. Я рада, что вы нашли друг друга.
Он лишь кивает, но так и не поднимает глаз.
– Хочешь сходить и проверить, как он? Я могу и сама подождать паренька-ученого.
