скачать книгу бесплатно
Обретение пения
Анатолий Петрович Суслов
Исцеление человеческой души, израненной вопросами бытия и невзгодами быта, искренний разговор на языке поэзии о природе мира и любви, внимание вечной музыки жизни – все это и многое другое в пятой книге Анатолия Суслова «Обретение пения».
Эта книга – новая ступенька автора туда, где вечно обновляется, воскрешается мир высоких ценностей: красоты, музыки, поэзии. Это мир экстатического приятия природы – земной и неземной, любимой и не очень. Здесь любопытно понаблюдать, как резвится дух творчества в музыке слова, когда его не отпугивают вечные темы. Стертые слова в этом новом мире возвращают свои потаенные смыслы, не загруженные тяжестью рациональной логики. Эти смыслы, обретаясь вновь, начинаются с музыки и становятся пением, когда приходят слова. «Полет светотени», «Обретение пения» и «Страстные часы. Оратория» – три главы, три новых шага в направлении божественной музыки поэзии.
Анатолий Суслов
Обретение пения. Стихотворения
© Суслов А.П., 2023
© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2023
Сердечная музыка
Этот достаточно объемный поэтический сборник призван излечить человеческие души. Анатолий Суслов открывается перед читателем, рассказывает о самом сокровенном, делится самыми важными наблюдениями. Он воспринимает поэзию как искренний разговор и через него выстраивает свою высокую миссию. Он слышит поэзию как музыку и выстраивает стихотворения в этой книге как части музыкального произведения.
Первая часть сборника называется «Полет светотени». Красиво. Сразу настраивает на импрессионистический лад. В текстах этой части есть одно важное культурологическое обстоятельство. Часто мы видим, как поэты используют природные оттенки в стихах как повод для грусти и рефлексии. Иногда это превращается в псевдоромантическое нытье. Суслов воспевает природу, это гимн всему живому и сущему, он находит в природе вечный смысл жить, чтобы восхищаться ею. Он пантеист, но без языческой компоненты. Светотень – это константа движения природы, ее тонкости и очарования. Он подмечает каждую деталь в каждом времени года:
И леденит меня мороз
Военных сводок, перемены
Берут за горло, сердца слез
Никто не видит нощно, денно…
Но что-то есть в глазах весны —
Надежды луч и боль пронзают,
И помыслы все вдруг тесны,
Когда сугробы тают, тают…
Для Суслова природа первична, она способна преодолеть в человеке дурные новости, скрепить его. Известно, что самая скорбная музыка дает свет и исцеление от горя. И природа в этом случае – равнозначна самой культуре для поэта. Крайне интересный и оригинальный подтекст. Он заставляет переосмыслить весь образный ряд:
Природы знаменный распев,
Молитвы всюду, в каждой почке,
Березы, кроны ввысь воздев, —
Каноны к празднику, все звонче
Синиц, пронзительнее трель,
И ели, сосны, словно в танце,
И аромат весенний, хмель,
Любовью Солнца дышат стансы…
В этой части есть множество катренов, имеющих роль своеобразного кода. Ведь лучше всего объясняться с читателями символами, а не разжевыванием очевидного. Суслов мыслит картинками, но это не визуальная история, а смысловая. Это снова сближает с музыкой – каждое четверостишье сродни музыкальной фразе:
И в руке твоей, и теплой, и упругой,
Я прочту послание небес:
«Жить нельзя без радости быть другом,
Без любви, в которой умер и воскрес!»
Первая часть значительна по объему. Это и понятно. Она призвана настроить читателя на определенный лад, погрузить его в мировоззренческую стихию, чтобы дальше вести его по чудодейственным тропам, подготовленным поэтом. Вторая часть – «Обретение пения» – уже отсылает нас к музыке самым прямым образом. Сами названия стихов копируют названия музыкальных произведений, а несколько стихотворений объединены в цикл «Коды классики». Те, кто ожидает здесь текстов о музыке, разочаруются. Тут все тоньше.
Конкретные музыкальные произведения автор не пересказывает, а передает. Передает во всей глубине ощущений, передает индивидуально, но при этом каждый понимает, о чем идет речь. Вот как он пишет о знаменитой сороковой симфонии Моцарта:
Ливни, жестокие ливни, черные тучи.
Сила небес и нежности нашей —
Сила верности, но смертных всех участь —
Не свет, не тьма – судьба наша крыльями машет.
Правда ведь, точно и образно. А вот как Суслов чувствует Малера, композитора сложного, интеллектуального, переменчивого:
Вот и пришла, пришла, закружила…
С листвы хороводом, летящим с деревьев,
С разводами луж в кружевах отражений,
С ознобом прозренья и просветленья,
И промедления, и провиденья…
Здесь в самой звукописи, в сочетании гласных и согласных слышится мощное вибрато из симфоний великого Густава.
Далее Суслов проводит нас по своему музыкальному царству. Я как выпускник Гнесинки могу засвидетельствовать, что музыкальный вкус и музыкальное чутье у Суслова в полном порядке. Он выбирает разные стили, от Вивальди до джаза, чтобы читатель не замыкался на каком-то одном музыкальном течении, а получил полную картину музыкального мира. Для Суслова цельность принципиальна, он абсолютно гармоничный человек, для него гармония – это правильно подобранные детали, он доказывает, что принцип «золотого сечения» актуален не только в музыке, но и в литературе.
Этот принцип он использует в финальном произведении этой замечательной книги. Тут Суслов уже предстает своеобразным литературным композитором. Литературная оратория «Страстные часы» является одновременно примером поразительного новаторства, отсылает нас к синтезу, который так любил Скрябин, но при этом утверждает торжество для высокого, вечного. Тут есть внутренняя отсылка к Баху, бесспорно.
В этой вещи таится особое очарование, сюжетное изложение традиционно библейского сюжета происходит с использованием всех средств современного языка. А ритмическая волнообразность заставляет поневоле размышлять, где хор, где солист, где оркестр. После прочтения не только осмысливаешь эту вещь, но и пытаешься ее расслышать:
Расцветала весна ароматами раннего марта.
В Синедрионе – буря, гроза, молнии, гнев!
«Кто он – мессия? Враг нашей веры и царства?
К власти духовной рвется, наши устои презрев?»
Первосвященник Каиафа прервал эти речи:
«Лучше умрет пусть один, чем погибнет народ!»
Так и закончилась иерархов тех встреча.
Иисуса судьбы предрешен был исход.
С этого зачина начинается череда пленительных сцен, развивающихся по всем законам крупной формы. Из первых двух катренов Суслов вытягивает вещь огромного смысла и духовного величия и, не делая нарочитых моральных выводов, способствует тому, что читатель меняется: думает о себе, о своем предназначении, о сделанных делах, о добре и зле. Разве это не цель большой литературы?
Максим Замшев,
Главный редактор «Литературной газеты»,
Председатель Правления МГО Союза писателей России,
Президент «Академии поэзии», член Совета по развитию гражданского общества и защите прав человека при Президенте РФ
Полет светотени
1. Запевы весны
«Весна приходит, душу оживляя….»
Весна приходит, душу оживляя.
Вода вскипает, и земля поет.
И воздух свеж – пьянит, кальянит,
И радость птиц – закончен перелет.
И в голове толпой идеи бродят,
И в сердце звонкая поет струна,
И в очищенье мир – округу благородит,
И птичьим пеньем святится тишина.
И новизна – воскресла в ней надежда,
Волшебны вдохновенье и дела,
И даже тот, душой тупой невежда,
Вдруг взором оживился – мысль светла.
Мы чтим души и мира обновленье,
Когда оно и светит, и святит.
Смывая грязь и зависти, и лени,
Весна кругом колдует, всех пьянит.
Февраль. Зарождение весны
Оживленье соков бега,
Из корней рост напряженья,
Всюду свет, сиянье снега,
Ослепленных глаз смеженье…
Голубые светотени —
Отраженье неба сини.
Облак в небе – лик весенний.
Солнца шлейф слепит павлиний.
Ослепляет солнце зренье.
Высь шарахается в небо.
И душа вся в воспаренье —
К солнцу рвется жадно, слепо!
Надоела скука ночи,
Беспросветность стужи зимней!
Звон капели с крыш – источник
Вдохновенья в будней тине.
Вдохновенье, рост желанья,
Набухание всех жилок,
Возрастанье обожанья
Губ, влекущих в одержимость!..
…
И леденит меня мороз
Военных сводок, перемены
Берут за горло, сердца слез
Никто не видит нощно, денно…
Но что-то есть в глазах весны —
Надежды луч и боль пронзают,
И помыслы все вдруг тесны,
Когда сугробы тают, тают…
11.03.2022
По талому снегу
По талому снегу, по талому снегу
Трудно ходить, но колдует весна.
Струны ручьев всем искрам разбегу
Волю дают, будят снег ото сна.
Лед на дорожках, дорог обнаженье,
Сиянье сугробов, весны аромат,
И континентов как будто движенье,
Солнца веселье, с крыш водопад.
Я обожаю просохших дорожек
Чуткость и нежность и новый разбег,
Чтоб человечнее, чтобы не строже —
Просто оттаявший лед или снег.
Вопли души, чириканье сердца,
Взор лукавый, весной все легко —
В блюда будней насыпать чуть перца,
Соли побольше, чтоб все кувырком!
Так, чтоб ручьи все хором запели,
Небо б в улыбках цвело облаков,
Танец плясали чтоб звуки капели,
Избавляясь от снежных оков.
