скачать книгу бесплатно
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Вероятно – это стихотворение самая большая мистификация во всей нашей лирике, и уже никто с ней не сравнится.
Забавно читать серьезные статьи Пушкинистов, где они повторяют из раза в раз то, что оно было обращено к А. П. Керн. И эта хорошенькая и страшно ветреная дама, даже не красавица по тем понятиям, и стала для поэта, который точно подбирал слова и никогда не лукавил «гением чистой красоты», Музой номер один. Но простите, Муза это та, с которой не спят и вступают в совсем иные творческие отношения, это неземное создание, и любую из девушек, женщин Музой можно назвать только условно. Была Музой в какой-то мере Лаура для Петрарки, Беатриче для Данте, так там и условия были совсем иными, они и видели то своих Прекрасных дам только издалека. Поэту, наверное, надо на кого-нибудь молиться, но уж согласитесь, что это совсем не тот случай, почитайте переписку Пушкина, где он четко пишет о встречах с А. П. Керн. Да, она владела одной из копий этого стихотворения и уверяла знакомых, что обращено оно именно к ней, можно допустить даже, что поэт так и подписал эту самую копию, чтобы ввести весь мир в заблуждение, и у него были для этого веские основания.
Пушкин не отрицал этого факта именно потому, что ему было что скрывать, и он хотел, чтобы так думали. Но весь текст кричит, просто вопит против этого утверждения, там нет ни одного указания на то, что посвящен он одной из Донжуанского списка поэта. И тогда серьезные дяди говорит:
– Да, отношения у них были вот такие, но при этом он мог возвысить вот так любимую женщину, поднять ее до звезд в своем творчестве. Но ведь это лукавство какое-то. У Пушкина так быть не могло…
Откуда же появилось это неземное создание, буквально спустившееся с небес. А теперь вспомните Ахматовское «Юный отрок бродил по аллеям» Царскосельского парка. Вот оттуда и пришел к нему «гений чистой красоты», в то время как жену он называл Моя мадонна, – все-таки смертная, хотя выше и прекрасней других, но не божество.
А там, в Царском Селе, где они были в пансионате Лицея постоянно, она жила по соседству, гуляла в том самом саду, они встречались, о чем есть документальные свидетельства. Она заботилась о детях, оставшиеся без родителей на долгий срок, как о своих собственных. И прекрасная, неземная императрица, могла показаться ребенку с пылким воображением богиней.
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Разве можно как – то по-другому истолковать воспоминания о той давней встрече. Стихотворение написано в том самом 1825 году, когда у нее появилась возможность стать царицей, не об этом ли мечтает и сам поэт. Но ничего этого не случилось. На престол взошел Николай Павлович, она оказалась в опале. Он понимал, что она уходила от него навсегда, и больше не может быть даже этих встреч на расстоянии. И что у него оставалось в жизни? Протесты, дуэли, выпады против нового императора, который пока еще ни в чем не был виноват. Но виноват уже в том, что он, а не она занял пустой престол, ведь ходили упорные слухи о том, что умерла она не своей смертью, что в этом ей помогли, и до него доходили эти слухи. И это еще одно доказательство того, что не мог он быть ни в одном тайном обществе против нее. Разве что в ее тайном обществе, тех, кто хотел, чтобы она стала императрицей после ухода ее мужа. Эти люди хотели привести на престол Елизавету, правда, сама она этому противилась.
Но жизнь, и слезы и любовь могли вернуться только пока она была жива – это как раз тот короткий отрезок времени до мая 1826 года, когда он был счастлив, и надеялся, что стихотворение попадет к ней, она узнает о его чувствах. Так далекое прошлое, лицейские годы, соединились с настоящим, и не было там никакой А. Керн и близко, я о знаменитом стихотворении, а не о жизни поэта, конечно.
В стихотворении «К ней» 1816 года поэт тоже пишет о встрече с гением чистой красоты
Все снова расцвело, Я жизнью трепетал,
Природы вновь восторженный свидетель,
Живее чувствовал, свободнее дышал,
Сильней пленяла добродетель..
Кстати, так В. А. Жуковский писал о Музе, и впервые именно у него появилась эта формулировка:
Цветы мечты уединенной,
И жизни лучшие цветы
Кладу на твой алтарь священный,
О гений чистой красоты!
И понятно, что строки эти относятся вовсе не к реальной женщине, как бы прекрасна она не была «Добродетель чистой красоты – это не к той, с которой явная связь, интрига. Но она может прикрывать, явно или тайно, не ведая о том, другую, тайна, о которой хранилась, хотя и была известна многим в Пушкинском кругу. Об этом заговорила в своих книгах поэтесса Л. Васильева. И это больше похоже на правду, чем официальная версия, которая никак не вытекает из пушкинского текста.
Мы знаем, что после того, когда императрицы не стало, поэт потерял надежду на то, что в мире может что-то перемениться, свобода, счастье, вольность стали для него и всего круга его невозможны.
Урок 17 Клеопатра – символ власти
Образ Властелина, его отношения с миром волновал Пушкина с самого начала творческого пути, со временем взаимоотношения Поэт – Властелин становились для него все тяжелее.
Если «Анчар» стал итоговым стихотворением и вызвал негативную реакцию императора, то на четыре года раньше было написано стихотворение «Клеопатра», и случилось это еще до бунта Декабристов. Поэт обращается к образу царицы цариц, сумевшей покорить и грозного Цезаря и героического Марка Антония. Он пишет о трех встречах Клеопатры, о ночах страсти, которые возлюбленные должны купить ценою жизни, об отношениях к этому разных людей. Историческая сценка, которая могла иметь место и в реальности, искусно написана гением. Он лучше многих знал, что такое страсть.
«Египетские ночи» произвели неизгладимое впечатление на А. Блока, А. Ахматову, да и других поэтов серебряного века. У Блока во всех главных циклах появляется образ Египетской царицы. Пушкина в первую очередь волнует ее власть над любовью
Царица голосом и взоров
Свой пышный оживляла пир.
А вот в древнем источнике читаем:
Клеопатра торговала своей красотой, многие добровольно покупали ее ночи ценой собственной жизни.
У Пушкина перед нами появляются воин, старик и мальчик. Они готовы на все ради ночи страсти. Центральной фигурой становится образ юноши, жизнь которого только начинается, и можно ли ее просто так оборвать?
И грустный взор остановила
Царица грустная на нем
А в черновике был другой вариант у Пушкина
И с умилением на нем царица взор остановила
Между умилением и грустью огромная пропасть и вся гамма чувств, которые переживает царица в этот момент. Страсть, вероятно, оправдывает многое. А вот холодный расчет в «Анчаре», когда владыка послал раба, чтобы добыть ему яд и убить отравленным стрелами соседей – это осуждается категорически. Это совсем иное, необъяснимое и непонятное нормальному человеку действие.
Вероятно, тема Клеопатры так волновала поэта, что он обратился к ней и в 1835 году, когда и были написаны «Египетские ночи», куда и войдет стихотворение о пире Клеопатры.
И здесь царица кажется еще более великолепной, чем прежде, со временем его чувства к ней только усиливаются.
Покорны ей земные боги,
Полны чудес ее чертоги,
Сирийский дышит фимиам
Картина античного мира выписана весомо и зримо, ведь с античности начиналось возрождение. Это последняя надежда для поэта как-то переменить свой мир, и произойти это все, по его мнению, должно мирным путем, потому что бунт они уже пережили, и ничего хорошего там не было. И умереть на золотом ложе от руки возлюбленной приятнее, чем от отравленной стрелы властелина.
На протяжении всей недолгой жизни Клеопатра царит в мире поэта, она возникает в его творениях слова и снова.
Урок 18 Памятник А. С. Пушкина
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Самое удивительно для А. С. Пушкина стихотворение, написанное накануне последней дуэли с Дантесом, во времена, когда кипели страсти вокруг имени поэта и его семьи. Что ему оставалось в такие минуты роковые? Только подвести какие-то итоги на случай смертельного исхода.
Мы все не можем знать, что случится завтра и даже вечером, но если ты должен отправиться на дуэль, то роковой исход не заставит себя долго ждать, и тогда стоит подумать о том, что было и что будет дальше, и пора подвести какие-то итоги.
Если забыть об иронии и самоиронии, то стихотворение звучит иначе, слишком напыщенно и пафосно. Но мы же понимаем, что нерукотворный памятник – это не монумент на площади, это та память в душах народа, ради которой и стоило жить и писать. Из каких же компонентов он состоит?
– Признание и любовь
– Человечность поэзия – чувства добрые
– Борьба за свободу, равенство и братство. – В мой жесткий век восславил я свободу и милость к падшим призывал, да и просвещение вместо бунта бессмысленного и беспощадного.
Вот эти три составляющие и есть фундамент для Пушкинского памятника. А далее поэт говорит о самом главном принципе своего бытия, появившегося еще в «Песни о Вещем Олеге» и Пророке. Язык волхвов и пророков «лишь с волей небесною дружен», для поэта нет власти на земле, есть только бог в небесах.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Так должно быть и у него самого и у всех, кто придет ему на смену. Здесь возникают в памяти и последние его размышления в разговоре с императорами, поэт приходит к единственно правильным выводам – нельзя подчиниться и служить власти. И для этого есть веские основания, так как для поэта это путь, который заводит в тупик.
Дружба с В. А. Жуковским – близким ко двору поэтом, подчеркивает целеустремленность, но всю тщетность усилий. Так и не появился славянский эпос, над которым они работали. Памятником ему остается только вступление «У Лукоморья дуб зеленый» – но как без иронии можно к этому относиться? И теперь уже он точно не появится. Всего дюжина строчек осталась от огромной работы, а вся поэма «Руслан и Людмила» строится на скандинавском эпосе и его героях. И награда – признание Жуковского, когда он написал «Победителю ученику от побежденного учителя» – тоже только с иронией могла прозвучать, как награда за то, что не было сделано.
Что есть в той самой поэме – только пир князя Владимира в начале и конце поэмы схватка Руслана и сражение за Киев. Это только отзвук такого желанного гимна. И когда личная жизнь становится все скандальнее и страшнее, и все уже круг друзей, и в творчестве все не так как хотелось, то остается надеяться на то, что потомки найдут и оценят все, что было сделано. Но так и видна горькая усмешка автора этого «Памятника». Мы знаем, что несколько подобных стихотворений написаны было и до Пушкина, и был перевод его из Горации, вот на основе всего этого и создавалось стихотворение, которое пережило века.
Урок 19 К. Батюшков «Песть Гаральда Смелого»
Во времена Пушкина творили и Жуковский и Батюшков, хотя порой и читатели, и критики, и сам гений представляют, что он был единственным в этой пустыне. Мы привыкли со школьных лет так представлять эту эпоху.. А. С. Пушкин так стремительно взлетел на Парнас, что затмил всех, кто там давно и прочно обосновался.
Многие законы поэзии уже были созданы, не потому ли ему было так легко и просто начинать? Пушкин был уверен, что он для русского языка сделал то же, что Петрарка для итальянского.
Но К. Батюшков, которого считали гением еще до явления Пушкина, пытался увести своего читателя в мир мечты, грез, где был «горний ангелов полет». И потому одно из самых ярких стихотворений об идеальном герое – «Песнь Гаральда Смелого».
Читатель вместе с поэтом переносится в золотой век, в Киев Ярослава Мудрого, где при дворе князя жили четыре будущих короля, среди них был и король севера Гаральд, изгнанный дядей с его земель, и нашедший приют в Киеве. Говорят, что он был влюблен в младшую дочь князя Елизавету пылко и страстно, но получил отказ от князя, когда пытался свататься именно потому, что у него было своего королевства. И тогда юноша отправился в поход, покорил весь мир и бросил к ногам великого князя столько всего, что превзошел по богатству и самого Ярослава, а последним его завоеванием стали его собственные земли, что и позволило Елизавете стать королевой. Именно об этом периоде жизни героя и писал Батюшков в своем творении.
На суше, на море мы бились жестоко,
И море и суша покорствуют нам..
Историки немало писали о подвигах Гаральда в чужих мирах, о богатствах, которые он присылал в Киев, напоминая князю о себе – так рождалась легенда на все века. И до Киева долетали рассказы о его бесстрашии и дерзости.
Батюшков понимал, что такого героя всегда не хватает, он должен появиться и прославить свой мир, недаром эпоху князя Ярослава назвали Золотым веком, и Гаральд тоже сыграл тут не последнюю роль.
Вы, другие, видали меня на коне,
Взрели, как рушил секирой твердыни,
Летая на бурном питомце пустыни
Сквозь пепел и вьюгу в пожарном огне
Конечно, образ сильно романтизирован и поэтизирован, но он был необходим в те времена, в эпоху, когда романтизм и был главным направлением в поэзии.
И море, и суша покорствуют нам, —
Этот мотив появится позднее и у Пушкина в « Песне о вещем Олеге», но там возникает конфликт между властью земной и небесной, между князем и волхвом жесткое противостояние, здесь же у нас конфликт любовный, рефреном проходит строчка
А дева русская Гаральда презирает.
Но скорее всего речь все-таки не об отношениях князя и Елизаветы, потому что как говорят историки, она его любила и ждала, а об отношении самого князя Ярослава – отца, который и решал судьбу влюбленных. Это поэту важен именно конфликт чувств, толкнувший воина на такие подвиги.
А что же касается самой истории, то Гаральд вернулся в Киев, женился на Елизавете, и вместе они отправились в Норвегию, он с помощью меча верно все, что у него смогли отнять, и бросил к ногам княжны свое отвоеванное королевство.
И если сравнивать этого героя с Олегом Вещим, то на того нашлась сила, нашлась управа, он проиграл волхву и небесам. Гаральд остался навсегда непобежденным героем героев. Даже когда он погиб на земле бриттов, то только потому, что воину и герою, а тем более грозному королю не пристало умирать на соломе, в мирное время, он должен погибнуть в сражении. Потому этот образ уникален и для историков, и для поэтов.
Что же касается противостояния Батюшкова и Пушкина, то мы видим, что первого волнует история любви, второго – власть во всех ее проявлениях, когда они обращаются к историческому материалу.
Урок 20 Тихая лирика П. Вяземского
Когда-то совсем юный Пушкин в лицейском стихотворении размышлял о том, кто останется один и покинет этот мир последним. Как тяжко ему будет жить совсем в другом мире. Из поэтов его круга, из людей ему близких, оставался как раз П. А. Вяземский, переживший поэта на 40 лет и скончавшийся в глубокой старости. Он пережил не только Пушкина, но и почти всех своих современников.
А ведь начиналось все с войны 1812 года, это он сражался в ополчении против Наполеона под Москвой. Потом в своем Остафьеве принимал друзей после победы над французами. Вглядываясь в круг поэтов и бунтовщиков, понимал, что их ждут испытания и потрясения. Был участником литературного общества Арзамас, они боролись с отжившей литературой, пытались вдохнуть в нее новую жизнь. Здесь он и познакомился с Пушкиным, который позднее напишет о Вяземском.
