скачать книгу бесплатно
ЗАВЕТ ВЕЛЕСА
В начале был Бог – самый прекрасный из сыновей Лады Велес получил от богини пламенный перстень.
Это было не просто украшение. Он вселял в душу самого бога и того кто оказывался рядом с ним неодолимую страсть и нежность пред которой никто не мог устоять.
Так в бесстрастном и еще недавно неподвижном мире появилась настоящая страсть и любовь.
Как и любой огонь, она могла согреть нас, но чаще пепелила – сжигала дотла. Только сначала этого ни Велес, ни Перун не знали, а если и догадывались о том, то старались не думать.
Все было мирно до тех пор, пока не появилась у Перуна жена облачная вила Дива. И не воспылала она страстью к Велесу. Это неизбежно должно было случиться.
Мудрая Лада не стала даже вмешиваться в происходящее. Породили они прекрасного и вечно юного Ярилу. Так впервые страсть оказалась на земле.
Но не мог Перун простить брата своего, как не пытался. Тогда в справедливой ярости и сбросил его на землю, в дремучий лес, который стал заповедным.
Но не спасло этого и не успокоило Перуна на небесах. Не отрывала взора Дива от земли. И хотя сбежать она туда не могла, но окаменела, ничего больше не видела и не слышала.
Последнее, что мог сделать Перун, это облачить брата страстного и неугомонного в шкуру медведя.
Теперь разглядеть его и отличить от других медведей, на земле бродивших, было невозможно.
Только не один Велес медведем стал. Когда Ярило подрос, он тоже получил от Велеса такую шкуру, когда в зимнюю стужу появился на земле Коляда и ему шкура досталась.
Да и все остальные боги хотели быть таким как он. А может, над Перуном поиздеваться пытались.
Когда увидел он медведей дюжину, то и наложил на них новое заклятье – пусть полюбит медведя какая глупая девица, даже не подозревая, что перед ней молодой и прекрасный бог. А вот если это случится, тогда только от шкуры он и избавится. Если же никто не полюбит, то вечно ходить ему в звериной шкуре.
Понял Велес, что произошло. Поняли это и молодые боги. Сначала они опечалились, а потом решили, что им и так неплохо живется.
Был у славян таинственный остров Буян, где никакое заклятие Перуна не действовало, всегда находились девушки, ведьмы ли или просто проницательные девицы, которые догадывались, что нет таких животных, есть боги, в звериной шкуре.
Так и существовало древнее предание из века в век
Отважные, жаждавшие не просто мужа, а страстного возлюбленного получить рвались к своим медведям, чтобы изведать страсть и с богом рядом оказаться. Невозможно было их в том разубедить. Они находили того, кого искали.
Ну а остальным доставались просто смертные, в лучшем случае чародеи в волчьей шкуре запрятанные.
С ними тоже, наверное, можно было жить, даже полюбить их можно, только это совсем другая жизнь и совсем другая любовь.
Найди своего медведя,
он где-то живет в глуши,
И путь в этот мрак неведом,
но ты туда поспеши.
Там встретят и лисы и волки,
пусть там поют Соловьи.
Найти своего медведя-
тот факел вечной любви.
Зажги, пусть он полыхает,
на этот свете и том,
И пусть тебя не пугает
вид его грозный, зато
Однажды увидишь бога
в печальных его глазах,
И Велес посмотрит строго,
и где-то на небесах
Напрасно Перун ярится,
ему не осилить чар,
И будет во мраке биться
огонь, и тебя встречать
Он выйдет однажды снова,
и в этой лесной глуши.
Найди своего медведя,
в объятия поспеши.
Кому-то достались волки,
строптивы они и злы,
И снова во мраке воют,
а лисы порой милы,
Но хитростью и коварством,
они одарят сполна,
И только в медвежьем царстве
ты счастлива и вольна.
Там мед и малина снова,
там звезды и небеса,
И мира совсем иного
откроется полоса.
И пусть нам покой неведом,
и пусть умереть должны,
Найди своего медведя,
тайны, тревоги, сны.
Его окружают вилы,
колдуньи и чудеса,
И только он сиротливо
все ждет тебя, небеса
От молний и гроз зловещих
в печали раскалены
В преддверии этой встречи
лишь мутная спесь луны.
Иду по лунной дорожке,
туда в тишину и высь.
И пусть мне страшно немножко,
но без медведя не жизнь.
Там звери отступят снова,
он факел страсти во мгле,
В преддверии рокового
прорвется медведь ко мне.
Глава 9 Лиха беда начало
Царь волновался, места себе не находил, но напрасно все это, потому что Василиса на острове быстро обжилась, все устроила как ей самой хотелось. Огненный оказался значительно покладистее и добрее Горыныча, может потому, что дышать на нее боялся, ведь дыхание его огненосным могло оказаться. А он с самого начала усвоил, что надо отвечать за всех, кого приручили. Уж точно пепелить царевну, пусть и не очень покладистую не стоит, себе дороже будет.
Но вот занимался с Василисой Огненый в облике доброго молодца, вполне приличного, такого, каким он всех жен чужих обольщал, прежде чем вернуться в змеиную шкуру. И в человеческом облике у Змея было что-то такое, что сильно задевало царевну. Она терпела-терпела и потом все-таки начала с ним ссориться. Если пристальнее посмотреть и сама не ведала из-за чего все началось.
– Вот ни разу не видел, чтобы хоть одна баба со мной ссорилась, – признался Змей. – Им все и всегда нравилось. Да что там, они без меня тосковали и сохли, если задерживался где и до них не добирался вовремя.
– Да просто боялись они тебя, – выпалила Василиса.– Даже когда ты стараешься быть добрым молодцем, есть у тебя что-то от чудовища, прорывается прямо, наружу выползает.
– А ты, значит, не боишься?
– А чего мне тебя бояться, на меня твои чары совсем не действуют. Я ведь не влюбляться, а учиться сюда пожаловала.
– Я и говорю, что ты странная какая-то.
Так они могли перепираться долго и упорно. И в один из таких дней заглянул на остров Горыныч и сразу застал ту ссору. Он очень удивился, и понял, что опасения царя не были напрасными.
– А это что такое, я тебе зачем девчонку приволок, чтобы ты ссорился с ней или мудрости учил.
– Одно без другого не обходится, – отвечал Змей.
– Раз так, проку мало от учения, у нас Василиса и так была не подарок, а что ты еще с ней сотворишь. Прекрати немедленно, тебя же самым мудрым из нас считают, что-то не заметно.
– Да хуже уж точно не станет, – она даже исправляется понемногу, только ведь нельзя так сразу.
– Сразу нельзя, – согласился Горыныч, но заберу я ее отсюда, а тебе другую, покладистую привезу.
Царевна вспыхнула, она вовсе не ожидала такого поворота, разве Змей не привык ко всем ее ссорам? Почему он так быстро от нее отказывается, неужели только Серый волк и может с нею справиться, а больше некому?
– Не понимаю, что ты тут такого разглядел, я такая как обычно, и к Змею не привязывайся. Ему больше твоего достается, потому что ты как что начинается, лапы в руки и убегаешь, а он остается, меня одну не бросает на пустом острове, много ему терпеть приходится.
Змей окончательно запутался, пока слушал ее. Ему то нравилось все, что творилось там, то совсем не нравилось, получалось, что им не очень хорошо вместе, но и раздельно тоже очень плохо, как это вообще называется, прямо дикость какая-то.
– Я одного не пойму, ты со мной или с ним тут остаешься? – наконец спросил Змей.
– Тут, туда я всегда успею учения мы не закончили. Ведь еще не вечер, – радостно прибавила она
– Смотри, зови, если что еще случится, ворону отправишь ко мне, все будет замечательно, или не будет, но там поглядим – махнул на прощание лапой Горыныч.
Не успел Змей улететь, еще и след его не простыл, а они уже снова развернули старинные свитки и начали читать и обсуждать все, что там было написано. Сначала беседа текла мирно, потом все снова начало меняться на глазах. Змей ума не мог приложить, что же ему делать дальше. Но характер у царевны был очень тяжелым, несносной она была, это точно, хотя в уме и хитрости ей не откажешь.. Но наверное, лучше глупенькие, с ними возни меньше, чем с такими умными-разумными. Да видно пока она все не изучит, так оно и будет, а кто ему обещал, что станет легко?
Глава 10 Полыхающие страсти
Между тем время текло своим чередом. Сказать, что Василиса стала привыкать и уживаться с Огненным, было бы не правдой, сказкой, потому что ничего такого не было.
Если и бывало все тихо и мирно, так затишье такое было перед бурей. Они хорошо это усвоили оба. Чуть позднее это понял и Горыныч, просто до него все долго доходило. Значительно дольше, чем до Огненного, хотя у того была одна голова, а у этого – целых три. Но на остров наведываться он стал значительно чаще, чем раньше, у него нюх какой-то появился, когда там должен был очередной пожар вспыхнуть, а так как воды в нем было очень и очень много, то потушить эти пожары он пока еще успевал. Но хорошо понимал Горыныч, что если замешкается и опоздает, то остров и все, что на нем сгореть может дотла. Понимать-то понимал, но тут уж как карта ляжет, потому что там оставаться он все равно не мог, родная пещера в горах была ему дороже всего, а тут он был только в гостях, и надолго задерживаться не собирался. Но Василисе и не хотелось, чтобы он оставался надолго, потому что постепенно учение стало с увлечением, и самое главное, она начала постепенно сочинять свои сказки. Сначала побаивалась, а потом все-таки решилась на такое.
Нет, это не было чем-то совсем уж новым для нее. Прежде она вместе с котом Баюном тоже писала сказки. Вернее сочинял, конечно, он сам, она же только помогала ему, исправляла что-то, в свитки записывала, тут совсем по-другому все было., Она от начала и до конца все делала сама, Змей только что-то подсказывал, слушал и чаще всего ее хвалил, и не потому что связываться ему с ней не хотелось, критиковал он от всей души, а все больше понимал, что критиковать-то не за что было, все у нее получалось складно да ладно, вот ведь что главное. Ну и конечно, от скромности он не помирал, и приписывал все заслуги исключительно себе.
Когда Горыныч прилетел в очередной раз и уселся сказку послушать, он оторопел, одну голову к Василисе поворачивал, другую к Огненному, потому что и того и другого хотел видеть сразу.
– Это ты постарался? – спросил он у братца своего.
– Это она сама, – замотал головой тот.
– Не может быть.
– Я когда-то тебе врал? – удивленно спросил он
– Да вроде нет, но все когда-нибудь начинается.
– Ничего не начинается. Не врал и дальше не буду.
Василиса топнула ножкой, перепалка их ей совсем не нравилась, потому что спор возник на пустом месте. Горыныч повернулся к Василисе:
– Я пока ничего не стану говорить Баюну, а то он сильно расстроится, сама расскажешь и покажешь все, но по-моему это очень круто, ты уж его явно переплюнула.
Василиса даже смутилась немного, чего с ней прежде никогда не случалось, но смущалась она не долго, снова начала все делать, говорить, и похвала Горыныча ее сильно вдохновила, в чем в чем, а в сказках он разбирался очень хорошо, хотя чаще всего становился героем, а вовсе не автором тех самых сказок.
Он вспомнил тот день, когда хотел утащить ее с острова и усмехнулся. Нет, наверное, он совершил бы самую страшную ошибку в своей жизни, если бы тогда так поступил, делать этого не стоило. Но утащил, это громко сказано, Василиса, если бы сама не захотела, то никуда бы он ее не утащил. Девицы делились на две группы, тихих и покорных, которые, как правило, умирали в его лапах от перепугу и обреченности, и таких вот, которые вырвутся, упадут, и ничего с ними такого не случится. Не трудно догадаться, что царевна принадлежала ко второй группе. Хотя и она могла упасть и расшибиться запросто.
Глава 11 Змей и Велес
Однажды, натолкнувшись на Горыныча, Велес стал его пытать. Хотелось ему узнать, почему тот появляется на острове, как у себя дома.
– Что – то ты зачастил к нам, у себя в горах, наверное, так часто не бываешь, как тут, – укоризненно стал говорить он.
– А ты не видишь, что творится у тебя под носом? – спросил Горыныч и ехидно усмехнулся.
Змей никогда не понимал, шутит ли их бог или все у него тут серьезно происходит. Потому и решил, что лучше отшучиваться, так вроде и умным кажешься, и если что, отбрехаться можно
– И что они творят,? – поинтересовался он, вводя Змея в еще большее заблуждение.
– Это такая у них странная любовь. Хорошо, что ты в шкуре медведя, Василиса тебя от других медведей отличить не может, и чары на нее не слишком – то действуют, а то бы пропала наша царевна, как пить дать пропала. А ведь ее учиться сюда отправили и дома ждут не дождутся.
И вроде ничего такого Змей не сказал, но больно обидно стало Велесу от таких слов.
– Значит, Змея она может любить, а Медведя никак? – невольно вырвалось у Велеса, он и сам не понимал, то ли думает об этом, то ли произносит вслух все свои речи обидные.
Горыныч особой чуткостью не отличался, но тут даже он немного растерялся, потому что не мог понять, из-за чего расстроился так их бог всего живого.
А ничего удивительного в том не было, в первый раз в жизни Велес столкнулся с тем, что какая-то девица, не богиня даже, может так спокойно к нему относиться, словно он пустое место. Ведь как он привык, в какой бы шкуре не был, в каком бы обличии не появлялся, а все, кто оказался радом сразу и бесповоротно в него влюблялись. А тут девчонка, пусть и дочка царя даже и не смотрит в его сторону. Может просто у него не стало силы, чтобы влюблять в себя.
Велес не стал сбрасывать шкуру, а прямо в ней и во дворец поплелся. Она, конечно, могла влюбиться в доброго молодца, который сиял всеми цветами радуги, но ему хотелось, чтобы царевна заметила медведя, чтобы почувствовала его и поняла. И понял, что в его отношениях с миром какой-то новый, совсем другой этап наступил. И это был очень важный этап. Долго стоял под окнами странный медведь, все старался рассмотреть, что же там происходит. Но ничего такого он не увидел, и царевна в его сторону не посмотрела. Но как она могла медведя не заметить? Это показалось даже очень обидно богу всего живого.
– Как так, – возмутился Велес.
