скачать книгу бесплатно
Корабль призрак, он плывет на свет,
Из мрака к свету, радостно-взволнован.
Цикл Предания старины
Дом на берегу моря. Гений
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Никого не впускал в этот мир, о, чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:-Постой.
И ему подчинилась, сама я себе подивилась.
Ведь никто в этом мире не смог бы меня укротить.
И морская волна возле ног обреченно забилась.
И меня он позвал, чтобы чаем в саду угостить.
А потом он роман свой читал, и в порыве экстаза
То взлетал к облакам, то валился на землю, шутя.
Что там было- не помню. Тонуло и Слово и фраза
В этой водной пучине. Кто был он? Старик и дитя.
Впрочем, это со всеми мужами однажды случится,
И затворники снова врезаются горестно в мир.
И закат там алел, и кружилась растерянно птица.
И какая-то тень все витала спокойно над ним.
Что там было еще? Ничего из того, что смущало
И тревожило нервы усталых и желтых писак.
Только птица вдали обреченно и дико кричала.
Он смотрел в эту даль, и я видела, как он устал.
Дар общения нам, как богатство и слава дается.
Мы бежим от него и в писании скрыться вольны.
Только призрак прекрасный над гением снова смеется.
– Кто она? – я спросила, – Душа убиенной жены.
– Как могли вы? – Я мог, -повторил он, как горное эхо,
И расплакался вдруг, как ребенок, почуяв беду.
И я к морю бежала, и помнила снова про это.
Ночь прекрасной была, но я знала к нему не приду.
И сидел он один, и в саду, где усталые птицы,
Все взирали угрюмо, хранили покой свысока
Будет долго потом мне старик этот призрачный сниться.
И свечу погасила прекрасная в кольцах рука.
– Навести его, детка, -она мне, склонившись, сказала, —
Я сама умерла, он не винен, он просто Старик.
И погасши давно, та звезда мне во мраке мигала,
И забылся опять он в романах прекрасных своих.
Никого не впускал в этот мир свой чудак деловитый.
А меня вдруг окликнул с порога так странно:-Постой.
В доме не было окон, а двери так плотно закрыты,
Что какие-то птицы разбились, просясь на постой.
Тот век серебряным назвали. Грозный шут
И грозный шут, игравший короля,
С усмешкой пред реальностью пасует,
Все это было, только было зря,
Художник мир иллюзий нарисует,
Там скроет маска злобное лицо
От зрителей, любивших веселиться,
И грустный шут расскажет им потом,
Как он сумел в тумане раствориться.
От части власти отломив кусок,
Он был король на миг, на век изгоем.
Он не решился стать во тьме, потом,
И спит, и видит он себя героем.
Но что там остается за чертой
В созвездиях, над ними он не властен,
И целый мир останется потом
Лишь отблеском его былого счастья.
И грозный век, пылающий в огне,
Каких-то ненаписанных сказаний
Он в зыбком сне несет опять ко мне,
Сквозь пелену прозрений и признаний.
Там призраков забытых хоровод,
Сто лет назад растаявших в тумане,
Один в каморке шут устало пьет,
И верит, что он жизнь и смерть обманет
Усталые звезды искрились, и море хрипело…
И в первый день творенья… Мой Фауст
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела,
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Двенадцать героев на берег морской выходили,
Хранили тот остров, и сказки и песни любили
Послушать во мгле, не утихнуть уже звездопаду
И чуду творенья мы были с тобою так рады.
Останутся снова поэмы и песни, и страсти,
Поэты в забвенье, и Слово в неведомой власти.
Останутся в мире лишь первые звуки творенья,
Усталые звезды коснулись внезапно забвенья.
И все, что до нас сотворили – оно ускользало,
И волны хрипели, и мудрость смывали безжалостно,
И новые свитки напрасно спасти мы пытались,
И там, в тишине обнаженные снова остались.
Вот так и живем, и теряем какие-то книги,
Лишь моря простор остается и страсти вериги,
А все остальное придумаем завтра мы сами,
И новые звезды опять засияют над нами.
И Фауст усталый, он бесу сегодня не верит,
Он мир этот чудный аршином своим только мерит,
И море, и небо над нами такая стихия,
И смотрим мы немо на шири и дали иные.
И облачных тройка коней уносилась к закату,
Ласкали нас волны и вдаль убегали куда-то.
Усталые звезды искрились, и море хрипело,
Не в хоре церковном, но все-таки девушка пела.
В раю одиночества цикл Силуэты
