скачать книгу бесплатно
– А это кто там еще на мою голову навязался.
И только когда он голос подал, она плюнула с досады на ни в чем не повинного Змея, и все-таки попрекнула его:
– Все над старухой издеваешься, перекрасился так, что и не признать, и все царевича нашего позоришь.
Но он ей определенно в таком виде нравился. Ворчала она добродушно, это все заметили.
– А ты бы хоть помылся, расчесался, царевич еще называешься, я старуха и то, делов бы с тобой иметь не стала. На болоте лягушка и та от тебя ускачет.
– А я и гляжу, – выглянул из-за ее спины черт Прохор, – что все лягушки разбежались кто куда.
Царевич не стал ждал, пока Яга продолжит его перед всем честным народом позорить, свистнул своих воинов и помчался прочь: черт, Яга и Горыныч, и невеста, которая спасаться не хотела – это много для него для одного. А ну их всех к Лешему.
Вот Леший и встретился ему в первом попавшемся лесу, выслушал, и даже посочувствовал притворно.
– Уж не знаю, – говорил он, – что на этой Раде свет клином сошелся.
– Не сошелся, конечно, – заявил царевич, но что я последний в царстве своем, и не могу выбрать ту, какую хочу.
– Можешь -то можешь, – согласился Леший, – только если она тебя выбрала, а так, все без пользы всякой будет. А если она к Горынычу сбежала от такого царевича, плюнь и забудь.
Царевич почесал свой грязный чуб, и решил, что Леший над ним все-таки издевается, а может, он Горыныча не видел в новом обличии, тогда ладно, старого Горыныча он все-таки красивее будет.
Все видел Леший, просто был он созданием добродушным и всегда хотел успокоить бедных и несчастных.
Вернулся наш царевич домой, и очень разочаровал своих приближенных, потому что ни тризну им справлять не пришлось – был он жив и невредим, ни победу праздновать, потому что и черту понятно, что никакой победы не было, не пришлось им погулять. Конечно, воинам запрещено было рассказывать, что в походе боевом происходило, да разве шило в мешке утаить. А как узнали они, про то, что на самом деле было, так уже и не понимали, плакать им или смеяться.
Но сказку сочинили другую потом, про то, как рубил их царевич голову чудовищу, невесту свою освободил и героем вернулся назад.
Сказка на то, и сказка, чтобы рассказывать не как все на самом деле было, а как быть должно, а кому там интересно, что еще случилось с ними со всеми.
Только очень сожалели о том, что попировать так и не пришлось
Бабочка, не ставшая Кикиморой
Наверное, и на самом деле этот мир может спасти только красота.
Когда эта очаровательная и неповторимая бабочка вылупилась из кокона, она так радостно порхала в небесах, что любой бы позавидовал ее красоте и легкости.
Ну что поделать с тем, что не каждый в этом мире рождался таким легким и таким красивым.
Позавидовал и чертенок Прохор. Как ему хотелось быть таким же красивым, легким и порхать, порхать, порхать над этим лугом и речкой.
А у него были тяжелые копыта. При помощи них можно было, конечно, хорошо пинаться, но зато, если бы он и смог взлететь, а он знал, что никогда не сможет, то они бы ему точно мешали и тянули назад к земле.
Долго смотрел он на бабочку, пнул ежика, под ногами оказавшегося, словно не он сам задрал голову кверху и под ноги совсем не смотрел. И потом взвыл от боли. Ежику почти не досталось, а вот черту как раз наоборот, он задел со всего размаха за камень и очень больно ударился.
И конечно, виноват в этом был ежик. Это он путается под ногами, а еще больше бабочка. Она такая красивая.
И когда та как раз к нему и подлетела и на цветок отпустилась рядом с чертом сердитым, он и взвыл от ярости:
– Нечего радоваться, тебе еще никто не рассказывал, что из тебя настоящая Кикимора получится.
Бабочка оторопела и чуть с цветка не свалилась.
И надо же было такому случиться, что накануне ей довелось именно с Кикиморой и столкнуться.
Она как раз распекала какого-то другого черта, и в такой ярости была, что смотреть на нее было страшно. И размахивая кулаками, она чуть не задела зазевавшуюся в воздухе бабочку. И та едва от нее улетела. Такой страшной и сердитой быть бабочка совсем не хотела.
Говорил ли правду этот мохнатый, взъерошенный чертенок, она не знала. Вернее, она еще не знала, что духи и даже черти, могут кого-то обманывать, и потому поверила ему.
Она совсем не хотела превращаться в Кикимору, пусть не завтра, пусть когда-то, но она не думала о том.
Черт увидел, какое действие его слова произвели, и очень этому обрадовался. Довольный он отправился к себе, рассуждая, что правду в глаза говорить полезно и весело даже. А он слышал от кота Баюна, что рано или поздно все бабочки становятся Кикиморами.
– Только не вздумай им о том говорить. Пусть они порадуются и поживут в неведении. Еще успеют узнать в свой срок. А может, и никогда не узнают, если повезет и таких чертей правдивых не найдется.
Черт тогда торжественно пообещал, что говорить не станет, но вот что из этого вышло. Стоило ему только разозлиться, камень пнуть, и бабочка узнала страшную правду.
А что же наша красавица.
Она едва летела теперь, уже никуда не смотрела, и казалась себе бессильной.
– Кикимора, Кикимора, я не хочу быть Кикиморой, – твердила она, точно это могло ее спасти о неизбежного.
В тот момент бабочка пролетала мимо нашего лесного озера, где русалка грелась на солнышке, и именно к ней поболтать шел кот.
Он увидел прекрасную бабочку, о которой столько говорили. Только была она какой-то странной.
– Она что, летать не умеет? – спросил у ворона, его встречавшего радостным карканьем, кот, – вроде такая легкая, а как-то плохо летает.
– Да нет, – говорил ворон, – давеча очень резвой была, пока с чертом не столкнулась.
– С каким чертом? – насторожился кот.
Хотя он с чертями общался больше других, но доверял им еще меньше, оттого, наверное, что знал их, как облупленных.
– Прохора, – ворон каркнул, гордясь своей памятью.
Хотя чертей тут было очень много, но он помнил всех в лицо и по рогам даже мог отличить одного от другого.
– Я так и знал, худшего спутника и советника, чем наш правдоруб и не найти.
Но больше они ничего сказать не успели, бабочка покачнулась и полетела вниз.
– Чего ты, вытащи ее, – крикнул кот ворону.
Тот и сам уже туда бросился, только старый шмель, непонятно откуда взявшийся, его опередил, и бабочка была уже в его мягких и ласковых лапках.
Он подхватил ее прямо над водой и донес до берега. Положил на листочек и уселся рядом. И любовался ею теперь.
Ворон с котом туда и поспешили.
– Я не хочу быть Кикиморой, не хочу, – в бреду лепетала бабочка.
– Я так и знал, а он мне слово давал, что никогда не расскажет им этого, ну подожди, – возмущался кот.
Но бабочка уже пришла в себя и уставилась на кота, шмеля и ворона.
– Ты не будешь Кикиморой, – пообещал шмель, – я сам о том позабочусь.
Она не хотела обижать старого шмеля, но знала уже, что можно обманывать. Только, кто ее обманывал, черт или шмель?
Наверное, черт. Шмель такой солидный и пожилой, а тот такой противный. Точно он. Только почему кот ученый молчит?
Но кот уже улизнул от нее. Он не хотел обманывать бабочку. Но и правду говорить ей он тоже не хотел.
Черта Прохора, они отыскали быстро. Он сначала убегал от них, но быстро понял, что это бесполезно. Эти двое все равно его поймают, от них особенно не сбежать.
И он остановился перед ними и стал копать мох ушибленным копытом.
– А чего ты удирал? – издалека начал кот.
– Бабочку-то спасли, – пробурчал черт, – но ведь я ей правду сказал, она станет Кикиморой.
– А с чего ты взял, что твоя правда нужна бабочке, правдоруб, – возмущался ворон.
Но кота еще больше волновало другое:
– А разве мы с тобой не говорили, и ты не обещал мне, что не скажешь ей этого.
– Говорили, – проворчал черт. Этого он и боялся, да куда деваться, – только не сдержался я, да и правда правдой остается.
– Правда? А допустим, не доживет бабочка до возраста Кикиморы, и что твоя правда.
Черт оторопел, ведь это и на самом деле могло случиться.
– Я о том не подумал, – признался он.
– А я давно заметил, что голова тебе дана только для того, чтобы рога носить.
Они долго еще ругались, черт оправдывался.
– Ты уже весь мох перекопал, – наконец, остановился первым кот.
– И что?
– А ничего, – причеши его хорошенько, в порядок приведи, и ворон свидетель, предупреждаю в последний раз, если еще хоть раз…
Кот задохнулся от ярости – к Балде отправишься.
– Только не к Балде, я больше никому слова не скажу, правду от меня никто не узнает.
– Заставь черта тайну хранить,.. усмехнулся ворон.
Они остановились на поляне, пока черт мох расчесывал и лес в порядок приводил.
Несколько бабочек кружили в небе. Они были так легки и прекрасны. Они еще не узнали правду от нашего черта, и потому излучали счастье.
Кот смотрел на красоту эту, не мигая. Он верил, что красота и на самом деле спасает мир. И легкие бабочки его в том убеждали.
Мир прекрасен, пока над головой порхают разноцветные бабочки.
Чертенок тоже посмотрел в небо, и онемел.
Как же там было красиво. Но он оглянулся на кота, наказавшего его тяжким трудом, и закончил свою работу. Пусть мир будет еще прекраснее.
А бабочки парили над землей и в блеске солнца все еще витали рядом. И пусть легко ранима красота, и пусть в душе огонь ее сияет.
Все Кикиморы – Гадюки
Солнце скатилось на дно болота и потонуло.
Водяной Кеша понял, что у беса Матвея началась настоящая депрессия. Он не смотрел даже на самую красивую русалку Анфису.
Правда, она в упор его не видела, до того момента, пока он на нее смотрел, а теперь, когда с печальным видом Водяной сообщил ей о том, она чуть не утонула от ярости. И так ударила хвостом по воде, что Водяной, при его солидности подпрыгнул и чертыхнулся, а бес Матвей, он был худощав, да что там, почти тощ, аж подлетел и оказался на широкой ветке дерева.
Но что больше всего удивило Лешего и Водяного – оба они со своих пней за ним наблюдали, он не заметил даже этого, развалился на той самой ветке и стал болтать копытами в разные стороны. Это могло значить, что ему совсем худо.
Бесу накануне приснилась Яга, он боялся ее и за советами никогда не ходил, в отличие от остальных своих собратьев, она приснилась ему и сказала буквально следующее:
– Оставь мечты свои, о, черт полосатый, больше ни одна русалка и хвостом не махнет в твою сторону, да что русалки, ни одной Кикиморе ты не будешь нужен.
В холодном поту проснулся Матвей, и стал еще кричать о том, что видел он в болоте в белых тапка всех Кикимор. Он сначала и сам не мог понять, почему именно в белых тапках, а потом вспомнил, что люди так говорят о покойниках своих. Правда, Кикиморе смерть не грозила, но в белые тапки он на всякий случай ее все-таки нарядил.
Но кричал он скорее от обиды. Потому что на самом деле, немного подумав, он бы согласился и на Кикимору, конечно. А что, Банник рассказывал, какие ночки ему Настька устраивала, как Баня шаталась, да чуть не сгорела, когда они там случайно вместе оказались.
Но об этом лучше не думать вовсе, особенно когда в округе ни одной Кикиморы не наблюдается.
Нет, на крайний случай, Кикимора, это тоже не плохо. Он согласен, только весь вопрос в том, согласится ли она.
Филин Марк уселся на соседнюю ветку и молча стал его разглядывать. Он удивился немного тому, что не птица, а какой-то мохнатый бес разлегся на ветке и мечтает о чем-то. Разве это не наглость настоящая? А если все черти на их деревья полезут, что тогда будет, нормальному Филину голову негде приклонить. Он задумался, о том, как бороться с такой напастью.
Но с чертями, особенно полосатыми филин никогда не связывался, потому что они были особенно пакостными и злопамятными в отличие от бесполосных чертей. Он был мудрым, и точно знал, что полосатые черти появлялись в этом мире в високосные года, и лучше от них держаться подальше. И трудно даже представить себе, как все обернуться может. Потому он и промолчал.
А Матвей думал не о птице, а о шустрой девице – настоящей Кикиморе. До филина в тот напряженный момент ему не было дела – такое вот несовпадение, хотя вроде бы и рядом находились.
В тот момент, когда Филин хлопнул крыльями и улетел, бес задумался о Кикиморе очень глубоко, и потому очень испугался внезапного хлопка. Дернулся, не удержался и свалился прямо на ежика, который в это время бежал по своим делам.
