скачать книгу бесплатно
2.
От Старой Незнакомки, из серебряного века вместе с Игорем Царевым мы возвращаемся в нашу реальность, чтобы вместе с поэтом взглянуть еще на один портрет. По силе воздействия, это творение достойно кисти Рембрандта, кстати, Игорь упоминал в рецензиях, что он учился рисовать, но потом это дело оставил, хотя у него есть навыки портретиста, и теория живописи ему, судя по всему, известна. А вот писать портрет еще одной своей замечательной героини, ему приходится снова словом, вместо картины появляется стихотворение.
В ней есть что-то и от той, первой, играющей главную роль в этой статье, но тут картина выпуклее, больше деталей, мы отходим от духов и туманов А. Блока в суровую реальность, реальность печальную, на первый взгляд,
Исчезнув с московских улочек, Незнакомка вернулась к себе домой.
* * *
Мышиный запах запустения
Витает в старческой обители.
Молчат поникшие растения,
Как будто чем-то их обидели.
А их хозяйка с кожей матовой
Почти дворянского сословия…
Стихи целебные Ахматовой
И валидол у изголовья…
Жизнь – патефонная иголочка,
Скрипит давно немодной песнею.
На ужин только хлеба корочка,
Ведь снова задержали пенсию.
Но память о годах без отчества,
И грезы о былых поклонниках
Лимонной долькой одиночества
Украсят постный «чай со слоником».
И пусть невесел день рождения,
Душа не ведает усталости.
Она участник восхождения
К седой вершине звездной старости.
Часы идут как заведенные,
Качая маятник размеренно,
Но время, Богом отведенное,
По счастью, никому не ведомо.
Удивительный образ, вписанный уже не в вечность, а в реальность комнаты, где все бедно, но достойно.
Стихи целебные Ахматовой и чай со слоником, – вот что главное в этом мире – домашний уют.
Игорь Царев не боится взглянуть в глаза старости, показывает нам ее во всех своих порой убогих серых тонах, но чувствуется какая-то светлая печаль и достоинство человека «Почти дворянского сословия». Люди нашего поколения еще встречали таких героинь, родившихся до революции, проживших долгую и очень трудную жизнь, но не сломленных, идущих с прямой спиной и расправленными плечами даже в таких скудных условиях жизни, какие им чаще всего выпадали. Вольно или невольно воспоминается знаменитый романс Апухтина
«Пара гнедых»
Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредете вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит.
Были когда-то и вы рысаками,
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых!
Только минор этого романса заменяется у Игоря Царева мажором. Ведь все-таки таинственная и прекрасная Незнакомка А. Блока и в старости своей не может быть такой убогой и несчастной, как эта героиня:
Старость, как ночь, вам и ей угрожает,
Говор толпы невозвратно затих,
И только кнут вас порою ласкает,
Пара гнедых!
Старость – печальная пора для когда-то блестящей Дамы, и может быть, впервые поэт нарушает эти законы, он показывает нам достойную старость. За плечами у него стоит не депрессивный и несчастный А. Апухтин, а гордый и надменный Александр Блок, сумевший в свое время сотворить чудо – явить миру вот такую Незнакомку. Но не надо забывать, что его жизненный путь оборвался в 40 лет… Он просто не мог развить эту тему.
И в подтверждение того, что это Незнакомка остается прекрасной, ею может любоваться и восхищаться любой из нас, и извечный мотив «Подайте милостыню ей» в данном случае, у Игоря Царева совершенно неуместен, его героиня и не примет эту милостыню, если кто-то захочет подать. Но есть и еще одно стихотворение, развивающее эту тему «Старая Прага»
Сказочный город. Честно
Игорь Царев 20.01.2009 21:49
– читаем мы в рецензии к этому стихотворению, и никто не сомневается в том, что город сказочный, но ведь надо еще написать об этом так, чтобы эту сказочность увидели даже те, кто ни разу не был в Праге.
А это вовсе не так просто, как кажется.
Вероятно, впервые о Праге ТАК написал именно Игорь Царев. Может быть потому, что у него были уже те два стихотворения, и это только дополнило и расширило тему ДОСТОЙНОЙ старости, которая может быть вопреки вековому опыту, доказывающему обратное, прекрасной
Старая Прага
Прага, как старая дама в вуали —
Профиль готичен.
Здесь электрический смайлик трамвая
Анекдотичен.
Тонем в истории улочек узких —
Даты и прочерк.
Толпы туристов. Но, кажется, русских
Больше чем прочих.
Влтава гоняет усталые волны
Между мостами.
Буквы на вывеске бара неполны —
Стерлись местами.
Наши? – подсели за столик, спросили
Парни из Тынды.
Что ж, признаваться, что ты из России
Стало не стыдно.
Нас узнают не по вычурным платьям,
Не по каратам,
А по тому, как беспечно мы платим
Ихнему брату,
И по тому, как душевно гуляем,
Вольно глаголим,
Гоголем ходим, где раньше буянил
Глиняный Голем.
Темное пиво, гуляя по замку,
Мы ли не пили?
И восхищались, как держат осанку
Древние шпили…
На гобеленах в покоях монарших
Пражские ночи.
Толпы туристов. И, все-таки, наших
Больше, чем прочих.
Кроме достойной старости, поэт нам показывает еще и сказочную старость, что совсем уж фантастично, а не только поэтично, но может ли он по-другому?
И снова перед нами предстает Незнакомка, у которой «Профиль готичен», «И восхищались, как держат осанку древние шпили», здесь еще и древние прекрасные замки, где происходили самые романтичные свидания влюбленных…
Голос самого Игоря Царева (из рецензий к стихотворениям)
:) Ага. Было бы совсем здорово – «Новые русские в старой Праге». Но, увы, новые ездят в Куршавель, а в старую Прагу и русские ездят старые. Не обязательно по возрасту :) Прага – город из сказки :) Прага мне понравилась. Пряничный городок. Потому писал со вкусом :)
Игорь Царев 19.08.2010 18:09
А мне очень понравился вот этот небольшой цикл из трех стихотворений Игоря Царева. Это такое живописное полотно, в котором просматриваются и женские черты, и очертания Старой (сказочной) Праги, и судьба одинокой, но не сломленной пожилой Дамы, которая живет достойно…
А. Блок может гордиться таким поворотом его излюбленного сюжета в стихотворении, сделавшем его знаменитым.
Когда наши критиканы спрашивают, а что же такого внес Игорь Царев в современную поэзию, будем говорить условно 21 века, хотя все мы вышли из века прошлого, но все-таки дюжина лет в новом веке – это не так уж мало, многое было написано, доработано в новом столетии.
Он подхватил упавшее из рук Александра Блока гусиное перо, а такие шедевры пишутся именно пером, и попытался работать в этой традиции. Блоку не пришлось увидеть свою Незнакомку старой, Игорь Царев нам ее показывает такой. Согласитесь, что задача его была значительно сложнее, молодую и прекрасную Деву рисовать всегда проще. Но со своей трудной задачей он справился блестяще, и еще дважды подтверждает свое мастерство в раскрытии этой архисложной темы. Поэт оставляет и нам надежду на то, что и в этих условиях можно прожить вопреки реальности даже в старости и немощи достойно.
А самое главное, что есть поэт, который это увидит, оценит и об этом напишет, и потрясет сознание своим творением… А ведь женские образы поэтам и писателям удаются вовсе не часто, что тоже приятно отметить.
У Игоря Царева есть другие Блоковские мотивы. Я начала именно с этого, потому что он показался мне наиболее убедительным с одной стороны, а с другой – очень симпатичным и обнадеживающим всех, кому придется столкнуться со старостью и пройти и этот отрезок жизни, вспоминая дивные строки. Это поэзия помогает жить, вдохновляет,
Но время, Богом отведенное,
По счастью, никому не ведомо.
А в финале хочется напомнить кусочек стихотворения, потрясшее когда-то мир, из которого и вышла в мир Незнакомка, тогда еще юная и прекрасная.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Вернуться мне хочется к тому, с чего все начиналось, к пронзительному стихотворению И. Северянина, в котором он убедился, что Блок бессмертен, потому что «Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока».
Этот дивный сон оказался пророческим. Такие девушки появлялись и позднее, и сегодня мы любим А. Блока так же, как в начале прошлого века
Весь день я думаю, встревожено дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока…
То же самое должно случиться и с Игорем Царевым, потому что стихотворения его не только созвучны блоковским, но они поднимают всех нас еще на одну ступеньку вверх, дарят Веру, Надежду, Любовь
Откуда столько Бродского? Вечность-2
Страница за страницей, стихотворение за стихотворением предстоит нам всем открывать поэтический мир Игоря Царева.
Закономерно, вероятно, начать анализ стихотворений Игоря Царева в контексте лирики серебряного века с Александра Блока. «Старая незнакомка» – его программное стихотворение, возвращающее нас в эту эпоху, и протягивающее световые нити между временами, нити, разорванные на какое-то время бурной советской эпохой. Но коли у нас есть «возвращенная литература» серебряного века, то почему бы их снова не связать воедино, и тогда к нам вернётся настоящая поэзия, как говорил в свое время Мандельштам о Песнях Оссиана:
И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет, —
Что-то подобное творится и с нашей лирикой сегодня, особенно если обратиться к ярчайшим поэтам 21 века, они очень близки поэтам серебряного века.
Но на время оставив и Б. Пастернака, И. Северянина, и М. Волошина, и Н. Гумилева, и Марину Цветаеву, я переношусь от А. Блока к Иосифу Бродскому, потому что в нашем времени, и в творчестве Игоря Царева Бродского очень много. И более того, в одном из первых стихотворений памяти Игоря Царева близкий его друг, человек не один год, знавший поэта, написал (а первое впечатление всегда самое верное):
На самом главном в чувствах языке
О Бродском лучше Бродского писавший..
Владимир О. Сергеев
Когда в передаче «Вечерние стихи», прозвучало стихотворение «Бродяга и Бродский», я подумала о том же самом, что он пишет о Бродском лучше самого Бродского.
Потом были другие передачи, другие поэты, и чуть ли не каждый из них в той или иной мере снова обращался к Бродскому. Его было слишком много, это отмечали и критики, и я все время ловила себя на той же мысли. Часто Бродский бывал излишен, неуместен, невольно возникал вопрос, зачем нужно снова тревожить Бродского. И только в лирике Игоря Царева он был уместен и органичен. А вот почему так случилось, нам еще предстоит понять.
Вовсе не сразу я ответила на вопрос, почему именно к Бродскому обращаются все сегодня? И ладно бы год 1990, когда он был впервые опубликован, когда мы могли называть его имя, не боясь неприятностей, серьезного разговора с человеком, который следил за порядком, за тем, что нам нужно читать, а чего не нужно. Бродского читать не рекомендовали, запрещали (трудно поверить, но так было). У некоторых из нас были неприятности.
Но с тех пор прошло уже четверть века. Черный том 1994 года в серии Нобелевских лауреатов, все еще похож на чудо, как и зеленый том Избранного Николая Гумилева в серии «Большая библиотека поэта»…
Но только сегодня, почти через двадцать пять лет поэты начали осознавать, кем был для всех нас Иосиф Бродский, встреченный в юности Анной Ахматовой и советским правосудием, осужденный за тунеядство, отбывший срок в глуши и насильно высланный из страны. Это был самый громкий судебный процесс по делу ПОЭТА, после которого Ахматова воскликнула: «Какую биографию делают нашему рыжему!».
Благодаря всем этим очень печальным событиям, Бродский остался поэтом серебряного века, хотя жил в совсем иные времена.
Высланный из страны Бродский повторил путь поэтов серебряного века, и вопреки всему сохранил традиции и тот уровень поэзии, который существовал тогда, и именно Анна Ахматова словно бы передала ему великое наследство внезапно ушедшей эпохи. Он вернулся в нашу лирику через полвека, когда и началась его творческая жизнь…
– Откуда столько Бродского? – повторяли многие вслед за Игорем Царевым, понимая, что это наше сегодняшнее стремление поверить в Ренессанс серебряного века, попытаться возродить те традиции высокой поэзии, казалось бы, навсегда безвозвратно утраченные.
Когда были опубликованы книги И. Бродского, когда в нашу жизнь вошли поэты серебряного века, (а случилось это почти одновременно в конце прошлого века). Тогда появился шанс вернуться к высокий поэзии.
