скачать книгу бесплатно
Конечно, они проверили ее слова. Садовник, привратник, зеленщик и водовоз твердили как один: не было Рико, если б явился – уж его бы схватили за жабры. Агатка в неделю, славный, и мы последим за домом. Только Рико возникнет, сразу получите весточку.
Они убрались, несолоно хлебавши. Бакли дал парням денег на дешевый ночлег, а сам шлепнулся на кровать в своем дорогом номере и уснул, не имея сил ни на что иное. Последней утешительной мыслью мелькнуло в его голове: остался еще день, завтра что-нибудь придумаем.
* * *
Следующим утром в холле гостиницы Могера Бакли ждал человек. Едва Бакли сошел с лестницы, лакей шепнул человеку, и тот поднялся с кресла. На человеке были темные штаны и светлый мундир с золотой вышивкой: рычащий лев, лапа на шаре – герб королевства Шиммери. На поясе болталась шпага, человек небрежно придержал ее, вставая.
– Господин Мо, позвольте обменяться с вами парой слов.
– С кем имею честь?
– Халинтор, помощник шерифа.
Могеру Бакли хватило вдоха, чтобы перестроиться. До сих пор со всеми встречными в Лаэме Бакли говорил сверху, не видя нужды в поклонах. Но тут…
– Для меня великая честь и радость говорить лично с таким человеком! Позвольте пожать вашу славную руку.
Славная десница Халинтора как была заложена за спину, так и осталась там.
– Присядьте, господин Мо.
По указке Могер сел в кресло возле крохотной декоративной пальмы. Нижняя ветка свисала аккурат над сиденьем, елозя по макушке Бакли острым листом.
– Против вас, господин Мо, имеется несколько жалоб весьма неприятного свойства.
– От кого?
Халинтор изобразил подобие улыбки.
– Мы – лаэмцы, господин Мо. Порою мы бываем глухи к тому, что происходит вне города. Мы не знаем песен, что пелись на коронации ее величества, не ведаем, какой фасон платья носит его светлость лорд-канцлер… Но все, что случается в городе, слышат стены и рассказывают улицам. За двое суток вы избили и унизили трех человек. Если существуют аргументы, чтобы я не приковал вас к позорному столбу и не всыпал семнадцать плетей, то сейчас – самое подходящее время их изложить.
Могер оттолкнул пальмовый лист, вынул кошель, положил на столик золотой эфес. Помощник шерифа следил за ним без выражения лица. Могер подождал, извлек еще два эфеса. Проклятый лист впился в макушку, когда Бакли разогнулся, оставив монеты на столике.
– Нужны аргументы иного свойства, господин Мо.
Бакли расстегнул сюртук и вынул конверт из внутреннего кармана. Халинтор изучил печать – она была цела, то был другой конверт, а не предъявленный в порту.
– Великий Дом Лабелин, – произнес помощник шерифа. – Простите, господин Мо. Герб с дельфинами сам по себе – еще не оправдание. Тем более, сейчас.
– Вскройте и прочтите, господин Халинтор.
Он так и сделал. На последних строках шевельнул бровью.
– Купец Хорам Паулина, он же Хармон Паула Роджер, – личный враг Дома Лабелин… Занятно, вы не находите? Простолюдин так задел герцога, что тот шлет гончих псов на другой конец Полариса. В этом есть нечто унизительное… для герцога.
– При всем уважении, осмелюсь доложить, что дочь герцога, леди Магда Лабелин, завтра прибывает в Лаэм с большим флотом и вассальной свитой. Неужели, сударь, нельзя придумать ничего иного, кроме как портить переговоры арестом личного помощника леди Магды?
– Я знаю о ее прибытии, – сказал Халинтор. – Потому я пришел к вам, а не вас ко мне привели. Примите совет, милейший Мо. Ныне покровительство леди Магды – слабая защита даже в Лабелине. А уж в другом конце света на нее точно не стоит полагаться дважды. Сегодня я не стану портить переговоры. Сегодня.
Халинтор взял один эфес:
– Это цена времени, которое я затратил на поездку сюда.
Два остальных оттолкнул от себя:
– А это – цена моего попустительства в будущем.
И ушел, оставив пару золотых на столе.
– Ищите его, сволочи! Ищите быстрее! – зашипел Бакли, встретившись со своей командой.
– Как искать? – озадачился Дейв.
– Восемь, ударь его.
Кулак Восьмерки вышиб из Дейва дух.
– Думайте головой – вот как! Хватайте каждую нить! Тощая борода говорил: Рико покупал всякие товары. Узнайте, какие и где. Спросите торговцев – вдруг Рико проболтался, куда везет. Мы знаем, он купил кислоту. Найдите сраных алхимиков, спросите, зачем нужна кислота, где ее можно применить. Следите за северными воротами – вдруг он снова приедет.
– Если приедет, как мы его узнаем? – резонно спросил Семь.
– Теперь ударь его!
Семерка согнулся пополам.
– Спросите жену. Спросите детей жены, слуг жены. Составьте сучье описание! Теперь все, вперед!
Они ринулись выполнять, а сам Бакли занялся делом, довольно странным для человека в его положении: пошел к Золотой гавани и стал смотреть на море. Дважды обогнув гавань по набережной, он оглядел вход в нее, якорную стоянку со всеми кораблями, пирсы и причалы, башню маяка. Свел знакомство с матросами, угостил вином, разговорил, невзначай задал несколько вопросов. Прогуливаясь у маяка, подгадал момент, когда смотритель послал мальчишку за обедом. Разговорил мальчишку, как прежде моряков. Потом переместился в Залив Альбатросов, где все еще стоял «Пес на бочке». Обойдя свое судно, Бакли уделил внимание другим: поболтал с экипажами, стараясь вызвать на беседу людей рангом повыше – боцманов, старших помощников, капитанов. Отнюдь не все морские волки желали говорить с ним. Несколько раз Бакли получал такую отповедь, что постыдно сбегал. Несколько раз все же смог завязать беседы, но их плоды отнюдь не радовали. Ни один моряк не вызвал достаточно доверия, чтобы Бакли озвучил свое предложение. Он ушел от Залива Альбатросов весьма удрученный, а когда приблизился к Золотой гавани, то потонул в толпе. Горожане теснились, кто-то пытался пройти, кто-то – стоять, кто-то – смотреть. Скакали какие-то всадники в серебре и шелке, бряцали доспехи, орали офицеры. Кто-то вопил: «Да это же сам!..» Оглушительно трубя, шагал по улице слон с кабинкой на спине. Целый слон, тьма его сожри! Прямо в городе!
– Что происходит?! – крикнул Бакли на ухо ближайшему соседу. Тот заорал в ответ:
– Лабелины приплыли! Герцогиня! Наши встречают!
Леди Магда прибыла на день раньше срока – видимо, попутный ветер, чтоб его в узел скрутило. У Бакли не было ничего. Он убедился в этом, когда за полночь наконец добрался в гостиницу, где ждали его трое парней.
– Хрена с два, – кратко сообщил Восемь.
Дейв и Семь рассказали подробно. Онорико-Сводник купил в городе шесть или семь телег всякой лабуды: были шелк и хлопок, нити и веревки, кислота и железо, горючее масло, красители, алхимическая посуда, пузыри с пробками. Но все это он приобрел еще в прошлом году, и ни одному торговцу не проболтался, куда везет. Ни одному. Правда, кроме торговцев он еще встретился с каким-то магистром алхимии, но этого магистра сейчас нет в городе. Сам граф Второй из Пяти пригласил его в гости, а когда зовет граф, то это надолго.
– Дрянь. Сучья дрянь!.. Эй, а где Девятка?
– Следит за северными воротами. Раздобыл описание Рико и смотрит, не приедет ли тот.
– Он там один? Если один, то ни черта он не следит, а пялит какую-то!..
– И пялит, и следит. Мы проверили. Там есть бордель окнами к воротам, вот Девятка на подоконничке…
Бакли прогнал всех троих. Обозвал их олухами, кретинами и сучьими кишками, но, по правде, сам тоже не видел выхода. Шум от приезда Лабелинов к утру облетит весь город, к завтрашнему вечеру – все окрестности. Где бы ни был Хармон, укравший у герцога Светлую Сферу, послезавтра он узнает про опасность и затаится. А горькая шутка в том, что ему и таиться не нужно! Даже сейчас, еще не затаенный, он совершенно невидим.
Свидетель – 2
Апрель 1775 г. от Сошествия
Остров Фарадея-Райли
– Скажи число.
Нави улыбался по-детски наивно, с трогательной робкою надеждой.
– Ну скажи, пожалуйста, что тебе стоит!
Его мальчишеские глаза так и светились синевой. Рука механически шуршала пером, слово за словом ложилось на лист. Нави не смотрел туда. Обратившись в надежду, он всем собою, душой и телом, тянулся к Дороти.
– Прошу тебя, прошу! Дай мне число, пожалуйста!
– Сто пятьдесят два! Будь ты проклят!
Дороти ненавидела его. Нави был хуже чесотки, навязчивей овода, неизбежнее войны. Он отравлял ее воздух и сосал ее кровь, и при этом сиял невинною улыбкой:
– Спасибо, спасибо тебе! А можешь еще число?.. Ну хоть одно?..
Дороти была бессильна, как мышь против змеи. Мольбы, проклятия, угрозы не помогали. Нави не боялся угроз, не замечал проклятий и честно пытался внять мольбам – но не мог. Обещал не просить чисел, но проходила четверть часа – и, подвластный невидимой силе, он вновь начинал:
– Ну хоть одно, пожалуйста. Самое последнее!
Дороти пыталась отсесть от него – Нави ударялся в крик и не утихал, пока она не возвращалась. Дороти взывала к мастеру Густаву и лекарю Финджеру – им было плевать. Плевать на нее, но не на Нави. Он выдавал тридцать семь страниц в день – идеальным почерком, без помарок. Да спасут тебя боги, Дороти, если начнешь мешать ему.
Сама она едва успевала пять или шесть страниц – половину нормы. Каждый вечер Дороти получала процедуру, ночью спала от силы несколько часов, приходила в цех изможденная, вялая – и успевала еще меньше, чем вчера. «Я сегодняшняя лучше меня вчерашней»… Где там! Сегодняшняя Дороти – сонное злое дерьмо. А завтрашняя будет только хуже.
– Скажи мне циферку, а! Очень прошу тебя! Скажи – и я отстану.
Она попросила вернуть ее в одиночную комнату – получила отказ. Во-первых, Нави бросил перо и ударился в плач, едва понял, что может лишиться жертвы. Во-вторых, одиночная комната была занята – там трудился какой-то бедолага, недавно назначенный переписчиком.
Дороти стала молиться Праматерям. Она и прежде встречала и провожала каждый день молитвою, но, как требует благочестие, не досаждала Прародителям просьбами, а лишь отчитывалась в своих деяниях и благодарила за заботу. Теперь же опустилась до откровенной мольбы: «Святые Праматери, нижайше прошу вас, пошлите спасение, избавьте меня от кровопийцы Нави!» Она адресовала молитву всем Праматерям вместе и каждой в отдельности – и всюду получила отказ. Янмэй считала, что Дороти старше и умнее, чем Нави, потому легко совладает с ним. Величавая Софья требовала полюбить юношу как младшего братика. Светлая Агата сказала: Нави несет ценный урок для Дороти, который нужно усвоить. Даже Глория-Заступница – Праматерь с бархатным сердцем, готовая помочь и нищему, и вору – даже она не вняла мольбам Дороти Слай!
– Пожалуйста, дай число.
– Пятьдесят девять.
Нави похлопал глазами, смешно нахмурился.
– Это неправильное число. Зачем ты так! Число же неправильное! Скажи другое.
Тогда Дороти ударила его. Подняла мягкую дряблую руку и бессильно ляпнула его по щеке. Нави покраснел, моргнул и заплакал.
– За что ты меня?..
Мастер Густав вышвырнул ее из мастерской. Полночи она провела в подвале стоя на цыпочках. Плохая рука была пристегнута к потолку.
– Карен… Кейтлин… скажи, что мне делать?
Дороти боялась своей соседки по комнате. Карен напоминала мертвеца; Карен почему-то звала Дороти «миледи». Дороти не знала, что из этого пугает ее больше. Однако, доведенная до отчаяния, она решилась спросить совета.
– Терпите, миледи, – ответила Карен.
– Почему он липнет ко мне, а? Почему только ко мне? – Глаза Дороти увлажнились. – Почему никого другого?..
Карен смерила ее очень холодным взглядом, будто слезы Дороти вызвали в ней отвращение.
– К вашему сведению, миледи, Нави высосал до капли каждого переписчика. Затрачивал от двух до трех месяцев, выжимал все числа, какие были известны жертве, затем переходил к следующей.
– Два месяца?!
Дороти не расплакалась лишь потому, что боялась ненависти Карен. Она провела рядом с Нави одну неделю. Одну чертову неделю – и силы уже на исходе! За два месяца она свихнется и прыгнет в море от отчаянья!
– Что же мне делать, Карен?
– Терпите, миледи.
Она отвернулась к стене, устав от разговора.
– Нет, нет, погоди! Я не вытерплю! Не смогу!
Это не волновало Карен. Тьма! Здесь ничто никого не волновало!
– Скажи хотя бы, что такое правильные числа? Иногда называю число – а он говорит: неправильное. Он издевается? Нарочно меня мучает?! Как правильное отличить от неправильного?
– Правильное число имеет смысл, миледи. Неправильное лишено его.
– Смысл?.. Какой смысл?.. Я говорю, что в голову взбредет, лишь бы отвязался. Нет там смысла!
– Вы не всегда помните смысл числа, но он всегда есть. А если нету – Нави это заметит и скажет «неправильное».
С того дня кошмар усилился многократно. Прежде Дороти не задумывалась – просто кидала Нави случайные числа, как кости собаке, и большинство чисел оказывались правильными. Теперь, когда число всплывало в уме, Дороти терзалась вопросами: правильно ли оно? Есть ли в нем смысл? Может, выбрать другое? Может, добавить единичку или двоечку?.. И она промахивалась. Числа не подходили Нави, он обижался, плакал, кричал, умолял: «Нет, не обманывай меня, пожалуйста, дай правильное!» Его перо тем временем ровно скользило по листу, перо Дороти – ставило кляксы, рвало бумагу. Листы летели в мусор, мастер Густав бил кулаком по ее столу: «Какой ты переписчик! Пойдешь у меня двор мести!» И в ее голове мелькало: ладно, пускай двор, лишь бы подальше от него. Но Нави хватал Густава за одежду: «Нет, нет, не прогоняй ее, пожалуйста! Она исправится, она хорошая. Это случайность, что число неправильное. Сейчас она подумает и скажет правильное». Дороти хотела убить его. Взять перо и воткнуть в глаз. Чтобы вылезло из затылка. Такое возможно, правда?..
Шаваны верят, что ежедневно и ежечасно Гнойный Дух Червя пожирает мир людей, разлагая и превращая в пыль все живое. Рано или поздно он сожрет все, что есть в мире, кроме бесплотной Орды Странников, которая сбежит от него в иную вселенную.
Так милый юноша по имени Нави поглощал мир Дороти Слай – ежедневно и ежечасно глотал ее мысли, ее покой, ее душу. С тою единственной разницей, что никакая Орда Странников не могла спасти Дороти, и не существовало вселенной, подходящей для побега.
Если бы Дороти сохранила способность к анализу, она поняла бы причины его власти над нею. Лишенная памяти, запуганная и задавленная терапией, вписанная в жесткий регулярный график, Дороти обитала в мире, весьма бедном эмоциями. Такие чувства, как радость, горе, печаль, интерес, азарт, похоть – не посещали ее. Все события, происходящие в лечебнице, были весьма однородны: они вызывали у Дороти страх – либо оставляли безучастной. Безумный, навязчивый, нелепый Нави оказался единственным ярким эмоциональным пятном. Он порождал в душе Дороти целую гамму: удивление, ненависть, злобу, обиду, зависть. Он был для нее тем же, чем шторм является для мореплавателя, а полуденное солнце – для пустынного странника. Могла ли она не думать о нем?
Что за правильные числа? Этот вопрос окончательно лишил ее покоя. С запозданием Дороти поняла: если бы узнать каким-то способом десяток-другой правильных чисел, можно было бы выписать их на листок и по одному в час сообщать Нави. Только он проголодается и заведет шарманку: «Скажи число!» – как она сразу: «Вот тебе, подавись!», и делает дальше свое дело. Беда в том, что теперь, узнав о правильных и неправильных числах, Дороти разучилась придумывать правильные. Что ни взбредет на ум – все мимо. Раньше-то легко было, а сейчас…
Впрочем, однажды судьба смилостивилась и дала ей передышку. В писчий цех поступила новая книга: какой-то учебник по мореходству требовалось переписать в десяти экземплярах. Мастер Густав отдал книгу Карен – самой внимательной из переписчиц. Нави заметил учебник, в перерыве отнял его у Карен и стал читать. Дороти в жизни не видела, чтобы кто-либо так читал. За время, пока юноша проглатывал страницу, Дороти могла сосчитать до шести. Раз, два, три, четыре, пять, шесть – шшшурх, новая страница. Дороти глядела, не отрываясь, зачарованная этой магией. И не она одна, а все переписчики, кроме самых старожилов, пялились на Нави. Раз, два… пять, шесть – шшурх. Его глаза не бегали по строчкам, а целились в центр листа, замирали неподвижно, за шесть секунд впитывали страницу целиком, будто картину. На седьмой секунде он моргал и переворачивал лист. Шшурх.
Карен не выказала никакого удивления. С привычною неохотой она пообедала яйцом и сырной лепешкой, пока Нави листал книгу над ее головой. Через двадцать минут перерыв истек, и мастер Густав звякнул в колокольчик, и Карен протянула руку к юноше:
– Вы окончили, сударь?
