Не последние за последнего

скачать книгу бесплатно


– Да, собственно, ничего, просто этот жанр мне нравится с детства, и приятно жить во время золотого века кинокомиксов, – ответил ему Андрей.

– Помню, в детстве мне дядя из Лондона привез первый выпуск комикса об очередном «суперсолдате». Мне очень понравились яркие картинки, незамысловатый сюжет. И каждый раз, когда дядю по работе отправляли в Лондон, я просил новый выпуск. И в один прекрасный день дяде надоело, в последний момент вспоминая на перроне с билетом на поезд про мою просьбу, бегать в поисках киоска. Он купил сразу все выпуски законченной тогда арки. Я был очень счастлив. Ночами не спал, заинтригованный недавно дочитанным эпизодом, ожидая утра, чтобы узнать, что же было дальше. Дочитав все выпуски, я перечитывал их снова, затем читал вслух своим друзьям, периодически отыгрывая описанные сцены на фонарном столбе. Выучил все наизусть и даже требовал, чтобы в школе мы поставили классом спектакль по этому комиксу.

– Ого, ни за что бы не подумал, что вы были таким впечатлительным ребенком, – удивился Николай.

– Да, я тоже считал, что командор уже родился с трехдневной щетиной и суровым выражением лица, – добавил Андрей.

– Ага, и в крутых больших черных очках-капельках, – продолжил разгон Николай.

Стоявший рядом командор с трехдневной щетиной и в упомянутых очках имел иммунитет к подобным шуткам и, не обращая внимания, продолжил рассказ:

– Я писал письма в издательство, где высказывал свои теории о недосказанных моментах в сюжете. Цеплялся за незначительные детали, делая из них выводы. За что получил написанное рукой автора комикса благодарственное письмо, в котором подтверждались все мои теории. Я был так счастлив, что думал, это мое жизненное призвание, что я теперь эксперт в мире комиксов. Затем прошло полгода, и дядя привез мне еще стопку выпусков, он специально дождался, когда выйдет вся арка целиком. Я в тот же вечер принялся изучать новый материал, подходя к нему не как к развлечению, а как к научной литературе. Спустя время я был в ужасе, когда понял, что история становления героя изменена – главный злодей теперь девушка, с которой у героя странные романтические отношения с примесью лютой ненависти. В общем, все, в чем я считал себя большим экспертом, было не так. Хоть там и была раскрыта одна из моих теорий – видимо как дань фанатам серии. Я был в ужасе от того, что моменты, из которых я делал выводы, были изменены. Написав письмо с претензией на этот счет, я получил ответ, в котором говорилось о том, что это другая вселенная, что те события, о которых говорил я, проходили на планете Земля с каким-то случайным двузначным числом, а арка, которую я критикую, происходит на планете Земля с трехзначным случайным числом, и что все это канонично и происходит параллельно.

– Ну, все правильно, мультивселенная – это неотъемлемая часть жанра, – сказал Николай.

– Нет. Я не мог этого принять, тогда мне было совершенно не понятно, как могут существовать две правды одновременно, такие непохожие, что, принимая одну, вторая становилась ложью в моих глазах. После этого я больше полюбил классическую литературу. Ее, слава богу, не переписывают. И если автору хочется рассказать новую историю, он просто придумывает новых персонажей и условия, а не ездит на одном всеми любимом персонаже, как на старой кобыле, запряженной в новую телегу, – не соглашался Нил.

– Это все религиозное воспитание. Такое свойственно крупным монотеистическим религиям, таким как христианство. В твоем случае католичество. Непринятие другой правды, кроме своей, и ненависть к правде чужой, – сделал скорый вывод Андрей, поправляя воображаемые очки на носу.

– Нет. Это скорее просто переживания о потере статуса эксперта в данном вопросе. Сил-то было потрачено немало на изучение и создание теорий. Они так легко подтверждались и так же легко перестали быть догмой, – возразил Андрею и выдвинул свою мысль Николай.

– Нет, я все же настаиваю на антирелигиозной теории. Возможно, это и то и другое, – попытался достигнуть консенсуса Андрей.

– Как, вашу мать, вы здесь такие умные оказались? – оборвал псевдонаучный базар Нил.

– Так вы же сами поставили задачу встретить новое пополнение. Вот мы и стоим с вами ждем вертолет, – прикинулся дурачком Андрей.

– Вы можете быть хоть минутку серьезными? Я в общем. Какого хрена вы здесь делаете, раз вы такие умные? Дома же безопаснее!

– Так ведь зарплата все решает.

– У нас дома за такие деньги только наркотой торговать.

– Вот не нужно прибедняться! Что, две штуки баксов никто в ваших странах не зарабатывает? – задал вопрос Нил.

– Ну как же, зарабатывают. Только не те и не там. Например, врачи и преподаватели таких денег точно не видят. Ну разве если только они смогли разглядеть в своем месте работы рынок сбыта и не начали заниматься тем, о чем я сказал ранее.

– А кто тогда? Ну у вас же есть врачи и преподаватели, раз два таких кретина смогли дожить до совершеннолетия. Они что, справляются со своей работой за копейки?

– В наших странах это призвание, – гордо подняв указательный палец, сказал Андрей.

– Не первый раз я открываю вам небольшую щель в свою душу, как тут же в нее льется дерьмо из ваших несмешных шуток, – возмущался Нил.

– Ну прости нас, командор, – с виноватым видом ответил Андрей.

Андрей слегка ударил по плечу Николая, который прислушивался к звукам приближающегося вертолета. Николай отвлекся и, не задумываясь, быстро сделал выражение лица как у Андрея.

– Какие же вы порой невыносимые. Но, стыдясь, я признаю себе, что я рад тому, что в ваших странах так хреново, что вы попали ко мне. Без вас мы бы прокисли, как молоко.

– А вот и гости, – обратил внимание остальных Николай.

Вертолет сел на площадку, оборудованную в поле. Из него вышли люди, начали быстро выгружать оборудование и вещи. Последней из вертолета вышла девушка, которая сразу обратила внимание на стоящего в стороне Нила. Он, в свою очередь, приказал Андрею и Николаю помочь с разгрузкой оборудования и пошел к ней навстречу, так как понял, кто она такая.

– Здравствуйте, меня зовут Нил. Добро пожаловать к нам на базу, – командор протянул руку, которая тут же ощутила крепкую хватку встречного рукопожатия.

– Здравствуйте, мое имя Леа, – представилась в ответ девушка.

Перед командором предстала девушка, вызывающая противоречивые чувства. Она была хрупка и миловидна, но взгляд ее был наполнен таким пронизывающим интересом, что командор нежности не испытал. А напротив, даже немного зажался и был скован. Он старался не пялиться так открыто на обилие татуировок и необычную для его старческого восприятия прическу с выбритыми коротко висками. На плотно забитом рукаве он выделил изображение скрещенных знаков Венеры и Марса, затем был знак ровно такой же, знак, уже состоящий только из символов Венеры, и такой же из двух знаков Марса на все предплечье.

– Что-то не так? – спросила улыбающаяся девушка, зная ответ на свой вопрос.

– А? Что? Все нормально. А что не нормально? – откровенно тупя, ответил командор.

– Да я словно снова оказалась в Глазго на рождественских каникулах у своей сокурсницы. Это тот самый момент, когда она знакомит меня с папой.

– Я тут вдруг осознал, что у нас всего один представитель ЛГБТ и одна женщина на всю нашу сосисочную тусовку, – случайно произнес это вслух Нил.

– Ах вот оно что! Вы боитесь моего осуждения и того, что я сделаю негативный репортаж из-за этого. Нил, расслабьтесь, я не делаю скоропостижных выводов. И вам не советую.

Леа не в первый раз участвовала в таком диалоге и относилась к таким реакциям понимающе, стараясь терпеливо все объяснить.

– Ну и какой вы тогда журналист, если не делаете скоропостижных выводов? – пошутил Нил с улыбкой, осторожно ждущей ответной реакции.

– Малоуспешный, но очень необходимый сегодня. Да впрочем, как и всегда, – тут же ответила Леа. – Нил, давайте, чтобы вы расслабились и были самим собой, я вам расскажу, кто я. Я в первую очередь журналистка, а уже потом все остальное. Да, вы верно подметили, я действительно поддерживаю ЛГБТ-сообщество, – Леа выдвинула плечи вперед так, чтобы была видна радужная ленточка, свернутая в форме тюльпана, приклеенная к рюкзаку. Но при этом я нахожусь в более левом крыле. Понимаете, о чем я?

– Что-то связанное с марксизмом? – сказал уверенно, будто он что-то понял, но тут же поник, увидев выражение лица в стиле «вы серьезно?!». – Простите, я правда пытаюсь вас понять, но я уже слишком стар и не успеваю за изменениями в мире и людских головах.

– Я вас прекрасно понимаю, – упокоила его Леа, – просто дослушайте меня, и все станет на свои места. Я из тех, кто не пытается достичь превосходства над всеми остальными, я по-настоящему за равноправие. И верю, что достичь этого можно только если не обращать внимания на внешнюю оболочку и не лезть в личную жизнь. При этом я против того, что сейчас тенденция страха перед нами. Радикалы среди нас не понимают, что старшему поколению тяжело принимать некоторые изменения. Вы вот себя неловко чувствуете, и из-за этого я себя неловко чувствую еще сильнее, если бы вы меня встретили не страхом, а презрением и дискриминацией. Я лишь за одну дискриминацию. Я за дискриминацию низкого профессионализма. Поэтому я здесь. Показать профессионалов своего дела вроде вас. Проверить, действительно ли статистика проведения незаконных сафари и их успеха так упала благодаря вам и вашим людям или вы просто шлете положительные отчеты, дабы получать дальше деньги.

– Простите, вы правы, я не должен был так на вас реагировать. Мы с ребятами обсуждали этот вопрос и то, как мне себя вести, если я попаду в подобную ситуацию. Парни советовали ровно то, о чем вы говорили. Но мне, как вы уже заметили, еще тяжело дается не обращать внимания на внешнюю оболочку. Давайте начнем сначала и, может, перейдем на ты? – спросил Нил и еще раз протянул руку.

– О, конечно. Это уже лучше, – Леа пожала руку в ответ. – Я уже успела пообщаться с новенькими в вертолете. Они мне рассказали, как проходит рекрутинг в вашу компанию, и если в условиях нет пункта «все, кроме представителей ЛГБТ и женщин», то я не вижу здесь дискриминации, это может значить лишь то, что мало людей знает о вас. Тем более, я так поняла, что офис вашей ЧВК мало заинтересован в вашем предприятии и не выделяет достаточно средств и сил.

– Вы хорошо подготовились, – удивился ее осведомленности Нил.

– Ребята даже сказали, что они проходили экзамен, и из 40 соискателей в ЧВК устроилось четверо. А они втроем были близки к проходному баллу, и им предложили вас или идти домой. Это еще больше меня заинтересовало, как так выходит, что к вам отправляют далеко не лучших кандидатов, но вы держите марку?

– Ну, во-первых, у меня есть полное право отправить всех троих домой. В этом главный офис меня не ограничивает, они лишь дают людей, а я уже сам решаю, нужны ли они. Во-вторых, они, сами того не ведая, собрали мне команду лучших в том деле, которым мы заняты. Забирая себе головорезов «коммандос», они отсеивают таких людей от нас, оставляя достаточно смелых людей, имеющих еще и сострадание, доброту и любовь к миру, который нас окружает. Я хочу сказать, что из этих троих, скорее всего, трое домой и поедут. Здесь в большинстве задерживаются люди, которые сразу шли с идеей сделать мир капельку лучше. Если люди шли именно к нам, то их отправляли без экзамена и стажировки. Это плохо, конечно, многие из них уже давно уволились. И если из этой троицы хоть один останется, то это маленькое чудо.

Вдруг за спиной у Командора разыгрался спектакль с игрой уровня школьной постановки. Николай и Андрей «рыдали» навзрыд и восклицали: «Господи, как это мило!», «Эта речь тронула меня до глубины души» и так далее.

– Вот, кстати, у мировой ассоциации кретинов претензий к нам точно бы не было, потому что директор и генеральный секретарь этой организации у вас перед глазами. У вас что, нет задачи? – повысил тон командор.

– Простите, командор, просто ваша речь тронула наши сердца. Особенно момент про любовь к окружающему. Мы забыли, куда шли и какая у нас задача на сегодня.

– Может, ваша задача – это они? – Нил указал на новеньких, стоявших в стороне и наблюдавших этот спектакль. У двоих было выражение недоумения от того, куда они попали, а третий еле сдерживал смех.

Андрей повернулся к новеньким и по-русски громко скомандовал:

– Становись! Равняйсь! Смирно! Правое плечо вперед, шагом марш!

От этого троица еще больше оцепенела. А Николай изобразил звук, отдаленно напоминающий вечерний скрип сверчков. Андрей склонил голову и, вернувшись на английский, спокойно сказал:

– Пройдемте за мной.

Пополнение пошло следом, а Николай замкнул колонну. Неожиданно один из них сказал:

– Но мы же пошли налево?

– О, как хорошо, в нашей постсоветской диаспоре пополнение, – обрадовался Андрей. – Команда была «правое плечо вперед». А когда мы правое плечо вперед выдвигаем, куда у нас туловище поворачивается?

– А я понял. Я на самом деле плохо понимаю русский, а произнести понятно ничего толком не смогу, – ответил один из новеньких.

– Расслабься, здесь он тебе не пригодится. Здесь международным языком установлен английский, – ответил Николай.

Провожая взглядом своих бойцов, Нил сказал Лее:

– Вот они, мои профессионалы.

– Честно признаюсь, я удивлена. Я думала, здесь царит армейская атмосфера. И эти ребята, что, русские?

– Темно-русый пониже – да. Его зовут Андрей. Тот, что повыше, голубоглазый блондин красавчик Николай. Он из Украины.

– Как же они уживаются? – намекая на факт, который находится на поверхности, спросила Леа.

– Прекрасно уживаются. Добавьте к ним еще одного японца, и получим гремучий коктейль глупых бесконечных шуток. Они даже себя называют «Анекдот».

– Почему?

– Ну, их компания – это анекдот, где люди различных национальностей оказывались в различных ситуациях вроде необитаемого острова. Андрей говорит, что их анекдот бы начинался: «Попали как-то японец, украинец и русский…» На что Николай тут же возразил: «Нет. Попали как-то русский, японец и украинец…»

– Видимо, важно то, кто стоит последним в начальном перечислении? – спросила Леа.

– Да, иногда смертельно важно. Вот видите, как они на меня влияют. Вот зачем эта информация осела в моей голове?

– Да, я вас понимаю, в моей голове тоже много странной информации. Например, я знаю больше сотни видов динозавров и могу написать их названия на латыни. Это просто отпечаталось в моей голове из детства. Хотя я никогда никакого отношения к палеонтологии не имела. Просто в детстве была любимая книга об этих загадочных древних ящерах.

– Ты определенно победила.

– Да вы себе не представляете, в скольких поединках бесполезных знаний я победила одним этим фактом о себе.

– Но, признаюсь честно, я дорожу этими парнями, они разбавляют нашу тусовку кризиса среднего возраста. Мы больше не скучаем и не унываем. Мой друг Отто, с которым мы стояли у истоков нашего дела, был в глубочайшей депрессии из-за личной трагедии, о которой я говорить права не имею. Вы, конечно, сами можете его об этом спросить, но если он не захочет рассказывать, я вас прошу не наседать. Тогда казалось, что он не просто борется с истреблением животных, которые не могут за себя постоять. Он больше вымещал свою злость. Когда появилась эта троица… Они, кстати, первый и единственный случай, когда все трое из нового пополнения остались с нами. Ребята тут же создали атмосферу несерьезного ребячества, и в этой атмосфере тут же растворилась вся дисциплина армейского уклада. С ней и растворилась депрессия Отто. Я не сопротивлялся разложению дисциплины, так как с ней разлагалась депрессия друга. И знаете, что я осознал, когда все изменилось бесповоротно? Организация стала лучше и эффективнее. «Я этого хочу» вытеснило «Это приказано и надо сделать», дисциплина уступила энтузиазму, традиционная армейская иерархия рухнула под натиском искренней дружбы и товарищества. Добавим к этому три месяца, когда дела были плохи и зарплаты почти не платили, а неделю просто жрать было нечего. Из-за этого многие нас покинули. И вот мы получаем два десятка человек, которые справляются с задачей по защите заповедника лучше, чем почти пятьдесят человек до этого.

– То есть ваше желание помочь другу победило в вас консерватора, и все стало только лучше?

– Нет, тут не только моя заслуга или заслуга молодой свежей крови. Тут дело в последовательности факторов, которые так удачно совпали. Просто, отвечая на ваш вопрос о нашем профессионализме, я могу сказать лишь то, что мне очень повезло с моими людьми. Если хоть одного поменять на какого-нибудь лентяя, все тут же рухнет в пропасть. Спланировать такое заранее или даже повторить по пунктам у меня не получилось бы никогда. И не смейтесь, пожалуйста, но я вижу в этом Божий умысел.

– У меня и мысли не было смеяться над вами. У меня лишь усилилось желание больше узнать о вашей организации.

– Тогда давайте я вам проведу небольшую экскурсию. Сейчас мы находимся на нашей базе, здесь у нас барак для проживания людей. За ним вы можете видеть крышу старого ангара, на этом месте очень давно был аэродром. Самолетные ангары мы используем как гаражи. Здание в 2 этажа перед вами – это наш командный центр. В нем находится мой кабинет, зал собраний, узел связи, столовая, в общем, все. Даже бильярд в подвале имеется. Продвинутая палатка с кондиционером и солнечными батареями – это лаборатория доктора Вилды Эбель. Она представитель зоологического общества из Франкфурта-на-Майне. Изначально она занималась наблюдением за семейством наших слонов. Но после проведенной по нашей просьбе операции по извлечению пули из леопарда стала нашим негласным ветеринаром. Сейчас наблюдение за слонами – это ширма ее реальной деятельности. Доктор Эбель – ангел, присланный нам небесами. Это к слову о том, как мне удается держать марку нашего предприятия. Если бы ее с нами не было или она после завершения своих исследований решила вернуться домой и преподавать, то мы бы здесь уже потеряли огромное количество животных, которых она успешно спасает на протяжении уже двух лет. Она проводит здесь одиннадцать месяцев в году. Вы говорили, что уважаете профессионализм. Так вот, доктор Вилда Эбель – самородок. Специализируясь на крупных млекопитающих, она не оставляет без внимания остальных животных. Когда мы обратились к ней с леопардом, она не стала открещиваться, что не ветеринар и не знает крупных кошек, она просто связалась с другом из Парижа и провела операцию по инструкциям, которые ей давали по видеосвязи. А сейчас может провернуть такой пустяк с закрытыми глазами. Невероятной силы характера человек. Жаль, что вы приехали неудачно, она на пару недель улетела домой решать личные дела. Но я вам дам все контакты для связи с ней, вы просто обязаны рассказать миру, что есть такой человек.

– Это даже не обсуждается, закончив здесь, мы отправимся, если понадобится, к ней домой. После вашего рассказа никакого интервью по телефону и близко быть не может. Я лично хочу увидеть этого человека. Кстати, я, наверное, сэкономлю ваше время и совмещу эту экскурсию с вашим интервью. Я вижу, вы с интересом даете развернутые ответы. Значит, вы никуда не спешите? Я правильно понимаю?

– Да, времени у нас предостаточно, так что спрашивайте все, что вам интересно.

– Как вообще появилось это место и люди, работающие… нет, я бы даже сказала, служащие здесь? И как вы поняли, что именно это – то, чем вы хотите заниматься? Вообще, расскажите для начала немного о себе.

– Ого, как много вопросов.

– Простите, хреновый из меня интервьюер. Начните с рассказа о себе.

– Ну, как ни странно, родители мои были зоологами, работали в этом заповеднике. В те времена, когда еще катастрофы никакой не было и на дела браконьеров, хоть и скрипя зубами, зоологи смотрели сквозь пальцы. Я жил и рос от них отдельно в доме деда, он, кстати, был отставной полковник, пил и бил меня частенько, и это его воспитание, скорее всего, сделало из меня человека военного. Я на него что тогда обиды не держал, да и сейчас вспоминаю больше с теплотой. Хорошего в его воспитании было больше, чем пьяных подзатыльников. Да и те прилетали за дело, ребенком я был, мягко сказать, неспокойным. Шли годы, родители давно покинули эти места. Стали жить в Англии, преподавали. Я служил. Уйдя со службы, я жил с родителями, дохаживал их. Своей семьей из-за моей бурной службы я обзавестись не сумел. После того как мы похоронили маму, в один очень не примечательный вечер мы с отцом, как обычно, проводили вечер перед телевизором. Там показывали новостной сюжет тяжелой политической ситуации в этой стране. Отец, переключавший каналы, увидев знакомые места, остановился на этой передаче. И в ней промелькнуло короткое интервью главы местной егерской службы. Тогда я впервые увидел Дубаку, он тогда занимал эту должность официально. Вон он, кстати, идет к ангару, – Нил указал на низкого коренастого мужчину, идущего в сторону ангара. – Позже обязательно с ним поговорите, он просто легенда этих мест. В интервью он говорил о катастрофической ситуации в заповеднике. О том, как браконьеры обнаглели и что охоту ведут уже на них. Местным царькам на их проблемы было плевать, они были заняты борьбой за алмазные предприятия. Отец стал сильно переживать и даже заболел. Умирая, он на полном серьезе потребовал от меня дать слово десантника ее величества о том, что я найду способ спасти заповедник. Так, похоронив отца, я начал искать решение проблемы. Узнал о том, что мои старые друзья по службе времени зря не теряли и на тот момент были в руководстве частной военной компании в США. Я обратился к ним с идеей подразделения, которое способно защитить заповедник. Они на удивление быстро согласились. Создали подразделение, состоявшее из меня одного. Превратили мой крестовый поход в бизнес-проект и на волне шумихи собрали очень много денег с благотворительности, получили у всевозможных международных организаций разрешение на подобную деятельность. Я тем временем собирал команду из старых знакомых и людей, которых ЧВК не хотели брать себе и избавлялись от них, отправляя ко мне. Крича на каждом углу, конечно, об огромном потоке желающих помочь правому делу. Затем нас отправили сюда, и по прибытию мы поняли, что большая часть денег осела где-то в компании, а на нас выделили ну тысяч двести максимум. А это очень маленькие деньги для такого предприятия. У нас было плохое снаряжение, которое давно пора списать, купили у обанкротившейся экскурсионной фирмы автомобили такого же, как снаряжение, состояния. И вот спустя полгода данного отцу обещания я стоял посреди заброшенного аэродрома с толпой людей, у которых был один вопрос в голове – «куда они попали?!». Первые два месяца мы не видели ни одного браконьера. Мы были заняты обустройством базы. Хоть и нехотя, с большим трудом деньги мне выделяли и зарплаты платили хорошие. Я связался с Дубакой, он к тому моменту уволился. Позвал его к нам, он подтянул с собой еще пятерых местных, которые раньше с ним работали егерями. Затем началась тяжелая стройка. Мы начали возводить забор по границе заповедника. Первые патрули, первые стычки с браконьерами. Мы не церемонились, и они не давали нам шанса на цивилизованное решение проблемы. Полетели первые пули над головами, началась первая волна оттока желающих у нас служить. Нас из пятидесяти стало где-то тридцать. Затем я, Отто, Дубака и Пакко расходились и стали стрелять в противника без предупреждения, так мы убили одного серьезного богача из Техаса, и начались у ЧВК из-за нас проблемы, которые превышали доходы от благотворительности. Проблему замяли, благо большие деньги решают в этом мире любые проблемы. Но после этого мне дали понять, что я теперь сам по себе, хоть и нас не распустили, оставив юридическую основу нашего отряда, не делая из нас шайку бандитов. Деньги стали идти еще тяжелее. Зарплаты упали, и народ побежал кто куда.