Со временем. 107 шестистиший 2018–2024 годов

Дарья Суховей

Со временем. 107 шестистиший 2018—2024 годов

УДК 821.161.1.09

ББК 83.3(2Рос=Рус)6

С91

Предисловие А. Житенева

Дарья Суховей

Со временем: 107 шестистиший 2018—2024 годов / Дарья Суховей. – М.: Новое литературное обозрение, 2025. – (Серия «Новая поэзия»).

Шестистишия Дарьи Суховей сочетают в себе формальную аскезу и безудержную словесную игру, нумерологический педантизм (каждый текст пронумерован и точно датирован) и карнавальность, минимализм и комбинаторику, дневниковую интимность «необязательных» отступлений и зарубки большой истории. «Со временем» – книга-пунктир, книга-карта перемещений по смысловым сдвигам и трансформациям, перерезающим – и образующим – современность. Дарья Суховей родилась в 1977 году в Ленинграде. Окончила филологический факультет СПбГУ, кандидат филологических наук. Поэт. Выпустила два сборника стихов – «Автом» и «Стихи конца апреля» – в самиздате (1997), за которыми последовали «Каталог случайных записей» (2001), «Потома не будет» (2013), «Балтийское море» (2014), «Малый свет» (2015), «48 восьмистиший» (2015), «По существу» (2018; шорт-лист Премии Андрея Белого, 2018). В переводе Паоло Гальваньи на итальянский вышла книга «Corri dietro all’originalità» (2021). С 1999 по 2022 год вела в интернете «СПбЛитГид» – расписание литературных событий в Санкт-Петербурге. С 2001 по 2021 год проводила Фестиваль новых поэтов, в 2011–2014 годах – разъездной поэтический фестиваль «АВАНТ». Соредактор электронного журнала «Артикуляция», в 2020–2021 годах – соредактор серии электронных и аудиокниг «Текст + голос автора» проекта BOREY BOOKS. С 2008 года вместе с Анной Голубковой, Юлией Скородумовой и Мариной Хаген входит в арт-группу «бАб/ищи». С 23 октября 2015 года работает в жанре шестистишия. Живёт в Санкт-Петербурге.

ISBN 978-5-4448-2856-4

© Д. Суховей, 2025

© А. Житенев, предисловие, 2025

© Н. Скворцова, фото, 2025

© И. Дик, дизайн обложки, 2025

© ООО «Новое литературное обозрение», 2025

«В иную реальность как на работу»

Поэтическая книга, выстроенная вокруг текстов одного типа, кажется отчасти аскезой, отчасти игрой. Аскезой – поскольку налицо отказ от ряда возможностей в пользу одной, игрой – поскольку этот отказ все равно предполагает поиск разнообразия. Идея в том, чтобы запретить себе в стихе как можно больше и в то же время ничем особенно себя не ограничить; подчинить себя логике формы и оставить возможность ускользнуть за пределы любых ограничений.

Шестистишия Дарьи Суховей – долгий, но не завершенный проект; книга, предлагаемая читателю, – репрезентативное не-целое. По ней можно составить представление об общей логике движения и направлениях внутри него, но не о всех сделанных шагах. Многое оказывается изъято, и свидетельство тому – пропуски в текстовом корпусе, где все стихотворения пронумерованы. В книгу вошло 107 стихотворений; за скобками осталось почти в десять раз больше.

Стихи каждого года сопровождаются заголовками с семантикой времени. Каждый заголовок сообщает и о режиме восприятия времени, и о соотнесенности с неким пониманием актуальности. «Минускнамперфектум» и «Тантум футурум» могут быть противопоставлены как полюса: «минус» указывает на изъятие давно прошедшего, «футурум» – на устремленность в будущее. «Тайм-менеджмент» и «Однодневки» акцентируют ускользание времени; «Кинохроника» и «Современники» подчеркивают позицию наблюдателя.

Педантичная нумерация и точная датировка шестистиший вызывают ассоциации с дневниковым письмом. Непоследовательные указания на место написания текста укрепляют это предположение. Дневник явно оказывается формообразующей рамкой; отчасти это способ сохранить голос, отчасти – способ запечатлеть ускользающее, но, видимо, прежде всего – способ сохранить непрерывность собственного сознания в эпоху катастрофических перемен.

Возможно, именно дневниковая основа определяет специфический модус лирического в этой книге – ритуально-бытовой: интересует повторяющееся, устойчивое, повседневное. Дом-«испрработы»-дом, встречи-книги-встречи и т. д. В этом смысле «Шестистишия» – книга о перемещениях, книга-пунктир, в которой главное – не в отдельном высказывании, а в совокупности высказываний или даже между ними. Важно протянуть нить из вчера в завтра, и на это нацелена поэтическая работа.

Книга предполагает такую интерпретацию поэтического, в которой все «весомое», «программное» кажется нескромным, поэтому от его выражения стоит уклониться, заменить багателями. Шестистишия – идеальная форма для отступлений и частных замечаний. Но выбор частного в ненадежное время – сам по себе уже некоторая «программа», которая, с одной стороны, уводит в стихию устности и дружеской речи, а с другой – в сторону литературной игры. Нередко они совпадают, что для Суховей-филолога неудивительно.

Практика стихотворений-«вторжений», предполагающая реконструкцию чужой поэтической системы, предъявление ее порождающей модели, уже использовавшаяся Суховей в шестистишиях 2015–2017 годов, есть и в текстах 2018–2024 гг. Но если ранее круг участников диалога был очень широким, то теперь отсылки узнаются разве что к Вс. Некрасову и Г. Сапгиру. Может быть, еще – к Я. Сатуновскому. Поэзия опять возвращается к минимализму, к поиску спонтанной речи, в которой вдруг проступает лирическое содержание.

Но, кажется, этот поиск иногда запинается – и шестистишие сопровождается авторским комментарием, призванным пояснить жанр, раскрыть «сделанность», указать на аллюзию: «стихотворение про дворника, написанное с использованием одного слова, повторенного 12 раз»; «самый короткий из возможных текст – 6 не сочетающихся между собой однобуквенных значимых слов русского языка»; «растянувшийся лимерик», «очередное определение поэзии».

Занимательная нумерология, если и не предлагает объяснения именно шести строк как формального признака – в сущности, единственного, поскольку и ритмический рисунок, и наличие-отсутствие рифм, и характер разбивки строк на группы – все это в книге вариативно, – то, по крайней мере, расширяет круг вероятных ассоциаций: «число союза и равновесия», «знак удачи или счастья», указание на «шесть дней творения», «численное выражение вселенной». Выбрать можно любой из этих рядов – и это всегда будет ряд текста как микрокосма.

Можно зайти и с другой стороны – со стороны поэтической меры; шесть – ни много, ни мало. Больше, чем одно четверостишие, но меньше, чем два; возможно, некоторая часть недописанной секстины; вероятная пара двух терцетов – при определенных условиях. То есть это и промежуточная форма, часть чего-то большего – и форма самая что ни на есть «серьезная», самодостаточная. Это текст как акробатический трюк, в котором все «быстро, правильно и красиво» (Е. Фанайлова), и в то же время текст как протяженность, где до последней строки надо еще «дотащиться» (Д. Пригов).

Трюк как совершение на глазах изумленного зрителя чего-то, превосходящего меру разумения, сдвигающего границы реальности – удачная ассоциативная параллель к поэтологии Суховей. Ее стихи по преимуществу именно «трюковые», построенные на каком-то одном ярком семантическом жесте, и это факт, который стоит воспринимать совершенно безоценочно. Сегодня, когда одновременно существует столько поэтик, кажется, не стоит удивляться тому, что есть поэтики «игровые», связывающие поэзию с эффектом изумления.

Стоит, наверное, вспомнить, что «поэтики изумления» были популярны в эпоху барокко; уместно, кажется, отметить, что барокко как искусство «интенсивного напряжения деталей» (В. Шкловский) давно уже рассматривается как трансисторическая модель любого построенного на антиномиях, выдвинутого в хаос искусства. Логика открытого перечня, призванного охватить утратившую меру реальность, в книге Суховей – явная примета «паратактического» построения целого и связанной с ним «автономии образов» (И. Кукулин).