скачать книгу бесплатно
Воскресенская ул., д. Семинарии.
Колоссальный выбор шляп, модели французских и варшавских фабрик. Богатый выбор цветов, лент и перьев. Прием заказовъ и переделки, изящная работа. Цены гораздо дешевле других магазинов. Готовые жакеты, саки, блузки; для заказов солидный выбор материи. Дешево продается готовое мужское платье; для заказов лучшие материи. Цены дешевые.
Готовый къ услугамЦиммерлинг.
P. S. Покупатель, купивший платье и шляпу, пользуется скидкой 10%.
Молодой человек спросил себе кофею, докурил папиросу, потом сложил аккуратно газету, расплатился и пошел осматривать город.
* * *
Ной Нахманович Циммерлинг, бывший портной, весьма быстро сколотивший хороший капитал скупкой и перепродажей краденых драгоценностей и открывший не так давно на самой центральной улице города магазин тканей и готовой одежды, ставший вскоре модным у казанской элиты, имел привычку говорить медленно, глядя прямо в глаза собеседнику. Вот и сейчас он, снисходительно глядя на юношу в крохотном котелке, плотно облегающем фигуру сюртуке поверх атласного жилета, узеньких модных брючках и лаковых штиблетах с белым верхом, медленно изъяснялся, отделяя иногда одно слово от другого многозначительной паузой:
– Ты, Зилик, пока что еще слишком (короткая пауза) молод, чтобы заниматься такими (многозначительная пауза) коммерческими операциями. Попробуй вначале что-либо попроще, Зилик.
– Что же? – покрываясь пунцовым румянцем, спросил собеседник (по всей видимости, Зилик).
– Существует, и это тебе, конечно, известно, Зилик, такое полезное заведение, как ломбард…
– Но дядя…
– Не перебивай (паузу можно было воспринимать за недовольство) меня, Зилик… Так вот: в это заведение люди несут всякие хорошие вещи на время и получают за них деньги, тоже-таки на время. И заметь, Зилик (просто пауза, безо всякого значения), человек, заложивший вещь в ломбард, получает за нее только часть (многозначительная пауза) ее стоимости. Ему выдается квитанция, по которой вещь, заложенная в ломбард, может им быть получена обратно, если он, конечно, вернет деньги.
– Все это я знаю, дядя, но ведь…
– Я знаю, что ты знаешь, но дослушай-таки меня, Зилик, до конца… Итак, подходит срок выкупа заложенной вещи. Но у человека нет денег, чтобы выкупить ее. Глупый человек просрочит срок выкупа, и его заложенная вещь станет собственностью держателя ломбарда. Умный человек (пауза выглядела очень красноречивой), чувствуя, что ему не выкупить заложенную вещь, чтобы хоть частично компенсировать свои потери, продаст квитанцию другому, заинтересованному в этом лицу. А заинтересованное лицо, Зилик, идет в ломбард, предъявляет квитанцию и (пауза) выкупает заложенную вещь за цену, которая часто (значительная пауза) намного ниже реальной стоимости вещи. А затем он продает эту вещь за ее настоящую цену и остается с наваром, который, заметь, ему ничего не стоил. Понял, Зилик?
– Понял, – заулыбался Зилик. – А еще есть такие люди, дядя, которые, закладывая вещь, и не думают ее выкупать?
– Такие вещи очень часто есть вещи ворованные, Зилик. Но я вижу, что ты меня хорошо понял…
Дверной колокольчик звякнул дважды. Это значило, что в магазин, открыв и закрыв за собой дверь, вошел посетитель.
Ной Нахманович глянул в зал в оконце с зеркальным стеклом (такие стекла стали модными в последнее время даже у частных домовладельцев: изнутри в окно все видно, а с улицы – ничего, кроме собственного отражения). И увидел, что его приказчик беседует с невысоким плотным молодым человеком приятной наружности, одетым весьма и весьма прилично. В руке молодой человек держал дорогую костяную трость. По всему было видно, что сей клиент, вошедший в магазин, был, несомненно, состоятельным, а зажиточных господ Ной Нахманович обслуживал всегда лично. И клиенту приятно, и старому Ною в пользу…
– Так ты все понял, Зилик? – снова спросил Циммерлинг, поднимаясь со своего места.
– Да, все понял, дядя, – ответил понятливый племянник.
– Ну, ступай тогда. Передавай мои добрые пожелания тете Аде…
Зилик ушел, а Ной Нахманович вышел к молодому человеку, широко улыбаясь.
– Свободен, – сказал он приказчику, не поворачивая в его сторону головы, и тот немедленно дематериализовался. – Чем могу служить, сударь?
– Мне нужен костюм и шляпа, – несколько смущаясь, произнес плотный молодой человек с легким малоросским акцентом. Такому акценту, действительно малоросскому, Севе пришлось специально обучаться, будучи еще в Москве, у единственного хохла-«валета» Тараса Голумбиевского, потому как Паша Шпейер не терпел дилетантизма и любительщины и считал, что все их неудачи – а они хоть и редко, но случались – были именно из-за недостаточной подготовленности и непрофессионализма.
– На вас превосходный костюм, – сказал Циммерлинг и слегка тронул рукав пиджака. – Шили или покупали готовый?
– Шил, – ответил плотный молодой человек. – Видите ли, у меня фигура не очень, как бы это выразиться… стандартная.
– Ну что вы, – рассмеялся Ной Нахманович. – Фигура как фигура. Ничего особенного.
– Спасибо, – мягко улыбнулся Вольдемар.
– Итак, – Циммерлинг сделал жест, будто собирался заключить молодого человека в объятья. – Вы желаете купить готовый костюм или будете шить? У нас лучшие материи в городе. И лучшие модели шляп. Тоже во всем городе. Кстати, если вы приобретете костюм и шляпу одновременно (выразительная пауза), то приобретете и право на скидку в десять процентов. Такого, поверьте мне, молодой человек, больше вы нигде не найдете.
– В Париже, – промолвил его собеседник.
– Что? – не понял Циммерлинг.
– В Париже и Берлине тоже дают такую скидку.
– Что вы говорите? А вы бывали в Париже и Берлине? – искренне изумился Циммерлинг.
– Бывал, – опять немного смущаясь, ответил молодой человек. – По долгу службы.
– А где вы служите, если не секрет, конечно?
– Я доверенный одного частного лица, – не сразу ответил Вольдемар.
– И в нашем городе тоже по делу? – почти заговорщицки поинтересовался Ной Нахманович.
– Именно. Для того мне, собственно, и нужен еще один хороший костюм.
– И шляпа, – улыбнулся Циммерлинг, явно довольный клиентом.
– И шляпа, – улыбнулся молодой человек в ответ, правда, несколько рассеянно. – Видите ли, на пароходе у меня украли багаж с моим платьем, поэтому… Но зато, слава богу, все деньги целы, – и он достал из нагрудного кармана пиджака пузатенький бумажник, едва не выскочивший из его неуверенных рук.
– Да, – сочувственно произнес Циммерлинг, удивляясь про себя, как такого растяпу не обобрали догола. – Времена нынче пошли такие, что ухо надо держать востро…
Циммерлинг ушел за прилавок и вернулся с двумя модными костюмами и несколькими шляпами.
– Вот, – сказал Ной Нахманович. – Ваш размер, и все лучшее. Примерочная там.
Молодой человек отсутствовал недолго. В залу он вышел в новом синем костюме, сидевшем на нем как влитой, и модной фетровой шляпе, делавшей его несколько старше, но и солидней.
– Как это вам так удалось потрафить моему вкусу? – спросил молодой человек, сияя. – И размер тютелька в тютельку, и вообще…
– Опыт, молодой человек, опыт. Поживете с мое, так и вы будете знать, откуда дует ветер и почем фунт березовых шишек…
– А что, у берез бывают шишки? – засмеялся молодой человек.
– Не бывают, – серьезно ответил Циммерлинг. – Но почем фунт этих шишек, знать вы будете. С возрастом, конечно.
– Я вас понял, – сказал молодой человек, доставая бумажник. – Сколько с меня?
– Ну, теперь вы в таком костюме и шляпе очень даже просто решите все свои дела, – промолвил Ной Нахманович, отсчитывая молодому человеку сдачу с сотенной.
– Верно, – ответил тот. – В таком костюме и такой шляпе я быстрее найду себе компаньонов, которые… Ой… – Он запнулся и осторожно глянул на Циммерлинга. – Я, кажется, проговорился.
– Вы ищете компаньонов? – тихо спросил бывший скупщик краденого, а иными словами – барыга.
– Да, – не очень уверенно произнес Вольдемар.
– Тогда дайте объявление в газету, – простодушно сказал Ной Нахманович, словно не придав значения заминке и неуверенности молодого и, похоже, не очень далекого умом посетителя.
– Боюсь, мое предприятие будет принято за шутку, – с печалинкой в голосе ответил молодой человек. – Да и дело это, я думаю, в широкой огласке не нуждается…
«Он думает, – едко произнес про себя Ной Нахманович. – Чтобы думать, полагается иметь мозги…» Вслух же Циммерлинг сдержанно полюбопытствовал, как бы мимоходом:
– А что за дело?
Молодой человек помолчал, как бы решая в уме, отвечать владельцу магазина на его вопрос или нет, а затем, «отважившись», произнес как можно более наивно и по-детски просто:
– А вы никому не скажете?
– Ну, – напустил на себя слегка обиженный вид Циммерлинг. – Не скажу, раз не велите.
– Да тут такое дело, что вели не вели… Ладно, – Вольдемар даже рубанул рукой воздух, решившись говорить. – Честно говоря, меня просто распирает кому-нибудь об этом рассказать. Все равно ведь придется, а иначе как я найду себе компаньонов. Ведь верно?
– Ну да, конечно, – неопределенно сказал Циммерлинг, на самом деле внимательно приготовляясь слушать.
– Я – доверенный отставного майора Михаила Григорьевича Собакина, потомственного дворянина и землевладельца, – начал молодой человек. – Родственник его по женской линии… Да, я вам не представился: Вольдемар Аркадьевич Панченко, дворянин.
– Циммерлинг… Ной Нахманович и, скажу вам как другу, владелец лучшего в городе модного магазина. – Он улыбнулся: – Весьма, весьма приятно.
– И мне приятно, – ответил на улыбку Циммерлинга Вольдемар. – Тоже весьма.
– Продолжайте, пожалуйста, прошу вас.
– Я увлекаюсь археологическими изысканиями, – сделался серьезным «Панченко». – Окончил Харьковский университет, историко-филологический факультет. Был определен учителем гимназии в Нижний Новгород. Там и познакомился со стариком Собакиным. У него большая усадьба в Нижнем. Он пригласил меня обучать его детей, предоставил в пользование свою библиотеку. Знаете, какие у него великолепные собрания античных и арабских авторов, русские летописи, причем в неканонических редакциях? – Циммерлинг понимающе поджал губы, давая понять, что неканонические летописи его увлекают куда больше, чем продажа костюмов. – В университетах таких, верно, нет.
– Уверен, что нет.
«Панченко» сдвинул на затылок шляпу и стал натурально похож на хохла. Циммерлинг едва удержался, чтобы не улыбнуться.
– Ну, значит, обучаю я его детей, дочь и сына. На лето всем семейством они отбывают в свое родовое имение Козловку на Волге – красивейшее, знаете ли, место, да-а… Ну и я с ними. А остальные девять месяцев в году – в Нижнем. Занятия с детьми четыре часа в день, остальное время – мое. Я и пропадал в библиотеке хозяина буквально сутками…
Вольдемар бросил быстрый и незаметный взгляд на Циммерлинга: заинтересовал ли? Клюнул? Затем продолжил:
– И вот как-то однажды попадается мне в руки одно странное сочинение, а в нем глава, посвященная новгородским да псковским ушкуйникам. – «Панченко» посмотрел на владельца магазина: знает ли тот, кто такие ушкуйники, и пояснил на всякий случай: – Ушкуйники – это речные пираты. С севера приходили. Оказывается, они в течение более чем полувека, с середины четырнадцатого и до конца первого десятилетия пятнадцатого столетия, наводили ужас своими набегами буквально на все Поволжье и Прикамье. Они даже города приступами брали и доходили аж до Каспия.
– Речные пираты брали города? – поднял брови Циммерлинг.
– Да, да, не удивляйтесь, города, – с жаром воскликнул «Панченко». – Они не единожды захватывали Нижний, Кострому и один раз даже Казань.
– Вот как?
– Да, именно так! – Вольдемар без всякого усилия показывал свою невероятную увлеченность, и у него на лбу от великого усердия даже выступили капельки пота. – Но суть не в этом. А в том, что все награбленное они прятали в пещерах… И где бы вы думали?
– Где? – делано равнодушно спросил Циммерлинг.
– Близ нынешней деревни Козловки! – воскликнул «Панченко». – Там у них было логово, разбойничий стан, штаб-квартира, так сказать. А ныне земли эти принадлежат…
– Отставному майору Михаилу Собакину, – закончил за «Панченко» Циммерлинг.
– Именно! – заулыбался Вольдемар Аркадьевич. – Вот именно. Конечно, пещеры эти найти теперь трудно: входы завалены, сами пещеры скорее всего обрушены – времени-то вон сколько прошло. Но отыскать их, я думаю, будет не так уж трудно; становище разбойников было в Большом Овраге, там еще ключ из земли бьет, о котором в древнем сочинении писано…
– И сколько там кладов, в овраге этом? – перебил увлекшегося молодого человека Ной Нахманович.
– Клады не в овраге, а в холмах. Пираты рыли в них пещеры, тайные ходы, лазы всякие и там прятали награбленное. Я думаю, таких тайников невероятно много; вряд ли разбойники доверяли друг другу, потому и долю свою прятали один от другого тайно в разные места…
– А не блеф ли все это? – с большой долей сомнения спросил Ной Нахманович. – Просто старинная легенда, не имеющая ничего общего с реальностью… Хотя и красивая!
– Не блеф, – горячо заверил Вольдемар Аркадьевич, бледнея от значимости того, что он сейчас намеревался сказать Циммерлингу. – Видите ли, один из кладов нашел я сам…
* * *
– …а дальше он мне и говорит, что как нашел клад, к хозяину своему поехал, все ему рассказал. Предложил нанять рабочих, чтобы, значит, землю рыть и клады искать. А старик Собакин ему: на какие, мол, шиши? Я детей-то своих еле содержу.
«А может, тогда эти земли продать?» – спрашивает его тогда этот Панченко. – «Ага, – отвечает старик. – Ежели продать, то и сокровища в них не нам принадлежать будут. Надо, – говорит, – их в аренду сдать, чтобы, значит, то, что в них находится, по закону – наше. А кладоискателям – только часть. Ну, скажем, десятую».
На том они и порешили. Собакин официально, через нотариуса, назначил Панченко своим доверенным лицом и отправил в Казань. Не хотел, чтобы в Нижнем о том знали, да и Козловка все же в Казанской губернии находится, – закончил Циммерлинг.
– Да, занятная сказочка, – отозвался на рассказ Ноя Циммерлинга его собеседник. – И ты всему этому веришь?
– «Верю не верю» – другой разговор. А проверить и перепроверить не помешало бы. И если все сказанное правда – тему эту надо будет скорее застолбить, покуда другие не пронюхали.
Разговор происходил в ресторане Черноозерского сада, под супчик тарталет, осетрину натюрель с хренком и звуки дамского оркестриона под управлением великолепной Эллочки Прейссинг. На летней веранде, где расположились Ной Циммерлинг и Еся Остерман, народу было немного – занято всего-то половина столиков; да оно и к лучшему.
– А как ты думаешь проверить все это? – спросил Остерман и подцепил мельхиоровой вилочкой кусочек осетрины.
– А ты в деле? – вопросом на вопрос ответил Циммерлинг. – Этот Панченко, кажется, недалек, да к тому же и не очень умен плюс ко всему очень молод – и все это внушает мне доверие.
– Любопытное заключение, – усмехнулся Еся. – Хотя, возможно, и верное.
– Так ты таки в деле?
– Если все это не досужий вымысел, то я в деле. Кого ты еще планируешь взять?
– Шмуэля Брауде, Арона Обермана, Гиршу Майзельса, Янкеля Каца, Зилика с Яцеком, – пусть на подхвате поработают, – быстро ответил Ной Нахманович.
Было видно, что он основательно продумал данный вопрос.
– А старика Кушнера? – заинтересованно спросил собеседник.
Циммерлинг отрицательно покачал головой.
