скачать книгу бесплатно
Брюзжал он и на следующий день, тянувшийся очень долго, как и всякий день перед большим и ответственным делом. Поздним же вечером, когда были закончены все приготовления, он перестал ворчать и замолчал, будто набрал в рот воды. Размыкал уста только в том случае, когда с ним пытался заговаривать Савелий, да и то отделывался лишь односложными словами: «Та», «неты». Лоб Мамая был собран в длинные изогнутые морщины: он размышлял о чем-то серьезном.
В час тридцать преступная парочка – элегантный высокий молодой человек с саквояжем в руке и кряжистый широкоплечий татарин в полосатом халате – двинулась на дело.
Правда, слово «преступная» на сей раз не совсем соответствовало действительности: все-таки медвежатник и его сподручный шли на дело благородное, даму от конфуза выручать да гадского шантажиста лишить возможности пакостить. Однако, что ни говорите, а противузаконное проникновение в Императорский банк и подлом сейфа управляющего – дело все же подсудное и правопорядок нарушающее...
* * *
В два часа десять минут, аккуратно, без царапинки вскрыв фомкой дверь запасного выхода, Родионов проник в здание банка.
Сигнализация, как и было обещано, молчала.
Мамай сидел в пролетке в полуквартале от Промбанка, выряженный под «ваньку», который уже невесть сколько времени ждет подвыпившего хозяина. Для чужих глаз он беспробудно почивал, безвольно уронив голову на грудь; в действительности он зорко следил за всеми возможными подходами к банку, по-другому, «стоял на шухере».
Час был поздний, прохожих на улице не наблюдалось, а узкий переулок, в который выходил запасный выход Императорского Промышленного банка, и вовсе погряз в беспросветной темноте, что было Савелию Родионову только на руку.
Войдя в банк, Савелий Николаевич первым делом осмотрелся, вслушался в тишину и, не распознав ничего настораживающего, перекинул свой незаменимый саквояж из левой руки в правую. Этот саквояж, похожий на саквояж земского врача, был при Родионове с незапамятных времен. Когда-то в нем лежали лишь дрель с набором сверл, отмычки и банальная фомка. Теперь же в поношенном саквояже из свинячьей кожи имелись молоток с заостренным концом, ручной электрический фонарик и пристегнутые кожаными ремешками дрель новейшей конструкции и небольшая хромированная фомка.
Набор сверл особо твердого сплава лежал в специальном кармашке. В других отделениях покоились две масленки, разной толщины и загнутости хромированные крючочки – некоторые из них походили на вязальные спицы, – отвертки, стамески, пассатижи и кусачки, а в чехле, застегнутом на клапан, лежал самый что ни на есть настоящий врачебный стетоскоп. Респиратор, байковая ветошь, небольшой керосиновый фонарь и перчатки лежали на дне саквояжа, а под ними... Впрочем, инструмент, что лежал на самом дне столь замечательного саквояжа, кроме крохотной ножовки по металлу в специальном чехольчике, и вовсе не имел наименований и проходил в уголовном мире под общим названием – отмычки.
В четверть третьего Савелий Николаевич подошел к высокой резной двери со львами и прочими тиграми и с табличкой, гласящей о том, что за ней находится кабинет управляющего банком. Несколько секунд постоял, прислушиваясь, но, кроме стука собственного сердца, ничего не услышал. А сердце билось точно так же, когда он, Савелий Родионов, впервые решился на подлом банка или же, опять-таки впервые, пришел на свидание с девушкой. И то, и другое было столь давно, будто произошло в какой-то иной жизни, которой Савелий жил еще до своего рождения. Так ему сейчас казалось...
Он осмотрел дверной замок и усмехнулся.
До чего же беспечны люди! Даже управляющие банками. Нет чтобы поставить новейшие английские замки, запирающиеся не на язык, а на засов специальным ключом с вываливающейся из него планкой, которая при повороте ключа и двигает засов в нужном направлении. С таким замком надо еще повозиться, просверлить несколько отверстий, затем выбить его из пазов, а этот...
Савелий открыл саквояж, достал из него два крючочка, вставил один в замочную скважину и повернул. Второй крючок, потоньше, он вставил в скважину замка не на всю длину, а на треть и одновременно повернул крючки по часовой стрелке. Почувствовал, как крючки зацепились за собачку, на которую нужно было лишь слегка надавить. Замок щелкнул и открылся.
Нужный ему сейф стоял в стенном углублении за решетчатой стеной, закрытой как раз на английский замок новейшей конструкции. Закрывался этот замок не на язык, а на засов, а ключ у него был в форме фигурного штыря. Система у замка была следующая: когда ключ полностью входил в замочную скважину, приделанная одним концом к ключу пластина вываливалась и, при повороте ключа, вдвигала засов в замок. Зря он, стало быть, обвинил Заславского в беспечности. Правда, на сей хитрый замочек имелся у него собственный ключик, но когда четыре года назад он столкнулся с таким запором впервые, то возился с ним минут сорок, не меньше...
Четыре минуты, и решетчатая дверь была открыта. Савелий Николаевич подошел к сейфу. На первый взгляд в нем не было ничего особенного: такие сейфы, запирающиеся замками с цифровыми кодами, сотнями, если не тысячами производила известная немецкая фирма «Крауф и сыновья». Такой вот сейф он вскрыл за четырнадцать минут три года назад, когда брал в Казани корону императрицы Екатерины Великой. Потом еще дважды ему попадались подобные сейфы, вскрытые, соответственно, за девять и семь минут.
По укоренившейся привычке, Савелий Родионов какое-то время присматривался и ходил возле сейфа, описывая своеобразные круги и как бы примериваясь, в какой бок вцепиться этому стальному зверю. И чем больше ходил, тем сильнее росла в нем убежденность, что сейф этот вовсе не простой. Иначе и быть не могло: не стоял бы он тогда в специальном зарешеченном помещении, в которое можно было попасть, только преодолев кабинет управляющего.
Сейф был трудный, спаянный из сверхпрочной стали, – «немец», одним словом, добротная работа: к тому же он имел солидную репутацию – крауфское клеймо. Вряд ли такие сейфы выпускались тысячами и даже сотнями. Скорее всего, изготавливались они очень умными головами под специальный заказ, в качестве штучного товара, потому что замок оказался невероятно хитрый. Во всяком случае, прежде с такими головоломками Савелию Родионову сталкиваться не приходилось.
Пять запоров, закодированных цифрами! Пять вращающихся зубчатых дисков, вделанных в толстенную бронированную дверь, с цифрами от нуля до девяти. Это означало, что надо вычислить пять цифр кода, одну за другой, и лишь тогда замок откроется. Хотя, кто его знает... У сейфа может оказаться еще какой-нибудь затейливый секрет.
Однако глаза боятся, руки делают.
Король медвежатников, не раздумывая, достал керосиновый фонарь, зажег его, подкрутил фитилек до минимума, так, чтобы были видны лишь цифры на дисках, и высвободил из чехла стетоскоп. Это на данном этапе был самый необходимый инструмент. И еще его собственные пальцы. Недаром же он натирал перед каждым делом подушечки пальцев надфилем, как какой-нибудь шулер, чтобы они были чувствительны к прикосновениям.
Первое, что нужно сделать при вскрытии сейфов с цифровым кодом, так это привести беспорядочное положение дисков с цифрами, какое оставил хозяин сейфа, в стройную систему, от которой потом следует начинать вскрытие замка. Савелий Николаевич стал подкручивать диски так, чтобы напротив риски в корпусе стояли одни нули. Ведь любое дело, даже самая жизнь, начинается с нуля, а уж подлом сейфа – тем более.
Затем пошел в ход стетоскоп. Родионов приставил его раструбом к дверце сейфа и вдел два других конца в уши. Теперь он стал похож на лекаря не только наличием саквояжа, похожего на врачебный, но и самым что ни на есть докторским инструментом. Взявшись за первый диск, Савелий стал медленно вращать его, прислушиваясь к звукам, которые усиливал стетоскоп.
И он услышал едва различимый щелчок, когда поставил против риски на стенке сейфа цифру «два».
Родионов удовлетворенно кивнул и прошептал:
– ?Двойка... Это уже кое-что.
Затем он стал мягко и медленно вращать второй диск, и ожидаемый легкий щелчок прозвучал на цифре «восемь».
– ?Восьмерочка...
Савелий взялся за третий диск:
– ?Тройка...
Четвертый:
– ?Еще одна восьмерка...
Пятый.
Родионов вкруговую прокрутил диск, но никакого щелчка не услышал.
– ?Что еще за черт?! – выругался он вслух и подкрутил фитилек керосиновой лампы. Стало светлее, и Савелий смог лучше различать цифры на последнем, пятом диске.
Что же тут имеется? Пальцы аккуратно вновь взялись за диск и принялись понемногу вращать. Ноль... Единица... Двойка... Тройка... Пока ничего.
Капелька пота неприятно поползла от виска к подбородку.
Четверка, пятерка, шестерка...
Тишина...
Родионов так напряг слух, что, казалось, смог бы услышать, как кровь бежит по артериям к сердцу и обратно. Но щелчка не было слышно, не было даже намека на какой-то шорох.
Семерка, восьмерка...
Тишина!
Дьявол их побери!
Девятка... Ноль...
Стоп, «ноль» он уже набирал. Стало быть, пошел уже по второму кругу. Не годится! Что бы это могло значить? Может, стоит попробовать с ключом?
Савелий достал тонкую узкую стамеску и вставил ее в отверстие замка. Затем в оставшуюся узкую щель он просунул похожую на спицу отмычку и мягко повернул.
Замок не открылся.
Он набрал на пятом диске «единицу», снова повернул стамеску со спицей и потянул за рукоять двери.
Опять не то.
Савелий выставил против риски цифру «три» – дверца сейфа не пожелала открываться.
Тогда, зная по опыту, что если перебирать в коде все цифры, то нужная окажется обязательно последней, Родионов набрал на последнем диске «девятку». После чего, затаив дыхание, повернул в замке отмычки и бережно потянул дверь сейфа на себя.
Дверь стального хранилища держалась мертво, как если бы вросла в проем.
Смахнув капельку пота, повисшую на подбородке, Савелий Николаевич шумно выдохнул и набрал на пятом диске «восьмерку».
Опять не годится!
Может, «семерку»?
Черта с два, опять не получилось!
«Шестерку» и «пятерку» он набирал уже по инерции и без всякого ожидания успеха: предчувствовал, что нужная цифра – «четыре».
Так оно и оказалось. Когда он выставил «четверку» на пятом диске и повернул в замке отмычки, дверца сейфа отошла от корпуса на два пальца. Савелий облегченно вздохнул.
И тут же... зазвучала сирена.
Звук был громкий, пронзительный, похожий на завывание сторожевых катеров, когда они начинают гонку за обнаруженным нарушителем, вторгнувшимся в приграничные воды. Это было столь неожиданно для Савелия, что он на мгновение застыл.
Как?
Почему сработала сигнализация?
Что теперь делать?
Ступор продолжался недолго. Дело, за которым он пришел в банк, надлежало довести до конца.
Родионов одним рывком распахнул дверцу сейфа и стал шарить руками по полкам. Но ни фотографических карточек, ни письма нигде не было. В сейфе вообще ничего не было, он был совершенно пуст, как бакалейная лавка, арестованная за долги. Может, сейф с двойным дном? Постучав по металлическим стенкам, он убедился, что за ними только каменная кладка.
В растерянности Савелий Николаевич огляделся по сторонам: может, здесь есть еще какой-нибудь сейф, потайной, который он не приметил? Может, Кити ошиблась в чем-то?
А потом понял все: Кити Вронская ни в чем не ошибалась. Обманулся он, поверив в ее искренность и на правах старинного друга предложив ей свою помощь.
Он угодил в капкан! Железный, крепкий, из которого выхода не существовало. Его провели, как неискушенного мальчишку, как доверчивого простофилю. Теперь ему оставалось только спеть ослиную песенку, потому что он самый настоящий осел.
А славно его развели, черт побери!
Красиво и очень умно – ничего не скажешь – отомстила ему Вронская за его измену. Хотя почему же за измену? Он ей ничего не обещал, в вечной любви тоже не клялся, руки и сердца никогда не предлагал и даже не помышлял об этом. Их отношения были обыкновенными и мало чем отличались от тех, что зачастую связывают мужчину и женщину: просто встретились два человека, некоторое время пожили под одной крышей, а потом разошлись безо всяких обязательств.
Так за что же она его так? Может, это и правда какая-то нелепая ошибка?
По коридору уже слышался топот множества ног. Не иначе как полицейские торопятся.
Бегите, господа, хватайте злоумышленника! Сейчас его будут брать, как они полагают, с поличным. А у него ничего нет. Где это «поличное», господа полицианты? Ведь он ничего не взял. И единственное, что они могут ему инкриминировать (вот ведь словечко-то какое похабное выдумали), так это незаконное вторжение в здание банка с целью...
«С какой целью, господа? – Савелий невольно усмехнулся. – Цели никакой нет, увы. Разве только, единственно, с целью... нездорового любопытства... Побаловаться, так сказать».
* * *
– ?Свободен? – раздалось рядом.
Мамай поднял голову, оглядывая подвыпившего прохожего.
И как это он его не заметил? Вырос, будто гриб, прямо из земли. А ведь он, как и велел Савелий Николаевич, сидел и глаз не спускал с дороги. Старость, что ли, подкрадывается к нему тихой сапой? Или он все же задремал слегка?
– ?Нету. Хузяина житу.
– ?Да ла-адно, под-двези-и, чего тебе сто-оит, – стал канючить прохожий. Котелок у него сбился на затылок и едва держался на голове. Ноги выделывали кренделя, а язык заплетался. – Зде-десь недалеко-о-о... Рубле-евик заплачу.
«Рублевик»... Да он сам мог дать этому гуляке не то чтобы рублевик – сотенную. Лишь бы он отвязался...
Тем временем прохожий вознамерился забраться в пролетку и уже занес ногу. Мамай, уже озлясь, наклонился к нему:
– ?Тибе, билят, рускимэ языком сыказано: никута ни паэту, занятэ, хузяина жи...
Договорить ему не удалось: гуляка, совершенно неожиданно для крепко подвыпившего мужчины, точно и резко ударил его в висок чем-то металлическим, зажатым в ладони. Мамай коротко ойкнул и стал медленно вываливаться из пролетки.
– ?Да сиди ты, сиди, – совершенно трезво произнес прикидывавшийся гулякой мужчина в котелке и устроил Мамая так, чтобы тот устойчиво сидел на своем кучерском месте. Ну, уснул человек, притомился, хозяина ожидаючи.
С кем не бывает?
Глава 3
ВАС ЖДЕТ КАТОРГА!
Топот ног был совсем близко. Казалось, что от их грохота сотрясались даже стены.
Савелий вышел из комнаты-клетки в кабинет управляющего, сел в его кресло и закурил взятую из сигарной коробки сигару. Настоящая «Гавана». Почему бы не получить удовольствие, хотя бы напоследок!
Родионов выпустил прямо перед собой колечко дыма и удобнее расположился в кресле. Так что, когда охранники банка и полицианты во главе с помощником полицеймейстера Самойленко ворвались, запыхавшись, в кабинет управляющего, их встретили голубоватое облачко дыма и добродушная улыбка Савелия Николаевича.
– ?А я уж, было, заскучал, господа, – тоном капризного повесы произнес Родионов, добродушно оглядывая блюстителей закона и благочиния, словно он был на какой-то светской вечеринке, а не за миг до арестования. – Что так долго? Куда же вы запропастились?
Самойленко в ответ только хмыкнул, а остальные полицейские во все глаза смотрели на знаменитого медвежатника, словно перед ними был артист Петр Оленев, Мамонт Дальский или на худой конец комик синематографа Макс Линдер.
– ?Вот, господа, – Савелий развел руками, будто сам удивлялся происходящему, – сам не понимаю, как я оказался здесь. Затмение какое-то нашло, ей-богу. Представляете, – он доверительно посмотрел на Самойленко, – час назад я еще находился дома, а потом память выключилась, и вот я уже здесь и вижу вас. Наверное, это какая-то странная болезнь. Кажется, лунатизм называется?
– ?Господин Родионов изволит шутить, – с ехидной улыбкой подвел итог разглагольствованиям знаменитого медвежатника помощник полицеймейстера Белокаменной. – Ну да мы к его шуткам привычные. Его право. Пытается объяснить свое появление в банке следствием болезни, именуемой лунатизмом. Дескать, сам не понимаю, как это случилось, потому как находился в состоянии сомнамбулизма. – Самойленко снова усмехнулся и в упор посмотрел на Савелия Николаевича. – И дверь банка вы открыли, не ведая, что творите, и сейф вскрыли, также находясь в лунатическом беспамятстве? Я так понимаю?
– ?Именно так, сударь, – с жаром отозвался Родионов, воодушевленно глядя на Самойленко. – Как вы, господин коллежский советник, правильно все понимаете. Благодарствую. – Савелий поднялся с кресла и протянул для пожатия руку.
Помощник полицеймейстера на протянутую руку не обратил никакого внимания. Нахмурив брови, он пристально посмотрел на Савелия Родионова и произнес официальным тоном:
– ?Перестаньте валять ваньку, господин Родионов. – Самойленко еще круче нахмурил брови, давая понять, что он не намерен шутить. – Или, как там говорят в вашем мире: гнать дурку. Этот номер у вас не пройдет. Теперь вы на каторгу отправитесь надолго! Это я вам обещаю! Вы даже представить себе не можете, как долго я ждал этого момента.
– ?Почему вы мне не верите? – с явным любопытством произнес Савелий Николаевич, опустив руку. – Ведь я говорю чистейшую правду.
Помощник полицеймейстера с интересом глянул на маститого вора и обернулся:
