скачать книгу бесплатно
– Симпатичный молодой человек и настоящий профессионал. Он работает на меня уже пять лет, и я ему неплохо плачу. Так как насчет рыбалки, Стэн? Ты еще не забыл что это такое, а? – с боевым задором в голосе, воскликнул отец и энергично потряс кулаками.
– Нет, не забыл, но все же обещай мне пригласить завтра на рыбалку своего лечащего доктора. – Поставил я жесткое условие.
– Ай, он такой зануда, этот терапевт Кристиан, – в сердцах махнул рукой отец, падая в кресло.
На его бледном лбу выступила испарина.
– Отец, прекрати, обещай мне… – я видел, что за открытой бравадой отец скрывает лишь желание не казаться передо мной слабым, чтобы не огорчать меня.
– Хорошо сын, хорошо, – отец почти умоляюще посмотрел мне в глаза, – Стэн, ты надолго ко мне?
Не в силах созерцать тяжелое отчаяние, отражавшееся в его взгляде, я не думая, ответил:
– До начала сентября отец. В начале следующего месяца в Лондон прилетает моя мать и отчим Рэйли. Я договорился с ними, что встречу их там.
– Спасибо сын, ты меня очень обрадовал! – с облегчением выдохнул отец, вытирая мокрый лоб ладонью. – Да, хотел тебя спросить: как, …как у тебя сложились отношения с твоим отчимом?
– Нормально, отец, – ровным голосом ответил я.
– А мама…
– Что мама? – сделал я вид, что не замечаю внутреннего волнения отца.
– Ничего, ничего сынок, забудь! Еще вопрос: как тебе мадемуазель Агни?
– Милая! – Не нашел я что больше ответить.
– Ха-ха-ха, милая, точно милая, сынок. Ну, спасибо, спасибо, уважил, …милая. – от души развеселился отец.
– Почему бы тебе не жениться на ней, отец.
– Хм, Стэн, как ты уже понял, мадам Агни от мозга до костей принадлежит богеме, той самой богеме, от которой я когда-то благополучно сбежал. Это и вечная хандра, перепады настроения, депрессии, срывы, излишнее самомнение и искусственная надуманность. Богемные люди любят внимание и очень быстро устают от постоянства. Они кормятся из рук госпожи музы, не менее капризной, чем ее дети. Их кровь и вино это Впечатление!!! Им они живут и ради него кладут на алтарь все человеческое, тщетно стремясь всю жизнь покорить небеса. Но по – моему, сколько не промакивай небесных слез, никогда не поймешь о чем они плачут. Это говорит тебе талантливый и популярный в прошлом художник Дрюон Стинсон! Все суета сует. Знаешь, когда я в первый раз приехал на Saligia, то к своему стыду открыл самую большую правду о себе. А может быть это и есть та самая Истина, в поисках которой бегают миллионы слепцов по всему миру.
– И что же это за самая большая правда жизни, которая так изменила тебя, отец?
– Я глупый и самонадеянный человечишко, возомнивший себя одним из величайших художников современной эпохи, неожиданно понял, что самым великим и неподражаемым художником в мире, всегда была и остается Мать-Природа. Только она может претендовать на этот титул, но она не претендует и поэтому, она лучше и сильнее чем мы. Природа творит просто так: не из за алчности, денег и славы. Она просто творит и не надоедает нашим глазам и ушам повышенным вниманием со своей стороны. А мы, так называемые люди творчества, мечемся бестолково всю свою жизнь, пытаясь придумать какой-то смысл придуманному нами гнусному миру и совсем не хотим понимать, что то, что мы творим это пошлая мазня и безвкусица. За нас все уже давно придумано и засистематизировано во Вселенной. И нет смысла разводить всякую athenaeum, пытаясь переделать привычный ход вещей в природе. Я уже давно пришел к этому. Агни, к сожалению, еще пока нет.
– Может, ты просто завидуешь ее успехам, отец?
– Я умоляю тебя Стэн! Ты видел ту мазню, которую она показывала тебе вчера? …Ну вот, теперь ты и сам можешь судить о степени ее «гениальности».
– Но ее, же картины пользуются всемирным успехом, ты, же сам мне об этом говорил? Неужели ты притворялся, отец?
– Пойми меня правильно Стэн. Во-первых, она мне нравится как женщина. Во-вторых, как я могу обидеть женщину, да еще такую как Агни! Популярный спрос быстро превращается в ширпотреб, а после только мусорная корзина. Вспомни Ван Гога: при жизни он не имел ничего. Его картины никто не покупал, а между тем он был по-настоящему гениален. И теперь его картины стоят миллионы долларов на аукционах Сотбис и Кристис и они доступны только избранным.
– Ты против того, чтобы художник стремился своим творчеством добиться богатства или славы?
– Я не против, Стэн, совсем не против богатства и славы. Как ты наглядно видишь, я и сам люблю сладко пожить. Но я не приемлю, когда художник творит только ради того, чтобы стать богатым и знаменитым.
– А как же Сальвадор Дали со своей знаменитой поговоркой: Если ты не мечтаешь об икре и шампанском и довольствуешься черствым куском хлеба и квасом, то тебе никогда не стать выдающимся художником.
– Сальвадор Дали это редкое исключение из правил. И тут нужно разграничить. Его великое творчество это одно, а его скандальный образ жизни это совсем другое. Все-таки больше его вспоминают с уважением за его гениальные картины, а не за бесконечные амурные похождения и раздражающую привычку везде рекламировать свои усы.
– Я все понял отец, тебе не нравится, что Агни больше интересуется наслаждениями, чем глубиной мук творчества. Тебе кажется, что она не достаточно страдает для художника такого ранга и популярности, так?
– Можно сказать и так. Хотя это и достаточно прямолинейно и грубо.
– Зато в точку. Но я надеюсь, что ты не желаешь, чтобы она не дай бог, отхватила себе садовым секатором уши в приступе гениальности, хе-хе?
– Упаси Господи, сын мой! О чем ты говоришь? Мне очень нравятся ее уши. И вообще, пусть она лучше остается такой как есть.
– Да, отец, мне кажется, ты немного перегибаешь палку в ее адрес.
– Помнишь, твоя мама когда-то называла меня «занудой Дрю»? Думаю, она была права. Я безнадежный эгоист и всегда хочу, чтобы все было, по-моему.
– Мне кажется, что ты еще немного максималист!
– Возможно, ты прав и даже не немного, а больше чем возможно.
– А как же насчет предложения Агни объединиться с ней совместными усилиями, после того как она приобретет виноградники во Франции? Мне кажется это очень хорошая мысль. Виноделие это очень доходный бизнес и прикрепляет человека к земле.
– Стэн, я умоляю тебя! Агни говорит об этом каждый раз как приезжает отдохнуть на Saligia, а знаю я ее уже семь лет.
– Ты думаешь, она говорит это несерьезно?
– Это ее мечта Стэн и мечта несбыточная. Я не верю, что она когда-нибудь купит виноградники и займется вполне земным делом. Да, я не отрицаю, что у нее вполне хватит средств и на несколько хороших поместий в не самом дешевом районе Франции как долина реки Луара. Но я повторяю еще раз: она блефует!
– Ладно, отец это все ваши личные дела и мне, если честно, до них нет особого дела. Но я все равно рад знакомству с Агни. У тебя хороший вкус отец!
– Мне очень приятно об этом слышать из уст своего сына. Я знал, что Агни тебе непременно понравится.
– А как вы общаетесь, когда она уезжает в Европу?
– Так и общаемся: скучаем на расстоянии и бередим друг другу души телефонными звонками. Но иногда я приезжаю к ней в Париж. У нее большая квартира на Монмартре около площади Тертр. Я очень люблю этот район. Там я когда-то провел два счастливых года своей жизни. В последний раз я был в Париже в прошлом году на рождественских праздниках. …Советую и тебе сынок съездить в Париж на Рождество, а хочешь… хочешь в этом году съездим вместе! Я столько интересного могу рассказать тебе о Париже, а Агни не даст нам с тобой заскучать. Как тебя такая идея, сын?
– Идея заманчивая отец, но пока ничего определенного не могу тебе сказать. В последнее время в моей жизни происходит столько разных перемен.
– Конечно, конечно, сынок, я прекрасно понимаю тебя. Ты молод и тебе всего хочется попробовать. Но если что… ты только позвони, хорошо?
– Обязательно отец. Да, хотел тебя еще кое о чем попросить…
– Говори, не стесняйся!
– Можно я еще раз сегодня воспользуюсь твоим автомобилем? Я хочу съездить на кладбище к Элии.
– Без вопросов. Конечно, бери. Может съездить с тобой?
– Не беспокойся. Лучше отдыхай. Я съезжу с Евой.
– Стоит ли брать ее с собой?
– Я обязательно спрошу ее перед этим.
В три часа дня я позвонил Еве и предложил ей встретиться со мной. Получив согласие от своей новой подруги, я забрал автомобиль отца с автостоянки и уже через несколько минут был у дома Евы. Она ждала меня на улице, нетерпеливо посматривая по сторонам. Если честно, то я не сразу узнал ее без вчерашнего радикального прикида и яркой кричащей косметики. Сегодня на ней было простое белое платье с узким пояском и легкая вязаная кофточка, которые придавали ей внешний вид простой провинциальной девчонки по воскресениям прилежно посещающей воскресные церковные мессы.
Резко затормозив возле опешившей Евы, я распахнул дверь и чужим грубым голосом, подражая американским гангстерам, обратился к ней.
– Эй, церковная цыпа, не желаешь прокатиться с настоящим мужиком?!
Ева легко впорхнула на переднее сиденье и, захлопнув за собой дверь, с вызовом в голосе ответила:
– Легко, ковбой! А куда мы с тобой поедем?
Я привлек Еву к себе, и нежно поцеловав в губы, окунулся в живительный источник ее синих как небо глаз.
– Я успел соскучиться по тебе, крошка.
– Ты ранил мое сердце, Стэн, – потершись о мою щеку кончиком носа, горячо шепнула Ева. – Так куда мы едем?
– На кладбище Rue de Longis. Ты поедешь со мной, Ева? – испытывающе посмотрел я на девушку.
Ева откинула ладонью с лица непослушную прядь белых волос и с недоверием протянула:
– Ты шутишь Стэн?
– Я серьезно, Ева. Сегодня я узнал от отца, что моя подруга детства умерла, и вот решил ее навестить. – Пряча глаза за темными стеклами пляжных очков, серьезным тоном ответил я.
– А как ее звали? Я ведь местная и всех здесь знаю. – Ева сняла с меня очки и надела их на себя. – Ну как тебе, красавчик?
– Обворожительно. В них ты смотришься просто сногсшибательно! – я провел пальцами по шелковистым волосам Евы и слегка пощекотал ее за ухом. – Ее звали Элия.
Ева резко сняла очки и с затаенным страхом посмотрела на меня.
– Стэн, ты знал нашу сумасшедшую красотку Элию?
– Мы дружили когда-то с ней, а после того как я уехал с Saligia, еще долго переписывались, – нахмурившись, буркнул я и завел автомобиль. – Так ты поедешь со мной, Ева?
– …Я была год назад на ее похоронах. Да весь город тогда собрался, чтобы проводить ее в последний путь. Так-то девушка она была хорошая тихая, но после того как вернулась из Англии в нее словно сам черт вселился, – не сразу ответила Ева и, глядя прямо перед собой, сделала мне знак ехать вперед.
– Как это: сам черт вселился? – нажимая педаль газа, недоуменно воскликнул я.
– Ее часто видели, как она карабкалась по лестнице, ведущей к заброшенному монастырю. Там она проводила почти каждый день, исследуя старые развалины. Мы с ребятами тоже однажды видели ее там. Это была не очень приятная встреча. Мы как раз хорошо покурили «травки» и тут откуда не возьмись, вылезла эта самая Элия. Она была вся грязная, покрыта ссадинами и синяками. Мы сразу поняли, что с ней что-то не так. Она все время, как заведенная, вторила о каких-то семидесяти двух черных птицах, которые задали ей сложную задачу. Якобы для того, чтобы решить птичью головоломку, она должна собрать в развалинах монастыря семьдесят два кусочка священного камня. И если она не сделает это, то птицы обязательно выберутся из ее головы и убьют всех ее родственников. Ты бы это слышал Стэн! У нас волосы на голове дыбом встали, – дрожа всем телом, вспоминали Ева.
Свернув налево у Hautchville museam, я выехал на северо-западную Hight street и прибавил скорости. Мимо быстро замелькали цветные фасады аккуратных домов и толстые столбы деревьев, покрытые шапками сочной зелени.
– Стэн не гони так, пожалуйста, здесь нельзя так быстро ездить. Тем более до кладбища не так далеко, – затеребила меня за плечо Ева.
– Извини, что-то задумался, – я резко сбавил скорость и перешел на «черепаший» ход. – Так что было дальше?
– Дальше, дальше мы отвели ее домой, но это с ней еще не раз повторялось. А перед самой смертью, она говорят, несла такое, что даже у местного священника за одну ночь поседели волосы. …Я помню, как ее хоронили. Хороший был день: тихий, погожий. Это было в начале сентября. Мы с ребятами шли в самом конце длинной колоны провожающих. Б-р-р, не могу больше это вспоминать. Знаешь, ее родители так плакали и убивались, что мне казалось еще немного и Элия внезапно оживет и встанет из гроба. Но нет, этого не произошло. Кстати, ее хоронили в закрытом гробу.
– Почему, не знаешь?
– Ой, Стэн, зачем тебе все это. Такие вещи происходят нечасто с людьми и если все-таки происходят, значит это так кому то нужно там на небесах. Или ты другого мнения? – Ева достала из маленькой сумочки сигареты с зажигалкой и нервно закурила.
– Я понимаю тебя Ева. Если хочешь, давай я поверну назад? – я резко нажал на тормоза и остановил машину.
Ева приоткрыла дверь автомобиля и спустила ноги на дорогу.
– Смотри Стэн как здесь красиво! – кивнула Ева на лежащую перед ней поляну покрытую ковром диких цветов.
– А какой здесь запах, выходя из машины, с наслаждением вдохнул я густой острый аромат летних цветов.
– Слышишь, о чем поют птицы, Стэн? – с интересом прислушалась Ева к громкому пению птиц, спрятавшихся в кронах капустных деревьев.
– И о чем же Ева? – присаживаясь на корточки около девушки, поинтересовался я.
– Они поют о жизни и любви Стэн. О жизни и любви, – многозначительно посмотрела Ева на меня.
– К чему это ты все, детка? – усмехнулся я, глядя сверху вниз на симпатичную мне девушку. В этот момент она была похожа на египетскую царицу Нефертити. Задумчивая гордость была ей к лицу. И я ей откровенно любовался.
– Зачем преждевременно отравлять свою жизнь мыслями о смерти. Ее и так слишком много кругом. Неужели тебе не достаточно впечатлений от красоты окружающей тебя, Стэн?
– Что-то тебя тянет сегодня на философию. Ты начиталась Ницще, Ева? – положив руку на обнаженное колено девушки, улыбнулся я.
– Не угадал, я предпочитаю Шопенгауэра и Платона! – откинув назад голову, засмеялась Ева.
– Сильно! Так мы едем или поворачиваем назад?
– Хорошо, поехали, – Ева погасила носком туфли тлеющую сигарету и откинулась на спинку автомобиля. Остаток пути до кладбища мы ехали молча. Все это время Ева затуманенным взором смотрела вверх на пробегающие перед нами молочные сгустки облаков.
Местное кладбище занимало весь склон холма Rue de Longis, сразу после которого начинался парк Waterloo. За парком же находился городской гольф-клуб «777», почетным членом которого был мой отец.
Кладбище было старое, но ухоженное. Дорожки между могилами и памятниками были аккуратно выложены камнями. Деревья и кустарники, растущие по всему периметру недавно покрашенной железной изгороди, аккуратно подстрижены.
Ева, выйдя из машины, посмотрела на меня долгим грустным взглядом и, кивнув головой, пригласила следовать за собой. Я закрыл автомобиль и, звеня на ходу ключами, послушно пошел за Евой. Миновав несколько рядов могил с гранитными стелами в виде витиевато вырезанных плит, кельстких крестов и изображений в виде ангелов и святых, мы подошли к большому памятнику в виде летящей птицы. В застывшем полете она напоминала распятого мученика, навечно превращенного в камень. Около могильного памятника лежал ворох полуистлевших прошлогодних цветов, переплетенных траурными лентами с посмертными некрологами. На памятнике были красиво выбиты слова неизвестного поэта:
«Мечтала ты стать птицей и летать по небу. О нем ты тосковала, расправляя крылья. И вот сама мечтой ты стала, превратившись в птицу. Оставив нам тоску, по тебе вспорхнувшей в небо».
– Она была на год старше нас… Элия Глостер. Дата рождения 5 сентября 1946 года. Дата смерти 5 сентября 1975 года. Бедняжка умерла в день своего рождения. – Сквозь тугой комок в горле, выдавил я и смахнул внезапно набежавшие на глаза слезы. Я никак не мог связать далекий воздушный образ маленькой хрупкой Элии с этим громоздким гранитным монолитом, под которым лежало истлевшее тело моей маленькой подруги детства. Это казалось таким страшным и нелепым для меня.
– Да, Стэн, ей бы еще жить да жить. Страшный конец для красивой молодой девушки, – взяв меня под локоть, отозвалась Ева.
Я осмотрелся по сторонам:
– Знаешь, здесь так спокойно и совсем не страшно.
– Ты так говоришь, как будто бы хочешь остаться здесь жить, – фыркнула Ева, пытаясь заглянуть мне в глаза.
