скачать книгу бесплатно
В холле отеля услужливый портье передал мне запечатанный конверт с надписью, выполненной машинописным способом: «Господину Вериску лично в руки».
Поднявшись в свой номер, расположенный на третьем этаже, я обессиленно упал в кресло, стоящее в гостиной, и, не снимая ботинок, закинул ноги на журнальный столик. После чего зажмурил веки и блаженно расслабился. В результате упомянутых мною событий, я был практически опустошен. Дело в том, что всякие манипуляции трансцендентного свойства требуют от мага не только абсолютной концентрации, но также значительной части внутренних запасов его магической энергии. Как результат, после подобных казусов чародей получает шок, сопоставимый с тем, что обычный человек испытывает, оказавшись неожиданно под бомбежкой или при крушении поезда, пассажиром которого он является.
Очень скоро душевные силы начали возвращаться ко мне. Труднее было с пополнением запасов магии. Удивительно, но этот мир, столь похожий внешне на прочие миры, в которых мне доводилось бывать, был практически полностью лишен запасов нужной мне магической эманации. Когда-то по поводу столь неприятного для меня факта я провел ряд изысканий и на основании полученных данных сделал вывод, что Большой Взрыв, в результате которого образовалась эта вселенная, протекал немного иначе, чем в других континуумах. Суть этих отличий, по большому счету, может вызвать интерес лишь весьма узкой части ученой братии, поэтому мы не будем на них особенно останавливаться. Главное то, что в результате этой аномалии мир Земли был лишен апейронного реликтового излучения – основы основ всякой магии. Стоит отметить тот факт, что недра планеты и центральное светило выделяют во внешнее пространство незначительную толику чистого апейрона, но это сущие крохи по сравнению с тем, что имеют в своем распоряжении маги других «правильных» миров.
Отсюда проистекает и та скудность магической активности землян. Данный факт поначалу меня весьма заинтересовал. Оказавшись в этом мире, я несколько раз пытался установить контакты с так называемыми экстрасенсами, но в результате сделал для себя ошеломляющие выводы. Оказывается, большинство тех, кто выдает себя за магов, чародеев, ведьм и прочих кудесников, таковыми не являются. С другой стороны, магический потенциал многих землян, совершенно не подозревающих о своих способностях, чрезвычайно велик, и при соблюдении некоторых условий из них могли бы получиться весьма талантливые чародеи. Короче говоря, если бы в этом мире было достаточно апейрона, местные колдуны засунули бы за пояс всех прочих вместе взятых магов обитаемого Межмирья.
Как результат, обитатели Земли были вынуждены следовать по своему собственному чисто технологическому пути, именуемому научно-техническим прогрессом. Столь изощренный метод общественного развития не имеет аналогов ни в какой другой известной мне вселенной. С одной стороны, землянам можно посочувствовать – будь в их распоряжении магия, их мир не напоминал бы сейчас огромную выгребную яму и угроза самоуничтожения не висела бы над этой цивилизацией дамокловым мечом. С другой – если обитатели этого мира с помощью каких-либо технических средств когда-нибудь вырвутся на широкие просторы Межмирья, это станет величайшим сюрпризом для всех его обитателей. От себя добавлю: оказавшись однажды на Земле, я, к великому своему удивлению, обнаружил, что ее обитатели во многом мне симпатичны, даже в своих неуемных устремлениях экспансивного свойства. Неоднократно в своих мечтах я представлял тот момент, когда эта банда «голодных ртов», жадных до новых знаний и ощущений, вырвется на просторы Ойкумены, и что из этого получится. Нет, этот мирок не должен нелепо погибнуть в термоядерном пламени или по какой иной причине, и если такое случится, это будет самой величайшей несправедливостью Высших Сил.
Почувствовав себя намного увереннее, я поднялся с кресла и, подойдя к шкафу, достал оттуда свою дорожную сумку. После недолгих поисков извлек из ее недр флакончик, изготовленный из специального магически модифицированного стекла, экранирующего его содержимое от любых биополей. Флакон был заполнен примерно на две трети небольшими полупрозрачными пилюлями желтого цвета. Капсулы чистого апейрона – вот что в данный момент мне необходимо более всего, поскольку мои внутренние запасы эманации сегодня изрядно подыстощились, а оставаться практически пустым не в моих правилах. Видите ли, за годы, проведенные под крылышком весьма уважаемого и обожаемого Учителя, я привык к разным неожиданным пакостям, как с его стороны, так и от прочих его подопечных. Если бы я не имел под рукой в нужный момент достаточного запаса магической энергии, то вряд ли смог избежать многочисленных смертельных ловушек, расставленных ими по мою душу. Справедливости ради стоит отметить, что и сам я на подобные шуточки также был великим мастером, поэтому не только выжил, но по окончании обучения прошел все необходимые квалификационные испытания и получил право зарабатывать на жизнь с помощью своего магического дара.
Вытряхнув на ладонь одну капсулу, я аккуратно закрутил крышку флакона и вновь убрал его подальше от посторонних глаз. Затем вернулся на прежнее место и, откинувшись на спинку кресла, зажал в кулаке «пилюлю». Какое-то время ничего особенного не происходило: я сидел в расслабленной позе, капсула как ни в чем не бывало продолжала лежать в моей руке. Секунд через тридцать ладонь нестерпимо защекотало – это под действием моего биополя произошло раскапсулирование магической эманации, и освобожденная энергия устремилась внутрь моего организма, пополняя опустевшие запасники. Пару мгновений спустя зуд в ладони прекратился. Вот и все – подзарядка прошла успешно. Теперь можно заняться делами не менее насущными.
Я протянул руку к журнальному столику и осторожно двумя пальцами взял конверт – никаких особенных сюрпризов я не ожидал, сделал это больше по привычке, нежели из опасений за свою жизнь. Аккуратно распаковал и извлек оттуда лист писчей бумаги стандартного формата. Как я и ожидал, письмо было от самого господина Гузмана. В нем он буквально рассыпался в извинениях за то, что не смог явиться на назначенную им же самим встречу, ссылаясь на то, что по ряду фатальных обстоятельств вынужден на некоторое время залечь на дно, спасаясь от «незаслуженного преследования» со стороны «коррумпированных полицейских чинуш».
Да, да, уважаемый Айзек, знаем мы вас, а также интерес к вашей ну просто «кристально чистой» персоне со стороны всяких там «нечистых на руку чиновников». Поди, опять выступили посредником в сбыте краденых художественных ценностей? Интересно было бы узнать, в какой музей или частную коллекцию нанесли визит подельнички моего приятеля Айзека Гузмана на сей раз? Насколько мне помнится, особенно громких ограблений за последние три-четыре месяца не отмечалось. Хотя… постойте!.. Кажется, было в Мельбурне что-то там насчет пропажи каких-то древних артефактов: то ли старинных масок, то ли бумерангов – точно не берусь утверждать. Вполне возможно, что именно здесь и зарыта собака. Впрочем, плевать мне на проблемы моего уважаемого консультанта, посмотрим, что он там дальше пишет в своем послании.
После пространного, но малосодержательного вступления консультант еще немного пожаловался на жизнь и лишь в самом конце в двух сухих строчках сообщил, что интересующее меня лицо постоянно проживает в Москве. Его полное имя Воронцов Павел Афанасьевич. К письму – что самое важное – прилагался точный адрес, телефон, а также довольно подробное досье на коллекционера.
Дочитав послание, я мысленно возблагодарил своего агента за предоставленную в мое распоряжение информацию, а также искренне пожелал ему успешно выпутаться из очередной неприятной ситуации. Затем скомкал письмо вместе с конвертом и положил бумагу в пепельницу, стоящую на журнальном столике. В следующее мгновение письмо господина Гузмана исчезло в яркой магниевой вспышке – не в моих правилах оставлять после себя подобные предметы, поскольку небрежности такого рода в прошлом стоили жизни не одному моему коллеге по магическому цеху. В данный момент я хоть и находился вне пределов основного ареала обитания чародейского сословия, и вряд ли где-то поблизости найдется второй маг, способный помериться со мною силами, все равно пренебрегать правилами личной безопасности не стоило. К тому же одного взгляда, брошенного на письмо, мне было вполне достаточно, чтобы в любой момент воспроизвести его содержание с точностью до последней запятой. Насколько мне помнится, в данном мире это называется «фотографической памятью».
Затем я поднялся с кресла и начал расхаживать взад-вперед по гостиной комнате, переваривая приобретенную информацию.
Согласно сведениям, полученным от моего агента, гравюра Уильяма Блейка находится в Москве. Не ближний свет, конечно, но с помощью транспортных средств местных туземцев не составит ни малейшего труда добраться до места за несколько часов. Таким образом, если господин Айзек Гузман не ошибается, а он (как я успел убедиться за время нашего знакомства) ошибается лишь в тех случаях, когда ему это выгодно, гравюра практически у меня в кармане. Оказавшись в Москве, я уж как-нибудь сумею убедить этого Воронцова Павла Афанасьевича (черт побери, эти заковыристые русские имена) уступить мне гравюру Блейка, благо как произведение искусства особенной ценности она не представляет.
Не откладывая дела в долгий ящик, я позвонил управляющему отеля и попросил его посодействовать в получении российской визы и с покупкой билетов на один из ближайших авиарейсов в Москву. Вежливый мужской голос на другом конце провода пообещал организовать все самым наилучшим образом. В завершение разговора управляющий попросил меня в течение получаса находиться в своем номере, поскольку ко мне должен прийти юрисконсульт отеля, который поможет оформить надлежащим образом все необходимые документы. Что уж тут скажешь – сервис на высшем уровне.
Я вспомнил, как однажды, находясь в одной африканской стране, попытался получить визу в сопредельное государство. Тогда чернокожим мошенникам удалось нагреть меня на весьма крупную сумму, но визы я так и не получил, поскольку в планы жадных чиновников не входило просто так отпустить «дойную корову». Откровенно говоря, в тот раз впервые в жизни мое личное обаяние и способность убеждать потерпели полное фиаско. Пришлось собирать манатки и отправляться прямиком в Париж, где я, не выходя из аэропорта, наконец-то получил желаемое разрешение. О потерянных времени и деньгах я ничуть не жалею, поскольку считаю опыт общения с улыбчивыми белозубыми и весьма экспансивными чернокожими бюрократами весьма полезным в познавательном плане. Как потом выяснилось, в Париж мне тогда лететь было вовсе ни к чему. Достаточно было подойти на улице к любому более или менее смышленому пацану и, заплатив ему пару долларов, попросить свести с региональным главарем местной «Коза Ностры». После встречи с крестным отцом меня в течение нескольких часов (за разумную плату, конечно же) доставили бы в любую точку Черного континента, предоставив при этом вооруженную охрану и богатый выбор прохладительных напитков. Короче говоря, век живи – век учись.
В ожидании юрисконсульта я вновь уселся в кресло, устроился в нем поудобнее и, включив телевизор, сразу же увидел на экране знакомую улицу и знакомое здание. По всей видимости, это была запись, поскольку помещение ресторана, в стенах которого я провел целых два часа в ожидании нужного мне человека, еще продолжало гореть, хотя, по моим расчетам, его уже давно должны были потушить. Рядом невыносимо завывали сиренами и переливались огнями, будто новогодние елки, не менее двух десятков пожарных и полицейских машин, а также карет «Скорой помощи». На переднем плане весьма экзальтированная молодая особа женского пола оживленно вещала о загадочных событиях, произошедших на Олд-стрит. По всей видимости, это был ее первый самостоятельный репортаж, и журналистка всеми способами старалась, чтобы ее появление в кадре не осталось незамеченным телезрителями и продюсером.
– К счастью, – частя словами, захлебывалась теледива, – во время взрыва никто из посетителей ресторанчика не пострадал. По заверениям компетентных лиц, строению также не нанесено особо ощутимого вреда. Вероятные причины возгорания в данный момент устанавливаются.
Затем ушлая журналистка предоставила слово самим «компетентным лицам». Импозантные дядьки в пожарных костюмах и полицейских мундирах поспешили поочередно заверить налогоплательщиков в том, что ситуация находится полностью под их контролем: пожар практически потушен, группа высококлассных специалистов приступила к выполнению оперативно-следственных мероприятий и в данный момент опрашивает всех очевидцев происшествия. Ничего конкретного, что касалось бы самого пожара, а также причин его возникновения, спецы не сообщили, сославшись на то, что причины возгорания пока не установлены, а озвучивать рабочие версии они не уполномочены.
Досмотреть я не успел, поскольку в дверь постучали. На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти – местный юрисконсульт. На заполнение различных форм, анкет и прочих бумаг понадобилось довольно много времени. Тем не менее, минут через сорок визитер удалился, пообещав прислать весь пакет необходимых документов не позднее десяти часов утра следующего дня. Засим мы и расстались.
Теперь, когда от меня уже ничего не зависело, можно немного расслабиться и предаться порокам. На сегодняшний вечер у меня запланирован поход по лондонским пабам. Я посмотрел на часы – без четверти пять. До открытия пивнушек больше часа. Ничего, подышим свежим воздухом. Хоть по прогнозам синоптиков дождя сегодня и не ожидается, что-то мне подсказывало, что прихватить зонт вовсе не помешает. Именно так я и поступил.
Покинув отель через парадный вход, я побрел неторопливой походкой по Пикадилли-стрит в сторону Гайд-парка. Вокруг взад-вперед сновали разновозрастные толпы суетливых туристов, съехавшихся сюда из всех уголков земного шара. В данный момент они меня не особенно интересовали, поскольку за время, проведенное на Земле, я успел в достаточной степени ознакомиться с бытом и нравами многих ее народов и не переставал удивляться, каким образом столь непохожие существа умудряются уживаться на сравнительно небольшой территории…
Вечер удался на славу. Я посетил не менее полудюжины пивнушек от самых незатейливых до наиболее престижных. За это время я вдоволь насмотрелся на охотничьи трофеи в виде расставленных по углам чучел и развешанных по стенам голов и рогов бедных животных, ставших добычей какого-то далекого предка владельца паба, проживавшего, вполне вероятно, еще в благословенные времена короля Ричарда Львиное Сердце и отважного Робин Гуда. Еще владельцы подобных заведений очень любят выставлять напоказ всякую древнюю рухлядь, как то: побитые молью и мышами старинные гобелены, утюги, сломанные часы, наборы каминных кочерег, бейсбольные биты и футболки своих кумиров, какие-то спортивные кубки и множество всякой прочей ерунды. Справедливости ради стоит отметить, склонность владельцев пивных к разного рода проявлениям собственной индивидуальности никоим образом не сказывалась на качестве подаваемых напитков. Даже в самой распоследней забегаловке пиво было в ассортименте и превосходное на вкус.
Я уже давно сделал для себя вывод, что лучшего места для знакомства и общения, чем паб, в Англии просто не существует. Оказавшись случайно за барной стойкой или за столиком рядом с каким-нибудь совершенно незнакомым человеком, вы вольно или невольно заведете неторопливую беседу. Обычно разговор начинается с обсуждения местных погодных странностей и причуд. Затем он плавно перетекает в сферу политики, потом наступает черед экономики и так далее. Часа через два вам уже практически все известно о своем новом знакомом, а ему – о вас. На прощание вы уже хлопаете друг друга по плечам и договариваетесь о будущей встрече в самое ближайшее время и непременно в этом заведении.
Однако сегодня я особенно не стремился завязать с кем-нибудь близкое знакомство. Целью моего похода было просто как следует накачаться пенным напитком, чтобы оставить за бортом напряжение последних двух месяцев, вызванное многочасовыми посиделками в музейных архивах и публичных библиотеках. Ведь для того чтобы науськать господина Гузмана на поиски того или иного художественного произведения, мне самому необходимо было понять, что именно следует искать. Вполне естественно, кроме меня эту работу выполнить было некому.
К половине одиннадцатого я был уже изрядно накачан английским битером, ирландским гинессом и шотландским элем. Однако это ничуть не помешало мне заработать халявную пинту, положив на спор с хозяином заведения все три дротика дартс в «бычий глаз» мишени. Тут же от завсегдатаев пивной мне поступили заманчивые предложения сыграть партийку-другую, но я вежливо их отклонил.
Решив для себя, что выигранная столь оригинальным способом кружка на сегодня станет последней, я не стал возвращаться на свое место за столом, а решил употребить ее прямо у стойки. Неожиданно мое внимание привлекла картинка на телевизионном экране, за спиной бармена. Показывали знакомое мне заведение, несколько часов назад пострадавшее от взрыва. Правда, запись была выполнена, когда ресторан еще не успел выгореть до основания, а посетители находились за своими столиками, не предполагая, что очень скоро им придется покинуть помещение в экстренном порядке. Кое-кого я даже узнал. Мой столик находился вне зоны видимости камеры слежения, и свою персону на экране я не узрел. Зато я увидел то, чего вовсе не ожидал увидеть. Незадолго до взрыва в ресторане появилась волоокая темноглазая девушка весьма приятной наружности, одетая в зеленое платье, на голове хиджаб – традиционный мусульманский головной платок, также зеленого цвета. В руках ее можно было явственно различить знакомый мне атташе-кейс. Не вступая ни с кем в разговоры, едва появившись, она тут же как ни в чем не бывало направилась на кухню.
Между тем мужской голос за кадром пояснил:
– Как было установлено следствием на основании данных, зафиксированных камерами внутреннего наблюдения, незадолго до взрыва ресторан на Олд-стрит посетила молодая особа на вид восемнадцати-двадцати лет. Вполне вероятно, что чемоданчик со взрывным устройством доставила и привела в действие именно она. Личность предполагаемой террористки устанавливается. За любую информацию относительно паспортных данных и места нахождения девушки назначено крупное денежное вознаграждение, телефон горячей линии…
Дальше я не слушал, но то, что я увидел на экране, попросту ошарашило меня, поскольку, будучи непосредственным участником событий, я не только не заметил никаких красавиц, явно мусульманской наружности, тем более, с подозрительным «дипломатом» в руке, но готов поклясться чем угодно в том, что чемоданчики со взрывчаткой находились там, где я их обнаружил, никак не меньше суток, и что очень важно, на протяжении этих суток к ним никто не прикасался.
«Странно, – подумал я. – Для чего это кому-то понадобилось привязывать к взрыву эту весьма обворожительную мамзель в зеленом платочке?»
Тема причастности или непричастности красавицы к теракту настолько меня заинтриговала, что я тут же, не отходя от стойки, крепко зажмурил глаза и заставил память воскресить перед внутренним взором недавние события.
Ага, вот я вошел в помещение, прошествовал к понравившемуся столику, по привычке уселся лицом ко входной двери и просидел, практически не вставая со своего места, целых два часа. Если бы, как сообщают в теленовостях, эта девушка проникла в ресторан перед самым взрывом, мимо меня проскочить ей не удалось бы при всем ее желании. К тому же зачем юной девице, нарочито экипированной по мусульманской традиции, с «дипломатом», доверху наполненным мощной взрывчаткой, переться напролом через общий зал? Не было ли проще войти через служебный вход, не привлекая внимания и не афишируя свою религиозную принадлежность? Нет, что-то здесь не стыкуется между собой.
Я открыл глаза и повнимательнее присмотрелся к телевизионному экрану, на котором в очередной раз прокручивалась запись, якобы отснятая ресторанными камерами внутреннего наблюдения. И в тот момент, когда в зал вошла предполагаемая террористка, я вдруг понял, что меня так насторожило с самого начала. Оказывается, телевизионщики или те, кто стоял за их спинами, пытались самым наглым образом «скормить» доверчивому телезрителю довольно качественный монтаж. Если бы я не был непосредственным очевидцем и в какой-то степени участником драматических событий, произошедших на Олд-стрит, я бы и сам ни на минуту не усомнился в правдоподобности видеозаписи. Но… существует одно «но», которого создатели этого «детективного триллера» как-то не учли или посчитали его малозначимым. Дело в том, что девушка каким-то чудесным образом умудрилась походя закрыть от видеокамеры один стул, который, насколько я помню, стоял таким образом, что сделать это она не могла при всем своем желании. Вот он – очевидный ляп тех, кто по какой-то причине пытается представить теракт делом рук воинствующих исламистов. Девушка наверняка когда-то гуляла с портфельчиком в руке. Вполне возможно, что это какая-нибудь студентка приехала из мусульманского государства изучать медицину или правоведение. Шла она себе на занятия, а тем временем плохие дядьки снимали ее с различных ракурсов, а потом с помощью современных компьютерных технологий вырезали из кадра и вмонтировали в совершенно другой сюжет.
Вот незадача-то! Я откровенно посочувствовал этой ни в чем не повинной девчонке, вряд ли подозревающей в данный момент о том, какие беды должны вот-вот обрушиться на ее прелестную головку. Впрочем, бурное шевеление местных криминально-политических структур никакого отношения ко мне не имеет, поскольку я преследую в этом измерении сугубо шкурный интерес, касающийся увеличения моего персонального благосостояния. По этой причине немедленно отправляться на поиски невинно оклеветанной жертвы чьего-то произвола, как следовало бы поступить настоящему супергерою, я вовсе не собирался.
Расправившись с призовой пинтой, я не без некоторого сожаления покинул гостеприимные стены питейного заведения. На улице, на удивление, быстро поймал такси, и через десять минут добродушный усатый кебмен – судя по специфическому прононсу, из местных кокни – лихо подкатил к «Ле Меридиен Пикадилли». А еще через полчаса я преспокойно дрыхнул сном праведника в шикарной спальне своего дорогущего номера, на постели, которую при необходимости можно было бы запросто использовать в качестве взлетно-посадочной площадки грузопассажирского вертолета доблестных королевских ВВС.
Глава 2
Вечерело. Старый облезлый волк по кличке Острый Коготь осторожно крался вдоль опушки обширной лесной поляны, расположенной в самом центре Ведьминого леса. Острый Коготь был стар и мудр, в прежние годы он ни при каких обстоятельствах не рискнул бы посетить эти страшные места. Но, как говорится: голод не тетка – вот и приходится вопреки инстинкту самосохранения пускаться в авантюры, на которые до него не отваживался ни один хищник. В былые времена Острый Коготь был отменным охотником, предводителем волчьей стаи и с честью нес на своих могучих плечах нелегкое бремя власти. Когда ты молод и силен, тебе кажется, что так оно и будет продолжаться все время. Однако проходят годы, силы начинают тебя постепенно покидать, и вот уже некогда сопливые щенки подросли и начинают косо поглядывать в твою сторону. В конце концов, самый нетерпеливый попробует отобрать то, что раньше принадлежало тебе по праву сильнейшего. Ты, конечно же, хорошенько взгреешь наглеца, но рано или поздно появится тот, кто докажет свою состоятельность и станет новым лидером стаи. В этом случае тебе остается небогатый выбор: быть убитым в поединке с молодым и сильным самцом или, проявив благоразумие, покинуть стаю без боя и до конца дней своих превратиться в отверженного обществом одиночку.
Острый Коготь был по своей натуре прагматиком, поэтому без особых колебаний выбрал жизнь. И пусть эта жизнь более всего походила на безрадостное прозябание, но все-таки даже такое существование он никогда не променял бы на беспросветный мрак небытия. Как оказалось, даже старость может приносить некоторые удовольствия. Пусть теперь его не влечет и не кружит голову острый манящий запах самки, коим во время брачного периода, кажется, пропитано все вокруг. Остаются мелкие радости, такие как жирный заяц или, на худой конец, мышь, и яркие захватывающие сны, в которых он вновь силен и готов вступить в схватку с самым опасным противником.
Однако в последнее время в Светлом лесу для Острого Когтя оставалось все меньше и меньше пищи. Более ловкие и сильные выхватывали еду прямо из-под носа, норовя его самого пристроить в своих желудках. По этой причине старый волк вынужден был пойти на опасную авантюру – покинуть родные чащобы и отправиться в те места, от которых все его естество повелевало держаться как можно дальше.
Ведьмин лес – вот куда в конце концов занесло одинокого волка. Конечно, Острый Коготь не мог знать, что безбрежные реликтовые дубравы, расположенные на северной окраине плоскогорья Хазрат, именуются Ведьминым лесом. Так их называли люди, которые, подобно его косматым сородичам, особенно не жаловали эти места.
Народная молва утверждала, что в незапамятные времена здесь обитали могучие маги. Жили себе в своих башнях, занимались какими-то ведомыми только им самим исследованиями, никого не трогали, никому не мешали. Но в один печальный день все вокруг заволокло непроницаемым туманом. После того, как завеса рассеялась, оказалось, что башни чародеев бесследно исчезли с лица земли, а вековые дубы будто перекорежила и перекрутила какая-то немыслимая сила. С тех пор те, кто отваживался прогуляться по зачарованному лесу, очень сильно рисковали остаться там навсегда, а те, кому все-таки удавалось оттуда вернуться, баяли такое, что от страха у слушателей, да и у самого рассказчика, волосы на голове поднимались дыбом. Сказывали, будто чародеи выпустили из каких-то потаенных глубин мироздания древнее колдовство, с которым сами не смогли справиться. Вырвавшись на волю, оно поглотило магов вместе с их башнями, перекрутило стволы и ветви деревьев, после чего так там и осталось в виде стелющейся по земле полупрозрачной невесомой дымки. Только эта видимая легкость весьма обманчива, стоит кому-нибудь оказаться в тех местах в темное время суток, как туман начинает подниматься над землей и трансформироваться в столь страшные образы, что даже у самого отъявленного смельчака немедленно возникает отчаянное желание развернуться на сто восемьдесят градусов и дать стрекача, подобно трусливому зайцу. Но самая главная опасность тумана вовсе не в его особенности демонстрировать фигуры умопомрачительных монстров. Дело в том, что ежели какой-нибудь сорвиголова все-таки не внемлет голосу разума и станет упорствовать в своем желании как можно дольше оставаться в непосредственной близости от туманных чудищ, жизненные силы очень быстро покинут его, и хладный труп бесшабашного смельчака в конце концов станет добычей мелких грызунов, насекомых и червей.
Слухи о странном и страшном лесе очень быстро распространились по всему Заполью и даже достигли отдаленных земель мира Аурениуса. Поначалу некоторые маги пробовали постичь суть произошедших в этих местах метаморфоз, но, потеряв с десяток особенно настырных своих собратьев, вынуждены были отказаться от подобной авантюры. С тех пор северную окраину плоскогорья Хазрат нарекли Ведьминым лесом. Вполне вероятно, столь необычное название появилось из-за того, что очень часто призрачные фигуры, формируемые колдовским туманом, напоминали стороннему наблюдателю уродливых старух.
Острый Коготь до колик в животе боялся страшных порождений Ведьминого леса, но для себя уже давно уяснил, что к звериному племени они относятся вполне лояльно. Примером тому служили многочисленные стаи расплодившихся здесь кабанов, бурундуков, белок и других тварей, питающихся желудями, орехами, дикорастущими плодами, а также грибами и прочим подножным кормом. Волк в какой-то степени привык к еженощным появлениям призрачных фигур и к неприятному головокружению, коим оно сопровождалось. Он даже приноровился впадать по ночам в глубокое оцепенение, здорово напоминающее медитативный транс. Что касается светлого времени суток, здесь все было как в обыкновенном лесу, за исключением полного отсутствия медведей, росомах, рысей, братьев-волков и прочих хищников, норовящих выхватить твою добычу прямо из пасти. По какой-то непонятной причине хищники, так же как люди, чувствовали необъяснимую угрозу, исходящую от загадочного леса и старались держаться подальше от этого места. За время, проведенное в Ведьмином лесу, Острому Когтю даже удалось значительно поправить изрядно подпорченное постоянной голодухой здоровье. На мышах, бурундуках и молоденьких поросятах мышцы его заметно окрепли, и, несмотря на преклонный возраст и внешнюю непрезентабельность, это был еще довольно сильный, умный и весьма опасный зверь, вполне способный при желании вернуть былую власть в волчьей стае. Однако подобные политические амбиции в данный момент были абсолютно чужды устремлениям Острого Когтя. Все, о чем он мог лишь мечтать, он уже имел и искренне радовался этой своей возможности, как в пору беспечной юности радуются любой незначительной ерунде еще не заматеревшие щенки. Пара дюжин мышей на завтрак, отсутствие угрозы быть съеденным каким-нибудь косолапым мишкой или своими же соплеменниками, каждодневная возможность любоваться восходом и закатом дневного светила и еще великое множество мелких радостей – разве не это истинное счастье?
Зажмурившись от удовольствия, волк принялся тереться зудящим правым боком о шершавый ствол невысокого дубка. Оставив у подножия дерева изрядный клок шерсти, Острый Коготь хотел уже было потереться другим боком, но одно престранное событие вдруг отвлекло его от приятного времяпрепровождения. Внезапно посреди поляны прямо из воздуха материализовалась долговязая фигура, завернутая в лишенную волос шкуру убитого животного. Зверь замер и насторожился. В новоявленном пришельце он узнал человека, и, признаться, здорово перетрухнул. О людях, а также об их исключительном коварстве, Острый Коготь знал не понаслышке. Однажды он и сам едва не угодил в установленный ими капкан. Тогда его спасли исключительное звериное чутье и отменная реакция. Много раз, будучи вожаком, ему случалось уводить стаю прочь от охотничьих облав.
Острый Коготь уже собирался покинуть опасное место, чтобы избегнуть встречи с самым страшным недругом волчьего племени. Однако свойственное всем животным природное любопытство все-таки удержало его от позорного бегства.
«Посмотрим, что здесь нужно проклятому двуногому, – подумал волк. – А вдруг этот тип прибыл сюда для того, чтобы установить те дурно пахнущие челюсти, в одну из которых я едва не угодил во времена моей далекой молодости?»
Тем временем странное двуногое существо извлекло из-за пазухи какой-то небольшой сверток с явно живой плотью и, оскалившись от уха до уха, громко воскликнуло:
– Экий бутуз! Лишили тебя родных отца и матери, а тебе хоть бы хны! Эвон, какой улыба! Хотя того типа, что именовался твоим папенькой, я самолично вздернул бы на первой сучковатой березе – вот же сволочь, даже слезинки не проронил при расставании с родным чадом! – Затем человек высоко подбросил залившегося звонким смехом детеныша и ловко поймал со словами: – А теперь посмотрим, на что ты способен.
Усадив дитя на мягкую травку, взрослый человек, к неописуемому изумлению волка, стащил с себя шкуру и расстелил тут же прямо посреди поляны. После чего бережно пересадил на шкуру малыша, пробормотав при этом явно извиняющимся голосом:
– Прости, дружок, но для того, чтобы стать моим учеником, тебе придется провести на этой поляне всю ночь. Причем сделать это ты должен в полном одиночестве. Если к завтрашнему утру я увижу тебя на этом самом месте целым и невредимым, значит, ты получишь законное право назвать меня своим учителем. Если же нет – спишем связанные с твоим приобретением затраты по статье «непредвиденные расходы».
Оставив малолетнее чадо посреди поляны, долговязый субъект отошел от него на несколько шагов, после чего мгновенно растаял в воздухе столь же бесшумно, как перед этим появился.
«Вот оно! – ликуя, подумал волк. – Отмщение за все грехи и прегрешения рода людского перед благородным волчьим племенем! Сейчас я подойду к этому человеческому зверенышу и исполню свое великое предназначение, ради которого всемогущий Бог Леса сделал так, чтобы Острый Коготь оказался в нужное время в нужном месте».
Не сдержав охвативших его эмоций, Острый Коготь задрал морду и огласил Ведьмин лес леденящим душу воем, от которого все окрестное зверье немедленно попряталось по норам.
Однако это жуткое «пение» ничуть не испугало человеческого детеныша. Ребенок счастливо улыбался и бесстрашно пялился своими ясными, как безоблачное небо, широко вытаращенными глазенками на чудеса и диковинки, его окружавшие. Время от времени он протягивал свои еще очень слабые и неуверенные ручонки к цветку или травинке, но не рвал их со свойственной детям неосознанной жестокостью – лишь легонько касался или поглаживал. При этом он заразительно смеялся, будто получал от процесса общения с представителями растительного мира несказанное удовольствие.
Каково бы ни было ликование Острого Когтя, бдительности старый волк не потерял. Он не бросился сломя голову к своей будущей жертве, а по-пластунски, соблюдая все меры предосторожности, выполз на поляну и так же неспешно направился к человеческому младенцу. Удаляясь все дальше и дальше от спасительной кромки леса, зверь ощущал себя весьма неуютно, но внезапно возникшая жажда мести толкала его на, казалось бы, абсолютно неоправданный с точки зрения здравого смысла поступок. Острый Коготь звериным чутьем уже давно понял, что взрослый двуногий самец вовсе не собирается возвращаться за своим детенышем до наступления сумерек, а в темное время, даже при полном отсутствии хищников, человечку здесь не выжить, поскольку колдовской туман в считаные мгновения высосет из него все жизненные силы. Однажды волк имел сомнительное удовольствие наблюдать, как это случилось с двумя залетными ротозеями, решившими по глупости, незнанию или еще какой причине переночевать в Ведьмином лесу. Он до сих пор с душевным содроганием вспоминает, как эта парочка, обхватив головы руками, оглашала лес громкими воплями. Впрочем, длилось это недолго – буквально через минуту они навеки умолкли с выпученными глазами и вывалившимися языками. Точно так должно произойти и на этот раз. В таком случае, к чему весь этот риск с выходом на открытое пространство?
Острый Коготь, хоть и был тертым калачом, не привыкшим рисковать без особой нужды собственной шкурой, сегодня сам себе удивлялся. С одной стороны, инстинкт самосохранения подсказывал ему не высовывать нос из лесной чащи, с другой – им двигало непреодолимое желание отомстить всему роду людскому, поступив точно так же, как обычно поступают с его соплеменниками люди. Тело старого волка била нервная дрожь от предвкушения того момента, когда его еще довольно сильные челюсти сомкнутся на беззащитной шейке странного безволосого существа и пасть наполнится вкусной горячей кровью, а на зубах захрустят нежные детские косточки.
Когда расстояние между зверем и маленьким человеком сократилось до одного волчьего прыжка, весело гукающий детеныш отвлекся от изучения травинок и цветов и наконец-то заметил приближающегося хищника. При виде оскаленной волчьей морды ребенок вовсе не испугался, а радостно взвизгнул и протянул свои слабые ручонки навстречу готовящемуся к роковому прыжку охотнику.
В этот момент внутри злобного зверя, готового растерзать ненавистное человеческое отродье, что-то внезапно оборвалось. Он вдруг осознал, что не сможет вот так запросто убить существо, протянувшее к нему руки совсем не для того, чтобы ударить. К столь разительной перемене своего настроения Острый Коготь совершенно не был готов, поэтому он, приняв боевую стойку, еще немного порычал, пытаясь воскресить ушедшую куда-то ненависть. Только не подумайте, что матерый волчара каким-то расчудесным образом вдруг проникся любовью ко всему роду человечьему. Людей он по-прежнему не любил и боялся, но конкретно это существо не только не вызывало в нем чувство ненависти, наоборот, он вдруг увидел в сидящем посреди лесной поляны ребенке вовсе не человека, а маленького щенка, нуждающегося в постоянной защите и опеке.
Обескураженный волк постоял еще какое-то время, молча взирая на подползавшего к нему малыша, и, совсем по-человечьи помотав головой, как бы сам себе удивляясь, заковылял к младенцу. Острый Коготь вдруг осознал тот факт, что в его затворнической жизни нежданно-негаданно произошли кардинальные перемены, а именно – появилась ясная конкретная цель. И цель эта заключается в том, чтобы защищать это слабенькое, еще пахнущее материнским молоком тельце от любых невзгод и опасностей, будь то лихой человек, хищный зверь или даже ненасытный туман, высасывающий человеческие души. Острый Коготь вдруг вновь ощутил себя тем прежним молодым и сильным волком, готовым вести грозную стаю на охоту или кровавую разборку с другой волчьей стаей, рискнувшей вторгнуться на территорию, испокон веку принадлежавшую его племени.
Подойдя к ребенку, зверь тщательно вылизал его мордашку своим шершавым языком. От щекотки или по какой другой причине мальчишка во время данной гигиенической процедуры просто исходил звонким хохотом, который более всего походил на визг только что народившегося щенка. При этой мысли сердце закаленного во многих битвах воина сжалось в необъяснимой тоске.
Близость пахнущего острым человечьим потом кожаного плаща здорово смущала зверя, поэтому он, соблюдая все меры предосторожности, перехватил своей огромной пастью тельце малыша и неспешно, чтобы не прокусить или не поцарапать ненароком нежную кожу, направился к краю поляны, поближе к спасительной чаще. Впрочем, покидать поляну совсем он не собирался. Положив ребенка на прогретую солнцем землю, Острый Коготь прилег рядышком, потеснее прижавшись к теплому тельцу своим лохматым боком.
– Сегодня отдохнем, – тихонько просвистел на своем волчьем языке зверь, – а завтра добрый дядюшка волк с утра пораньше сбегает в лес и добудет молодого кабанчика или еще какую зверюшку, вот тогда малыш напьется свежей крови, после чего станет настоящим волком…
Острый Коготь еще долго что-то тихонько выводил своим носом на высоких, едва уловимых для человеческого уха звуковых частотах, а мальчик, навострив ушки, внимательно его слушал. Со стороны могло показаться, что он прекрасно понимает то, о чем старается поведать ему его новый друг и защитник. Однако очень скоро убаюканный волчьими посвистываниями малыш мерно засопел, время от времени сладко причмокивая во сне.
Между тем солнце полностью закатилось за горизонт, и на Ведьмин лес опустилась кромешная мгла. Несмотря на то, что в небе вспыхнули рои ярких звезд, всякому человеку было бы здесь не очень уютно, поскольку ночь в дремучем лесу сильно отличается от той же самой ночи в каком-нибудь большом городе или даже маленькой деревне. С другой стороны, для волка лес был родной стихией, и ему вряд ли было бы уютно даже в самом комфортном человеческом поселении.
Острый Коготь обернулся калачиком вокруг спящего ребенка, чтобы ночная прохлада ненароком не пробрала его нежное тельце. Ночь хоть и была достаточно теплой, но сомнительная одежонка малыша и его лишенная волос кожа здорово смущали заботливую «нянечку» и вызывали разного рода опасения.
Задрав свой влажный нос кверху и навострив уши, зверь отслеживал малейшие изменения окружающей среды. Вот что-то зашуршало у корней одного из нелепо перекрученных лесных великанов. Ага, это глупый молодой бурундук копается своим острым носиком в прелой листве в поисках семян, орехов и непроросших прошлогодних желудей. Не будь рядом человеческого детеныша, Острый Коготь обязательно попробовал бы на зуб аппетитного бурундучка, хоть мяса в нем кот наплакал. Затем, будто специально для того, чтобы подразнить хищника, в паре шагов от его морды пробежала жирная и очень аппетитная лесная мышь. Впрочем, убежать ей удалось не очень далеко – с ветки одного из деревьев сорвалась темная тень и, камнем свалившись на беспечного зверька, ненадолго закрыла его от волчьих глаз. В следующее мгновение удачливый охотник уже находился в воздухе с зажатой в крючковатом клюве трепещущей добычей…
Подобное буйство продолжалось, пока Полуночная звезда неторопливо ползла вверх по небосклону. После того, как звезда приблизилась к своему апогею, всякое шевеление вокруг начало затихать, и очень скоро в Ведьмином лесу воцарилась неестественно мертвая тишина. Казалось, даже легкий ночной ветерок, весело резвившийся до этого в кронах древесных патриархов, испугавшись чего-то, затаился на время или умчался в какое-нибудь другое место.
Лишь только окруженная колючими лучиками яркая точка на небосводе, преодолев подъем, приступила к спуску, над поверхностью земли начала подниматься белесовато-прозрачная субстанция. Острого Когтя в этот момент охватила такая смертельная тоска, что ему захотелось задрать морду к небесам и завыть громко и протяжно, чтобы в ответ услышать точно такой же леденящий душу вой своих соплеменников. Невероятным усилием воли зверю удалось подавить рвущийся из горла душевный крик в самом его зародыше. Острый Коготь не мог наверняка ответить на вопрос, что конкретно могло бы с ним произойти, поддайся он этому порыву, но звериный инстинкт, которому он за свою весьма долгую для волка жизнь привык доверять без каких-либо дополнительных размышлений, однозначно предупреждал – ничего хорошего от столь необдуманного поступка ждать не приходится.
Между тем клубящиеся струи загадочного тумана начали наливаться призрачным зеленоватым светом. Поначалу сияние было слабым, еле заметным, но буквально через несколько минут Ведьмин лес высветился так, словно в воздух поднялись мириады ярких светлячков.
На этом чудеса и сюрпризы вовсе не закончились. Подчиняясь чьей-то злой воле или какой-то заранее заданной программе, зеленоватые клубы светящейся субстанции зашевелились еще активнее и начали трансформироваться в такие ужасные образы, что у видавшего виды волка шерсть на загривке поднялась дыбом, а из глотки непроизвольно вырвался негромкий, но очень грозный рык. В следующий момент сонмы чудовищ – страшных порождений древней магии неторопливо направились к спящему мальчику и яростно оскалившемуся волку.
Все-таки, несмотря на закравшийся в душу страх, Острый Коготь был настроен весьма решительно. Если бы в данный момент перед ним находился не иллюзорный фантом, а настоящий враг из плоти и крови, он, как истинный боец, незамедлительно вступил бы с ним в смертельную схватку, невзирая на его комплекцию и физическую форму. Это не пустые слова и не хвастливая бравада – с некоторых пор старый волк считал своей прямой обязанностью защищать человеческого детеныша от любой напасти, хотя бы ценой собственной жизни.
К сожалению, перед отважным зверем сейчас не было ни какого-нибудь враждебно настроенного соплеменника, ни грозной, но очень осторожной росомахи, ни косолапого медведя – хозяина леса. Перед ним находился противник, для которого когти и клыки его не представляют никакой опасности и убежать от которого он и мальчик были неспособны. Хотя сам Острый Коготь вполне мог бы спастись, прыгнув в чащу леса и затаившись там до первого луча утренней зари. В этом случае туман его не тронет, ибо колдовскую субстанцию не интересует волк, даже столь умный и решительный. Древняя магия всего лишь пугает таких, как Острый Коготь, но охотится она исключительно за такими, как этот маленький человечек, и прочими людьми и, конечно же, за теми, кто встает у нее на пути. Но, поскольку бывший вожак стаи уже сделал свой выбор, пусть и не вполне логичный с точки зрения инстинкта самосохранения, он понял и успел смириться с мыслью, что до первого луча дневного светила не доживет.
«Ну и пусть, – обреченно думал зверь, – может быть, мне удастся отвлечь внимание этой мерзости на себя и оттянуть гибель детеныша».
Преодолевая первобытный ужас перед кошмарными порождениями светящегося тумана, гордый волк издал столь грозный рык, что кривляющиеся рожи и щупальца, обступившие их со всех сторон, подались чуть-чуть назад. Воодушевленный этой пусть незначительной, но вполне явной победой, волк собрался издать еще более устрашающий рев, забыв о том, что рядом безмятежно посапывает малое дитя. Но этому не суждено было случиться.
Малыш проснулся, но не испугался и не заплакал. Он всего лишь захлопал спросонья своими глазенками и с удивлением начал разглядывать окружающую обстановку. При этом мальчик радостно гукал и чмокал, словно вид леденящих душу образов доставлял ему несказанное эстетическое наслаждение. Затем младенец своими слабенькими ручками неожиданно цепко ухватился за шерсть стоящего рядом волка и попытался, может быть, впервые в жизни встать на ноги. К величайшему удивлению самого мальчика, этот маневр у него получился довольно легко. Теперь перед лицом страшной опасности стояли два бойца: изрядно потрепанный жизнью хищник и беззащитный маленький человечек – определенно, крайне забавная команда. Однако то, что произошло в следующее мгновение, выходило за рамки понимания не только видавшего виды Острого Когтя, но и любого здравомыслящего существа, если бы таковое ненароком оказалось неподалеку.
Радостно бубня что-то неразборчивое себе под нос, несмышленый младенец зашевелил перстами свободной руки. Так продолжалось около минуты. Сразу же после того, как малыш прекратил свои ведомые лишь ему одному манипуляции, посреди поляны, как раз над тем местом, где остался лежать расстеленный плащ, вспыхнул невыносимо яркий шар метрового диаметра. Появление столь мощного источника света не было не замечено туманной субстанцией. Страшные образы заколебались и начали расплываться, вновь превращаясь в белесоватую пелену. Тем временем сам колдовской туман, словно почувствовав губительное свойство огненной сферы, попытался уползти как можно дальше в лес, но это ему не удалось. Вскоре характер свечения шара резко изменился, с нарастающей частотой он начал пульсировать, увеличиваясь и уменьшаясь в размерах. Мало того, за время каждой пульсации он успевал поменять спектр своего излучения от ультрафиолетового до инфракрасного. Огненный шар, подобно мощному пылесосу, принялся втягивать в себя колдовскую субстанцию. На глазах потрясенного до глубины своей волчьей души Острого Когтя остаточный продукт колдовских манипуляций древних чародеев, терроризировавший окрестности на протяжении многих веков, втягивался внутрь пульсирующего шара, будто дым в печную трубу. Что же касается малыша, заварившего всю эту кашу, он лишь радостно взвизгивал, пританцовывал на своих кривоватых ножках и время от времени похлопывал ладошкой по лохматому боку зубастого опекуна.
В конце концов, новые порции колдовского тумана перестали поступать внутрь загадочного шара. Без дополнительной подпитки он поначалу стал уменьшать частоту своих пульсаций и еще через какое-то время сжался до размеров небольшого арбуза. При этом он засверкал и стал переливаться чистым голубым светом, подобно подсвеченному драгоценному сапфиру, достойному стать главным украшением короны какого-нибудь могучего монарха.
На самом последнем этапе своей трансформации «сапфир» начал неравномерно тускнеть, но совсем не погас, а стал вращаться вокруг собственной оси, расположенной перпендикулярно поверхности земли, при этом он издавал громкое шипение, каким обычно сопровождается соприкосновение раскаленного металла с водой. Вскоре шар раскрутился до такой скорости, что в результате вращения центробежные силы заметно сплющили его с полюсов, и по форме он теперь скорее походил на обыкновенную тыкву. В какой-то неуловимый для реакции живого существа момент вращающаяся с бешеной скоростью «тыква» исчезла из поля зрения наблюдателей, а вертикально вверх ударил ослепительно яркий луч света. На несколько кратких мгновений огненный столб разогнал тьму, озаряя Ведьмин лес и высвечивая каждый его потаенный уголок своим завораживающим и вместе с тем пугающим светом, после чего бесследно растаял в непроглядном ночном мраке.
Острый Коготь несколько раз чихнул – яркий свет вызвал невыносимое щекотание в его чувствительном носу – и, закрыв глаза, резко замотал головой, отгоняя прочь назойливые звездочки и светящиеся пятна, в преогромном количестве мельтешащие прямо перед его мордой. Кое-как избавившись от этих навязчивых «букашек», волк обратил все свое внимание на присевшего на травку откровенно зевающего мальчика, потерявшего всякий интерес к любым чудесам и диковинам. Каким-то шестым волчьим чувством он понял, что благодаря этому малышу Ведьмин лес отныне перестал быть опасным для зверей и людей. Серый не стал долго размышлять над этим чудесным фактом, а принял его как данность, ниспосланную свыше. Он лишь проникся еще более теплыми чувствами к такому маленькому, но, как оказалось, очень непростому комочку живой плоти. Еще старый волк понял, что отныне судьба этого человеческого детеныша и его собственная неразрывно переплетены между собой, и разлучить их способна лишь смерть одного из них.
В то время как зверь стоя размышлял о странных сюрпризах, которые на старости лет преподнесла ему судьба, малыш свернулся калачиком и безмятежно засопел, препоручив дальнейшую заботу по своей охране лохматому другу. Впрочем, в радиусе десятка верст от этой поляны вряд ли отыскался бы кто-нибудь, способный хоть как-то навредить этой парочке. А если учесть скрытые возможности беззащитного на вид детеныша, едва ли вообще кто-нибудь в этом или каком другом мире был в силах их одолеть.
Острый Коготь прилег рядом, прижавшись потеснее к малышу. Какое-то время он внимательно вглядывался в темноту или, задрав нос, принюхивался к весьма информативным запахам ночного леса. После того, как потревоженное зверье немного поутихло, он наконец погрузился в беспокойный звериный сон, умудряясь при этом полностью держать под контролем окружающую обстановку. На протяжении всей ночи старый волк неоднократно просыпался и вновь впадал в сонное оцепенение. Во сне он видел яркие сочные видения, в которых сам был совсем еще зеленым щенком, либо молодым сильным вожаком волчьей стаи. Стоит отметить, что сны про старость Острого Когтя никогда не посещали.
Едва лишь первые лучи солнца обагрили восточную часть небосклона, а черное небо начало приобретать серовато-голубоватый оттенок, воздух в самом центре поляны плавно заструился, и рядом с брошенным плащом материализовалась долговязая фигура седого как лунь человека. На сей раз Его Магическая Милость был облачен в темно-синюю робу, на правом рукаве которой не составляло труда разглядеть весьма замысловатый узор, означающий, что владелец этой одежды ни много ни мало посвященный высшего уровня.
К своему неописуемому удивлению, старик обнаружил оставленного им ребенка не только в добром здравии, но и в компании пожилого облезлого волчары, не сводившего с мальчика любящего отеческого взгляда.
Пацан, как ни в чем не бывало, пускал изо рта пузыри и с интересом рассматривал еще не успевшее остыть полосатое тельце мертвого бурундука, пойманного заботливым волком пять минут назад. Острого Когтя здорово сердила бестолковость мальчика, не желавшего запускать три своих недавно проклюнувшихся зуба в живую плоть грызуна, чтобы насладиться его еще не свернувшейся восхитительной кровью и не менее вкусным мясом. Волк всеми известными ему способами пытался доходчиво объяснить непонятливому мальчишке, для чего в природе существуют бурундуки, мыши, зайцы и прочие бегающие и прыгающие деликатесы.
Но глупый человечек никак не мог взять в толк некоторые очевидные истины, без знания которых в диком мире существует всего лишь один путь – прямиком в брюхо более сильного и удачливого охотника. Он сидел на влажной от росы травке и с нескрываемым интересом дергал за усы и пушистый хвост задушенного волком грызуна. Острый Коготь тем временем очень ловко подцепил лапой одну из пяти валяющихся перед ним полевок, подбросил в воздух и, весьма наглядно щелкнув челюстями, отправил добычу в свой желудок. Столь живописный фокус вызвал у не желавшего перенимать полезный опыт нерадивого ученика приступ неконтролируемого веселья. Отбросив в сторону надоевшего бурундука, мальчик захлопал в ладошки, требуя продолжения понравившегося ему циркового аттракциона. Однако рассерженный и обиженный до самой глубины своей волчьей натуры Острый Коготь не пожелал становиться пустой забавой для горячо обожаемого им существа, тем более, даже волку было очевидно, что мальчишка вовсе не страдает недостатком аппетита. При всей своей жизненной мудрости бывший вожак стаи никак не мог взять в толк: что же, в конце концов, не устраивает мальчишку в предлагаемом ему угощении? Но это была не его вина, а скорее беда, поскольку сам он теперь вряд ли помнил, как много-много лет назад стрелой мчался к своей обожаемой матушке, чтобы, опередив братьев и сестер, первым припасть к ее наполненным молоком сосцам.
Острый Коготь громко зарычал и хотел по старинной волчьей традиции наградить неумеху легким назидательным укусом. Однако, вовремя вспомнив, что перед ним не его волосатый соплеменник, а существо тонкокожее, принял решение отложить воспитательный процесс на неопределенный срок.
«Проголодается, – философски подумал он, – быстро научится шевелить челюстями».
Раздосадованный учитель даже умудрился пропустить появление нового действующего лица. Зато от внимания сидевшего лицом к поляне мальчика материализация старого знакомого, оставившего его на произвол судьбы в диком лесу, никоим образом не ускользнула. Малыш вовсе не был вредным злопамятным существом и при появлении Мага восторженно замахал ручонками, а в качестве своеобразного салюта выдал серию из десятка слюнявых пузырей, при этом его мордашка расплылась в счастливой широкой улыбке.
– Гу, гу… бу, бу… га… мня, мня, мня! – пролепетал младенец, что, по всей видимости, должно было означать: – Привет, старина! Где это ты так долго пропадал?! Много потерял, дружище!
Однако Острый Коготь вовсе не разделял оптимизма малолетнего несмышленыша, поскольку прекрасно помнил, благодаря чьим заботам беззащитное существо оказалось ночью в окружении диких животных и страшных призрачных монстров. Весь его предыдущий опыт подсказывал ему, что предавший однажды непременно предаст и во второй раз, а подлый поступок взрослого существа по отношению к детенышу своего же вида иначе как откровенное предательство он расценить не мог. Волк развернулся мордой к человеку, оскалился, продемонстрировав незваному гостю все еще вполне внушительные остатки зубов, и, припадая брюхом к земле, грозно зарычал – негромко, но весьма убедительно.
– Но, но, волчара! – ничуть не испугавшись, Маг рассмеялся прямо в оскаленную пасть дикого зверя. – Умерь пыл, иначе превратишься в беззубого инвалида, пригодного лишь для ловли мышей, крыс и жирных червей! Никто этого мальца обижать не собирался и не собирается, просто у людей свои законы, иногда, как это ни парадоксально, менее гуманные, нежели в волчьей стае.
Независимый вид незваного гостя несколько смутил волка, и он, подчиняясь древнейшему из всех инстинктов – инстинкту самосохранения, решил все-таки отложить атаку – а вдруг долговязый испугается и уберется восвояси без ненужной драки.
Тем временем старик осмотрелся вокруг, поводил носом и, удовлетворенно хмыкнув, восторженно воскликнул:
– Ух ты! А пацан-то, оказывается, у нас не прост, очень даже не прост! Я надеялся, что все пройдет чин чином – он закроется, и туман его не заметит. А малец эвон как размахнулся – весь полог одним махом к ядрене фене… силен, братец, слов нет!
Сказав это, старик направился, было к сидящему на траве мальчику, но Острый Коготь был начеку. Поняв, что его хотят лишить только что приобретенной радости в лице жизнерадостного человечка, он угрожающе ощерился и начал группироваться, чтобы в мощном прыжке вцепиться в горло наглого пришельца, поначалу бросившего ребенка на произвол судьбы, а теперь пытающегося его отобрать.
«Не бывать этому, – решил старый волк, – костьми лягу, но не допущу, чтобы кто-то отнял у меня этого щенка».
Однако в планы человека вовсе не входила схватка с диким зверем. Старик лишь мельком посмотрел напрягшемуся волку в глаза, и того мгновенно охватило необъяснимое оцепенение. Острый Коготь с ужасом осознал, что сильное и доселе такое послушное его воле тело перестало ему подчиняться. Он попытался освободиться от невидимых оков, но не смог пошевелить даже хвостом. Мышцы как будто сковало лютым холодом. Благо ему сохранили способность дышать, в противном случае он тотчас рухнул бы замертво. Впервые в жизни старый волк почувствовал столь всепоглощающий ужас, что страх перед иллюзорными порождениями колдовского тумана был всего лишь его слабой тенью или далеким отголоском.
Между тем пришелец, не обращая более никакого внимания на обездвиженного зверя, направился к мальчику. После того, как он взял ребенка на руки, его физиономия брезгливо скривилась.
– Фу, навалил-то! И чем же это тебя так накормила твоя мамочка, что из тебя повылезало больше, чем ты сам весишь?! – Затем он критически покачал головой и с улыбкой добавил: – Ничего, паря, потерпи малость. Скоро окажемся дома, там тебе будет и стол, и кров, и теплая ванна в обязательном порядке.
С этими словами он извлек прямо из воздуха какую-то цветастую тряпку и, неумело обмотав ребенка ниже пояса, чтобы самому не перепачкаться в дурно пахнущей детской неожиданности, собрался уже покинуть лесную поляну. Но не успел он совершить все необходимые манипуляции, как «замороженный» волк издал леденящий душу тоскливый вой, а мальчик быстро-быстро засучил своими тоненькими ручонками, дернул старика за бороду и, указав на волка, самым серьезным тоном произнес:
