скачать книгу бесплатно
– Это было грандиозное событие, – рассказал Том, – мы были изумлены, что ваши лётчики преодолели без посадки такое огромное расстояние. Даже сейчас, спустя семьдесят лет, Чкалов поражает нас силой духа, упорством и героизмом.
Другому ванкуверцу – Лайалу Брэдфору – Чкалов дорог ещё и тем, что именно во время того прилёта на аэродроме познакомились его будущие родители – мать с отцом. А ещё одна местная жительница Наташа Черкес рассказала, что именно её мама Надежда Семёновна была переводчицей у русских лётчиков во время их пребывания в Ванкувере».
Эти факты я не выдумал, их действительно рассказали мне сами жители Америки. Каково же было моё удивление, когда потом я узнал, что американцы, обсуждая мои статьи, писали в интернете: «Русская пресса ошиблась, мама Натальи Черкес не была переводчицей у экипажа. В день прилёта русских лётчиков у неё был назначен банальный визит к дантисту. Так что мама Наташи увидела их потом на параде и кричала им из толпы на русском языке: «Привет лётчикам из России!» Они заметили её и улыбнулись))».
– Да! – говорил я Тараканову с Покровом. – Это была действительно моя профессиональная ошибка. Но у меня не было ни малейшей возможности в чужой стране за короткое время скрупулёзно проверить эти поведанные мне самими американцами истории, и помощников у меня для этого тоже не было. И в одном из трёх приведённых мною фактов я, действительно, лажанулся, поверив людям на слово, и тем самым ввёл в заблуждение читателей. Я это признаю – получается, что я непреднамеренно соврал. Но зато я не выставлял себя откровенным идиотом, повторяющим или озвучивающим глупости, написанные недалёкими подчинёнными, как это делают сегодня некоторые облачённые властью чиновники. Я ошибся – и честно признался в этом, в отличие от тех, кто сплошь и рядом не хотят признавать свои ошибки и идут в несознанку до последнего! – стал заводиться я и, резко взглянув прямо в глаза Тараканову, неожиданно спросил его: – А где, кстати, сегодня ваша помощница, с которой вы приехали сюда работать в командировку за бюджетный счёт? Ска?жете, выступления вам пишет?
Тараканов, выронив вилку, смотрел на меня с открытым ртом. Но тут Влад Покров неожиданно для меня снова вступился за него и, как мне показалось, заодно и за свою эффектную коллегу:
– Ты ничего не понимаешь, Игорь, и смешал в одно мух с котлетами! – На его котлету в тарелке в этот момент действительно села муха. – Мы сюда приехали делиться опытом, а не ловлей блох заниматься. Ты знаешь, к примеру, что для народов Севера значит день кита или день моржа? Да откуда тебе это знать! А ты берёшься судить-рядить обо всём.
– А знаешь, как трудно соврать про Чкалова? – вконец разозлился я. – А я ведь даже стихи про него сочинил и прочитал в Ванкувере американцам!
Тут я встал со стула и, крутя перед всеми тремя своими сотрапезниками кулаком на согнутой на уровне пояса в локте руке, зычно продекламировал:
– Зрелища для нас важнее хлеба,
Нам дай гордость ощутить в груди –
Чкалов самолётом режет небо,
У него пропеллер впереди!
И вышел из ресторана совершенно разозлённым: «Вот, – думаю, – сидят, жируют здесь за деньги спонсоров и учат меня жить – меня, который ест за свои кровные, которых, кстати, у меня совсем не осталось… Это называется – “денег нет, но вы держитесь!”».
Тут я совсем расстроился, потому что за день промотал взятые в долг двенадцать тысяч, которые мне ещё придётся отдавать по приезду домой. А здесь уже жить не на что, и Тараканов с Покровом мне теперь точно взаймы не дадут…
И вот в таком настроении проходя мимо комнаты проката, я тупо уставился на расставленные там теннисные и бадминтонные ракетки, мячи и музыкальные инструменты. Скорее всего от безысходности меня вдруг посетила интересная мысль: увидев гитары, я отчего-то вспомнил Пашку Плана, поющего у вокзала в Ульяновске.
«А что, если…?» – подумал я, попросил у прокатчика выдать на моё имя гитару для репетиций (мне дали болгарский «Орфей»), немедленно вышел с ней из отеля, дождался ближайшего шаттла и снова отправился в Ульяновск.
Выручили Paul McCartney & Robert Smith
Пока ехал в автобусе, подстроил гитару. Вышел на набережной, где, как мне сказали вчера у вокзала местные шансонье, больше подают.
Народу в это время на набережной было немного, из музыкантов я и вовсе пока был один. Нашёл у скамейки пустую картонную коробку, поставил её перед собой и начал музицировать.
Памятуя, что нахожусь на родине Ленина, начал с песни «И вновь продолжается бой» – там, где дальше идёт «и сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». Никто из прохожих даже копейки не бросил, мне показалось, что на меня смотрели как на придурка.
Тогда я решил сменить репертуар и спел две песни из Юрия Антонова – «Море, море» и «Мечты сбываются». Пятеро прохожих насыпали мне в коробку немного мелочи и бросили пару бумажек – всего не более двухсот рублей.
«Полный провал моего безнадёжного предприятия, – с горечью подумал я. – Пора сматывать удочки, возвращаться в отель и униженно просить денег у Тараканова и Покрова».
И тут меня осенило! Пашка План зарабатывал здесь, исполняя песни протеста из «Гражданской обороны». А у меня были такие и свои, написанные в пору игры в ансамбле! Почему бы не попробовать? И я решил начать с «Детей горбатых», подражая экспрессивной манере Юрия Шевчука.
Игорь (Гоша) СКРОМНЫЙ исполняет свою песню «ДЕТИ ГОРБАТЫХ»
Снова на улицах гул – то ли смех, то ли плач.
Время стирает минуты – упрямый палач!
Ломится в окна назойливый шум площадей,
Негде укрыться от толп ненасытных людей.
Девочки, милые! Ой вы, красавицы!
Мы с вами связаны тысячью нитей!
В ваших глазах по ночам отражаемся,
Спаяны жаждой совместных открытий!
Мальчики, мальчики! Ой вы, хорошие!
С детства вас ждёт педагога рука,
Чтоб научить, кому хлопать в ладоши,
И дальше всю жизнь – от звонка до звонка.
Кто мы? Зачем мы? Нас не спросили,
За уши в мир без спроса втянули.
Нам подарили имя, фамилию,
Номер присвоили, в паспорт впихнули.
Нас приучали кивать головами
Мутным потокам начальственных слов,
Делая с детства тупыми рабами
Тех, кто согласны на долю рабов!
Наших отцов постигла расплата –
Жалкая участь разинутых ртов:
Были стройны – стали горбаты!
И наплодили новых горбов!
Стройтесь в колонны, Дети Горбатых!
Уши развесьте для ласковых слов!
Спины сильней качайте, ребята,
Крепкие спины – для новых горбов!
Незнакомая доселе ульяновцам песня была встречена доброжелательно: в коробку мне накидали сразу рублей пятьсот.
Я немного воспрял духом, но денег всё равно было до отчаянья мало. Но я решил продолжить «песни протеста», тем более у меня была ещё одна. Её я исполнил, подражая манере Peter Gabriel с присущими ему завываньями.
Игорь (Гоша) СКРОМНЫЙ исполняет свою песню «КСАНФУ»
Я смотрю на наёмную гвардию –
Васильки правосудия.
Вы – почти как швейцарцы
Или швейцары?
В бронежилетах танец с лопатами
«Эй, дубинушка, ухнем по головам!»
Домой, любовь моя!
Весна нас поманит ветвями деревьев,
Но осень будет стучать топорами.
И если сегодня назвали свиньёй,
То завтра начнут кормить желудями!
Старые праздники
В прорубях долгой зимы.
Где вы, проказники,
Узники русской тюрьмы?
Не пытайся попасть в струю –
Следи за назойливой мухой:
Там ажурная пена или липкая лента?
Эй, «космонавты», парни с лопатами,
Как нам забыть эту кровь на асфальте?
Домой, любовь моя!
Мы будем читать о спокойствии улиц,
Но это спокойствие станет цепями,
Ведь если сегодня назвали свиньёй,
То завтра начнут кормить желудями.
Я тоже умею играть в слова,
Но гораздо сложнее быть многостаночником.
Ты хочешь работать своим языком,
А чтоб я на тебя своим позвоночником?
Хватит спорить о жестах рук,
Два пальца в рот – и хлещи как попало!
Ты думал – случайность, но это не вдруг,
Ведь я так и метил на твоё покрывало!
Выпей море, Ксанф!
Вокруг меня стали собираться люди, некоторые даже аплодировали. В моей коробке прибавилось ещё тысячи полторы, значит – всего уже больше двух, но до желаемой суммы мне всё равно было ещё очень далеко.
Я решил немного передохнуть, тем более, что собственных «песен протеста» у меня больше не было. Сел на скамейку – люди вокруг меня стали расходиться. Долго петь я здесь не мог – мне нужно было, как я обещал Валентине Ивановне Матрёновой, вернуться в «Древо Хитрово» на вечер презентации регионов.
И тут мне помог случай.
Ко мне подошли курившие до этого в сторонке двое то ли англичан, то ли шотландцев – в общем, британцы. Оба были одеты в клетчатые твидовые пиджаки и клетчатые же брюки. Это явно были туристы с теплохода, и мне чрезвычайно повезло, что они были изрядно подшофе. Обоим было лет под шестьдесят, их дублёные лица были бордо?вы.
Первый, что повыше, спросил меня, могу ли я спеть ему «Yesterday» The Beatles? В своё время я разучил всего пять песен на английском, и одной из них была именно «Yesterday». Я с удовольствием спел её, стараясь до тонкостей во всём копировать Paul McCartney. Британец похлопал в ладоши, удовлетворённо причмокнул, достал из кармана и положил мне в коробку… сто евро одной бумажкой! Я немедленно схватил её и сунул в карман.
Другой, что потолще, желая не отставать от приятеля, попросил меня исполнить ему «The Love Cats» The Cure. Вы не поверите, но из пяти песен, которые я мог спеть по-английски, одной была именно эта: она нравилась всей нашей группе «Система шумоподавления», и именно с неё мы обычно начинали все наши репетиции, что называется, для разогрева. Это было самым невероятным во всей случившейся со мной истории: из огромнейшего многообразия англоязычных песен британские туристы попросили меня исполнить именно те, которые я знал. Кроме них в моём репертуаре были только ещё пара вещей из The Doors и «Rainbow Country» Bob Marley. Это было самое настоящее чудо!
Я с превеликим удовольствием спел ему «The Love Cats», стараясь во всём до тонкостей подражать Robert Smith. Второй британец также театрально похлопал мне и по примеру приятеля сунул в руку ещё одну купюру в сто евро. Я раскланялся, поблагодарил их, сгрёб из коробки рублёвые бумажки и немедленно пошёл прочь.
В ближайшем обменнике я поменял двести евро на рубли и сразу же почувствовал себя богатым настолько, насколько чувствует себя европеец в России.
Помня о том, что в «Древе Хитрово» для людей без спонсорских карт всё очень дорого, я зашёл в ближайшее кафе на набережной, и так как утром мой завтрак был довольно скромен, от пуза пообедал. Пока ел, наблюдал из окна, как на набережную подтянулся Пашка План. Но британских туристов он не заинтересовал, а местным жителям уже изрядно поднадоел.
После обеда я прогулялся по набережной, послушал ульяновских уличных музыкантов, самодовольно отметив для себя, что сколько сегодня заработал я – им не светит. Потом дождался ближайшего шаттла и вернулся в гостиницу на фестиваль, едва успев к уже начинавшейся презентации регионов.
И сердце словно маятник…
