скачать книгу бесплатно
– Четыре эля и две стопки горькой. Мне и моему господину, – указал головой на Антона Флапий.
– Господина уже обслуживают…
– Я сам обслужу.
– Как знаешь.
Справа находился стол, за которым сидел сухенький, с крючковым носом человек с тюрбаном на голове, а возле него стоял с дубиной на поясе бородатый мужик, очень похожий на тех горцев, которых убил Антон в первый день своего появления на горе. К нему подошла Франси.
– Желаю здравствовать, господин Аль Велвел, – поздоровалась она.
– И тебе не хворать, Франси. Как ваш господин?
– Помер.
– Помер? Ну, хорошего ему посмертия… Что принесла?
– Монеты издалека.
– Покажи.
Разговор шел, как между старыми знакомыми, и Антон даже немного испугался, что меняла, а это был он, сразу догадается, что у нее не серебро. Стыда потом не оберешься.
Франси выложила рубли на стол перед менялой. Тот внимательно осмотрел монеты.
– Качество исключительное, таких я еще не видел. Откуда?
– Не знаю, господин Аль Велвел. Молодой милорд привез из дальних странствий.
– Так у сэра Робарта есть наследник?
– Появился.
Меняла покивал головой.
– Это хорошо! – сказал он. – Негоже феод оставлять без присмотра. Так хозяйство в упадок придет. Может, вам нужен толковый управляющий? Так я могу…
– Сама справлюсь. Монеты примете?
– Это, Франси, не серебро, но монеты знатные. Приму без обмана по весу. Устраивает?
– Вполне.
– Он сложил на весы рубли, на другую сторону королевские таланы. Антон автоматически считал серебряные кружочки. Вышло семь.
– Добавить бы надо, – промолвила Франси и недовольно поджала губы.
– Могу дать еще пятьдесят дибаров, и все. Я должен получить свою прибыль, Франси.
– Я согласна, – кивнула женщина. Получив монеты, она огляделась, увидела милорда и широко улыбнулась. Антон поманил ее пальцем.
– Садись рядом, – указал он на стул. Франси гордо вскинула голову и с торжествующим видом оглядела зал. По ее позе и взгляду Антон понял, о чем она думала в этот момент. Все должны видеть, какой чести она удостоена. Франси села и, как леди, расправила платье.
Подошел с подносом Флапий поставил кружки и стопки на стол и, не спрашивая разрешения, упал на стул рядом с женой.
– Ну! Будем! – прогундосил он и, выпив залпом стопку, жадно присосался к кружке с элем. Антон поднял стопку и понюхал самогон. В нос ударил сильный сивушный запах. Поставив стопку на стол, Антон осторожно пригубил эль. Эль оказался теплым, кислым пивом. Поморщившись, Антон поставил на стол и кружку. Оглядел зал, где стояло с десяток длинных столов с лавками. Место для благородных было огорожено плетнем, таким же, как двор. Маленькие окна едва пропускали дневной свет и крупицу свежего воздуха. Все достоинство места для благородных заключалось в том, что оно находилось рядом со стойкой, где отпускали напитки и нехитрую закуску. Сюда же доносились более похожие на миазмы ароматы из кухни. На Антона вновь накатила смертельная тоска по дому.
«И мне предстоит жить здесь до конца моих дней, – не соглашаясь с такой участью, подумал Антон. – Не лучше ли свести счеты с жизнью и не мучиться в этом средневековом аду? Зачем все эти проблемы с будущими сменщиками, которые появляются здесь по непонятной причине из других миров? Этому миру он ничего не должен… Может, это и есть ад? А он умер там, на поляне?»
Антону до боли стало себя жалко. Он сидел и почти с ненавистью смотрел, с каким наслаждением Флапий пил кислятину и на губах его противно для глаза пузырилась пена. Еще немного, и на глазах Антона выступили бы слезы, а он разразился бы матом и проклятиями, но в последний момент он сумел сдержаться. Прикрыв глаза, посчитал до десяти и, выдохнув, поднялся.
– Душно, и воняет здесь. Я на улице вас подожду! – твердо завил он и, не оборачиваясь, боясь посмотреть на замерших мужа и жену и наорать на них, поспешно пошел на выход. Он не смотрел по сторонам, не обращал внимания на крестьян, что расступались при его приближении. Он хотел уйти. Совсем уйти. Потеряться и умереть. Лишь бы не видеть ненавистные ему лица слуг и всего этого «срача», как он мысленно назвал схвативший его мертвой хваткой мир, что окружал его повсюду неестественно зеленой свежей травой без пыли, грязью на дорогах, вонью проходящих крестьян, их подобострастием…
Ненависть и гнев заполонили его душу. Застлали взор.
«Лучше сдохнуть, чем так жить!» – широко шагая, решил он…
Но на крыльце его посетили совсем другие мысли. Теплый ветер ласково потрепал по щеке. Молодая красивая девушка, видимо, дочь купца, прилично одетая, одарила его восхищенным взглядом и, опустив голову, пробежала мимо. Сам купец снял нелепую шляпу и, отвесив поклон, важно прошествовал мимо. От взгляда красавицы сердце Антона екнуло.
Может, тут не так страшно, как ему показалось?.. Может, он сможет освоиться и вжиться?.. Может, это испытание ему дается?.. Проверяет его на прочность?..
– Мы сами гнем беду под себя! – Выпив и сжимая крепкий кулак, говорил ему подвыпивший отец. – Наша фамилия пошла от крепости духа наших предков. казаков! Не посрами, сынок, фамилии.
«Не посрамлю, отец! – мысленно пообещал он. – И возьму себе прозвище Загнибеда! И буду эту беду гнуть в бараний рог». – Он сжал кулак и потряс им в воздухе.
Теперь ему стало легко. У него появилась цель, которая была понятна и доступна. Он должен выстоять, победить и согнуть беду под себя.
– Врешь! – прошептал он. – Не возьмешь!
За его спиной хлопнула дверь. Он обернулся и уже по-другому посмотрел на испуганных слуг. – Вы чего? – спросил он. – Я вас не торопил, допивайте эль…
– Не можем, милорд… почти плача, отозвался растерянный Флапий. Это умаление вашей чести.
– Тогда неси кружки сюда, и мы с тобой допьем эту кислятину. Здесь везде такое пойло? Честно тебе скажу, Флапий, я лучше десять кружек настойки Франси выпью, чем ту бурду, какую подают в этой забегаловке.
– Я ему об этом сто раз говорила. – ожгла недовольным взглядом мужа Франси. – Я сама могу эль сварить. Нужно купить только сырье, и он вам, милорд, уверяю, понравится.
– Хорошо, Франси, заработаем денег и наварим эль. Иди, Флапий, за своим элем, пей, и тронемся в путь.
С веселым настроением, насвистывая мелодию «Все могут короли», Антон направился к дремавшему Эрзаю.
Тот глянул искоса и спросил:
– Всё? Можем трогаться?
– Флапий допьет свой эль, и поедем, – ответил Антон. – А ты чего не пошел с нами?
– В эту вонючую дыру? Пить кислятину? – презрительно фыркнул степняк. – Это только Флапий любитель таких сомнительных удовольствий. Ему Франси в замке пить не разрешает, так он… И Эрзай, понимая, что сболтнул лишнее, запнулся на полуслове.
– А где-то тут есть хороший эль? – поинтересовался Антон, любивший холодное пиво.
– Есть, как не быть. У братьев – послушников Заката очень приличный эль. Приедем, попробуете и скажете свое мнение.
– Хорошо, договорились, – кивнул Антон. Он залез в повозку и лег на примятое сено. Достал смартфон и бережно, почти нежно погладил темное матовое стекло. Он несколько долгих секунд, которые показались ему вечностью, смотрел на экран. Потом включил его и открыл фото своей семьи. Отец и мать в обнимку стояли и смотрели на него, провожая на стажировку. Тогда казалось, что это начало его новой, самостоятельной жизни. Но совсем новая жизнь началась несколько позже. И не там, где планировалось.
Антон поцеловал изображение милых и родных ему людей. Всмотрелся в их лица. Усталые, но все же улыбающиеся. И постарался запомнить их до мельчайших подробностей. Родинку матери на щеке, несколько кривоватую улыбку отца. Он понимал, что прощается с ними надолго, если не навсегда. Скоро заряд в батарее закончится, и экран погаснет… Навсегда. Ну, или пока он не научится добывать здесь электричество. Несколько раз закрыв и открыв глаза, он постарался запечатлеть их изображение в своей памяти. Затем решительно отключил смартфон и спрятал его в поясную сумку. Он был спокоен. Приняв решение, Антон уже не отступал, это была черта характера, передавшаяся ему от отца. Волнения и сомнения уже не тревожили его. Он будет жить! И жить так, чтобы нагнуть все беды. Вот его девиз и смысл существования здесь.
«Загнибеда не сдается никогда!» – вспомнил он шутливые слова отца, и улыбка непроизвольно растянула его губы.
Пришли Флапий с женой, и повозки, тихо поскрипывая, двинулись дальше.
Когда местное солнце стало устало клониться к закату и стыдливо прятаться за тучками, они прибыли в деревушку с крепкими каменными домами. Здесь даже была одна широкая прямая улица, ведущая к большому храму.
Обитель служителей Заката была такой, какой Антон представлял себе замок Грозовые ворота. Могучей каменной твердыней, стоящей на крутом склоне горы. У ее подножья раскинулось поселение, в центре которого расположилось прямоугольное здание с колокольней, на шпиле которого высился большой крест.
В саму обитель они не поехали. Заехали в поселок и остановились на постоялом дворе.
Милорда к «церкви», как про себя назвал здание Антон, повел Флапий.
– Сразу этим Закатным расскажите о своем деле, милорд, – напоминал заботливый слуга. – И не забудьте показать свой знак посвящения.
Антон, молча соглашаясь, кивнул.
У «храма» их встретили два молодых парня.
– Это послушники, – прошептал Флапий. – Идите, милорд. – Он остановился в тридцати шагах от здания и быстро зашагал прочь. Антон оглянулся, пожал плечами, не зная, отчего тот так быстро удрал, и направился к молодым парням в серых рясах, под которыми виднелись кольчуги. На поясе у каждого висели шестоперы.
В средневековом оружии и снаряжении Антон неплохо разбирался, и все благодаря компьютерным играм. Сам Антон не курил, по клубам не тусовался, все свободное время просиживал за играми, скача на коне и размахивая мечом. Здесь он чувствовал себя в своей стихии.
– Тебе что-то нужно, мирянин? – баском встретил его послушник с жидкой светлой бороденкой. Видно было, что он хотел выглядеть солидней, но Антон со своими метр восемьдесят пять возвышался над ним почти на голову.
«Может, еще и поэтому меня приняли за сына Робарта», – подумал Антон. Тот тоже был высокий, по сравнению с теми, кого Антон видел в этом мире, просто великан.
– Я новый владетель замка Грозовые ворота. Мой отец рыцарь Робарт умер, ему нужно отпевание.
– Понятно, сэр. Пройдемте со мной к Достойному отцу Эгиеду. – Послушник сложил руки на животе и пошел во двор. Антон последовал за ним.
Внутри святилища Заката, Антон потом узнал, как называется это здание, располагались жилые помещения для послушников и зал приема мирян. В этот день дежурил Достойный отец Эгиед. Скорее воин, чем монах или священник, с косым шрамом через все лицо. В почти черной мантии, с большим серебряным крестом на груди и подпоясанный шелковым серым поясом. На голове у него был серебряный обруч, прижимающий длинные, спускающиеся до плеч волосы. Он внимательно выслушал Антона, также внимательно его рассмотрел. Антон, помня наказ Флапия, вытащил свой нательный золотой крестик и показал Эгиеду.
На секунду лицо Достойного потеряло невозмутимость. Затем суровые складки на его лице разгладились.
– Давно ли у тебя это знак Заката, мой мирской брат? – тихим и приятным голосом спросил он.
– С рождения, Достойный отец Эгиед…
– Вот как… Тайно посвященный…
Что это значит, о чем говорил этот служитель Заката, а еще ранее Франси, Антон не понимал и сейчас понимать не хотел. Его мало интересовало, что понимают под посвящением все эти люди. В свое время узнает, и если на него это наложит какие-то обязательства, он их просто проигнорирует.
– Дай мне твой символ веры, я его после заката освящу. Приходи за ним ровно в полночь. Служитель требовательно протянул руку, и Антон, не споря, снял с шеи крестик и вложил ему в ладонь.
– А сейчас, брат, расскажи, как умер твой отец? – Крестик он оставил в руке, поднес к лицу и рассмотрел.
– Его убили горцы при нашей с ним встрече.
– Жаль… Он остался неотомщенный?
– Горцев я убил. Их головы лежат в леднике вместе с телом отца. Еще четыре головы лежат в повозках, на которых мы приехали. Это головы тех, кто грозил отцу убить его, воспользовавшись его старостью…
– Понятно. Ты, брат, был в своем праве, только не сделай месть основным смыслом своей жизни. Остерегайся крайностей. Мы пошлем к вам духовника, он проводит вашего отца в последний путь, плату не возьмем. А теперь ты можешь идти и приходи в полночь…
Неожиданно для самого себя Антон склонил голову и попросил:
– Благословите, Достойный?
– Твое смирение похвально, мирской брат, и говорит о твоей искренней вере. Благословляю пути твои, твердую руку твою, и да храни чистым свой разум, брат. Иди.
Уходя, Антон с легкой, немного грустной усмешкой в сердце, размышлял: «Сколько, оказывается, у меня родственников по вселенной! Сначала обзавелся отцом, теперь вот братьями».
Какого-то особого значения обращению к нему как брату Антон не придал. Мало ли чего наговорят эти, ему незнакомые, чужие люди. То, что его крестик сошел за символ местных религиозных воззрений, его абсолютно не трогало. Не бередило в нем и не рождало религиозных чувств. Как и то, что его в детстве крестили. Носил его больше по привычке, чем по осознанию необходимости, носил просто как украшение.
На постоялом дворе его встретила донельзя довольная Франси. Казалось, женщина скинула лет десять своих прожитых лет. Она была резка в движениях, глаза горели веселым задором. Румяные щечки делали ее еще более привлекательной. Франси ухватила Антона за руку и потащила к дальнему столу зала. В этой харчевне было чисто. Чинно сидели немногочисленные паломники в серых одеждах, похожих на рясы. Зала для благородных тут не было, Хотя Антон мельком увидел несколько мужчин в одежде, похожей на его, и с невыносимо надменными взглядами. К таким даже подойти было боязно. Они сидели в общем зале харчевни при постоялом дворе, где за одним из столов уже пили из больших деревянных кружек Флапий и Эрзай. Антон присоединился к ним. Ему пододвинули кружку, и понюхав янтарный напиток, он убедился, что тот пахнет настоящим пивом. Вкус тоже оказался на высоте.
«Ну что ж, не все тут так плохо, – подумал он. – По крайней мере, есть отличные виски и пиво».
– Вот, милорд, пять серебряных таланов и пятьдесят дибар. Один серебряный талан я отдала за постой. Пятьдесят дибар выделила на выпивку этим пропойцам. – Женщина положила перед Антоном стопку монет. Пропойцы сидели рядом и, не обращая внимания на ее слова, пили эль.
– А это от продажи настойки, – ее лицо излучало счастье. – Восемь империалов серебром. И я договорилась о постоянных поставках настойки братьям Заката. В тяжелом кошельке в виде кожаного мешочка звенели монеты. Антон взял одну серебряную монету и одну медную, повертел в руках и убрал в поясную сумку. Остальное пододвинул Франси.
– Забирай деньги и распоряжайся ими как хозяйка, – сказал он и приложился к кружке с элем.
Женщина от таких слов оторопела. За столом установилась тишина.
– Что? – удивившись происшедшим переменам в лицах четы слуг и Эрзая, спросил Антон. – Что теперь не так?
– Что? Вы еще спрашиваете? – смогла с трудом вымолвить Франси. – Вы ведь доверяете мне управлять вашими деньгами!
– И что? Ну да. Доверяю. – кивнул Антон. – Бери и трать со смыслом и пользой для хозяйства. А что ты на меня так смотришь? Я с ума не сошел. Коли ты так отстаивала свою настойку, что никто не смел ее трогать, то серебро у тебя уж никто не заберет. А куда тратить и как, ты лучше меня знаешь… Он повернулся к закрывшему рот Флапию. – Эля еще закажите.
Они сидели, пилил эль и ели жареные колбаски в тонкой лепешке. На тарелке лежала груда вареных раков, и Антон наслаждался едой и покоем.
– Эрзай, а ты отлично стреляешь из лука. Он у тебя составной? – Антон перевел разговор на военную тему.
– Это наш лук, кочевников, из рога и сухожилий. Бьет далеко, гораздо дальше длинных луков лучников королевства. Щит и кирасу пробивает влет.
– Отличный лук, научишь из него стрелять?
– Нет, сэр.
