скачать книгу бесплатно
– Вы что, совсем с ума сошли? – закатила глаза москвичка. – Вы не в курсе что ли, что у пирамид ничего подбирать нельзя? У тех, кто это делает, все потом плохо складывается.
– Что же нам теперь делать? – чуть не заплакала от испуга Ева.
– Вы должны вернуть их на место. И срочно, – зловеще прошептала Наташа.
– Но… как? Кто нас туда отвезет? – заплакали Лиза и Ева.
– Ну все, финиш. Ждите теперь сюрпризов, – Наташа упивалась произведенным эффектом.
Настроение испортилось окончательно и бесповоротно. Египет девочек больше не радовал. Во всем мерещились плохие знаки от фараонов; жуки-скарабеи и папирусы больше не умиляли. Почему-то захотелось домой.
Ночь прошла тревожно. Лизе снились кошмары, Ева ворочалась, уснуть никак не получалось. Переживали сильно.
На следующее утро, перед отъездом из Каира, Мустафа прощался со своими подопечными у большого автобуса:
– Вы дальше ехать бэз мэня. Хорошего отдыха на море. В отэле вас встречать новый гид.
– Мустафа, – Ева вдруг поняла, что нужно действовать быстро, пока есть возможность. – Ты же часто ездишь к пирамидам, да? – спросила она с великой надеждой. Египтянин понял: что-то случилось.
– Да, с каждой новой группой езжать, – он пытался разгадать, насколько все плохо.
– А можешь увезти это назад? В пустыню. Положить на землю у пирамид? – Ева раскрыла ладонь с двумя камешками. Время и песок обточили их, смягчили острые грани, но не поменяли необычной формы.
Мустафа увидел: девочка напугана и больше сюда никогда не приедет, если никто ей не поможет. Для гида с 20-летним опытом дело чести – заботиться о комфорте и счастье туристов. Он делал все возможное, чтобы гости возвращались в его страну, для которой туризм – важнейшее направление экономики.
– Нэ пэрэживай, я увозить их обратно: все будэт харашо. Отдыхай, я это выполню.
– Спасибо огромное, Мустафа, – выдохнула Ева и обняла большого красивого египтянина, не зная, как еще выразить благодарность.
– Ну что? Отвезет? – догадалась Лиза, когда Ева с довольным видом уселась в кресло рядом. Она внимательно наблюдала за старшей сестрой из окна.
– Да.
– Фуууух, – с облегчением произнесла сестра и улыбнулась.
Автобус тронулся. Тревога отступила. Домой больше не хотелось.
По дороге к месту, где они должны были отдыхать, находился аквапарк. Девчонки-сибирячки никогда не видели ничего более грандиозного и крутого. Ни до, ни после. Они кричали от страха и восхищения, катались на всех аттракционах, плавали во всех бассейнах. Каждая новая горка дарила бурю ликующего неповторимого восторга. Пронзительно-голубое небо, лазурная вода, мороженое в виде чокопая. Четыре часа чистейшего удовольствия казались вечностью, но Ева четко следила, чтобы плечи и носы защищал SPF-50. Все-таки она была старшей и отвечала за безопасность себя и сестры.
День завершился в местечке Порт-Саид. Как стало ясно на следующее утро, это действительно был порт. Море серого цвета совсем близко принимало швартующиеся грузовые суда. Берег пустовал. Иногда девочки купались, но море от этого явно не испытывало восторга: бушевало и пенилось негодованием. Недружелюбные волны сбивали с ног, если вовремя не подпрыгнуть. В бассейнах отеля толпилось слишком много людей. Когда девочки выходили за территорию, на улице их могли схватить за руку и куда-нибудь тянуть за собой, болтая по-арабски.
Вокруг витало много разговоров про похищения русских девчонок. Ева порой не решалась выходить из номера, и Лиза отправлялась за мороженым одна. Идти нужно было за территорию отеля, немного по улице и направо. Когда паника Еву все же отпускала, она тоже выходила в кафе, ела из металлических креманок разноцветные шарики в инее, политые и посыпанные разными вкусностями, пила молочные коктейли и практиковалась в английском.
В Египте из-за жары молоко быстро прокисало. Видимо, его выливали прямо на улицу, потому что рядом с открытыми кафе-морожеными часто висело в воздухе специфическое амбре.
Культурные программы закончились, и организаторы поездки надеялись, что группа сдружится самостоятельно. Она состояла из 12- и 19-летних. Странно, но сестры не смогли вписаться в компанию старших, что сидела по ночам у бассейна. Они пили пиво, громко хохотали и играли в карты, а с ними постоянно зависала сопровождающая, которой было не меньше 24 лет. Как коротают время остальные, ее не интересовало.
Когда становилось совсем скучно, приходила поболтать Наташа из Москвы:
– Почему ничего в золотом магазине не купили?
– Нам ничего там не надо, да и дорого очень, – объясняла Ева.
– Понятно, ты жадина. Тебе на все жаль денег, – комментировала Наташа.
– Нам родители не так много с собой дали.
– Придумала! – ехидничала Наташа. – Буду звать тебя Лепрекон!
– А кто это такой?
– Это гном. Он такой маленький и любит деньги, везде с собой таскает горшочек с золотом.
Еве не понравилось новое прозвище, но сделать ничего не могла. Наташа так и обращалась к ней до самого отъезда.
– Знаешь, Лепрекончик, у меня мама тоже деньги любит. Но она не жадная, а хитрая. Захотела в ванную раковину-тюльпан. Очень модно сейчас, да ты, поди, и не знаешь.
– Не знаю, у нас таких еще нет.
– В общем, папа не хотел менять, говорил, что у нас и так хорошая, и мама, когда его не было дома, взяла молоток и расколотила ее.
– А папа что?
– Когда вернулся с работы, мама сказала ему, что сливала воду с вареной картошки, кастрюля вырвалась и расколола керамику. Причитала, руки заламывала. Папа поверил и сдался. Теперь у нас «тюльпан».
– Ну вообще… – Ева задохнулась от противоречивых чувств. Ей и Наташиного папу было жалко, и смелостью мамы она восхищалась.
Когда Наташа ушла, они с Лизой обсуждали услышанную историю:
– Как думаешь, ее папа поверил в это вранье? – недоумевала Ева.
– Если он не совсем глупый, наверное, догадался, что его обманывают.
– Зачем кастрюлю с кипящей картошкой в ванную тащить, если на кухне можно слить?
– Не может быть, чтобы у них в Москве кухни не было, – сомневалась Лиза.
– Теперь понятно, в кого она такая.
– Ага, – подхватила сестра, – а может, папа у них нормальный, просто понимает, что жена с прибабахом, вот и не стал спорить.
– Решил, что дешевле поменять эту раковину несчастную, а то мало ли, и его голову молотком разобьют, – предположила Ева.
– Вот бы наша мама разбивала молотком все, что ей не нравится, что бы тогда делали?
– Я даже представить себе такое не могу, – фыркнула Ева, – где столько денег брать на ремонт?
21 день «отпуска» тянулся бесконечно. Когда появлялась возможность позвонить родителям, девочки сообщали, что все отлично, тепло, весело и интересно. Они слышали, как на другом конце провода тихо звучит радио, и бесконечно скучали по родителям.
Наташа из Москвы постоянно хвасталась тем, что у нее есть дома, запросто рассказывала, где была, с кем встречалась и целовалась. Поведала, что влюблена в мальчика из отеля и что они будут вместе. Ева и Лиза завидовали. Им нечем было козырнуть в ответ. В один из поздних вечеров Наташа ворвалась в комнату в слезах. Мальчик погулял с ней один вечер, не ответил на пылкие чувства. Утром уезжал. Девочки не жалели Наташу, сильно уж она обижала их раньше. На следующее утро после прощания Наташа рассказала, что подарила ему свой любимый крестик, который носила много лет, а он не оставил ни телефона, ни адреса. Она снова залилась слезами и грустила до конца отдыха.
Один раз по дороге в магазин сувениров Ева прикоснулась кончиками пальцев к слоновьей пальме. Ее озадачили ощущения: ствол казался покрытым уплотнившимся слоем пыли. В Сибири, когда касаешься дерева, чувствуешь шероховатость коры, тепло, саму жизнь. А здесь – лишь бетонная пыль.
Сестры привезли домой 70 долларов, что оказалось кстати, потому что курс доллара взлетел. Они похудели и загорели. Талия у Евы растаяла до 62 см. Первый и единственный раз в жизни.
Возвращались домой с радостью.
Глава 8. Вуз. Первый роман
Золотую медаль обмывали на семейном ужине. В бокале шампанского. Достаточно было сдать один вступительный экзамен на 5, чтобы поступить в любой вуз. В 1999 году Ева видела себя синхронным переводчиком на телевидении или переводчиком книг, хотела поступать на иняз, но мама, проработавшая всю жизнь учителем, категорически не желала такой же судьбы своей дочери. В то время о частных школах иностранных языков еще не помышляли, поэтому мечты дочери представлялись странной фантазией человека, который не знает жизни.
На семейном совете выбрали факультет прикладной математики и кибернетики. Как ни странно, Ева поступила, спасибо родителям и репетиторам. Математический анализ, численные методы, высшая алгебра, программирование на C++ требовали сверхусилий, а философия, английский, макроэкономика и культурология давались легко. В них она стала лучшей в группе.
На втором курсе весной под пение птиц Ева вошла в светлую аудиторию, где проходил экзамен по макроэкономике, и через минуту вышла.
– Ну, если ты уходишь, то нам вообще там делать нечего, – волновались одногруппники.
– Нет, идите, а я – завтра вернусь. Попросила у Елены Юрьевны один день на повторение, а так я все выучила.
– Ну ты даешь!
На следующий день Ева приготовилась на отлично. Написала билет, вышла отвечать. Распирало от желания рассказать все, что она знает помимо учебника.
Елена Юрьевна пробежала глазами ответ:
– Давай зачетку.
– Я же не ответила ничего.
– Я и так знаю, что ты все знаешь.
– А спросите меня тогда по другому билету.
– Не стоит, – улыбнулась педагог, – иди, отличница, отдыхай.
Ева вышла и замерла на мгновение. Тряхнула рыжими кудряшками, довольно зажмурилась, улыбнулась встречному ветерку. И счастью.
Закончила университет с красным дипломом и отправилась отдыхать на Иссык-Куль. Пока ехала, любовалась профилем водителя микроавтобуса. Ей понравилось, как красиво его руки лежат на руле, как спокойно и уверенно ведет машину, как галантно помогает заполнять декларации на границе.
50 часов, и на месте. Киргизия встретила янтарным теплом, ветками спелой черешни в палисадниках, горячим рассыпчатым пловом и освежающим зеленым чаем в пиалах. Чистая холодная вода озера, золотой песок, Тянь-Шань на другом берегу – звали исследовать и наслаждаться.
Уже на месте Ева узнала, что водителя зовут Константин, что он женат и совсем недавно стал отцом. Ничего не надумывала, ну водит машину классно, что ж теперь, бросаться на него? Все произошло неожиданно. Одна улыбка, одно приглашение на день рождения, один танец, один поцелуй. Ей исполнилось 22 – хватит, чтобы понять, что такое поведение мало кто одобрит, но ничего поделать не могла. Вступила в права опоздавшая первая любовь.
Обратно Ева ехала на первом сидении. Они уже были вместе. Пили кофе, шутили, хохотали, держались за руки.
Через несколько дней после возвращения Ева устроилась на работу. По вечерам Костя забирал свою любовь из дома, они ехали на берег реки, ели шашлыки и рыбачили.
Надолго идиллии не хватило. В один из дней на работе раздался телефонный звонок. Влюбленная взяла трубку и услышала:
– Алло, вы Ева?
– Да.
– Я мама Костика.
– …
– Вы знаете, что таких, как вы, у него 10 штук?
– Нет, – тихо ответила девушка и почувствовала, как краснеет лицо и горят уши.
– А вы знаете, что вы у него как Игорь записаны?
– Нет.
– Так вот знайте! И прекращайте это все.
Женщина положила трубку. Ева почувствовала, будто ее отхлестали по щекам. Встала и по стеночке пошла в туалет. Остро захотелось где-то спрятаться, пересидеть этот жар, который волнами жег тело. Продолжать работать в тот день стало невозможно.
Вечером она тихо проговорила по телефону Костику, что отношения нужно прекратить, что это неправильно. Он возражал, горячился, спорил, но Ева осталась непреклонной. Она сменила номер и две недели прожила, не чувствуя ничего. Словно в вакууме.
Глава 9. Подождите, я все чувствую
Солнечной весной Ева писала диплом и все свободные часы проводила с подругами. Одна из них, Кира, увлекалась французскими мюзиклами: Нотр-Дам, Ромео и Джульетта. Нотр-Дам потом еще на русском перепели, но они-то знали его в оригинале:
– Il est venu le temps des cathеdrales, – завывали девочки вчетвером. – Le monde est entrе Dans un nouveau millеnaire…
Брюно Пельтье, Элен Сигара, Гару, а потом и Лара Фабиан со своим Je t'aime стояли на повторе, и разговоры велись только о них.
Пронзительно прекрасные, пронизанные солнечной юностью дни. Ева купила кассету с этими песнями и слушала ее два дня, не выключая. В какой-то момент почувствовала, что больше ни одной ноты, ни фразы не лезет. Тошнило от мелодии, языка, от этих голосов. Первые сутки Ева лежала пластом, ее полоскало, но к вечеру следующего дня отпустило. Пошла в гости. Когда вернулась, тошнота нахлынула снова. Вторые сутки. В начале третьих родители заволновались и принялись активно спасать великовозрастного ребенка.
Еву отвезли в межвузовскую поликлинику. Ей пришлось торчать в согнутом положении на лавке у подоконника, пока мама стояла в очереди в регистратуру. Очередь за талончиком растянулась в бесконечность. Потом они поднялись на второй этаж, и испытание вечностью в хвосте новой человеческой цепочки повторилось. Люди не двигались вообще. В коридоре с мамой заговорила какая-то врач, с которой они оказались знакомы. Женщина осмотрела Еву и первая сказала, что это, скорее всего, аппендицит. «Ну не-ет!» – подумала девушка, потому что боялась не только операций, но даже уколов. Мама с ужасом приняла эту новость.
– Это могут и яичники оказаться, – задумчиво произнесла врач, – надо проверить на всякий случай.
Сделать это можно было только в дежурном роддоме. Они сели на маршрутку и поехали. Для удачного УЗИ нужно, чтобы мочевой пузырь был полный. Еве дали литр воды, велели пить и ждать. Узистка звала на процедуру уже на предпоследней минуте терпения. Не торопясь, искала яичники, пока случайно не зашла коллега и не воскликнула:
– Ты что, не видишь? Она сейчас описается! Отпускай ее в туалет.
Так быстро, как тогда, Ева еще не бегала.
Потом ждал осмотр гинеколога. Студентки-практикантки обступили ее и уверяли, что это беременность. Может, даже внематочная.
– Какая беременность? Вы что?! Я девственница еще.
– В 22 года? Что ж, врач посмотрит, – скептически отвечала ей одна из них.
Врач оказался мужчиной. После трех дней лежания тряпочкой на стеснение у Евы уже не оставалось сил.
