скачать книгу бесплатно
– А я вот тебе сейчас тресну по затылку! Тебе понравится?
– Конечно, ты большая, – вздохнула Вика.
– Но я ведь этого не делаю, – у Лены в самом деле было сильное желание хоть разок отшлепать дочку. – А почему, как ты думаешь?
– Почему?
– Да потому, что кулаками ничего не докажешь. Для этого человеку дан язык. Это только невоспитанные дяди дерутся, а хорошие убеждают словами.
– А тети?
– И тети – тоже. В первую очередь… Ты меня хорошо поняла?
– А если он не отдает шарики?
– Да, – вздохнула Лена, – видимо, придется тебе все-таки поговорить с отцом. Меня ты не понимаешь. Хорошо, сейчас придем, и я тебе это устрою.
– Ма-ам, не надо, а? – попросила Вика.
Но случилось так, что дома Лена и думать забыла о Вике. Еще в прихожей ее встретил Борис: в полной форме, только что не в шинели.
– Лена, в чем дело? Где вы пропадаете целый час? Звоню в садик, там мне говорят, что давно уже ушли, а вас все нет и нет…
– Что-нибудь случилось? – испугалась Лена.
– Ничего не случилось, – несколько успокоился Борис, – просто нам надо быть сегодня в гостях.
– Сегодня?
– Сейчас… Мы уже должны быть там.
– Но я не готова, – растерялась Лена, невольно ощупывая прическу. – Почему такая внезапность?
– Так получилось, Леночка. Я тебя очень прошу, очень: соберись побыстрее. Машина уже ждет, но главное – ждут они.
– Кто?
– Бородулькины…
Вот тут Лена растерялась по-настоящему. Она много раз слышала эту фамилию, много раз пыталась представить, какой он, этот Бородулькин, по чьему велению в один день решается вопрос с детским садом, открыты двери в любой военторговский магазин (разумеется, двери «черного хода»), в двухмесячный срок выбивается квартира в самом центре города – не счесть за один раз возможности этого могущественного человека… И вот теперь, через несколько минут, она увидит Бородулькина воочию…
– Ты с ума сошел! – прошептала Лена. – Ведь я в таком виде…
– Леночка, бога ради, скорее! – только и смог ответить Борис.
И она совершила чудо: в полчаса успела накрутить и высушить феном волосы, нагладить вечернее платье, освежила лак на ногтях, подвела тушью глаза и даже сделала небольшую штопку на левой ступне колготок.
– Умница, – похвалил ее довольный Борис, когда она через полчаса предстала перед ним, – все очень в меру и очень хорошо, разве лишь…
– Что? – испугалась Лена.
– Убавить немного красоты, – улыбнулся Борис. – А то ведь влюбишь в себя старого Бородулькина.
– Глупости, – небрежно откликнулась Лена, но комплимент польстил ей…
Когда они пришли, у Бородулькиных давно уже все были в сборе.
– Опаздывает молодежь, опаздывает, – легонько пожурил Бородулькин, протягивая Лене крупную белую руку и внимательно заглядывая в глаза. – Петр Самойлович Бородулькин… Это моя жена, Эльза Карловна, это – племянник, его вы можете называть просто Гошей. Он зубопротезист. Отличный специалист, но несколько ленив, хотя и знает, что праздность утомляет больше, чем труд… Вон там, в кресле, мой заместитель, полковник Лазорский. Вы позволите? – Бородулькин взял Лену под руку и повел в большую, светлую комнату, попутно представляя ей своих родных и сослуживцев. – Да, Леночка, вы позволите мне так вот, запросто, обращаться к вам? Спасибо. Так вот, не коробит ли вас наша простая армейская форма? – И Бородулькин опять очень внимательно посмотрел прямо в глаза Лены. – Нет! Ну и прекрасно. Знаете ли, я в этой форме с июля 1941 года, очень привык к ней и теперь, на старости, не хочу менять. Как в свое время говорил Александр Сергеевич Пушкин: «Привычка свыше нам дана: замена счастию она». Не так ли?
Лена почувствовала, что пришла пора говорить и ей:
– Вам форма очень к лицу, – не очень уверенно, робея, сказала она. – Я вас почему-то именно таким и представляла.
– Ой ли? – погрозил Бородулькин пальцем. – И это после того, что в доме Сергеевых говорят обо мне?
– О вас? – искренне удивилась Лена. – А что должны говорить о вас?
Профессор понял свой промах и тут же постарался исправиться:
– Впрочем, кто теперь без дела вспоминает фронтовых друзей или, скажем так, старых товарищей? Шутка ли, сорок лет минуло… За это время наше поколение успело состариться, а отчасти и вымереть. Это так, прекрасная Елена, так! Это – закон природы! Как там, у древних римлян говорилось: лэкс, сэд лэкс… Кажется так, если мне не изменяет память. Что в переводе на наш великий означает: закон суров, но это есть закон… А теперь простите меня, старика, я вынужден на время вас покинуть. Но – только на время, – многозначительно улыбнулся Бородулькин, исчезая за тяжелыми, красного бархата портьерами.
В это время Борис беседовал с Эльзой Карловной, и Лена смогла оглядеться и немного прийти в себя. Большая комната, как видно столовая, была богато убрана. В огромных, массивных сервантах, стоящих вдоль стены, матово взблескивал под лампами дневного света дорогой хрусталь. Лена вгляделась и чуть не ахнула: целое сокровище было у нее перед глазами. Вазы самых причудливых форм, с чеканкой по серебру и позолоте, кувшины, графины и графинчики – чего здесь только не было! Отдельно громоздился китайский столовый сервиз из тончайшего фарфора, расписанный незатейливыми, но, одновременно, очень изящными рисунками из жизни китайского крестьянина. А фужеры, бокалы и всевозможные рюмочки из хрусталя! Сувениры и все дорогое, все притягивает и долго не отпускает взгляд. Однако же венцом всему великолепию была все-таки люстра, огромная, трехэтажная, с хрустальными подвесками…
– Лена, – тихо окликнул Борис, – не увлекайся. На тебя смотрят…
– Разве? – она смутилась и торопливо отошла к окну.
«В самом деле, – подумала Лена, – музей нашла… Неужели все заметили?»
Она украдкой посмотрела на присутствующих, но никто, казалось, не обращал на нее внимания, и Лена успокоилась.
Вскоре вновь появился Петр Самойлович, очень свежий, хорошо выбритый, в ладно сидящем на нем генеральском мундире (Лена вообще заметила, что форму здесь умеют носить и делают это с каким-то особенным шиком), и, добродушно улыбаясь гостям, пригласил всех за стол.
– Только у нас одно непременное правило, – поднял белую руку Бородулькин, – мужчины ухаживают исключительно за чужими женами.
Поймав удивленно-вопросительный взгляд Лены, он шутливо пояснил:
– За чужими женами, как правило, они ухаживают лучше. А принцип нашего дома: все для того, чтобы гостям было хорошо… Прошу садиться за стол.
Гости дружно сели.
– Вам вот сюда, ближе к центру, – мягким, приятным баритоном сказал кто-то над самым ухом Лены. Она живо оглянулась и встретилась с добродушно-предупредительным взглядом Лазорского.
– А-а, спасибо…
– Как вы, видимо, догадались, – встречно улыбнулся Лазорский, – мне выпала приятнейшая честь – ухаживать за вами.
– Очень рада, – пробормотала Лена, хотя элегантно подтянутый, с маленькими полубаками и усиками Лазорский заметно смущал ее.
Когда все уселись, зачем-то потрогав и передвинув свои приборы, когда стихли шепотки и смешки, неизбежные в предвкушении долгого и вкусного застолья, Бородулькин попросил налить вино. Оказалось, что пробки уже выкручены и осталось только снять с горлышек капроновые крышки. Искристое виноградное вино легко замерцало в высоких хрустальных фужерах.
– Друзья! – Петр Самойлович поднял свой фужер. – Я предлагаю выпить за наших прекрасных дам!
Выпив половину, Лена задохнулась и поспешно отставила фужер.
Лазорский тут же склонился к ней:
– Вы любите острые блюда?
– Д-да…
– У профессора прекрасная корейская кухня. Здесь готовят восемь разновидностей салатов из морской капусты. И каких салатов! Хотите попробовать один из них?
– Пожалуйста, если вас не затруднит.
– Нисколько.
Салат и в самом деле оказался острый, смущало Лену только одно: сухое вино закусывать острым салатом? Лазорский, словно прочитав ее мысли, тут же объяснил:
– Здесь вот какая тонкость, Елена Леонидовна, в доме профессора Бородулькина не выпивку закусывают, а закуску запивают… Понимаете разницу? Поэтому на столе вино…
Лена с благодарностью кивнула Лазорскому, усиленно припоминая, какие вилки считаются десертными, а какие – столовыми.
– Позвольте тост?
С фужером в руке поднялся Лазорский. В это время Лена пробежала взглядом вокруг стола и слева от себя увидела Бориса. Ему досталось ухаживать за дочерью Бородулькина – черноокой красавицей, чем-то неуловимо похожей на артистку Самойлову. Лене очень интересно было посмотреть, как ухаживает Борис за посторонней женщиной, да еще такой красивой, но в это время Лазорский потребовал внимания, и она вынуждена была повернуться в его сторону.
– Что я хочу сказать. – И все-таки, какой приятный был у этого человека голос, Лена даже вздрогнула, так проникновенно говорил Лазорский. – Мы все, здесь находящиеся, в той или иной степени приходимся учениками Петру Самойловичу. И то, что сегодня мы здесь, под одной крышей, весьма символично. Это говорит о том, что мы, выполняя одно общее дело, как бы это поточнее сказать, все вылетели из одного гнезда… И гнездо это – школа профессора Бородулькина. Я предлагаю выпить за нашего учителя. Ур-ра!
Все дружно встали, хрустальный звон поплыл по столовой. Профессор Бородулькин, перехватив восторженный взгляд Лены, хитровато подмигнул ей. И так запросто он это сделал, так ловко и хорошо, что Лена покраснела от удовольствия. Он как бы сказал ей этим подмигиванием: ничего-ничего, давайте выпьем, но мы-то с вами знаем настоящую причину этого торжества…
– А вот это никто в городе лучше не готовит, – с гордостью сказал Лазорский, подкладывая на тарелку Лены какой-то буро-красный салат, как она успела заметить, с обжаренным кальмаром. – Кстати, приглядывайте за своим мужем, он так рьяно ухаживает за дочерью профессора…
– А за вами тоже приглядывают? – решилась пошутить Лена.
– За мно-ой?!
– А что?
– Я убежденный холостяк, Елена Леонидовна, разве вам об этом не доложили?
– Пока нет, – засмеялась Лена.
– И только сегодня, глядя на вас, я слегка засомневался в своем убеждении…
– Теперь, друзья, – вновь подал голос Бородулькин, – давайте выпьем за всех вместе: за учителей и учеников! Одно из мудрых латинских изречений звучит так: учись от ученого, но неученого сам учи! Вот это и есть главный принцип нашего общения, за него и выпьем!
И опять все выпили по глотку, так что Лена невольно отметила: «А вина-то у них не так уж много уходит».
Перед кофе гостей пригласили размяться. Лена поднялась из-за стола с облегчением: казалось бы, все было просто и непринужденно, но она почему-то устала. Перехватив Бориса, Лена крепко сжала его руку и, оглянувшись, быстро прошептала:
– А нельзя нам сейчас уйти?
Борис тоже оглянулся и упрекнул:
– Лена, как можно!
– Хорошо, хорошо, – быстро согласилась она, – я думала, быть может, у них принято…
– Сейчас только все и начинается.
– Что, Боря?
– Увидишь… Потерпи немного.
Перед тем, как вновь пригласить к столу, потушили верхний свет и зажгли свечи. Хрусталь в громоздких сервантах засветился на гранях рубинами и агатами, и, собственно, только теперь можно было в полной мере оценить благородство редкого стекла.
– Вы не устали? – подошел Бородулькин к Лене.
– Ну что вы!
– Устали, – не стал слушать ее Петр Самойлович. – Да и мудрено ли: новые люди, новая обстановка. Но потерпите, сегодня мы засиживаться не будем. А если желаете, сразу после кофе можете пройти в молодежную комнату. Там будет музыка. Вы какую предпочитаете: серьезную или, как принято теперь говорить, легкую?
– Хорошую, – неожиданно для себя ответила Лена.
– Да? – профессор Бородулькин с любопытством посмотрел на Лену. – Это мне нравится. Я лично страстный поклонник Листа. Люблю Бетховена и не переношу Мусоргского. Все понимаю: его значение, его новаторский классицизм, если так можно выразиться, но – не принимаю. Хоть убей, мне его музыка кажется надуманной, с излишней претенциозностью… Н-да. А вам?
– Собственно, – она ничего не могла вспомнить из Мусоргского, – я с вами отчасти согласна. – И поспешно добавила: – А мне очень нравится Бах.
– Бах? Ну конечно! Орган, полифония… В Риге его слушают при свечах. Вы бывали в Риге?
– Нет.
– Вам непременно надо там побывать. До конца Баха можно узнать только там. Я имею в виду наше Отечество. Ведь для его сочинений нужен не только настоящий орган, но и соответствующее помещение. О-о, у них есть великолепные соборы. Но мы еще поговорим об этом. Хорошо?
Бородулькин привел Лену к ее месту и заботливо пододвинул стул.
«Вот кто по-настоящему интеллигентный человек, – восхищенно, с обожанием думала Лена. – Образованный, умный, начитанный… А сколько такта! Внимания! Ведь кто я для него – никто! Просто жена сотрудника, одного из многих. Да и сотрудника-то какого? Вчерашнего врача из провинциального городка. Таких тысячи. Десятки тысяч. Нет, надо быть врожденным интеллигентом, чтобы так вот…»
– Вам кофе с коньяком? – старательно исполнял свою роль Лазорский.
– Нет, что вы!
Напрасно, коньяк у профессора французский. Потом, острая пища, вино – все это угнетает организм, а вот коньячок взбодрит вас. Но если вы не желаете…
– Я не люблю с коньяком.
– Хорошо.