скачать книгу бесплатно
От слов Юджина на глазах Эщин навернулись слезы, но вдруг он спросил:
– У тебя все в порядке?
– Ты сейчас обо мне беспокоишься?
Эщин не ожидала проявления доброты со стороны Юджина после всего, что случилось, но каждый раз он оказывался добрее и справедливее, чем она ожидала.
– Я уже к такому привык. Что в Чосоне, что в Америке ко мне относились одинаково. Люди всегда говорят, что я чужак для обеих стран.
Такой была его жизнь. Он всегда один, и в трудный момент, кроме Джозефа, ему не на кого было опереться. Изо дня в день ему приходилось бороться, чтобы выжить. Однако с недавнего времени в его жизни появился еще один важный человек, но, если подумать, их история вряд ли могла закончиться хорошо. От этой мысли Юджину стало больно, и глаза его погрустнели. Эщин заметила перемену в его лице и сделала шаг навстречу.
– У тебя есть я. Подойди ко мне, – словно прочитав его мысли, сказала она.
– Должен ли я взять за руку ту, что пыталась меня убить?
– Я готова взять за руку человека, который знал об этом и все еще находится под прицелом.
Юджин вгляделся в глаза Эщин. Даже если бы она не протянула ему руку, если бы она отвернулась от него ради безопасности своей страны, Юджин бы понял. Но сейчас она стоит перед ним и протягивает ему свою руку.
Мужчина взял ее руку, а затем девушка крепко обняла его. В тишине ночи они стояли в объятиях друг друга, слушая, как бьются их сердца. По щеке Юджина пробежала слеза. Чувства, которые он так долго сдерживал, наконец вырвались наружу. Эщин была его единственным утешением в этом мире.
Ночное небо было затянуто облаками, на землю упали первые капли, и вскоре улицы мгновенно стали мокрыми от дождя.
В таверне сидели трое мужчин, которых ничто не связывало и которые были абсолютно чужими друг для друга. Они сидели рядом и осушали стакан за стаканом.
– Я никогда не знал, чем хочу в итоге заниматься, поэтому четыре года изучал медицину, год – право и даже посвятил год литературе, а потом перестал вообще чем-либо интересоваться. Так в чем же мое призвание? Я долго думал над этим и наконец осознал, что я просто разносторонний человек и очень хороший слушатель! – с восторгом воскликнул Хисон.
Однако Юджин и Донмэ его радости не разделяли.
– Но весь вечер говорите только вы, – возразил Юджин.
– И вы не один, кто обучался в Японии, – добавил Донмэ, но Хисона это нисколько не смутило.
– А еще я очень хороший оратор.
Донмэ с Юджином сидели и слушали Хисона, разглагольствовавшего о том, что он наконец понял, в чем его призвание и чем бы он хотел заниматься. Однако терпение было уже на исходе, им обоим хотелось поговорить о чем-нибудь другом. Меж тем молодой человек продолжал:
– А, совсем забыл вам сообщить, что я собираюсь издавать газету.
Донмэ усмехнулся словам Хисона:
– Лучшее, что вы можете печатать, – некрологи.
– Вы обанкротитесь. Вам даже заголовки не даются, – добавил Юджин.
Донмэ никогда не видел, какие заголовки пишет Хисон, но решил поддержать американца и кивнул.
– Не лучше ли вместо кричащих заголовков сосредоточиться на правде и фактах? Большинство газет издаются и на корейском, и на китайском, но я планирую писать только на корейском, – спокойно ответил Хисон.
Юджину стало не по себе, когда Хисон сказал слово «корейский», поэтому он решил сменить тему, а поэтому поинтересовался у Донмэ, не охотится ли он на кого-нибудь в последнее время. Донмэ понял намек и с загадочным видом ответил, что ищет мужчину, который постоянно кашляет. Только он это произнес, как Хисон нарочно закашлял, думая, что речь по-прежнему идет об Эщин, как и тогда, когда он захромал, чтобы отвести от нее подозрения. Юджин и Донмэ расхохотались.
Посидев еще какое-то время, они покинули заведение и побрели по залитой лунным светом улице. Они просто шли вместе, не друзья и не враги. Морально поддерживать друг друга или преследовать им не было нужды, поэтому каждый просто шел своей дорогой. Молчание затянулось, и Хисон начал восхищаться яркой луной в ночном небе. Донмэ с Юджином тоже подняли головы, но ничего не сказали. Луна была действительно ярче, чем в последние дни.
Вдруг подул ветер, и в воздухе начали кружить и падать на землю цветочные лепестки. Хисон протянул руку, и пара лепестков упала на его ладонь.
– Весна наступила, – пробормотал еще не до конца протрезвевший Хисон.
Весенняя ночь. Снежная пора миновала, и недавний дождь возвестил о смене времени года.
– Сегодня вокруг меня все, что мне нравится. Не могу сдержать восторга, когда смотрю на такие, по сути, бесполезные вещи. Весна, цветы и луна.
Весеннее настроение этой лунной ночи теперь передалось и Юджину с Донмэ, которые остановились и завороженно смотрели на цветущее дерево.
Все трое были настолько разными, но шли одним путем.
– А вы можете на лету разрубить лепесток пополам? – спросил Хисон у Донмэ.
– Могу разрубить пополам вас. Вы как предпочитаете, по вертикали или по горизонтали? – ни секунды не думая, ответил тот.
Хисон разочарованно покачал головой.
– Вы слишком жестоки. А сможете попасть в лепесток из пистолета? – не унимался молодой человек.
– До или после того, как Ку Донмэ разрубит вас пополам? – уточнил Юджин.
Хисон лишь улыбнулся.
– Какая красивая метафора… Каждый раз, находясь рядом с вами, я могу умереть. Сегодня причиной моей смерти стала бы красота.
Зима сдала свои позиции, и в мрачный Чосон пришла весна. Лед на реке таял под теплыми солнечными лучами. Во дворах и на холмах распускались цветы, даже на острове, где были похоронены родители Юджина. Теперь место их упокоения принадлежало ему.
Несколько дней назад Чонмун попросил Хину устроить ему встречу с Юджином. Именно помощник императора пытался убить посла руками «Армии справедливости». Несмотря на это, он все же решил поговорить с Юджином, так как знал, что у американца нет других вариантов, кроме как встать на сторону Чосона. После всего произошедшего Чонмун понял, что Юджин не желает смерти ни Ынсану, ни бойцам «Армии». Кроме того, теперь он был уверен, что американец не откажется помочь, если это будет необходимо.
Поскольку Ванык все-таки занял место министра иностранных дел и собирался нанести следующий удар, чтобы захватить власть, Чонмун еще раз предложил Юджину стать инструктором в Императорской военной академии. Незадолго до этого император лично посетил гостевой дом «Глори» и предложил Юджину эту должность, но тогда он отказался. Однако сейчас согласился, ведь если это продлит жизнь Ынсану и Эщин, то в конце концов оно того стоит. За это американец попросил подарить ему участок земли, где похоронены его родители.
Глядя на полевые цветы, озаренные лучами закатного солнца, Юджин думал о матери. Однажды она сказала ему, что в следующей жизни она хотела бы переродиться цветком, который будет цвести во дворе дома Юджина и напоминать о ней.
– Все это время ты цвела здесь. Стоит ли мне построить здесь дом? – пробормотал он, глядя на полевые цветы, которые качались на весеннем ветру. И снова сердце сжалось от тоски по матери.
«Использую весну как предлог, чтобы узнать, как ты поживаешь».
«Хочу спросить у тебя кое-что. Как именно выглядят цветы сливы? Я собираюсь использовать цветы как предлог, чтобы увидеться с тобой».
С наступлением весны расцвели и чувства Юджина и Эщин. Они все чаще обменивались письмами. В апреле зацвели сливовые деревья. Мужчина и девушка шли вдоль реки и любовались цветением, а маленькие белые лепестки, словно снег, падали им под ноги. Лицо Эщин светилось радостью.
– Цветок сливы изображен на гербе императорской династии. У сливового дерева длинная история, и оно упоминается во многих исторических документах. Но почему тебя вдруг заинтересовали эти цветы?
– Мне любопытно узнать, что такого особенного в этих цветах, что их даже упомянули в подписи к фотографии, которую я забрал у Енджу. Я показывал тебе ту фразу с обратной стороны: «В день, когда распустились цветы». – Сделав небольшую паузу, Юджин продолжил: – Прости, но мне пришлось ее сжечь. Думаю, лучше оставить их лица и имена в тайне.
– Не волнуйся, они навсегда останутся в моем сердце. Спасибо.
Юджин посмотрел на Эщин, которая слегка улыбнулась, показывая, что не осуждает его за этот поступок.
– Мы посмотрели на цветы, что теперь будем делать? Рукопожатие, объятия, тоска или продолжим любоваться цветами?
– Предлагаю отправиться на рыбалку, – ответил Юджин первое, что пришло в голову.
Изначально он планировал, что они с Эщин погуляют, любуясь цветами. Девушка была озадачена его ответом, но затем улыбнулась. Неважно, что они будут делать, главное, что они будут делать это вместе.
Они плыли в лодке и забрасывали удочки. Дул теплый весенний ветерок. Юджин осторожно взял руку Эщин в свою. Девушка нежно улыбнулась ему, словно это лучший подарок, который он мог ей преподнести. Им обоим хотелось, чтобы это мгновение не кончалось никогда. Их разговоры и задорный смех Эщин уносил ветер вдаль по реке.
Они были невероятно счастливы.
Чистая вода реки переливается,
словно все дно устлано нефритом.
Мы причалили нашу маленькую лодку
там, где цветет лотос.
Чтобы встретиться с тобой,
мне пришлось перелезть через стену.
Кто-то заметил меня,
и полдня мне было стыдно за себя.
Эщин прочла стихотворение Нан Сольхон[5 - Нан Сольхон (1563–1589) – корейская поэтесса и художница эпохи Чосон.] «Песня о сборе семян лотоса». Ей казалось, что сейчас она самый счастливый человек на земле.
Глава 6
Плохое предчувствие
Юджин вернулся в гостевой дом. Сегодня в посольство приходила мать Хисона. Встав на колени, Хосон протянула Юджину драгоценную подвеску-нориге, умоляя не вредить ее сыну. Он был потрясен поступком женщины. На мгновение перед ним предстал образ его собственной матери, лежащей во дворе деда Хисона и умоляющей сохранить жизнь ее сыну. Оказывается, даже такие бессердечные существа однажды способны стать любящими людьми.
После ухода Хосон Юджин еще долго смотрел на подвеску, погруженный в свои мысли. Однако стук в дверь вернул его в реальность. Открыв дверь, он обнаружил за ней Хисона.
– Я заметил, что вы неплохо обрабатываете раны. А душевные раны вы лечите? Не удивлюсь, если да, ведь вы очень загадочный человек. Пожалуйста, помогите мне кое в чем разобраться.
Хисон зашел в комнату и начал осматриваться. Юджину стало не по себе.
– Это украшение, почему оно здесь? Оно принадлежит моей матери. – Хисон выглядел озадаченным. Если его мать и Юджин как-то связаны, наверняка когда-то в прошлом между ними произошло нечто неприятное.
Юджин стал серьезнее.
– Когда у вас день рождения? – нарушив молчание, спросил он.
– Почему вы спрашиваете?
– Хочу узнать, в какой именно день умерли мои родители. Я не помню точную дату из-за того, что не спал несколько дней, пока пытался убежать от охотников за рабами, отправленных за мной твоим дедом.
Юджину было важно знать дату, она многое для него значила.
Хисон онемел от удивления и просто молчал.
– Когда у вас день рождения? – снова прозвучал вопрос.
– Семнадцатого апреля тысяча восемьсот семьдесят первого года. Что еще вы хотите узнать?
– Полагаю, что теперь знаю больше, чем вы.
Холодный ответ Юджина был правдой. Хисон грустно кивнул и вышел за дверь.
Позже, сидя в своем номере, Хисон почувствовал, что больше не может слушать тиканье часов в тишине. Он больше не может прятаться от правды или просто затыкать уши. Что бы ни случилось в итоге, он готов был узнать правду, какой бы она ни была.
Молодой господин пожелал встретиться с человеком, который прислуживал их семье – с Джончоном. Он встретился с ним на заднем дворе «Глори» и задал вопросы, которые волновали и даже мучали его уже очень давно. Он понимал, что рано или поздно придет время их задать. Когда он спросил, что произошло в день его рождения, лицо Джончона помрачнело, поскольку он прекрасно помнил тот день во всех подробностях.
Старик с опаской начал рассказывать о том, что случилось:
– Тот человек – сын рабов, которые прислуживали вашей семье в то время, когда ваш дедушка был еще жив. Господин Ким хотел продать его мать другому господину, а его отца забили насмерть. Затем начали избивать мальчика, поэтому его мать схватила вашу маму, которая носила вас под сердцем. После того, как рабыня убедила сына бежать, она прыгнула в колодец и утонула. Мальчик был свидетелем всего этого, но ему удалось сбежать, и теперь он вернулся в Чосон мужчиной, за которым стоит очень сильная страна.
До сих пор история Юджина была загадкой для Хисона. Однако правда оказалась даже более ужасной, чем он предполагал. У молодого человека закружилась голова и взгляд затуманился. Некоторое время назад, когда он разговаривал с Юджином, тот посоветовал ему не жаловаться на свои проблемы, ибо он ничего не знает о том, что пережили другие, поэтому рискует показаться жалким.
На глазах у Хисона выступили слезы, но он сдержал их, так как был уверен, что не имеет на них права.
Донмэ видел, как Джончон с Хисоном разговаривают во дворе «Глори».
– Вот как, – пробормотал он, когда бывший слуга пересказал ему разговор. – Значит, он был рабом. Я даже не подозревал, что этих двоих связывает такая трагичная история.
Он едва заметно улыбнулся. Теперь у него с Юджином было больше общего и он испытывал товарищеские чувства к человеку, который когда-то был рабом, а сейчас считался в Чосоне иностранцем, чужаком.
Вопреки договоренностям между семьями брак между Хисоном и Эщин так и не был заключен, но надежды на это не угасали. Сахон очень торопился выдать внучку замуж. Хосон заверила мужа, что Юджин не тронет их сына, и Анпхён отправил семье Ко с посыльным официальное письмо.
Узнав об этом, Эщин немедля побежала в комнату дедушки и встала перед ним на колени.
– То, что я сейчас скажу, может вас удивить, но я больше не могу держать это в тайне. Я не выйду замуж и буду жить одна.
Эщин решила напрямую заявить о своих намерениях, не прибегая к оправданиям, так как они все равно не помогут. Сахон нахмурился. Он знал, что может услышать от внучки нечто подобное, но не знал, что она будет настолько тверда в своем решении.
– Самая большая нелепость, какую я только слышал.
– Я долго и тщательно это обдумывала.
– Разве я спрашивал, о чем ты думаешь?
– Вы должны были быть готовы к такому, когда приставили ко мне охотника Джана. Хотите, чтобы я потратила свою жизнь на вышивку и каллиграфию? Я не смогу так жить. Я уже слишком далеко зашла, чтобы сейчас отступить.
