скачать книгу бесплатно
– А это кто? – хозяин без лишних обиняков ткнул пальцем в Бриану.
– Это я слугу себе взял. Надоело самому с торбами таскаться. Вчера на казни был, домой шёл, а этот парниша за мной увязался. Видать, мой новый плащ его приманил. Подумал он, что я – богатый господин и хорошо буду ему платить, – засмеялся Вега.
– Так вас, стало быть, нынче во времянке двое ночевало, – сказал хозяин, прищурившись на волшебника.
– А-а, вот ты к чему, – чародей презрительно скривил губы. – Что ж, за этого тощего огрызка дам я тебе два медяка.
– Три, – нахмурился хозяин.
– Два, – улыбнулся Вега. – И вот этот порошок, от жадности, – протянул скопидоме белый мешочек.
– Что за дрянь? – поморщился хозяин.
– Очень полезная! Подсыпай супруге своей каждый день в чай, и будет она меньше есть.
– О! – скряга просиял: такое средство ему понравилось. – По рукам!
Он забрал монеты, мешочек с порошком и, махнув рукой Веге, ушёл в дом, где хозяйка уже бренчала ухватами и горшками.
– Ну, держись, мироед, будет тебе сюрприз от жёнушки, – захихикал Вега, натягивая капюшон на голову. – Не даст она тебе из дома выйти, желая любви…
Потом волшебник, весьма довольный своею хитростью, пританцовывающей походкой вернулся к лошадям, сел на вороного коника, нагруженного коробами, и весело стукнул его пятками в бока:
– Вперед, Толстяк!
А Бриане сказал:
– Шляпу на глаза натяни. Да не разговаривай ни с кем. Прикинься немым, друг Туба. Так и проскочим мимо стражи. А уж за городскими стенами говори, сколько душа пожелает…
И девушка сделала так, как ей сказал мастер Вега.
Волшебник же подобрал поводья и запел, выезжая на кривую улочку:
Где же ты, местечко красное?
Где перина мне сготовлена?
Где найду тепло и ласку я?
Где не будут гнать убогого?
Бриана вздохнула, покачала головой. По её мнению, теперь Вега совершал ошибку: привлекал к себе лишнее внимание. Но потом, видя, как редкие утром прохожие приветливо и беспечно улыбаются поющему парню, она успокоилась: похоже, этот хитрец знал, что делать.
С неба донеслось пронзительное «ка-ар!»
Подняв голову, королевна увидела большую чёрную птицу – ворон Дед отправлялся в путешествие вместе со своими бескрылыми товарищами…
* * *
Вега привязал лошадей к усыпанной ягодами рябине, раскатал небольшой, изъеденный молью, коврик у костра, который быстро и ловко развела Бриана, и уселся напротив огня, наблюдая за тем, как бывшая королевна, сосредоточенно хмуря брови, прилаживает ломти хлеба на прутики, чтоб поджарить.
– А теперь – рассказывай, – затребовал маг, выуживая из торбы с провизией мешочек с сушёными вишнями.
– Что? – пожала плечами Бриана, присаживаясь напротив, на корточки.
– О себе. О том, как на виселицу попала, – подмигнул девушке Вега.
– Кто-то убил моего брата. Отравил его. А подумали на меня и на пажей брата. Вот и всё, – хмуро ответила Бриана, глядя на огонь, который алчно пожирал хворост.
– Ну, кто так истории рассказывает? – недовольно протянул чародей. – Ты с самого начала начинай. Про себя, своего отца расскажи. Много ли мы, простые люди, про королевскую семью знаем? Да всего ничего. Как вы там вообще в роскоши своей живёте?
– В роскоши? – удивилась Бриана. – Роскошь – это только по праздникам, или на церемониях всяких, когда мы к людям выходим. А так, какая роскошь? Я вот дружиной командовала, воевать ходила. Защищала крестьян от набегов диких орд с востока. И под открытым небом спать приходилось, как бродяге…
– О-о, – обрадовался Вега, – вот вроде пошло дело. Давай дальше рассказывай…
– Что же еще рассказывать? – вздохнула девушка (на неё нахлынули воспоминания, от которых делалось больно сердцу). – Нас у отца трое, было. Старшая – Ливана. Ей сейчас двадцать шесть. Она воевала побольше моего: с отцом в походы к Суманским болотам ходила. Сейчас она в западной провинции, в замке Сторп, к замужеству готовится, за глинацийкого эрла собирается. Край Глинация хорош, плодороден. Отец доволен, что к его землям такая земля примкнёт… Я – средняя дочь. У меня плохое происхождение. Моя мать, – тут Бриана запнулась, не решаясь говорить дальше, но потом сказала сама себе «теперь уже всё равно» и продолжила, – моя мать служила при дворе, обычной швеёй была. Когда королева – мать Ливаны – болела и не могла принимать короля, король взял мою мать…
– Наверно, она была очень красивая, твоя матушка, – заметил Вега, протягивая Бриане ладонь, полную сушеных вишен. – Раз её сам король отметил. Мог ведь и какую-нибудь из знатных дам осчастливить…
– Наверное, – кивнула Бриана. – Я не помню матери. Она рано умерла… Государь признал меня, внес в свитки, забрал в королевскую семью, приставил ко мне трёх нянек, – девушка улыбнулась, вспомнив трёх румяных барышень, которые играли с ней в мячи, салки, скакалки, наряжали её в разноцветные платья, убирали ей волосы в причудливые причёски. – Потом государь стал обучать меня воинскому делу. Всем знатным дамам положено узнать секреты фехтования, верховой езды, стрельбы из лука. А королевским дочерям и дочерям лордов полагается еще уметь командовать войсками. Отец всему этому меня учил. И в пятнадцать лет я получила из его рук боевой меч, щит, знамя. И дружину мне собрали…
Она прервала на минуту рассказ, чтоб устроить прутья с ломтиками над углями. Хлеб сразу начал румяниться.
– Ну-ну, дальше говори, – заторопил Бриану волшебник.
– Дальше, – улыбнулась девушка. – Дальше в нашей семье появился Гедеон. Отец светился от радости. Наконец-то у него появился сын! Он хотел, чтоб вместе с ним вся страна праздновала. Так и было…
– Я помню, – кивнул Вега. – По всей стране народ веселился. Пироги со смородиной и медовуху просто так раздавали. А сам я тогда дней пять не просыхал – столько вина перепил… Но потом умерла королева.
– Да. Леди Милен сильно расхворалась после родов и не оправилась. После большой радости было большое горе. Мы все скорбели. Королева была красива и добра. И ко мне тоже. Она называла меня дочерью и ни разу не попрекнула за происхождение…
– Про её доброту все знают. Про королеву Милен люди даже песни сочинили. Слышала ли?
– Нет.
– Ну, так слушай, – и Вега сделал брови домиком и тихо, печально запел:
Угасли наши звёзды,
Сломались наши крылья,
И вот краса и радость
В могиле…
Глаза навек закрылись,
И руки уж безвольны.
Ах, смерть украла радость.
Ах, больно…
Он пел хорошо, красиво, но Бриане не хотелось скорбеть по давно умершему человеку, пусть даже и была королева Милен ей дорога. Поэтому она прервала волшебника, сказав:
– Да, всем нам тогда было больно. Очень больно. Но есть время для смерти, есть время для скорби, а есть время для радости. Так меня учил отец.
– Он хорошему тебя учил, – улыбнулся Вега.
– Он тоже сильно горевал, но потом заставил себя вернуться к жизни, ведь с востока опять готовилось вторжение. Нужно было думать о том, как защитить свою землю, свой народ. И вот тогда я пошла с ним в свой первый военный поход…
* * *
Бриана даже губу закусила, чтоб не всхлипнуть, потому что очень ясно вспомнила этот поход. У неё тогда уже была оруженосица – крепкая, широколицая, рыжая и конопатая Аньес. Но отец-король часто делал то, что должна была делать Аньес: проверял подпругу у боевой лошади дочери, точил ей меч. И всё это – с улыбкой в густой бороде. Похоже, ему нравилось заботиться о дочке. Так же, должно быть, он заботился о старшей дочери, так же готовился печься и о сыне.
Его речи, советы, адресованные Бриане, всегда были кратки и точны, но говорил он их особым тоном, теплым и тихим, совершенно не таким, каким общался с другими воинами.
«Ах, что с тобой теперь, отец?» – чуть не простонала Бриана.
Даже после всего, что случилось, она не могла не любить его…
Когда был её первый бой – за Лисий хребет, отец держался рядом и постоянно прикрывал дочь своим большим щитом от копий и стрел наседавших харов. А они – чернолицые уроды – верещали, как раненые свиньи, и упрямо пёрли на бранийцев, совершенно не боясь ни острых мечей и топоров противника, ни самой смерти…
– Никогда не видел харов, – признался Вега в этом месте рассказа Брианы. – Только в книге о них то-сё читал. Но в книге про харов – только две страницы. Это мало. Расскажи больше.
– Они очень сильные и высокие. Они отрывают головы тем, кто попал к ним в руки, раскалывают черепа и съедают мозги врага, – усмехнулась девушка. – Верят, что так к ним переходит ум врага, его сила, хитрость, знания. Хары не чувствуют боли, когда злятся. Совершенно. Если попадают в плен, то сами себе останавливают сердце…
– О-о, какие монстры, – округлил глаза Вега. – С ними опасно иметь дело. А что им нужно на наших землях?
– Они приходят за людьми. Они не могут без человечины. Особенно – без наших мозгов. Пару раз в году приходят в наши края, за любимой едой, как на рынок, твари. Ну и грабят, конечно. Им всё годиться: скот, оружие, одежда, даже дома по брёвнам растаскивают. Потом убегают в свои пущи, далеко-далеко, в чащобы…
– Почему бы не собрать армию, не пойти в пущу, не перебить этих гадов всех до единого? – предложил Вега.
– Не так всё просто. Армия наша не так велика, чтоб соваться в северные леса. К тому же, армия наша разделена, ведь кроме харов и с других сторон врагов хватает. Отправь всех за харами – кто будет южную провинцию Орно охранять? Князь Ройнар всё ещё предъявляет права на те земли и не раз уже налёты совершал. Сейчас вот только присмирел, потому что отец выбил его из крепости Кап, на другой берег Юлки. А кто поручиться, что он не начнёт вторжения, узнав, что войско наше вместе с королём утопало за Лисий хребет?
– Нда-а, – протянул Вега, почёсывая затылок. – Сложное это дело – страну сохранять.
– Сложное, – согласилась Бриана, протягивая волшебнику один из прутиков с хлебом. – Но мой отец отлично справляется… Жаль, теперь ему одному всё делать придется… Ливана замуж выходит, Гедеон умер, а я… Меня для него, для всей Брании уже нет…
– Одному иногда проще, – сказал вдруг Вега. – Я пока с братом вместе делами занимался, много ошибок понаделал. Брат часто меня подводил: то словом неосторожным, то делом, поперек моего сделанным. А теперь…
– Где ж твой брат?
– Разошлись наши дорожки – и всё тут, – буркнул чародей, вонзая зубы в хлеб.
– Поругались, что ли?
– Это неважно. И тебя не касается, – парень нахмурился, думая о чём-то своём.
– Но я же столько о себе рассказала, а ты? Ты разве ничего мне не расскажешь?
Вега хмыкнул:
– Кто кого спас, тот того и развлекает рассказками? По-моему, должно быть наоборот!
– Понятно, – Бриана кивнула, но она была недовольна. – Но ты слишком многого от меня хочешь: и рассказов, и службы и того, чтоб я тебя учила. По-моему, ты тоже должен что-то дать мне.
– Что же? – хитро улыбнулся Вега. – Что тебе от меня понадобилось?
– Для начала – пару слов о себе. Ты обо мне многое знаешь, даже тогда знал, когда я тебя не знала, я ведь не последняя девчонка в стране. А вот я о тебе – о-очень мало. Расскажи о своём клане. Как вам там живётся?
Дед, сидящий на ветке липы над головой чародея, громко каркнул и пару раз стукнул клювом в дерево, словно тоже потребовал рассказа от парня.
– Ишь ты, обложили со всех сторон, – засмеялся молодой человек, укладываясь на бок на ковре. – Ну, уж нет. Ничего я пока тебе не расскажу, распрекрасная ты моя госпожа…
Глаза Веги горели насмешкою, и это заставило Бриану нахмуриться: не любила она лукавых, не понравилось ей и велеречивое обращение парня.
Чародей заметил и рассмеялся еще громче:
– Я потому не хочу про себя рассказывать, что будет рассказ мой очень уж скучным после твоих историй. О чём мне говорить? О том ли, сколько я горшков в родительском доме поразбивал? Или о том, как ресницы и брови сам себе и брату своему сжёг, колдуя со взрывными порошками? Не стоит время тратить на эти детские байки. Да и спать давно пора, крошка: темно, холодно, а завтра – снова в путь. Надо бы спать и сил набираться, ей-ей…
* * *
Девушку разбудили радостные птичьи трели: какая-то восторженная пичужка не жалела горлышка, приветствуя начало дня.
Бриана полежала минутку, наслаждаясь песнями пернатой крохи и чрезвычайно приятными запахами тронутых росою трав, а потом встала, чтоб полюбоваться розовым востоком и лошадьми, гуляющими по колено в тумане.
Да, росы было много, и это понравилось девушке. Она отошла шагов на двадцать от рябины, под которой располагался их скромный бивуак, скинула с себя одежду и легла на влажную траву, тихо хихикая от щекотки. Потом покатилась по лужайке, освежая себя росою. Такому ритуалу, дарующему здоровье и красоту, Бриана научилась у старшей сестры.
Умывшись и взбодрившись, девушка шустро оделась и вернулась к месту ночёвки, то и дело мотая головой, чтоб стряхнуть влагу с недавно остриженных, взъерошенных волос.
Вега лежал у самого кострища, свернувшись в клубок, замотавшись в плащ, и мирно посапывал, очень походя на ребенка, а не на самостоятельного и вполне искусного чародея.
– Кто же ты такой, Вега? – хмыкнула Бриана, приближаясь к коробам волшебника (девушка еще вчера заметила, что с этой ношей чудодей предпочитает возиться сам, и теперь она желала узнать, что же там такое ценное обретается).
Но тут Бриана попала впросак. Простые шнуры, которыми была завязана крышка короба, совершенно не желали развязываться. Девушка растягивала петли, а они тут же стягивались обратно, причём крепко-крепко, словно говорили: «И думать не смей вновь за нас браться!»
«Зачарованы!» – сообразила раздосадованная Бриана и не сдержала огорчённого возгласа.
– Да, крошка, и не суйся к ним больше, – строго сказал Вега, поднимая голову с кулака.
Его лицо было сердитым, и Бриану это не удивило. Ей бы тоже не понравилось, если бы кто-то без её ведома стал копаться в её вещах.
– Прости, – сказала девушка, отходя к рябине, под которой они ночевали.
– Вот, значит, как, – буркнул Вега, садясь у кострища и взлохмачивая волосы пальцами. – Кровей мы королевских, но воровать не гнушаемся?
– Не собиралась я воровать, – хмуро отвечала Бриана, прислоняясь спиной к дереву. – Я просто хотела узнать о тебе побольше. Вещи часто говорят о людях больше, чем сами люди говорят о себе.
– Да, конечно, – горько усмехнулся молодой человек. – Что ж тебе надо обо мне знать? Разве мало я рассказал?
– Честно отвечать?
– Конечно! Будешь врать – я замечу!
– Мало. Мало ты рассказал, – тряхнула головой Бриана. – Слишком много непонятного, нелогичного в твоих словах…
– О! О! Минуту! – замахал руками Вега, кривясь так, будто только что кислый-прекислый лимон слопал. – Только не говори мне о логике на пустой живот! Я не умыт, не выбрит, я есть хочу, а ты тут ко мне с такими претензиями! Так нельзя! Нечестно! У тебя утром одно настроение, у меня – другое, и прескверное. С этим надо считаться! Я, пока не приведу себя утром в порядок, очень плохо соображаю и на доброе общение не настроен. Это понятно?
