скачать книгу бесплатно
Надежда Юрьевна относилась к Леониду Борисовичу с большой нежностью и заботой – 15 лет вместе и никаких ссор. На ссоры и обиды просто не хватало времени. «О да, люди постоянно твердят о том, что семья – это святое. Особенно это любят говорить диктаторы и мафиози», – отшучивалась Надежда Юрьевна от слишком «высоких» вопросов. Она, конечно, тоже давала интервью.
Услышав мужа, Надежда Юрьевна выскочила на секунду из кухни, чмокнула Леонида Борисовича в щеку и вернулась к страждущим: «Ах, поверьте, Омар Шериф хорош исключительно как деталь натюрморта. Барбара Стрейзанд могла съесть эту вишню запросто». И почему их так волнует старое кино, думала Надежда Юрьевна, отмахиваясь с улыбкой от навязчивых вопрошателей.
Леонид Борисович направился в ванную, та вроде как была не занята, по пути остановился около комнаты отца. Борис Христофорович по своему обыкновению разговаривал с друзьями из французского кино: «Жан, твой фантомас был самым лучшим, потому что в него невозможно поверить. А ты, Луи, не сердись, но комиссар Жюф не может тягаться с жандармом Крюшо. Да, да, милый, старший жандарм Крюшо – это твой Эверест».
Ну главное, что ему интересно и давление в норме, подумал Леонид Борисович. В тот же момент его отвлекли вопросом о «Черном квадрате».
Звукоизоляция в ванной комнате представляла собой нечто эфемерное, поэтому застенные откровения восьмидесятилетней соседки Галины Васильевны (она почему-то могла сидеть у себя в ванной часами), стали для Леонида Борисовича привычными. «О, граф, вы разбудили мои колокола! Игорь, Игорь, я слышу, как кони несут тебя ко мне по заснеженной равнине! Князь, простите меня, но я его суженая!» Заглушить литературные фантазии Галины Васильевны смогли только потоки воды.
Стоя под душем, Леонид Борисович по традиции высмеивал позицию министра обороны в прямом эфире: «Лучшая оборона – это взвешенная политика, любезный. То есть политика, которую вы проводить не можете».
Размякший после омовений, Леонид Борисович настраивался на просмотр футбольного матча: «Болеть за клубы – это удел неудачников, испытывающих проблемы с самоидентификацией. Но это не отменяет красоты футбола, за него и следует болеть, мой дорогой».
К вечеру снисходительность Леонида Борисовича достигала максимальных значений. И на волне этого снисхождения он решил перекинуться парой слов с сыном. Комната Леонида-младшего как обычно была заперта. Леонид Борисович прислушался. За дверью раздавался ломающийся голос 13-летнего юноши, который, согласно семейной традиции, тоже давал интервью: «Почему я убил родителей? Это была самооборона. Три года назад мои родители и мой дед совершенно случайно заразились опасным вирусом и стали зомби-вампирами. Я боролся за свою жизнь, пытался найти с ними общий язык. Но в конце концов мне пришлось прострелить их головы из старого дробовика».
По пути на кухню Леонид Борисович все-таки заглянул в кладовку, где они хранили дедушкино ружье. Ружья на месте не оказалось.
Мама и мама
Мама хранила верность своим девичьим воспоминаниям 46 лет, три месяца и две с половиной недели. Пока не случилось то, о чем она до сих пор боится рассказывать. Но если ее подпоить…
Конечно, избавиться от всех воспоминаний полностью мама после того случая не решалась, тем более что многие из этих воспоминаний подкармливали ее твердые, как ей казалось, убеждения. Убеждения не отличались особой оригинальностью и легко умещались в короткий список из надежных представлений о семейных ценностях, иностранцах и звездах.
Да, да, это была самая обычная женщина – носила удобные платья скромной расцветки, смотрела сериал на втором канале и верила в народную медицину.
Дети ее любили, но предпочитали держаться на расстоянии. Одинокой она себя не чувствовала – спасал отец, спокойный, тучный мужчина, которого она бранила ежедневно, с 10.00 до 12.00. Отец вышел на пенсию десять лет назад и теперь занимался перестройкой дачи – процесс затяжной, стабильный, успокаивающий.
Короче, абсолютно мирная жизнь среднестатистической пенсионерки.
Равновесие было нарушено тем июльским вечером, когда она потеряла кошелек. Всего несколько монет, но мама расстроилась. Отец пребывал на даче, соседка уехала к внукам – поделиться несчастьем не с кем.
Чтобы как-то унять грусть, мама решила пройтись по набережной. Она этого не делала уже много лет, хотя жила поблизости, на 8-й линии Васильевского острова.
Гуляющих было много, в основном туристы и какая-то молодежь, не внушающая маме доверия. Как только она миновала тот желтый кораблик, в котором последние двадцать лет размещалось кафе, навстречу маме вышла молодая девушка. Обычная девушка, в легком платье, шла себе и шла. Но…
Боже мой! Мама не могла пошевелиться – ей навстречу шла она сама!!!
"Ошибки нет, это я, Я! Оооо!" – легкий стон, почти вздох.
«Вам нехорошо?» – спросила маму молодая мама. Огромные карие глаза, под ними темноватые круги, кожа нежная, распущенные темные волосы, худая. Руки тоненькие, грудь маленькая, шея, плечи, скулы, веснушки – все было как на тех фотографиях. Мамины глаза пожирали девушку. «Ой, Господи!» – только и смогла ответить мама. «Вам помочь? Вам надо присесть, давайте я вас до той лавочки провожу», – предложила девушка и в ее голосе уже чувствовалось желание поскорее отделаться от странной тетки.
Мама узнала ее, потеряла себя, себя и что-то за собой.
Лавочка находилась в тени деревьев, в небольшом зеленом закутке Румянцевского садика. Мама продолжала во все глаза глядеть на себя молодую. Ее слегка трясло. Девушка решила взять пенсионерку за руку, и мама не удержалась – поцеловала молодую руку, точнее прижалась к ней губами. Непонятное чувство растекалось где-то внизу и потом поднималось к голове. Все кружилось и куда-то проваливалось.
С девушкой тоже начало происходить что-то неладное. Она стала тоже пристально всматриваться в мамины глаза.
– Это… это ты? – неуверенно спросила она.
– Я, – ответила мама, – И ты.
– Блииин!
Обе заплакали: маме стало грустно, что она была вот такая, а теперь вот такая, а молодая мама поняла, что она сейчас вот такая, а потом будет вот такая, ох…
Так они просидели около часа.
Никто об этой встрече не смог бы узнать. Но… молодая мама решила сфотографировать себя в старости и поменяла аватарку.
Гуси-лебеди
Бабушка сидит на кухонном столе и, раскачиваясь из стороны в сторону, бормочет:
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Бабушка, ну пошли спать уже, время – за полночь. Мне завтра на работу рано вставать, – уговаривает ее внучка.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Они уже улетели все, бабушка. Улетели спать, и нам пора. Надо спать ложиться.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Слишком много гусей, бабуль, столько над головой не летает. Пойдем, поздно уже.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Над твоей головой люстра старая, которую я все помыть забываю, хотя надо бы. Ну ладно, бабушка, пойдем спать.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Да какие там гуси! Мне завтра в шесть вставать! Петр Михалыч поедом съест, если опоздаю. Пошли!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Сколько им можно лететь? Они там у тебя по кругу что ли курсируют. Говорю тебе, пошли спать!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Ну хорошо! Они летят. Молодцы! И мы полетим! Давай, бабуль, слезай со стола. Я тебе помогу.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Да. То не гуси уже – птеродактили летят над твоей забубенной головушкой. Летят птеродактили, а у каждого в клюве по бухгалтеру. Елки палки, я с тобой свихнусь совсем. Пойдем спать!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Ой, вы гуси мои гуси у безумной у бабуси – улетели все в Брюссель, вот такая канитель! БАБУШКА! Полетели, то есть пошли спать. Слезай со стола!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Да чтоб тебя! Пойдем в кровать!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Смотри на меня, бабушка – я гусь, я лечу! Видишь, я машу тебе крылом – это значит, что спать пора ложиться! Слезай со стола!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Они уже долетели, бабушка. Где-нибудь в теплых краях сели на травку и дрыхнут после перелета. Ни один нормальный гусь не станет в такое время по небу летать. Только ненормальные летают.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Да, ненормальные тебя вполне устраивают. Ну хочешь я тебе телевизор включу – там теперь сплошное «В мире животных».
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Слушай, не могу бабулю спать уложить – она на столе в кухне сидит, – жалуется внучка по телефону. – Я бы ее на руках отнесла, но боюсь уронить. Все-таки килограммов сорок в ней есть – груз приличный.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Чего? Ты серьезно? А вдруг испугается! Ладно, сейчас попробую.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Смирнова Зинаида Григорьевна, вас ожидают в спальне квартиры №12!
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Тьфу ты черт! Ты ведь и номера квартиры не помнишь поди.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
Внучка садиться на стол рядом с бабушкой и, раскачиваясь вместе с ней из стороны в сторону, начинает завывать.
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
– Летят гуси-лебеди над моей головой, летят гуси…
Звонит мобильный
– Ну чего тебе? Невовремя звонишь – мы тут с бабушкой дуэтом с ума сходим. Чего?! Какие гуси?
Объяснительная жене
Уважаемая Надежда Евгеньевна!
В связи с реализацией программы по стабилизации народного хозяйства в условиях нагнетания враждебной политики стран Запада и с учетом оптимизации бюджетных ресурсов, проводимой в рамках государственной программы противостояния дестабилизирующему давлению извне, с 1.12.2017 объем денежных средств, выделяемых на оплату труда сотрудников Отдела компиляции реформообразующего контекста, в коем я, согласно трудовому договору от 15.12.2004 выполняю обязанности заместителя руководителя второго уровня, сокращается на 87,3%. В этой связи, с 1.12.2017, вплоть до наступления системообразующих изменений в финансировании Отдела, действие программы реализации супружеских обязанностей в части обеспечения семейных бытовых нужд и пополнения семейного бюджета с моей стороны по объективным причинам приостанавливается.
В силу озвученных причин исполнение супружеских обязанностей в части формирования положительного восприятия создавшейся ситуации целиком возлагается на второго участника супружеского союза. Исполнение супружеских обязанностей в части физиологического поощрения к активным и пассивным действиям также возлагается на второго участника супружеского союза, в силу невозможности реализации оных по причине пребывания автора этой записки в состоянии депрессии с 1.11.2017.
В целях предотвращения негативного воздействия депрессивного состояния на пребывание в рамках семейного союза настоятельно рекомендуется приготовление двойной порции борща и блинов, по четным дням недели, а также по выходным.
При возникновении претензий со стороны исполняющего обязанности по материальной и физиологической поддержке супружеского долга, просьба направлять жалобы на имя руководителя Отдела компиляции реформообразующего контекста Заглушкина Г.Д.
С уважением, Ваш муж, Епифанов Р. Ю.
Странствия и странности
Молден
Есть в Тихом океане остров. Называется он Молден. Не остров даже, а атолл, внутри почти полностью пересохший. Люди его открыли давно, лет 200 назад, но жить на нем никто не захотел. Хотя попытки были, да, там даже дорога осталась, остров опоясывающая.
Молден по площади 39 квадратных километров – это больше, чем Васильевский с Петроградкой вместе взятые. Витек сразу понял, что места ему хватит…
В августе 2012 года Виктор Степцов поехал вместе со своей подругой Танькой Емельяновой на Бали. Они уже год жили вместе, собирались расписаться – все чин по чину, как полагается. Свадьбу планировали сыграть следующей осенью, если Танька, конечно, раньше времени не залетит. Короче, все на мази. Работа есть, стабильная – в РЖД. Крыша тоже над головой имеется. Родоки не нищие. Витек смотрел на жизнь с оптимизмом.
И вот полетели они на Бали. В самолете познакомились с другими туристами – ребята тоже из Питера. Компания вырисовывалась.
Все шло нормально. Пока не попробовал Витек местных пирожков, которые он купил у очень необычной старушки в зеленом комбинезоне. На Бали вообще-то старушки комбинезонов не носят.
Не пирожки, а чудо! Не по вкусу, конечно, а по силе воздействия. Сила эта ударила Витьку в голову. Очень странным образом ударила – Виктор решил сбежать.
Во-первых, ему сразу разонравилась Танька. И так сильно, что аж до отвращения. И вроде девка она симпатичная, и задница у нее хорошая, и грудь, и даже характер покладистый. Но не может он на нее смотреть, и все.
Во-вторых, ему стало страшно возвращаться домой – на родной проспект Просвещения. Как вспомнит лица друзей, старых и новых, лица родителей своих дорогих, лицо дяди Миши, который ему машину хотел подарить, лицо своего начальника Анатолия Петровича – страшно становится. Они все как в дымке проступили, а голос внутренний кричит: «Беги! Спасайся!»
Местные жители на Бали тоже пострашнели резко, еще большими чужаками оказались – улыбаются, а внутри у них пустота копошится.
Вот такие пирожки!
Сбежал Витек просто. Сидел в номере у себя, Танька пошла вниз: ребята позвали ее и Витька пивка попить на пляж. Он им, мол, сейчас иду! А сам вещи по-быстрому собрал, и деру!
Автобус до Юной Каты почти пустой был, только какие-то немцы сидели к нему спиной. 40 минут добирался. В порту судно стояло, синие такое, облезлое. Владелец, он же капитан, смотрел на Витька мутным глазом, не отрываясь, около минуты, потом молча взял триста баксов и кивнул в сторону палубы.
Витек провел на этой посудине две недели: и в Тимор зашли, и в Малуку, и в Папуа Новой Гвинее полдня провели. А потом еще долгий переход до Тувалу. Что этот корабль перевозил, Витек так и не понял, может и противозаконное что-то.
На Тувалу капитан просто кивнул в сторону берега, и Витек понял, что лучше сойти.
Тувалу только на картинках хорош, а в реальности к нему привыкнуть надо. Витек привык быстро. Пирожки его уже отпустили, но внутри себя он все равно чувствовал большие перемены – возвращаться даже и не думал. Дом, милый дом – это тот, что впереди, а не позади. Витек ни о чем не жалел.
По-английски он плохо изъяснялся. Все больше жестами. Люди его понимали с трудом. Зато Витек благодаря пирожкам научился чужим людям улыбаться – это немного помогало.
На Тувалу, в деревне Ваиаку, которая у них столицей числится, Витек познакомился с Арбалором – мужик большой, черный, татуированный, с частично покрашенными в оранжевый цвет волосами. Очень колоритный мужик. Так вот он Витьке предложил поплыть с ним на остров Джарвиса, с заходом на Токелау и Молден. Точнее, предлагал сначала Витек, но у него денег было мало и предлагал он совсем другому мужику, который плыл куда-то на север, а Арболор разговор подслушал, жестикулирующий паренек ему понравился. Ну он и подкинул путешественнику идейку с другим маршрутом и своей компанией. Витек заплатил всего 120 баксов. Кое-какую работу ему приходилось на судне выполнять, но не тяжелую. На корабле было еще семь человек – непонятной национальности и между собой явно не друзья.
Стоит ли описывать все эти путешествия, когда ты сидишь у себя в квартире, на диване, а по ящику хоккей? Да, бессмысленное занятие.
