скачать книгу бесплатно
Пин’эр застонала, потирая виски.
– Синъинь, что случилось? Почему… почему мастер Ганг так поступил?
Я нахмурилась.
– Не знаю. Он лжец и вор.
Когда она приподнялась, из складок ее желтого платья что-то выпало – продолговатая жемчужина, свисавшая с тонкой золотой цепочки. Камень сиял внутренним огнем, почти как жемчуг драконов, но без их огромной силы. Пин’эр всегда его носила? Неужели украшение все это время скрывалось под ее одеждой?
– Пин’эр, что это? – Я провела пальцем по блестящей поверхности жемчужины, теплой на ощупь.
Ее лицо погрустнело.
– Она образовалась в тот день, когда я покинула свой дом. У бессмертных Южного моря только слезы, вытекающие в момент самых глубоких эмоций, превращаются в жемчуг.
– Скучаешь по своей семье?
Пустой вопрос, глупый. Конечно, скучала, хотя Пин’эр никогда не возвращалась домой, ни разу за все эти десятилетия.
В ее глазах вспыхнул огонек, но быстро угас. Я отвернулась, давая ей возможность прийти в себя. Среди травинок что-то блеснуло – лавровое семя. Я подняла его, покатала между пальцами. Прохладная твердая поверхность была мне знакома, но впервые я держала его не на ветке. Импульс энергии пронзил мою кожу. Зачем оно понадобилось мастеру Гангу? Почему он зашел так далеко? Мой взгляд метнулся к лавру, ствол которого был испещрен глубокими бороздами, как будто его подрал какой-то зверь, и вымазан темной жидкостью. То была кровь? Ганг поранился, пока терзал дерево?
Воздух наполнился характерным ароматом, блестящий золотой сок вытек из щелей и разлился по коре. Края расщепленного дерева удлинились, сплетаясь вместе, пока снова не слились воедино. Мой взгляд скользнул вверх, к семенам лавра, которые выглядывали из-под листьев и блестели, точно серебристый иней. Я всегда считала их красивыми, чем-то драгоценным и редким. И все же холод окутал меня, когда я задалась вопросом, какие секреты они скрывают в своих мерцающих глубинах.
Глава 3
В вечернем свете лавр сверкал точно ледяной столб. Я провела пальцами по гладкой, как мрамор, коре – нетронутая, словно и не была изуродована топором, будто все это мне привиделось.
– Здесь ты проводишь все свое время? – спросил Ливей, подойдя.
Я поморщилась.
– Здесь я провела прошлую ночь, хотя не собиралась.
Я тут же поведала ему о нападении мастера Ганга.
Лицо принца потемнело.
– Он причинил тебе боль?
Я покачала головой, протягивая ему семя: размером меньше ногтя моего большого пальца, непрозрачное, с чем-то клубящимся внутри, как облачко.
– Оно упало с лавра. В нем есть какая-то магия, которую я не могу определить.
Ливей взял его и внимательно рассмотрел.
– Холодное. Энергия сильная, но незнакомая. Давай проверим.
Он поднял свободную ладонь, и семя взлетело в воздух. Багровое пламя с треском охватило его, высоко взметнулось, а затем резко угасло. Обугленное семя теперь походило на кусочек угля. Меня охватило облегчение, оттого что это все же не великое сокровище, не таинственная сила. Уж точно не стоило тех усилий, которые приложил мастер Ганг.
– Синъинь, посмотри.
Я вздрогнула от тона Ливея. Семя снова засияло, будто сбросив внешнюю оболочку, только стало чуть тусклее, чем прежде. Оно уцелело в огне принца, а значит, его сила и правда велика.
Моя магия потекла мерцающим потоком, стискивая семя слоями воздуха, сжимая, пока поверхность не покрыли тонкие трещинки. Я напряглась, направляя больше своей энергии, намереваясь раздавить его, доказать, что оно – пустышка, но из глубины семени вспыхнуло сияние и заделало трещины.
Принц прищурился, вновь поднял руку и направил огонь густыми волнами. Когда они охватили серебристые листья и кору, я невольно отшатнулась, ведь с детства любила лавр, играла в его тени, очарованная красотой дерева. Когда пальцы Ливея сжались в кулак, пламя вспыхнуло сильнее, кора местами потемнела… но пламя вздрогнуло, замерло и с шипением угасло, оставив после себя лишь дым. Снова брызнул блестящий сок, стекая по коре ручейками. Сияние наполнило лавр, следы ожогов исчезли, древесина вновь стала нетронутой.
– Регенерация. Вот только я никогда не сталкивался с чем-то настолько мощным, – заметил Ливей, глядя на дерево.
На ум пришло, с какой легкостью восстановилась моя магия после того, как я пожертвовала своей жизненной силой, чтобы освободить драконов. Я выздоровела здесь быстрее, чем кто-либо считал возможным. И теперь знала почему.
– Дерево исцелило и меня. Когда только вернулась, я едва плела чары, а теперь… почти так же сильна, как и прежде.
Однако к облегчению примешивался страх.
– Я рад. – Ливей наклонил голову. – Но почему ты выглядишь такой взволнованной?
– Для чего еще можно использовать семя? Что мастер Ганг хотел с ним сделать? Кто он? Явно не безобидный музыкант и не мелкий вор.
– Мы узнаем, – заверил меня принц. – Удалось собрать еще семян?
– Нет. Оружие не помогло: ни мечи, ни кинжалы. Лезвия не оставили ни царапины, следы исчезли, едва появившись, – точно так же, как и с твоим огнем. Не представляю, как мастер Ганг добыл семя.
– Может, у него заколдованный топор? Ты помнишь что-нибудь еще о прошлой ночи? – спросил Ливей.
Я помолчала, перебирая спутавшиеся мысли.
– Он был невероятно сильным и быстрым. Его оружие, в отличие от нашего, смогло разрезать кору лавра, но я не чувствовала вокруг топора никакой магии.
Тут что-то привлекло мое внимание. С неба к гостевому крылу спускалось облако. Кто его вызвал? Следуя за ним, мы быстро добрались до обиталища мастера Хаорана. Деревья магнолии затеняли землю, их корни ползли по траве, а ветви сплетались над круглым каменным столом.
Когда я постучала в решетчатую дверь, до меня донеслись приглушенные ругательства и топот ног. Ливей распахнул панели. Внутри было темно, окна занавешивала ткань. Свет проникал только через вход. В воздухе висела пьянящая сладость от раздавленных цветов, сложенных в шелковые мешочки, – одни были завязаны, а другие широко раскрыты. Лепестки валялись на полу. Мастер Хаоран вскочил с того места, где сидел, и поставил запечатанные красной тканью кувшины с вином в деревянный ящик. Затем моргнул, подняв руку, чтобы прикрыть лицо от яркого солнца.
– Осторожнее, свет повредит лепесткам!
Я призвала силу, и шторы сорвало с окон.
– Прекрати притворяться. Ты здесь не за цветами.
– О чем вы? – Он смотрел на меня непонимающим взглядом. – Зачем вы пришли?
– Мы могли бы задать тот же вопрос, – холодно ответил Ливей. – Почему ты так спешишь уехать, даже не простившись с хозяйкой?
– Возникло неотложное дело. В семье, – запинаясь, пробормотал он.
Застигнутый врасплох, мастер Хаоран лгал не лучше меня – конечно, до того, как я научилась обманывать. Мой разум заработал, фрагменты картины вставали на свои места: Хаоран прибыл с мастером Гангом, возжелал угостить нас вином, а теперь вдруг решил уйти.
– Почему ты пришел сюда? Зачем солгал нам? – спросила я.
Мастер Хаоран напрягся, а затем бросился к двери. Огненные кольца вырвались из руки Ливея, обвивая гостя, как змея.
– Стойте! Пощадите! Я расскажу вам все, что знаю.
Хаоран боролся с языками извивающегося пламени. И все же в воздухе не витала вонь горящей плоти; огонь не обжигал, а просто удерживал беглеца на месте. Я продолжила мягче:
– Скажешь правду – уйдешь отсюда целым и невредимым.
Однако если он замышлял причинить нам вред, то не получит пощады. Хаоран отрывисто кивнул.
– Императрица Фэнцзинь мне не покровитель. Мои вина лучшие в царстве, но эти высокомерные дворцовые управляющие отказываются дать мне шанс. Ее Величество любит вина из османтуса, а я… я хотел добиться ее благосклонности. Мастер Ганг как-то зашел в мою лавку и рассказал мне об османтусовых деревьях на Луне, где каждый цветок идеален. Взамен он просил лишь о небольшой услуге. Она казалась достаточно безобидной, да и все равно принято приносить хозяйке подарок.
– Вино.
Ну зачем я его пила? Мастер Ганг, видимо, что-то в него подмешивал, чтобы усыпить всех нас. Выпей я и прошлой ночью, все бы проспала, даже не подозревая об обмане. Я взглянула на мастера Хаорана. Его кожа была болезненно бледной, и мой гнев рассеялся. Его использовали как ширму: мелкая ложь отвлекала меня, позволяя настоящему злодею беспрепятственно бродить по дому. Уставившись на одно деревце, я не заметила за ним леса.
– Что еще он тебе сказал? – настаивал Ливей.
– Только что ему нужно вернуть нечто свое. Я и не заподозрил какого-то злого умысла.
Во время нашей стычки мастер Ганг сказал то же самое. Тогда я приняла его слова за бахвальство, ложь, призванную оправдать бесчестные действия.
– Кто он? – спросила я.
– Он не говорил, а я не осмелился допытываться. – Мастер Хаоран прикусил нижнюю губу. – В первый раз, когда мы встретились, на нем было нефритовое украшение с изображением солнца. С тех пор я его не видел.
Символ Небесной империи. Ливей медленно вдохнул, а у меня сдавило грудь.
– Больше я ничего не знаю. Клянусь. – Голос мастера Хаорана дрожал.
– Отпусти. Его тоже обманули, – сказала я Ливею.
Когда путы исчезли, мастер Хаоран, дрожа, рухнул на землю, но его взгляд задержался на шелковых свертках, разбросанных по комнате.
– Возьми османтус и уходи, – сказала я ему.
– Спасибо.
Он поклонился нам, затем схватил столько сумок, сколько смог, и без оглядки выбежал из комнаты. Снаружи зашелестел ветер, облако взметнулось в небо. В комнате повисла тишина.
– Многие люди носят такое украшение, – сказал Ливей. – Даже если Ганг был из Небесной империи, это не значит, что он пришел по приказу императора. Моему отцу не нужны такие уловки. Луна подпадает под его власть. Если бы он пожелал, мог бы приказать твоей матери принять мастера Ганга.
Нет, если император хотел, чтобы его интерес оставался в секрете. Но я кивнула, принимая версию принца. У меня не было желания снова выступать против императора.
– Мы должны выяснить побольше, – сказала я. – Может, наставница Даомин знает что-нибудь о лавровом семени?
Наставница Даомин была одной из немногих, кому я доверяла в Нефритовом дворце, кто присматривал за мной, хотя в начале моего обучения этого не чувствовалось. Лишь позже я поняла, что она помогала мне преодолеть сопротивление моей силы. Когда я прониклась к ней уважением, Даомин ответила мне тем же.
– Я спрошу ее, – заверил меня Ливей.
Когда он сунул лавровое семя во внутренний карман рукава, вышитые журавли расправили крылья, словно готовясь к полету. Его одежда была из тончайшей синей парчи, перехваченная на талии серебряным парчовым же поясом. Я подняла взгляд вверх, к гладкой шее, черным волосам, собранным в пучок и скрепленным короной из сапфиров и золота. Как величественно выглядел принц. Как царственно и официально. Во мне проснулось невольное желание одеться тщательнее, уложить волосы, а не просто завязать их в хвост. Здесь не было нужды в нарядах.
– Ты потом пойдешь на прием? – спросила я, хотя знала, как он не любит такие мероприятия. Ливей покачал головой.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что ты выглядишь… потому что ты так одет, – неуклюже закончила я.
Уголок его рта приподнялся.
– Тебе нравится?
Я встретилась с ним взглядом.
– Тебе идет.
Это была не лесть; он выглядел именно так, как и подобает наследному принцу, но никогда еще неравенство в нашем положении не ощущалось столь явно.
Его сила вспыхнула, корона превратилась в простой серебряный венец, журавли на плаще замерли, прежде чем исчезнуть.
– Ты никогда не умела как следует прятать мысли.
– С тобой – да, – признала я. – Ты не должен был этого делать.
И все же я не могла отрицать, что теперь чувствовала себя с ним более непринужденно.
– Я сам так решил. – Ливей помолчал, убирая выбившуюся прядь волос со лба. – Синъинь, я хотел бы тебе кое-что показать.
Я заметила настойчивость в его голосе.
– Сейчас?
Он взглянул на темнеющие небеса.
– Самое время. Я верну тебя до рассвета.
Его пальцы обхватили мои, и принц вытащил меня из комнаты. Снаружи уже ждало облако. Ветер овевал мое лицо, пока мы поднимались все выше и мой дом не превратился в далекий бледный шар. Мы уже однажды мчались вот так, наши сердца слились воедино, но грянула буря и разметала нас.
Когда наше облако остановилось, я посмотрела вверх, и все мысли вылетели из головы. Перед нами сияли звезды, охватывая всю ширь неба, ослепляя, точно лунный иней.
– Ливей, где мы? – Мое дыхание образовывало облачка в прохладном воздухе.
– На Серебряной реке.
– Звезды, что разделяют божественную ткачиху и ее смертного мужа? – То была известная легенда Царства смертных.
Он кивнул.
– Такой союз противоречит законам нашей империи. Говорили, что богиня бежала в нижний мир, пока ей не приказали вернуться в небеса. Ее муж преодолел большую опасность, чтобы последовать за ней, и после долгих страданий им наконец разрешили воссоединяться раз в год на один день. Седьмой день седьмого лунного месяца, который смертные отмечают как праздник Циси.
