скачать книгу бесплатно
Немов резко обернулся к Рогожину: – или, Дима, или…
– Накануне лесничий сказал техноруку, – Михаил внимательно посмотрел на каждого – если какая бригада оставит недоруб ели, то эту бригаду накажут рублём…
Он сделал паузу, видимо ожидая реакцию рабочих на своё сообщение.
Переглядываясь, рабочие растерянно молчали.
– А это, другими словами, чтобы вам понятнее было, – продолжал Михаил – бригаду лишат премиальных. В прошлом году за разрозненный недоруб ели леспромхоз заплатил очень большой штраф. Кедрач вырубили, тот, что крупнее, план перевыполнили и премии получили, а ёлку всю оставили в недорубе. А штраф за это нарушение заплатил леспромхоз… Получается, что мы и передовики, и нарушители.
Рабочие молчали, внимательно слушая Михаила.
– Сейчас за все эти нарушения будут платить бригады… Вы помните, как прошлый год лесники начисляли штрафы леспромхозу… – напомнил Михаил. – И ещё – не сегодня-завтра на ёлку перейдут все бригады, а пока начали с нас. Вот так!
Слова бригадира привели в бригаду в негодование и все, перебивая друг друга, говорили одно и тоже, что на ёлке до конца месяца бригада план сделать не успеет, а это значит, что не будет выполнен и годовой план. Чем это грозит бригаде – все прекрасно понимали, так как будет сорван план заготовки древесины всего лесопункта и леспромхоза.
– Здесь, мужики, есть еще один ньюанс – отозвался до этого молчавший Санька Блинов. – То, что мы сорвём план лесопункта – ежу понятно. А вот насчет леспромхоза… Сомневаюсь! Ну, сами подумайте: все леспромхозы края борются за звание победителя в соцсоревновании и за приз «Золотая тайга». Из всех леспромхозов края только наш готовит более миллиона кубов древесины. Соображаете? А из всех лесопунктов леспромхоза – только наш тянет план, потому как наша лесосырьевая база ещё не пройдена повторными рубками. Все лесопункты некоторые деляны уже по второму, а то и по третьему разу проходят рубками – а мы с «нуля».
– Ну, короче – философ! – грубо оборвал его Немов. – Говори по делу, а то все вокруг, да около.
– Я говорю… – обернулся к нему Блинов. – Даже если мы не сделаем план, райком не допустит срыв плана леспромхозом, поэтому недостающую кубатуру просто припишут, но её «разбросают» по всем лесопунктам. Поэтому все лесопункты по-лучат премии, а мы – дырку от бублика! Заготовленный лес сплавляют по Катэну, а там после попробуй разобраться, кто и сколько древесины заготовил…Вы посмотрите, сколько проток по Катэну и Хору забито заготовленным лесом, который так и не дошёл до лесокомбината!
– Вы как хотите, я терять свои премиальные не намерен! – не сдавался Немов. Платить из своего кармана за перевыполнение плана – то же! И пока Лазутин на больничном – я сейчас и мастер, и бригадир! И вы будете делать то, что я вам приказал!
– Слышишь, Михаил, – обратился к нему Блинов – сейчас можно рвануть на кедре, вырвать план. Причём, будем вырубать только крупные деревья. А вот когда план сделаем, можно по одному трактору каждую неделю ставить на ёлку: и план будет, и недоруба ели не допустим. Ты, как наш «бугор», как на это смотришь? – под общее одобрение всей бригады закончил Блинов. – Ты, Миша, нашим чиновникам в конторе эту идею подскажи, пусть подумают.
– Точно, Михаил! Ты, там подскажи им! Блинов дело говорит! – поддержал Блинова Андрей Скобелин под одобрительные возгласы всей бригады.
Но Михаил был непреклонен. Поймите, – говорил он, – я обязан довести до вас и выполнить указание. Всё, точка! Это как в армии – приказы не обсуждают, их выполняют. У них зарплата больше – вот они и пусть думают! А я что, я – чело-век маленький, подневольный. Мне приказали – и я должен сделать.
Он внимательно посмотрел на Сергея и отвернулся.
Михаил поёрзал на сиденье, устраиваясь удобнее, глубже натянул шапку на голову и поднял воротник куртки, спрятав в него голову. Всем своим видом он старался показать, что сде-лал для бригады всё, что мог, и все разговоры на эту тему те-перь бесполезны.
– А когда Лазутин выйдет на работу? – спросил Бородулин.
– А ты, что Женя, уже соскучился за мастером? – в голосе Немова прозвучала плохо скрытая усмешка.
– Нет, не соскучился…С ним легче решать спорные вопро-сы… – и Евгений замолчал, отвернувшись к окну…
Рабочие спорили, с жаром доказывая друг другу, что бригаду просто подставили, и приказ вырубать ёлку, надо было отдать раньше.
Михаил в этих спорах участие не принимал, как будто его это совершенно не интересовало и здесь он, среди этой шум-ной, кипящими страстями бригады, совершенно посторонний человек. Весь оставшийся путь до самой бригады он сидел молча, думая о чем-то своём.
За спорами время и расстояние пролетели быстро и, плав-но затормозив, автобус остановился на стоянке бригады…
Из автобуса рабочие выходили в подавленном состоянии, не было привычных шуток и подначек. Изредка перебрасы-ваясь короткими фразами, они молча выполняли свои обязан-ности: заливали горячую воду в радиаторы, прогревали дви-гатели тракторов. Каждый хорошо понимал: для выполнения плана теперь придётся работать до седьмого пота…
Будулай, встретив бригаду радостным лаем, крутился у рабочих под ногами, но им было не до него. И Будулай, пре-данно заглядывая каждому в глаза, словно чувствовал какую-то свою вину. Опустив голову и поджав хвостик, он скрылся в сторожке Демьяныча.
Наскоро перекусив и запив домашние бутерброды круж-кой крепкого горячего чая, трактористы и чокеровщики за-няли свои места в кабинах и тракторы, окутавшись клубами синего дыма и лязгая гусеницами, двинулись на лесосеки.
Проводив последний трактор, Будулай поджал хвостик и с виноватым видом скрылся в сторожке Демьяныча…
III
…Стиснув зубы, Сергей с остервенением давил на мотопилу, воющую на высоких оборотах.
С каким-то злом он смотрел на пильную цепь, вгрызаю-щуюся в мёрзлую еловую древесину, на опилки, летящие на снег непрерывной струёй. Который раз за эти сутки он проклинал себя за то, что рассказал Михаилу про обнаруженную берлогу, подставив тем самым и себя, и всю бригаду.
Сергей не предполагал, что хитрая уловка Мишки с пере-ходом на рубку ёлки вызовет такую бурную реакцию бригады. Павел Сергеевич, наверное, поступил бы как-то иначе, вспом-нил он заболевшего мастера.
Для того, чтобы скрыть истинную причину перехода на ёлку, Мишка сделал очень ловкий ход, используя только затихший прошлогодний скандал, когда при освидетельствовании лесосек, пройденных рубками, работниками лесхоза была обнаружена масса нарушений: спиленные и оставленные у пня деревья, завышенная высота пней[3 - высота пня не должна превышать 1/3 диаметра спиленного дерева] или зависшие спиленные деревья. И, кроме этого, по всей площади лесосек не вырубались ель и пихта.
Поэтому с меньшими усилиями все бригады перевыполнили плановые задания, получили хорошие премиальные.
За такое злостное нарушение правил рубок леспромхоз заплатил большие штрафы. На головы техноруков посыпались приказы о немедленном устранении допущенных нарушений, обещания сделать соответствующие выводы в случае их не выполнения. Через месяц о приказах забыли, потому что партия требовала выполнения принятых соцобязательств и досрочного выполнения плана.
И скоро вновь, выжимая из двигателей последние «лошадинные силы», пошли гружёные крупным лесом лесововозы.
…Вздрогнув и осыпав Сергея снегом, спиленная ель с глухим стоном упала, ломая ветви и подняв снежный вихрь. Теперь оставалось отпилить вершину и Сергей, заглушив пилу, направился к вершине ели, обходя разлапистую крону.
Поставив пилу между ветвей на ствол дерева, он достал сигареты, закурил и, глубоко затянувшись, огляделся.
По косогору, под углом к трелёвочному волоку, протянулась просека спиленных деревьев. Пересчитав их и, пытатаясь определить «на глазок», объём каждого, Сергей смачно и зло выругался: рабочий день уже близился к концу, а норму он не выполнил и, по всему видно, что уже не успеет.
А ещё надо сделать запас леса на пару ходок трактору на утро. На кедре он за это время сделал бы, как минимум, полторы нормы и завтра, с утра, можно было не спешить. А сейчас…
Чуть выше по склону надрывалась пила Ильи Бондаря.
Вот она чуть стихла, и её рокот заглушил треск падающего дерева; поворчав немного на малых оборотах, пила снова взвыла, вгрызаясь зубьями пильной цепи в ствол очередного дерева.
Сергей представил себе, как тяжело Илье валить на два трактора и с раздражением подумал о том, что завтра ему придётся делать тоже самое…
Где-то снизу по косогору, разбрасывая гусеницами снег и пуская клубы синего дыма, поднимался трактор. «Вот он, родимый, ко мне» – подумал Сергей, и ещё не видя трактора, а, только уловив на слух, как изменилась работа его двигателя, понял, что трактор повернул на его волок.
Поправив на голове мокрую от пота шапку, Сергей бросил в снег недокуренную сигарету, ещё раз от души выругался и завёл мотопилу.
Отпилив вершину ели и не заглушая пилы, он подошёл к другому дереву. Матерясь в душе и проклиная себя и Михаила, Сергей не стал протаптывать в снегу дорожки для отхода, если вдруг спиленное дерево будет падать на него, а только с остервенением примял ногами торчащие из глубокого снега ветви кустов. Притоптав немного снег у самого комля, он прижал мотопилу к дереву, и с силой надавил на гашетку газа…
…Рабочий день закончился. На стоянку подходили тракторы. Трактористы ставили их в ряд и глушили двигатели.
На стоянке сразу стало тихо, не было слышно так хорошо проверяющих слух крепких словечек, «солёных» шуток.
Хорошо знающие свои обязанности рабочие, молча готовили тракторы на предстоящий рабочий день: кто-то, вооружившись ломиком, выдалбливал смерзшийся на тракторе за день снег, кто-то что-то смазывал в тракторах.
Будулай, всегда встречавший радостным лаем каждый трактор, теперь загрустил. С виноватым видом он переходил от одного рабочего к другому, чуть виляя хвостиком и заглядывая им в глаза, словно во всём случившимся виноват он. Прижав ушки и опустив голову, Будулай осторожно обошел всех, кто был на стоянке, потом остановился, внимательно оглядел всех и медленно пошел к сторожке и лёг на пороге. Он молча наблюдал за всем, что происходило на стоянке.
И только если кто-то вдруг позовёт его, он поднимался со своего места и тихо подойдёт, чуть шевеля виновато хвостиком.
Рабочие нервно курили, бросая короткие взгляды на волок, ведущий к лесоскладу – ждали бракера Саньку Кашина, щуплого и какого-то нескладного, как молодой рябчик, паренька.
Наконец в просвете деревьев показалась его нескладная фигура.
Держа под рукой мерную вилку, он на ходу что-то подсчитывал в толстой тетради, и это «что-то» было тем, ради чего все они и в летний зной, и в зимнюю стужу, каждый день ездили сюда.
Санька подошёл к рабочим и каким-то виноватым голосом, как будто всё зависело только от него, молча показал тетрадь: – Сто двадцать два всего, если, как Михаил Афанасич говорил, то… пятьдесят восемь кубов не дотянули… Ёл-ка в основном по кубу…есть и того меньше… А ёлок, которые больше куба, их всего десятка три наберётся. Вот, смотрите, если не верите…
И Санька протянул толстую потёртую общую тетрадь в клеёнчатом переплете, в которую он записывал количество заготовленного бригадой леса.
Тетрадку никто не взял: за долгие годы работы в тайге рабочие могли с высокой точностью определить объём и отдельно растущего дерева, и спиленного, и количество леса, сложенного в штабель. Поэтому каждый хорошо понимал, что бригада не выполнила сменного задания и теперь работает с отставанием от графика, или как говорят мастера, работает «с минусом». И самое страшное, что этот «минус» с каждым днём становится всё больше и больше. На таком лесе завершить месячный план будет невозможно.
Рабочие молча потянулись в автобус и также молча рассаживались по местам.
Сергей нарочно замешкался, поджидая Михаила. Где-то внутри него неукротимым вулканом закипала злоба на самого себя и ненависть к Михаилу.
Когда Михаил поравнялся с ним, Сергей, убедившись, что за ними никто не наблюдает, набрался смелости и высказал Михаилу всё, что у него накипело в душе.
Михаил с удивительным спокойствием выслушал Сергея и, усмехнувшись, тихо сказал: – Слушай Сергей! Ты, наверное забыл, как прошлой зимой именно ты нашёл берлогу и мы трактором задавили медведицу с двумя медвежатами. Забыл? Зинка твоя хвасталась, какое очень вкусное жаркое было из медвежат. Забы-ы-л? А позапрошлой зимой… Медведя-«бело-грудку» в сушине – опять же – ты нашёл. Мы тогда со Степаном сушину эту бульдозером… Помнишь? А теперь тебя – совесть замучила? Или на ёлке за два дня работы уже выдохся? А нам на ёлке ещё до выходного работать… Вот так, Серёга!
Посмотрев на рабочих, сидящих в автобусе, на Сергея, Михаил с раздражением напомнил: – Сергей! Мы уже всё решили, что возьмём медведя и будем работать, как раньше…Зачем бузить? Ничего, поработаем на ёлке ещё два-три дня и ничего с нами не случится…
Направляясь к автобусу, Михаил остановился и, обернувшись к Сергею, ещё раз напомнил: – Завтра здесь будет Голотин с бульдозером, а послезавтра мы берём медведя…
Немов с какой-то ядовитой усмешкой посмотрел на Сергея и негромко сказал: – Если бы я знал, что ты тряпка, никогда бы не связался с тобой… Слабак!
И, ещё раз смерив Сергея презрительным взглядом, Михаил уверенной походкой направился к автобусу…
На следующий день, ближе к вечеру, когда рабочий день уже заканчивался, Степан Голотин пригнал на стоянку бригады бульдозер «Катерпиллер». До конца рабочего дня он успел заштабелевать на двух лесоскладах заготовленный лес, возвращаясь на стоянку бригады и опустив нож бульдозера, прочистил дорогу.
Теперь он сидел в жарко натопленной столовой, ожидая Михаила Немова. Расстегнув промасленную куртку, он с наслаждением пил круто заваренный чай из большой эмалированной кружки.
На стоянку бригады подходили тракторы. Степан, выгляглянув в окно и увидев Михаила, молча поставил на стол кружку с недопитым чаем и вышел из столовой. Подойдя к Михаилу и крепко пожав ему руку, тихо спросил: – Ну как, Миша, нормально, спит Топтыгин?
– Спит. – Михаил довольно улыбнулся. – А ты всё привёз с собой?
– Всё… – Заверил Степан. – Мешки для мяса, ружьё, патроны с жиганами, острый топор… Слышь, Миха, я когда сюда бульдозер гнал, что подумал: нам Демьяныч… не помешает?
Немов насторожился: планируя охоту на медведя, он как-то не подумал о Демьяныче. А такой свидетель им был не нужен и, в какой-то степени, зная принципиальность Демьяныча, даже опасен.
– Ты знаешь, Степан, а о Демьяныче я как-то и не подумал… – Михаил растерянно замолчал.
– А берлога далеко от стоянки? – неожиданно спросил Степан.
Михаил задумался, нервно кусая губы.
– Так… – прищурившись, Михаил пытался вспомнить расположение лесосечных делян и складов. – От стоянки до последнего склада около километра… От этого склада до последнего волока, где Бредихин работает, ещё… метров триста… и там, со слов Бредихина, до берлоги ещё метров триста-четеста… Получается – около двух километров… – и он выжидающе посмотрел на Степана.
– Порядком… – Степан задумался. – А знаешь что, Михаил? А… если нам… Демьяныча домой отправить? Нас сюда привезёт на своём «ЗИЛе» Меняйлов… А если мы уговорим Демьяныча, пока мы здесь, съездить домй… Ну, семью проведать…, кое-какие продукты взять, или, скажем – бельё сменить? Как ты думаешь, Миша? Его домой Пётро отвезёт, а вечером за нами приедет и его привезёт… И ещё – мы избавимся стразу от двух свидетелей… Как ты, Миша, смотришь на это?
– А что, Степан! Это дело! – Мишка не мог сдержаться от восторга. – Ты, просто молодец, Степан! К тому же, у Петра, а особенно у его жены – слишком длинный язык!
– Да, Миха! – вспомнил Степан. – Ещё я взял полиэтиленовые вкладыши в мешки, чтоб не получилось, как в прошлый раз…
Как получилось в прошлый раз, Михаил хорошо запомнил: сложенное в мешки замёрзшее мясо убитой медведицы в тёплом автобусе оттаяло, и растаявший на мешках снег сразу стал розовым.
Рабочие, увидев это, промолчали, а Степан не обратил на это внимание.
Когда подъехали к дому Степана, он, вынося тяжёлый мешок, сначала поставил его у автобуса, потом волоком протащил через весь двор до крыльца, и также волоком втащил в кладовку.
Поскольку на улице было уже темно, Степан не видел, что за мешком протянулся розовый след, хорошо заметный на снегу.
И, как на грех, утром этот след увидели участковый ка-питан милиции Зайченко Николай Ильич и районный охотовед Горелов Павел Трофимович.
Зайченко приехал в посёлок по поводу пьяной драки в об-щежитии, а Горелов – решить вопрос с лесничеством о выпис-ке лесобилета: госпромхозу срочно требовалась деловая древе-сина для цеха ширпотреба и на строительство.
Степан, надо отдать ему должное, никого не выдал и всё взял на себя, но как ему удалось выкрутиться и не понести почти никакого наказания – никто не знает.
…Когда автобус тронулся, Степан, сидя на переднем сиденье рядом с Михаилом, громко, чтобы все слышали, обратился к нему: – Ну, чё, Мишка, мы с тобой так, конкретно, и не дого-ворились… Когда ты сказал техноруку, что тебе надо волока нарезать, он сразу мне команду дал… И ещё сказал, что только на выходной день в вашей бригаде я смогу работать…
Он мне обещал отгулы дать… С машиной я тоже договорил-ся: завтра утром нас сюда на своём «ЗИЛе» привезёт Петро Ме-няйлов, а вечером, как управимся, он нас заберёт…
Михаил внимательно слушал Степана, делая вид, что слышит это впервые…
– Да, ещё чё мне в конторе сказали – продолжал Степан – поскольку я у вас буду работать, то Бредихин должен опасно стоящие деревья вдоль волоков выпилить и ещё, попутно – свалить несколько сушин.
– Слышь, Серёга? – Повернувшись к нему, крикнул на весь автобус Степан. – Тебе наряд на дрова отдельно закроют, обижен не будешь. И ещё… – вспомнил Степан – надо сухие дрова в детский садик, в школу, в столовку и на пекарню. Поэтому, тебе надо спилить несколько хороших сушин… А послезавтра к вам уже за лесом лесовозы пойдут и мне, кроме ваших волоков, ещё надо дорогу прочистить… Ты, Миха, мне зав-тра покажь, где тебе волока-то нарезать. И давай договорим-ся, когда мы завтра из дому поедем.
Поторговавшись, как бабы на рынке, решили выехать ча-сов в семь утра.
IV
…Предрассветные сумерки прорезали лучи фар, и на стоянке бригады остановился грузовик «ЗИЛ-157» с обогревательной будкой в кузове.
Из сторожки выскочил Будулай и громко лая и, одновре-менно, виляя хвостом, подбежал к машине. Следом за Будула-ем, на ходу надевая куртку, вышел Демьяныч. Не доходя до ма-шины он остановился и подозвал к себе Будулая.
Продолжая лаять и оглядываясь на машину, Будулай вер-нулся к Демьянычу.
Из кабины вышел Михаил Немов, следом за ним вышли Степан Голотин и Пётр Меняйлов. Подойдя к кузову, Михаил постучал кулаком по борту: – Серёга! Жив ещё?
Дверь будки открылась, и из проёма двери показался Бредихин: – Живо-ой! А что мне сделается?
– Значит, так, мужики… – Немов внимательно посмотрел на подельников и напомнил: – Делаем, как договорились… Ты, Степан включай свой «микуни»[4 - Микуни когё» – электорический подогреватель, позволяющий запускать двигатель в холодное время года.], и к нам, в будку. Надо перекусить, а то я очень торопился и не позавтракал толком… Немов, Бредихин и Меняйлов подошли к Демьянычу: – Ну, здорово, Демьяныч! Как ты тут – жив, здоров?
Увидев Немова, Будулай прижался к Демьянычу и злобно.
– Да, как видите – жив! – в тон им ответил Демьяныч – и вам доброго здравия! И что это вам… дома-то не сидится?
– Тут, такое дело, Демьяныч… – Немов замешкался и оглянулся на Бредихина и Меняйлова. – Степан нам сегодня нарежет новые волока, Сергею есть задание спилить несколько сушин для посёлка. Короче, нам работы на целый день. Сейчас Петро поедет в посёлок…Так, ты, Демьяныч, если хочешь, можешь с Петром съездть домой… А вечером он по-едет за нами и тебя привезёт… Ты, как?
