скачать книгу бесплатно
– Протокол фатумной запутанности, – бормочу я, пока Пинки возится у меня за спиной и поворачивает кресло, в котором я сижу, к шкафу, а Борис тыкает пальцем в клавиатуру ноутбука; я такого протокола не знаю. – Вы не хотите мне объяснить… эй, зачем тебе изолента?
– Прости, Боб, попробуй не шевелиться, ладно? Это просто предосторожность.
– Предосторожность, значит…
Я предупредительно чешу нос левой рукой, пока Пинки приматывает мне правую к подлокотнику.
– А какой процент провалов у этой процедуры? А то, может, мне нужно было сперва жизнь застраховать…
– Расслабься. Никаких провалов.
Борис наконец убедил ноутбук в том, что у него есть клавиатура, и развернул его так, чтобы я видел экран. На нем мигает привычный глиф безопасности (этот конкретный, кажется, называет дхармачакра) и кусает меня за переносицу. Он взламывает зрительную кору так, чтобы я не болтал.
– Провал недопустим, – повторяет Борис.
Экран опять мигает, и на нем возникает видео, записанное Энглтоном.
– Здравствуй, Боб, – начинает он.
Старик сидит за своим столом так, будто сбежал из фильма «Миссия невыполнима», и эффект был бы вдвое убедительнее, если бы стол не представлял собой зеленую металлическую конструкцию, похожую на внебрачного ребенка аппарата для чтения микрофильмов и древнего компьютера родом из пятидесятых.
– Прости за видеоинструктаж, но мне нужно было находиться в двух местах одновременно, и ты проиграл.
Я перехватываю взгляд Бориса, и он нажимает на паузу.
– Да как же это можно назвать секретным? – возмущаюсь я. – Это же видеозапись! Если бы она попала в руки врагу…
Борис косится на Брейна:
– Скажи ему.
Брейн извлекает из своей сумки хитрое устройство.
– Энди его снял вот этим, – объясняет он. – Это полупроводниковая камера, которая работает с картами MMC. Все зашифровано, и мы вставили в начале кусок другой записи, чтобы все это выглядело как любительский фильм. Все это и гейс-поле в придачу, так что кто бы ни украл запись, он решит, что ему в руки попала очередная серия «Ведьмы из Блэр». Прикольно, да?
Я вздыхаю. Будь он собакой, вилял бы хвостом так, что стулья летели бы во все стороны.
– Ладно, запускай.
Я стараюсь не обращать внимания на Пинки, который возится на ковре у моих ног с электропроводящим маркером, линейкой и распределительной коробкой.
Энглтон грозно наклоняется к камере, так что почти заслоняет экран:
– Наверняка ты слышал о корпорации «TLA Systems», Боб. По крайней мере, твои жалобы на их сервер управления лицензиями дошли в прошлом июле до ревизионного комитета, и мне пришлось принять предупредительные меры, чтобы там не дали ход полномасштабному расследованию.
Ой-ой. Ревизоры заметили? Я этого не хотел. Теперь понятно, почему Энди так на меня разозлился. Когда я не корчу из себя секретного агента на службе Ее Величества и не езжу на заседания комитета в Дармштадт, работа у меня очень скучная: я занимаюсь настройкой сетей, и когда я увидел, что этот проклятый менеджер лицензий пытается выйти в общий Интернет, чтобы пожаловаться, что у нас запущено слишком много копий их мониторингового клиента, я так взбесился, что добавил в копию письма всех, кого только мог.
– Как известно, – Боб, не спи там на задней парте, – эту корпорацию основали в 1979 году Эллис Биллингтон и его партнер Ричи Мартин. Ричи занимался программированием, а Эллис управлением, поэтому сейчас состояние Эллиса оценивается в семнадцать миллиардов долларов США, а Ричи живет в общине хиппи в Орегоне и отказывается планировать дальше, чем позволяют солнечные часы.
Землистое лицо Энглтона сменяется фотографией Биллингтона в обычной надутой позе, которую директора компаний принимают, чтобы произвести впечатление на журналистов «Уолл-стрит джорнэл». В улыбке он показывает столько зубов, что испугался бы мегалодон, и для шестидесятилетнего бизнесмена выглядит настолько хорошо, что можно заподозрить, что где-нибудь в Нью-Мексико он прячет портрет, от одного взгляда на который можно поседеть.
– Корпорация «TLA» сначала конкурировала на рынке реляционных баз данных с «Ingres», «Oracle» и другими семью гномами, но вскоре обнаружила золотое дно в федеральных системах – в частности, на рынке GTO[7 - Gran Turismo Omologato (ит.) – «допущенный к гонкам», соответствующий особым стандартам. – Прим. пер.].
В девяностые многие государственные организации пытались сэкономить и разрешали своим айтишникам покупать только коммерческое, готовое ПО. Потому что они наконец сообразили, что дешевле купить готовый текстовый редактор, чем платить за разработку подрядчикам минобороны. Пережив естественное потрясение и ужас от того, что их отодвинули от корыта, эти подрядчики начали выпускать GTO-продукты – якобы коммерческое ПО, доступное всем, кто готов за него заплатить: например, текстовый редактор за полмиллиона долларов, зато с встроенным шифрованием военного образца и набором удобных шаблонов, в частности для составления правил применения вооружений, объявления войны и заключения коммерческих договоров с подрядчиками минобороны.
– «TLA» быстро набирала обороты и среди прочего поглотила «Moonstone Metatechnology», которая являлась одним из главных гражданских подрядчиков Черной комнаты.
Ого-о-о. Вот теперь я весь внимание. На экране снова возникает усохшее, как у мумии, лицо Энглтона. И выражение этого лица серьезное.
– Сам Биллингтон из Калифорнии. Его родители в свое время состояли в ордене Серебряной Звезды, хотя сам Биллингтон называет себя методистом. Как бы там ни было на самом деле, у него заоблачный уровень допуска, и его корпорация разрабатывает жутковатые устройства для многих тайных организаций. Я бы привел сводки из досье ХРУСТАЛЬНЫЙ ВЕК, если бы ты был в Лондоне, но – потом посмотришь. Пока что поверь мне на слово, Биллингтон в игре.
Кадр плавно сменяется слева направо – старая, нечеткая фотография корабля… бурового корабля? Танкера? Что-то вроде того. В общем, здоровенное судно с чем-то похожим на буровую вышку у миделя. (Что бы оно ни значило, мне нравится это слово, «мидель». Будто я отлично понимаю, что несу. На самом деле я с кораблестроением примерно в тех же отношениях, в каких ваша бабушка с Windows Vista.)
– Это «Гломар Эксплорер». Его построила корпорация «Сумма», которой владел Говард Хьюз, по заказу ЦРУ в семидесятые. Официально его задачей был подъем затонувшей советской ядерной подводной лодки со дна Тихого океана. – Новый кадр с чем-то похожим на стальную мокрицу на море. – К нему прилагалась баржа для подводных работ, построенная, что тебе будет любопытно, ракетно-космическим подразделением компании «Локхид».
Я подаюсь вперед, забыв про изоленту, которой примотан к креслу.
– Очень клево, – восхищенно говорю я. – Я ее, кажется, видел на канале «Дискавери».
Энглтон откашливается.
– Если это все, позволь продолжить.
Как, ну как ему это удается?
– Операция ДЖЕННИФЕР, первая попытка поднять эту подлодку, увенчалась частичным успехом. Я был там в качестве младшего агента по двустороннему договору о бентосе. Сотрудники ЦРУ были… слишком оптимистичны. К чести Черной комнаты, следует сказать, что она не позволила втянуть себя в эту авантюру, а к чести другой стороны договора, что она воспользовалась минимально необходимой силой, чтобы не допустить подъема субмарины. Когда Сеймур Герш и Джек Андерсон предали эту историю огласке в «Лос-Анджелес таймс» через несколько месяцев, в ЦРУ сдались: «Гломар Эксплорер» был официально признан собственностью правительства США и сдан на консервацию, судьба баржи неизвестна – официально она пошла «на утилизацию», – и мы думали, на том дело и кончилось.
Закончив рисовать пентакль вокруг моего кресла, Пинки дает сигнал, что подключил его к генератору изохронного сигнала – показывает два больших пальца Борису. Борис захлопывает крышку ноутбука и берет его под мышку.
– Теперь запутывание, – говорит он мне, – инструктаж продолжим потом.
– Ого! А она-то… – Киваю в сторону стены, за которой лежит спящая красавица, затем кошусь на ноутбук. – Она-то тут при чем?
– Если бы слушал инструктаж, понял бы, – ворчит Борис. – Брейн, Пинки, по местам.
– Ну, удачки тебе, Боб. – Пинки хлопает меня по плечу и убегает в небольшой защитный круг, который он соорудил на ковре возле телевизора. – Все будет в порядке – вот увидишь.
Брейн и Борис уже в своих кругах.
– А что, если в тот номер кто-то вошел? – спрашиваю я.
– Дверь заперта. И я повесил табличку «Не беспокоить», – отвечает Брейн. – Все на местах?
Он достает черный пульт и поворачивает на нем переключатель. Я заставляю себя расслабиться в кресле; в номере за стеной с просверленными дырками загорается очень особый свет, окутывая существо в пентакле.
Когда вы вызываете сущности из других измерений, нужно принимать некоторые меры предосторожности.
Во-первых, забудьте про чеснок, свечи и священные книги: это все не работает. Для начала следует озаботиться хорошей изоляцией, чтобы вызванная сущность вам мозги не вышибла через уши. Когда вы себя заземлили, нужно обратить внимание на особые оптические широкополосные каналы, по которым демоны могут попробовать загрузиться в вашу нервную систему, – они называются «глаза». Делить свой гипоталамус с чужеродным мозгоедом не рекомендуется, если вы планируете все-таки выйти на обещанную государством пенсию; с точки зрения безопасности это как плясать на третьем рельсе лондонской подземки. В общем, оптическую изоляцию тоже следует обеспечить.
И не смотрите в резонатор лазера оставшимся глазом, как рекомендует инструкция. Большинство демонов тупые, как мешок с молотками. Это не значит, что они безопасны – компилятор C++ тоже очень «безопасен» в руках увлеченного пятикурсника. Есть люди, которые могут поломать все что угодно, а вычислительная демонология подразумевает очень неприятный оттенок в таких словах, как «антивирус» или «утечка памяти».
В общем, я самым серьезным образом опасаюсь того, что Борис, Пинки и Брейн собираются со мной сделать. (И очень, очень зол на Энглтона, который им это приказал.) Тем не менее приходится признать, что они более чем компетентные кибермаги и не забыли о мерах безопасности. Сущность, именующая себя Рамоной Рандом, – черт, это даже может быть ее настоящее имя, может, так ее звали, когда она еще была человеком, до того, как Черная комната превратила ее в оккультный аналог управляемой ракеты, – соответствующим образом зафиксирована в соседней комнате. В шкафу – перед двумя дырками, которые просверлил в стене Брейн, – стоит треножник с лазером, светоделительной пластиной и термостатическим боксом, содержащим культуру ткани, выращенной из создания, которого и вовсе не должно быть на свете. И все это подключено к плате, которая выглядит так, будто ее придумал Эшер, объевшись ЛСД.
– Все готовы? – спрашивает Брейн.
– Готов, – отзывается Борис.
– Готов, – вторит ему Пинки.
– Вообще не готов! – кричу я.
– Спасибо, Боб. Пинки, как там удаленный терминал?
Пинки смотрит на маленький дешевый телеэкран, подключенный к приемнику.
– Слюни пускает. Думаю, она спит.
– Хорошо. Свет.
На обратной стороне платы начинает мигать диод, и я краем глаза замечаю, что Брейн управляет им при помощи пульта от телевизора. Умно, успеваю подумать я, прежде чем он нажимает следующую кнопку.
– Кровь.
Что-то начинает течь из бокса, шипит на странном соединении на плате, которое вдруг вспыхивает серебристым светом. Я пытаюсь отвернуться, но сияние приковывает мой взгляд, как пузырек кипящей ртути, который вдруг надувается и заполняет весь мир. А потом, будто слепое пятно, растет, охватывает всю голову до затылка.
– Символическая связь установлена.
В нос мне бьет сильнейший запах фиалок, и по спине бежит целая орда мурашек, которые затем все забираются мне в живот, чтобы свить там гнездо.
«Привет, Боб».
Этот голос ласкает мне уши – как бархатный пух на сорванном неделю назад баклажане, знойном, но с гнильцой в глубине. Мне сводит кишки. Я ничего не вижу, только водоворот света, а фиалки разлагаются на что-то неописуемое.
«Ты меня слышишь?»
«Слышу».
Я прикусываю язык и чувствую вкус звука стальных гитар. Рассеянно отмечаю: синестезия. Я о таком читал: если бы ситуация не была такой опасной, это было бы захватывающе интересно. Тем временем моя правая рука напрягается и пытается разорвать изоленту – без моей воли. Я пытаюсь ее остановить, но не могу.
«Оставь мою руку в покое, будь ты проклята!»
«Я уже проклята», – легкомысленно отвечает она, но мои мускулы перестают сокращаться.
И тогда я понимаю, что не шевелил губами, а Рамона – что еще важнее – не говорила этого вслух.
«Как это контролировать?»
«Воля становится действием: если ты хочешь, чтобы я тебя услышала, я слышу».
«Ого».
Светомузыка замедляется, по краям начинает проступать реальность. Такое чувство, будто кто-то вогнал мне в голову железнодорожную шпалу.
«Меня тошнит».
«Не делай этого, Боб!»
Ее голос звучит – или ощущается? – тревожно.
«Ладно».
«Постарайся не думать о невидимых розовых слонах», – мрачно думаю я, и по коже бежит холодок, когда я осознаю последствия. Только что меня забросили в неуправляемый телепатический контакт с женщиной – или чем-то, что выглядит женщиной, – из Черной комнаты, а я такой ботан, что даже не подумал, что нужно бежать отсюда со всех ног.
Зачем это Энглтону? Он же создает гигантскую информационную утечку – если, конечно, мы оба выживем. Как же мне не пускать Рамону к себе в голову?..
«Эй, хватит меня во всем винить! – Я чувствую, что ее раздражает ход моих мыслей. – У меня тоже голова болит».
«Так почему ты не сбежала?» – вырывается у меня, прежде чем я успеваю заглушить эту мысль.
«Мне не дали такого шанса. – Я чувствую горький металлический привкус. – Я не совсем человек. На нелюдей конституционные права не распространяются. Скажу только, что этим ублюдкам лучше надеяться, что я никогда не освобожусь от этого зарока…»
Я чувствую, что сплевываю, и только потом понимаю, что теплые железы у нее в гортани – вовсе не слюнные протоки.
– Боб.
Я ошалело моргаю. Это Брейн. Смотрит на меня из своего заземленного пентакля.
– Ты меня слышишь?
– Да-да.
Я пытаюсь сглотнуть, и ощущение мешочков с ядом у меня за щекой ослабевает. Вздрагиваю. Чувствую след огорчения Рамоны и зловещее хихиканье: клыков у нее нет, просто очень хорошее соматическое воображение.
«Дай я приду в себя», – говорю я ей, а потом пытаюсь послать невидимого розового слона куда-то в ее сторону.
– Как ты себя чувствуешь? – с любопытством спрашивает Брейн.
– А как, мать твою, я себя должен чувствовать? – рычу я. – Господи Иисусе, дай мне ибупрофен или хорошую бритву. У меня голова раскалывается. – Потом я понимаю еще кое-что. – И освободи меня. Кто-то должен пойти в соседний номер и освободить Рамону, и я не думаю, что кто-то из вас, парни, захочет подойти к ней на расстояние плевка – без стула, хлыста и баллончика слезоточивого газа.
Я вспоминаю, как она ненавидит свое начальство, и снова вздрагиваю. Работать с Рамоной – это как ехать в дамском седле на черной мамбе. И это только до того момента, когда мне придется сказать Мо: «Дорогая, они назначили мне в напарницы демоницу».
3: Запутались по уши
Ребята не отвязывают меня от кресла, пока не начинает действовать ибупрофен, – вот какие тщательные и осторожные.
– Ладно, – говорю я, откидываясь на спинку и глубоко вздыхая. – Борис, что вообще происходит?
– Это чтобы она тебя не убила, – мрачно сообщает Борис; он явно раздражен – как и я. – И чтобы создать неотслеживаемый канал связи для задания, о котором ты ничего не знаешь, потому что…
