скачать книгу бесплатно
– И зачем он здесь нужен? Римские власти сами не могут справиться с организацией?
Альфений вновь повернулся ко мне.
– Я не очень знаком с этой системой. Похоже, отдавать это всё сторонним людям проще. Здесь же и реклама, и продажа билетов, и фиг знает что ещё. Дорого, сложно, требует дополнительных кадров. А так, кто-то решил устроить бой или несколько боёв; заказал гладиаторов – и пожалуйста, все в выигрыше, государство даст арену и людей, возьмёт за это свой процент. Насколько я знаю, служба исполнения наказаний не даёт права выбирать гладиаторов, делает это сама. Слышал, есть какая-то система рейтингов. Ну, это всё, что я знаю.
– Спасибо за информацию, – ответил я, – это было весьма познавательно.
Аттракцион «почувствуй себя товаром». Я понимаю, что у меня были проблемы и посерьёзней, но ощущение всё равно не из приятных.
Этот диалог стоило закончить, пока мои расспросы не стали совсем странными, но я не смог удержаться.
– А о побеге не думал? – спросил я.
– А чё?
– Да просто… интересно стало.
– Вернер, если ты работаешь на вигилов…
– Я? С чего бы?
– Ты сбежал, а потом вернулся сюда на своих двоих, а не в мешке на кладбище.
– Я глупо попался этим… патрульным.
– Ты. Попался. Чтоб ты, и так просто попался вигилам? Ну да, ну да. Хотя ты и сражаться дерьмово стал. Что-то с тобой не так.
– Остеохондроз, – выпалил я.
«Интересно, эта болезнь здесь так же называется?»
– Хах! Старый стал уже, что ли? Не, хотел бы я сбежать – уже сбежал бы. Кстати, смотри.
Квинт осторожно огляделся и достал из кармана что-то похожее на петарду.
– У нас в камере парниша один удрать хотел. Надеялся этим конвоиров оглушить.
– А у тебя она что делает?
– Мы забрали у него, хотим взорвать, нашли укромное местечко. Если быстро слиняем оттуда, никто ничего понять не успеет. Зато прикольно будет.
– Тебе адреналина здесь мало, что ли?
– Скорее контроля. Хочу иногда, знаешь ли, сам решать, когда получать этот адреналин.
Я посмотрел на петарду.
– Слушай, а если я у тебя её куплю?
– Тебе зачем?
– Затем же, зачем и тебе.
– Так ты просто к нам приходи.
– Не. Хочу со своими взорвать. Не думаю, что нам стоит ходить толпами ради таких вещей. Привлечём внимание.
– И то верно. Слушай, ну чтобы парней не обидеть… с тебя пачка.
Я достал из кармана пачку сигарет – универсальную тюремную валюту в любых мирах.
– Трёх штук нет, – сказал я и протянул пачку Квинту.
– Хрен с ним, – ответил он, и мы произвели обмен.
Я чувствовал потребность в тренировке. Сегодня я чуть не погиб, и страшно было даже представить, что ждёт меня завтра.
– Ладно, Квинт, пойду я. Спасибо.
– Ага, удачи, – ответил молодой воришка и вернулся в исходное расслабленное положение.
А я продолжил бег. Завтра новый бой. Зрители ждут шоу, организаторы ждут шоу, римские власти ждут моей смерти. Только смерти они не дождутся, а вот шоу – пожалуйста.
Пока я однажды не сбегу.
Вечером я задремал. Мои постоянные нервы и психозы сменились каким-то удивительным ощущением спокойствия. Не может организм, видимо, нервничать постоянно.
– Эй, – кто-то легонько толкнул меня.
Я открыл глаза: это был Петя. Он опять протянул мне гранёный стакан.
– Вы здесь вечно пьёте, что ли?
– Да нет, я бутылку изначально для тебя открыл.
Я окинул взглядом камеру: все держали по стакану. В углу стояла почти пустая полуторалитровая бутылка. Я пригубил и сел на нары.
– А ты за нос нас случаем не водишь? – спросил вдруг Йохан.
– В смысле?
– Ну пришёл такой: «Ой, я драться не умею». И второй бой подряд уже выигрываешь.
– Я рассказал всё, что о себе знаю.
– Маловато ты о себе знаешь, – сказал Вилберт. – А как дела семейные?
– Ну, где-то там меня ждёт жена.
– Дети есть? – спросил Петя.
– У меня? – глупо переспросил я.
– Нет, у римского консула, – сыронизировал Харман. – Но его здесь нет, так что да, у тебя.
– Да не, мы только поженились.
– Что, у вас в России дети только после свадьбы рождаются? – засмеялся Харман.
– Не, ну мы же по любви… – стал мяться я. – Дети впереди. Надо сначала на ноги встать.
– Я тебе совет дам, – сказал Вилберт. – На ноги встать – это не столь важно. Главное – не упасть. Мой отец на ноги вставал до тридцати пяти, так и не встал. Я получился случайно, а мама отстояла моё право на жизнь. Через пять лет он умер глубоким пьяницей. Надо жить сегодня, а не фантомное завтра себе сочинять.
– Сегодня мне выжить надо, – обречённо пробубнил я.
– Тебе надо с женой встретиться и ребёнка заделать, – сказал Харман. – Вот у нас с моей такие классные двойняшки…
– Ну да, только ты-то своих на воле заделал, – ответил ему Йохан.
Я ничего не ответил, лишь сделал большой глоток коньяка. От горла до желудка прошёлся жар. Все молча последовали моему примеру. И тут Йохан прервал неловкую тишину:
– А с тобой как-то проще общаться стало, Свят.
– В смысле? – уточнил я.
– Да исходит от тебя что-то… тяжёлое, – ответил Йохан. – Дискомфортно рядом с тобой. Ты уж прости. Будто ты инопланетянин какой-то.
– Есть такое, – подтвердил Вилберт.
«Впервые слышу. Либо я вдруг стал отталкивающим человеком, либо дело в том, что я из другого мира. Мне здесь вообще от всего дискомфортно, но было бы странно, если бы я чувствовал себя как дома».
– Ну и хрен с ним. Жена-то хоть красивая? – перевёл тему Зигмунд.
– Ещё бы он её уродиной считал, только поженились же, – ответил за меня Харман.
– Красивая, – я улыбнулся.
– Эй, Ганс, а у тебя их, кажется, две? – спросил Харман вечно молчаливого Ганса.
– Чего? Жены? Какие две, ты чего несёшь? – ответил он. – Жена и любовница у меня.
– Ну я это и имел ввиду, чего ты к словам-то цепляешься?
– А у тебя, Петь? – спросил я.
– А у меня… – он опустил глаза и глубоко вздохнул. – А у меня всё хорошо. За удачу.
Мы чокнулись и сделали ещё по глотку коньяка. Горло на миг онемело. И вдруг меня как холодной водой обдало.
«Я же говорил им, что мне память отшибло!»
Но, кажется, никого мои внезапные воспоминания не смущали. И действительно, почему бы мне не помнить то, что вызывает сильный эмоциональный отклик? Будто они в амнезии тут все разбираются. Когда я понял, что им плевать, что они сейчас просто улыбались и отвлекались от безысходности происходящего, мне стало спокойней.
Диалог продолжился в том же русле. Они вспоминали родных, приятные моменты, связанные с ними, улыбались и смеялись. Петя же пару раз ухмыльнулся, один раз буркнул что-то односложное, но в остальном был будто не с нами.
«Интересно, что у него в голове после девяти лет заточения?»
Ещё после пары стаканов спирт окончательно расслабил моё и без того уставшее тело, и через минут пятнадцать непринуждённой болтовни я отключился.
Проснулся уже среди ночи от еле слышного хныканья. Я открыл глаза в абсолютной тьме. Когда чернота расступилась, и передо мной появились очертания камеры, я огляделся.
Звуки исходили от Пети. Он лежал лицом к стене, слегка поджав ноги и обхватив голову руками.
– Петь? – тихонько позвал я.
– А? Свят? Ты не спишь? – дрожащим полушёпотом отозвался Петя.
– Только проснулся. Ты чего?
– Спи лучше, тебе сражаться завтра.
– Слушай, ты мне очень помог, – я сел на нары. – Теперь я хочу помочь тебе.
Немного помедлив, Петя повернулся и тоже сел. Я постарался разглядеть его заплаканное лицо, но темнота надёжно его спрятала.
– Да не сможешь ты мне помочь, – сказал он. – Не знаю. Блин, неловкий момент какой-то. Не думай, что я вечно так рыдаю… просто… Слушай, ты же не помнишь о Винсенте Марсе?
– Нет.
– Тридцать шесть лет назад в Галлии поднялся мятеж. Его быстро подавили, обошлись малой кровью. Многих пленили и, соответственно, отправили в амфитеатры. Так Винсент, получивший прозвище Марс, оказался в амфитеатре Флавия. Он был настоящим героем арены, вся республика знала о нём. Люди приезжали посмотреть на его бои, он делал огромную кассу амфитеатру и организаторам. Со временем ему стали устраивать пресс-конференции всякие. Говорят, он даже с фанатками спать умудрялся. Такой вот герой арены был, пока его не убили.
– Так, и он как-то связан с тобой?
– Подобная практика закрепилась. Я один из лучших воинов, Свят. Не как Винсент, но всё же. Мне тоже иногда пресс-конференции устраивают. Встретиться со мной – вопрос не такой уж и большой суммы денег. И за девять лет ни на пресс-конференциях, ни среди зрителей я ни разу не видел свою семью.
Петя опёр голову о руку и отвернулся в сторону. Мне показалось, что он снова плачет, но старается это скрыть.
– Ох… У тебя есть семья?
– Жена Анька. Красивая, – голос гладиатора снова задрожал. – Дочка… ей было два года, когда… Перун милостивый, ей уже должно быть одиннадцать.
Петя расплакался с новой силой, а я растерялся.
– Вчера вы говорили о родных, – надрывно продолжил он сквозь слёзы. – Я снова начал думать обо всём этом, хотя казалось, что уже смирился. Их, наверно, нет в живых… не могли же они предать меня. Понимаешь… смерть в амфитеатре – это не способ казни. Это избавление. А наказание у нас другого толка. Это моральное уничтожение.
Я не нашёл, что ответить.
– Петь, я… даже не знаю…
