скачать книгу бесплатно
Выяснилось, что от его единственного сына осталось имя на Стене – он погиб в Хюэ во время Тетского наступления[42 - Тетское наступление (также известно как наступление Тет, или Новогоднее наступление) – общеупотребимое название первого широкомасштабного наступления коммунистических сил во время войны во Вьетнаме в 1968 году. Битва за Хюэ – одно из наиболее долгих и кровопролитных сражений периода войны во Вьетнаме, произошедшее в 1968 году между силами США и Южного Вьетнама с одной стороны и силами Северного Вьетнама с другой. Сражение велось за южновьетнамский город Хюэ и характеризовалось ожесточенными уличными боями, сопровождавшимися большими разрушениями и жертвами среди мирного населения.].
В течение нескольких недель эта работа была, пожалуй, лучшей в жизни Конора. Почти каждый день он учился чему-то новому у Бена Рема: маленьким хитростям и премудростям, которые в одинаковой степени связаны как с техническим мастерством, так и с концентрацией и бережливостью. Через несколько дней после рукопожатия с Конором Дэйзи появился как-то под вечер, неся в руках серую замшевую коробочку и фотоальбом в кожаном переплете. Конор и Бен устанавливали новую перегородку на кухне, выглядевшей на тот момент как после бомбежки: развороченный словно взрывом пол, болтающиеся провода, торчащие трубы. Дэйзи пробрался через завалы к ним со словами:
– До той поры, пока я не женился во второй раз, единственное, что согревало мне сердце, было вот это.
Коробочка оказалась футляром для медалей сына Дэйзи. На блестящем атласе покоились «Пурпурное сердце», «Бронзовая звезда» и «Серебряная звезда». Альбом же хранил множество фотографий из Вьетнама.
Старик Дэйзи болтал без умолку, показывая пальцем на снимки заляпанных грязью танков М-48 и голых по пояс юнцов, обнимающих друг друга за плечи. «Не просто так люди выдумали путешествие во времени, – подумалось Конору. – Жаль только, что бойкому старику-адвокату не хватает смекалки, чтобы просто заткнуться и позволить фотографиям говорить самим за себя».
А фотографии говорили. Хюэ находился в зоне действия 1-го корпуса, это был Вьетнам Конора, и потому все, что он видел в альбоме, было ему знакомо.
Вот долина Ашау в объятиях вздымающихся и опадающих гор, и долгая вихляющая вереница людей, карабкающихся вверх по склону, след в след хлюпающих по жидкой грязи. (Денглер: «Да, если проскочу долину Ашау, мне сам черт не брат, потому что я самый безбашенный сукин сын в этой долине».) Мальчишки-солдаты, размахивающие пацификом на поляне в джунглях, один из них с грязной марлевой повязкой на голой руке. Конор представил раскрасневшуюся, радостную физиономию Денглера на месте лица этого мальчишки.
Конор смотрел на изнуренное усатое лицо, силящееся усмехнуться над стволом М-60[43 - Американский 7,62-мм пулемет, разработанный в послевоенные годы и принятый на вооружение Армии и Корпуса морской пехоты в 1957 году. За недостатки конструкции и внешний вид получил прозвище «англ. the pig» – «свинья».],установленного на большом зеленом вертолете. Питерс и Герб Рехт погибли в точно такой же вертушке, перебрасывавшей плазму, пулеметные ленты и еще шестерых бойцов через горный склон в двадцати километрах от Кэмп-Крэндалла.
Конор пригляделся повнимательнее к патронам в ленте М-60.
– Мне кажется, вам знаком этот вертолет? – спросил Дэйзи.
Конор кивнул.
– Много их видели, когда были там?
Это был вопрос, и вновь в ответ он смог лишь кивнуть.
Два молоденьких, будто едва со школьной скамьи, солдата, явно повоевавшие не больше недели, сидели на поросшей травой плотине и, запрокинув головы, пили из фляжек.
– Этих мальчиков убили вместе с моим сыном, – сказал Дэйзи.
Влажный ветер взъерошил стриженые волосы мальчишек. За их спинами по израненному взрывами полю бродили тощие волы. Конор словно наяву ощутил во рту жуткий вкус мертвой воды из пластиковой фляги.
Увлеченно, простодушным голосом человека, обращающегося больше к самому себе, чем к своим слушателям, Дэйзи давал пояснения и комментарии к фотографиям людей, таскающих 3,5-дюймовые реактивные снаряды на крышу здания; кучкам рядовых, валяющих дурака перед деревянной хижиной, в которой вскоре разместится РПК[44 - Сокр. – рядовой первого класса.] Уилсон Мэнли; солдатам, дымящим травкой; солдатам, спящим на пыльной пустоши, очень похожей на зону высадки Сью; простоволосым ухмыляющимся солдатам, позирующим с безразличными ко всему молодыми вьетнамками…
– А вот этого парня, смотрите, я не знаю, – показал Дэйзи. Как только Конор увидел лицо, его словно оглушило и он едва слышал голос адвоката: – Здоровый тип, тот еще сукин сын, да? И похоже, мутил с этой крошкой.
Дэйзи искренне заблуждался. Должно быть, новая жена перезапустила его гонады – зачем же еще он возвращался домой в четыре тридцать пополудни?
Солдатом-здоровяком со спущенной на шею банданой был Тим Андерхилл. А «крошка», один из его «цветочков», – юношей, настолько женственным, что запросто можно было принять за девушку. Улыбаясь фотографу, они стояли на узкой улочке, запруженной джипами и рикшами, то ли в Дананге, то ли в Хюэ.
– Сынок? – окликнул его Дэйзи. – Ты в порядке, сынок?
На секунду Конор задумался, отдаст ли ему Дэйзи фотографию Андерхилла.
– Ты малость побледнел, сынок, – заметил Дэйзи.
– Не волнуйтесь, – ответил Конор, – все хорошо.
Остальные фотографии он просмотрел на скорую руку и сказал:
– Поверьте мне на слово, черта с два такое забудется…
Позже Бен решил, что для отделки кухни необходима еще одна пара рук, и нанял Тома Войцака.
Конор опоздал на работу на несколько минут. Когда он вошел в разгромленную кухню, увидел расслабленно привалившегося к каркасу новой перегородки незнакомца с длинными тронутыми сединой светлыми волосами, завязанными хвостом. На незнакомце была поношенная водолазка под клетчатой рубашкой. Под пивным пузом висел потертый пояс для инструментов. На переносице виднелась свежая ссадина, на сбитых костяшках пальцев – ссадины подзажившие, цвета пережаренного тоста. Белки глаз – в красных прожилках. В памяти Конора словно всплыл пузырь, лопнувший незабываемой вонью горящего дерьма, облитого керосином. Вьетнам, рядовой-пехотинец.
Бен Рем вместе с другими плотниками и малярами сидели или развалились на полу, потягивая из своих термосов утренний кофе.
– Знакомься, Конор, – сказал Бен. – Том Войцак, твой новый партнер по отделке кухни.
Несколько мгновений Войцак оторопело смотрел на протянутую ему руку, затем с неохотой пожал ее.
«Ну-ка, ублюдки, пейте до дна! Эта хренотень – настоящий бальзам для души!» – вспомнилось Конору.
Все утро они молча обшивали гипсокартоном стены кухни – каждый свою.
После того, как в одиннадцать миссис Дэйзи принесла кофейник свежего кофе и удалилась, Войцак прорычал:
– Видел, как она подвалила ко мне, а? Еще до того, как мы здесь закончим, я окажусь в спальне этой сучки и оприходую ее прямо на полу.
– Кто б сомневался! – рассмеялся Конор.
Войцак в мгновение ока пересек кухню, оставив на полу парящую лужицу кофе и крутящуюся чашку, подлетел вплотную к Конору и, оскалив зубы, прошипел ему в лицо:
– Не вздумай мне помешать, педик, иначе я тебя грохну.
– Отвали, – Конор оттолкнул Войцака. «Сбить его с ног ударом головы, войти в клинч и размять его адамово яблоко ударом с левой», – мелькнула мысль, но тут Войцак отряхнул плечи, словно прикосновение Конора испачкало его, и отступил.
В конце дня Войцак бросил свой пояс для инструментов и молча наблюдал за тем, как Конор складывает свои инструменты перед уходом.
– Ишь, какой аккуратный маленький засранец, – прокомментировал он.
Конор громко захлопнул ящик с инструментами:
– Войцак, у тебя много друзей?
– Думаешь, хозяева тебя усыновят? Ошибаешься.
– Ладно, забей, – Конор встал.
– Что, тоже был там? – Войцак очень старался, чтобы в его голосе не промелькнуло любопытство.
– Ага.
– Секретарем-машинисткой?
Пытаясь унять душившую ярость, Конор покачал головой и отвернулся.
– В каком служил «хозяйстве»?
– Девятый батальон, двадцать четвертый пехотный полк.
Смех Войцака просипел, как порыв ветра над насыпным гравием. Конор развернулся и, не останавливаясь, благополучно вышел из дома.
Оседлав свой мотоцикл, он долго сидел, уткнувшись невидящим взглядом в темно-серые зерна гравия подъездной дорожки и стараясь не думать ни о чем. Небо над головой и даже воздух казались такого же мрачного оттенка, как гравий. Холодный ветер студил лицо. Он чувствовал, как отдельные острые камушки упираются в подошвы его ботинок.
Несколько мгновений Конор пребывал в уверенности, что вот сейчас заведет свой «харлей» и помчится, отдавшись на волю скорости, и так же не думая ни о чем и не останавливаясь укатит на сотни миль… Скорость и дальние путешествия всегда дарили ему ощущение легкой, светлой пустоты. Мысленно он увидел, как развернулись перед ним полосы автострад, полетели мимо неоновые вывески отелей, придорожные закусочные со шкворчащими на грилях гамбургерами…
Он так и сидел на мотоцикле, обдуваемый холодным ветром, когда услышал, как в доме захлопали двери и густым баритоном что-то прогудел Бен Рем.
Конору вдруг очень захотелось, чтобы ему позвонил Майкл Пул и сказал: «Мы выдвигаемся, малыш, собирай манатки и встречай нас в аэропорту».
Бен Рем открыл дверь и ухватил взглядом Конора. Он вышел из дома и надел тяжелое отделанное овчиной джинсовое пальто.
– Ну что, до завтра?
– А мне больше некуда податься, – ответил Конор.
Бен кивнул. «Харлей» с грохотом пробудился к жизни, и Конор отъехал в тот момент, когда остальная бригада выходила из дома.
В течение трех-четырех последующих дней Войцак и Конор словно не замечали друг друга. Когда Чарли Дэйзи наконец расчуял другого ветерана и появился с неизменным футляром и фотоальбомом, Конор сложил свои инструменты в ящик и вышел. Он чувствовал, что просто не вынесет находиться рядом, пока Войцак будет разглядывать фото Андерхилла.
В ночь перед нежданно оказавшимся последним его рабочим днем у Дэйзи Конора в четыре утра разбудил кошмар – ему приснились М. О. Денглер и Тим Андерхилл. Промаявшись до пяти, он встал, приготовил кофе и выпил почти весь кофейник перед тем, как отправиться на работу. Осколки кошмара цеплялись за сознание все утро.
Они с Денглером прячутся в блиндаже – дрожа от страха, пережидают обстрел. Андерхилла не видно, он, должно быть, в темном углу рядом с ними или в другом, но отлично слышен его или не его зычный голос, очень похожий на голос Бена Рема: голос перекрывает почти весь шум снаружи.
В Драконовой долине никаких блиндажей не было.
Труп лейтенанта сидит спиной к дальней стене, ноги раскинуты в стороны. Кровь из аккуратного разреза на его шее залила все тело, окрасив грудь в насыщенно- красный цвет.
– Денглер! – во сне говорит Конор. – Денглер, взгляни на лейтенанта! Этот засранец втянул нас в эту заваруху, и теперь он покойник!
Очередная ослепительная вспышка в небе, и Конор видит карту Коко, зажатую в зубах лейтенанта Биверса.
Конор касается плеча Денглера, и тело Денглера валится ему на ноги, и Конор видит, что лицо его изуродовано, а в зияющем провале рта – карта Коко. Он вопит во сне и в реальной жизни и просыпается.
На работу Конор приехал рано и ждал остальных снаружи. Через несколько минут на своем «Блейзере» подъехал Бен Рем – он подвез еще двоих работяг, живших поблизости от него. Имея маленьких детей и арендную плату, эти двое не имели за плечами опыта Вьетнама – слишком были молоды. Наблюдая за тем, как они выбираются из машины, Конор с удивлением ощутил в себе едва ли не отцовские чувства по отношению к этим крепким молодым плотникам: они не обладали достаточным опытом, чтобы уловить разницу между Беном Ремом и большинством других подрядчиков.
– Ты как, Рыжик? – окликнул его Рем.
– Как огурчик, дядя!
Через минуту прибыл Войцак на длинном автомобиле, покрытом черной грунтовкой и лишенном всех наружных украшений и деталей, даже дверных ручек.
Как только они приступили к работе, Конор впервые заметил, что Войцак, который обшил в два раза большую площадь стены, чем он, откровенно халтурил: будто вкалывал на подрядчика, спешащего закончить грязную работенку по ремонту лачуг из картонных коробок из-под яиц. Бен Рем был дотошным и требовательным, и чтобы соответствовать его требованиям, швы надо оставлять гладкими и ровными. Работа Войцака выглядела так же неряшливо, как и его убогая машина. По шву на ленте виднелись комки и морщины, которые останутся там навсегда: они будут заметны даже после того, как стены оштукатурят и покроют двумя слоями краски.
Войцак заметил, что Конор внимательно разглядывает его работу:
– Что-то не так?
– Да почти все не так, старина. Ты раньше с Беном работал?
Войцак положил на пол инструменты и шагнул к Конору.
– Ты, мелкое рыжее чмо, ты говоришь – мне, что у меня руки не из того места растут? А случаем не заметил, что я сделал в два раза больше тебя? Да тебя держат здесь только за то, что ты пустил слезу над фотками хозяина: командир хочет, чтобы мирняки были счастливы.
«Командир? – подумал Конор. – Мирняки? Мы – что, вернулись на оперативную базу?»
– Ты в курсе, что эти снимки сделал его сын? – вслух спросил он.
– Эти снимки сделал черномазый по фамилии Коттон.
– Твою ж мать… – Конор почувствовал, что должен немедленно сесть.
– Коттон служил в одном взводе с младшим Дэйзи. А тот попросил продать ему копии снимков, понял, болван?
– Я знал Коттона, – сказал Конор. – И стоял рядом, когда он покупал их.
– Мне лично пофиг, кто делал снимки, мне лично пофиг, живой он, мертвый или где-то посередине. А еще мне пофиг, если здесь кто-то думает, что ты весь из себя герой, потому что я сейчас вижу перед собой просто гребаного зануду, понял? – Войцак сделал к Конору еще один шаг, и тот увидел в его глазах ярость и страдание, так тесно переплетенные друг с другом, что казались неотличимы. – Ты все понял? Я двадцать один день провел в огневом контакте, двадцать один гребаный день и двадцать одну ночь!
– Я лишь о том, что надо будет убрать морщины на швах, и все…
Но Войцак уже ничего не слышал. Глаза его напомнили Конору вертушки на палочке.
– Баба! – завопил он.
– Так это ж у тебя только бабы на уме, – ответил Конор.
– Я классный отделочник! – проорал Войцак.
Эту сцену прервал Бен Рем, грохнув кулаком по гипсокартонной панели. Из-за спины подрядчика выплыла миссис Дэйзи с кофейником в руке.
Войцак вяло улыбнулся ей.
– Довольно, – сказал Рем.
– Я с этим придурком работать не могу, – заявил Войцак, буквально воздев руки к потолку.
– Он постоянно меня провоцирует, – защищался Конор.
– Чарли будет вне себя, если услышит в доме брань, – нервно проговорила миссис Дэйзи. – По его виду, возможно, и не скажешь, но он весьма старомоден.
– Кто здесь занимается отделкой, в конце-то концов, а? – Войцак наклонился и поднял с пола резак и кисть. – Глаза его пришли в норму. – Я всего лишь хочу делать свою работу, и все.
– Да вы взгляните, как он ее, черт возьми, делает!
Повернувшись к Конору, Бен сделал серьезное лицо и сказал, что хочет с ним поговорить.
Он повел Конора по коридору в разгромленную маленькую столовую. За спиной Конор услышал шепот: Войцак что-то промурлыкал миссис Дэйзи, пытаясь втереться в доверие, а та хихикнула.
